книги из ГПНТБ / Махов, А. С. Ленинская методология социального познания

борьбу за утверждение п распространение диалектикоматериалистического мировоззрения в истолковании яв­ лений общества, природы и познания, борьбу с любыми отступлениями от диалектического и исторического ма­ териализма»

Жизненность и сила принципа партийности подтвер­ ждается всей практической революционной деятельно­ стью КПСС, других марксистско-ленинских партий по преобразованию общества, творческим развитием всех составных частей марксистско-ленинского учения. Этот последний момент следует подчеркнуть особо. Принцип партийности подталкивает общественную науку к иссле­ дованию новых явлений общественной жизни, поскольку такое исследование необходимо рабочему классу и руко­ водимым им массам. Он не позволяет обществоведению застыть, ограничиться разъяснением и истолкованием частностей, а нацеливает на кардинальные проблемы со­ временности. Успехи этого исследования, в свою очередь, подтверждают значение принципа партийности для по­ знания общественных явлений. На XXIV съезде партии Л. И. Брежнев отмечал: «Убедительность критики бур­ жуазных и ревизионистских наскоков на нашу теорию и практику в огромной степени усиливается тогда, когда она опирается на активное и творческое развитие общест­ венных наук, марксистско-ленинской теории»12.

§ 3. Значение ленинского наследия для критики современного объективизма

В современных условиях борьба против объективиз­ ма в трактовке общественных явлений приобретает осо­ бенно актуальное значение.

В настоящем параграфе нам хотелось бы остановить­ ся на некоторых современных концепциях общества и общественного процесса, выдвигаемых буржузаиыми объ­ ективистами, и показать значение ленинского методоло­ гического подхода для их критики.

В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что буржуаз­ ный объективизм всегда служил препятствием на пути правильного познания общественных явлений, извращал

180

позиций буржуазии, обоснованию идеологии и политики, направленных на укрепление ее классового господства. Буржуазный объективизм является историческим продук­ том буржуазного общества в том смысле, что формиру­ ется как определенная идеология, выражающая интере­ сы класса собственников, возводимые в ранг общенарод­ ных интересов. Но это общее указание на классовую природу объективизма Ленин в ряде своих работ допол­ нил, уточнил, квалифицировав объективизм как харак­ терную черту идеологии либеральной буржуазии.

Замечательным образцом ленинского анализа классо­ вой сущности буржуазного объективизма явилась рабо­ та «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве». Она была написана Лениным в канун первой русской революции, в условиях, когда рус­ ская буржуазия стремилась привлечь на свою сторону широкие непролетарские слои трудящихся и на этой ос­ нове укрепить свои политические позиции. Именно поэто­ му буржуазия в тот период вынуждена была рядиться в тогу либерализма,' заигрывать с прогрессивно настроен­ ной частью русской интеллигенции. Теоретическое обос­ нование политических идей буржуазии было предпринято так называемыми «легальными марксистами», наиболее характерным представителем которых был П. Струве.

Борьба В. И. Ленина против струвизма была отраже­ нием в идеологии борьбы русского пролетариата против либеральной буржуазии. Разоблачение социальных кор­ ней струвизма, как идеологии буржуазной, вскрыло под­ линную природу буржуазного объективизма, как систе­ мы экономических, политических и философских воззре­ ний, направленных на защиту капиталистического строя.

Современный буржуазный объективизм отражает глу­ бокую растерянность буржуазии перед лицом растущих сил социализма. Он стремится воздействовать на мас­ сы, привлечь их на свою сторону, оторвать от прогрес­ сивных сил, воспрепятствовать воздействию марксизма на широкие слои населения. Но изменившиеся по срав­ нению с началом XX в. общественные условия не могли не сказаться на формах проявления буржуазного объек­ тивизма.

Общий кризис капитализма приводит ко все более острому расхождению между традиционными «теориями» буржуазных идеологов и действительностью. Отсюда — стремление к философско-идеологическим конструкциям,

181

доказывающим стабильность буржуазного общества с помощью новых аргументов.

В свое время в «Манифесте Коммунистической пар­ тии» говорилось: «...буржуазное общество... создавшее как бы по волшебству столь могущественные средства про­ изводства п обмена, походит на волшебника, который не в состоянии более справиться с подземными силами, вы­ званными его заклинаниями» Сегодня эта неспособность выявляется особенно отчетливо.

Кризисное состояние буржуазной идеологии отража­ ет это бессилие правящих классов по отношению к «под­ спудным силам». Раскрывая эту характерную черту сов­ ременной буржуазной идеологии, немецкий марксист-фи­ лософ В. Хайзе пишет: «Буржуазные идеологи утрачи­ вают иллюзию своей безопасности, ибо выявляется их не­ способность затормозптьпсторпческоедвижение к социа­ лизму, обнаруживается крах всех попыток ликвидировать это движение, которое в конечном счете все более усили­ вается и выходит победителем из всех внутренних и внеш­ них столкновений. Вот почему бессилие по отношению к историческому процессу здесь впервые ощущается имен­ но как бессилие, как бедствие, причем отсутствует возможность понять непримиримость классовых противо­ речий и историческую необходимость социалистического преобразования»12.

Перед лицом этой необходимости буржуазные идео­ логи не могут не видеть, что обойтись традиционными идеями, методами, идеалами теперь уже нельзя. Поэтому они стремятся пополнить свой арсенал такими средствами и методами, которые были бы эффективны в современных условиях. Иначе говоря, свою партийность буржуазные теоретики пытаются замаскировать более тщательно. Дей­ ствительно, если уже в работах Струве нельзя было найти явного, открытого выступления против социализма, а для маскировки классовой природы капитализма широко ис­ пользовалась марксистская фразеология, то современный буржуазный объективизм идет значительно дальше. Он изыскивает изощренные формы и методы маскировки сво­ ей классовой сущности, более соответствующие характеру современных исторических условий, он создает фанта­ стические словесные кентавры, где соединяется несоедннн-

182

мое и капитализм изображается «народным капитализ­ мом», «всеобщим благоденствием» и «всеобщей сво­ бодой».

«Классический» буржуазный объективизм оперировал понятием капиталистического общества, он давал — хотя и непоследовательное, в сущности, апологетическое-—опи­ сание его отдельных сторон и процессов. Современный объективизм всячески уходит от этого понятия. Отталки­ ваясь от отдельных новых явлений в капитализме, он абсолютизирует эти явления и превращает их в доказа­ тельство коренной трансформации капитализма.

Как уже указывалось, объективизм вырастает из не­ соответствия объективного хода исторического процесса коренным интересам класса капиталистов. Буржуазный объективизм является продуктом этого противоречия меж­ ду исторически необходимым направлением обществен­ ного прогресса и попытками господствующего класса приостановить поступательное движение истории. Объек­ тивизм как раз и призван создавать видимость того, что этого противоречия в действительности нет, что бур­ жуазная идеология идет в ногу с объективными процес­ сами и что интересы буржуазии полностью совпадают с интересами трудящихся. Другими словами, буржуазный объективизм выполняет специфическую социальную функцию: он должен доказать, будто сохранение и разви­ тие капиталистического общества идет в одном русле с общественным прогрессом.

По мере успешного развития коммунистического и демократического движения откровенный антикоммунизм оказывается все менее эффективным. Естественно, что буржуазные идеологи все шире опираются на объективи­ стские идеи. Рассматривая «эрозию марксизма» как свою стратегическую задачу, буржуазные социологи делают ставку на «сближение» с марксизмом, подтачивание его изнутри. Отсюда их попытки с помощью марксистской фразеологии ослабить, вытравить из марксизма пафос классовой борьбы. Под лозунгом «освобождения» социо­ логии от идеологии протаскивается ложная мысль о воз­ можности создания надклассовой науки об обществе. Вы­ ражением современного буржуазного объективизма в социологии явился доклад П. Сорокина «Разнообразие и единство социологии», сделанный им на VI Всемирном со­ циологическом конгрессе, где он пытался примирить буржуазную идеологию и идеологию социалистическую,

183

построить некую общечеловеческую «социологию», ли­ шенную классового содержания.

Все современные буржуазные социологические теории и концепции («народный капитализм», «индустриальное общество», «конвергенция», «наведение мостов» и др.), по существу, являются не чем иным, как формами буржу­ азного объективизма. Между тем об этом, как правило, забывают в ходе полемики с этими теориями.

Сложившаяся ныне в индустриально развитых капи­ талистических странах ситуация порождает не только «общечеловеческие» объективистские теории; она вызы­ вает к жизни разработку конкретных прагматических ме­ тодов классового господства, призванных стабилизиро­ вать общественную систему, парализовать классовую борьбу пролетариата и подчинить трудящиеся массы бур­ жуазии. Б этом состоит главная классовая функция кон­ кретных социологических исследований, опирающихся на объективистскую идеологию.

Важнейшим фактором, от которого отталкивается со­ временная буржуазная объективистская социология, яв­ ляется разворачивающаяся в мире научно-техническая революция. Понятно, что в своих концепциях буржуазные исследователи переносят центр тяжести с изучения отно­ шений между людьми на проблему «человек и техника».

Марксистский, научный подход не отрицает этой про­ блемы. Но ключ к ее решению он видит в изучении обще­ ственно-производственных отношений, тогда как буржу­ азный объективизм ограничивается лишь производствен­ но-техническими отношениями, отрывая их от социальноклассовых отношений.

Современная научно-техническая революция связана, по существу, с развитием системы «человек — машина». Центральный элемент этой системы — человек — являет­ ся продуктом естественнонсторической эволюции, маши­ на же — результат, продукт материальной, производ­ ственной деятельности самого человека. Взаимодействие между человеком и машиной всегда приобретает конкрет­ ный характер, будучи в принципе проявлением историче­ ски определенного уровня развития науки и техники, исторически определенной организации труда, зависящей, в свою очередь, от господствующих в обществе производ­ ственных отношений.

Человек, как элемент системы «человек — машина»,— не абстрактное существо, а общественный человек, впле-

184

тепный в сложнейшую сеть социальных отношении, кото­ рые в конечном счете н являются решающими во взаимо­ действии человека с машиной. Тем самым система «чело­ век— машина» приобретает социальный аспект.

В условиях капитализма система «человек — машина» фактически превращается в систему «машина — человек». На первом месте здесь стоит машина, ее производитель­ ность. Главная цель капиталистического производства—- извлечение прибыли, и ради достижения этой цели капи­ талист стремится увеличить темп и ритм трудового про­ цесса. Физическое и психическое состояние человека инте­ ресует капиталиста только в той мере, в какой оно спо­ собствует увеличению прибыли.

Противоречия капиталистического применения машин, о которых писал К. Маркс, применительно к условиям XIX в., с невиданной силой обострились в современных условиях, в век автоматизации, охватывающей сферу не только физического, но и — в значительной части — ум­ ственного труда.

При социализме развитие техники осуществляется в интересах самих трудящихся, во имя роста общественно­ го достояния всего народа, повышения его благосостоя­ ния и культурного уровня.

В социалистическом обществе главным элементом си­ стемы «человек — машина» является человек. Здесь про­ является стремление сочетать повышение производитель­ ности труда с заботой о здоровье человека, о его физи­ ческом и интеллектуальном развитии.

Современная научно-техническая революция, ее ха­ рактер и последствия вызвали острую борьбу между марксистской и буржуазной социологией. Усиленный интерес буржуазных социологов к вопросам, связанным с местом и ролью техники в общественном развитии, объ­ ясняется прежде всего тем, что научно-техническая рево­ люция несет с собой массу острых социальных проблем, углубляет все противоречия капитализма п с новой си­ лой ставит вопрос о самом его существовании. Кроме того, растущее влияние марксизма-ленинизма и несостоя­ тельность традиционных буржуазных теорий обществен­ ного развития заставляет многих буржуазных социологов переходить на позиции технократического детерминизма, предполагающего в качестве отправного начала матери­ альный фактор-—технику, с которой связываются на­ дежды на сохранение капитализма.

185

Технократический детерминизм начал складываться в буржуазной социологии с конца XIX в. Его основателем явилась видная группа ученых-естествепппков, филосо­ фов, социологов: Веблен, Эспинас, Ридлер и др. Дальней­ шее развитие принципы технократического детерминизма получили в работах О. Шпенглера, Н. Бердяева, Л. Мэмфорда, Ж. Эллюля, Д. Элеско и др.

Обсуждая социально-экономические последствия на­ учно-технической революции, буржуазные социологи высказывают на этот счет весьма разноречивые оценки и мнения. В одних проявляется неоправданный оптимизм, другие проникнуты глубоким пессимизмом. В условиях, когда происходит гигантский научный прогресс, когда возрастает социальная значимость открытий и сокраща­ ются сроки их практического использования, многие бур­ жуазные ученые начинают фетишизировать науку и тех­ нику, представляя их единственным фактором социально­ го преобразования общества.

Техника в изображении многих сторонников технокра­ тического детерминизма — это нечто вроде «чудовища», всевластного демонического повелителя, стоящего над обществом и фатально влияющего на судьбы человечест­ ва. Подобные взгляды высказывались задолго до нача­ ла НТР. «Машины, — писал, например, О. Шпенглер,— дело рук дьявола». Так говорил и Н. Бердяев: «Машина получила магическую власть над человеком, она окута­ ла его магическими токами». В. Огбори называет маши­ ну «диктатором, который управляет нашей жизнью». В оценках Люша Мэмфорда «машина — это фетиш», это «действительный бог». «Изменение машин, а не классо­ вая борьба, является подлинной движущей силой проис­ ходящих ныне больших изменений. По мере совершен­ ствования и развития машин растет их автономия от человека»1,— пишет Л. Мэмфорд.

Зависимость людей, живущих в условиях капитализ­ ма, от существующих социально-экономических отноше­ ний и их основы — частной собственности подменяется полной зависимостью от развития техники.

Естественным продолжением фетишизации техники в современной буржуазной социологии является фетишиза­ ция функций управления, а также преувеличение роли

186

ров и ученых, которые вместе с тем являются якобы и политиками.

Впервые в более или менее систематизированном виде мысль о том, что будущими господами общества станут техники и инженеры, высказал американский экономист п социолог 'Горстейн Веблен. Подготовленные, образован­ ные и опытные техники, которые «владеют сейчас всей технологической информацией, — писал он, — являются первым безусловно необходимым фактором в ежедневной деятельности промышленности», а раз так, то любой ре­ волюционный переворот в Америке или какой-либо дру­ гой стране будет зависеть, по его мнению, от того, что станут делать технические руководители промышлен­ ности '.

Именуя «производственных инженеров» неким «Гене­ ральным штабом индустриальной системы», Веблен пола­ гал, что «без их непосредственного и беспрепятственного руководства и корректировки индустриальная система не будет фунционировать. Это организованная механиче­ ским путем структура технических процессов, разрабо­ танных, внедренных и управляемых производственными инженерами. Без них и без их постоянного внимания к промышленному оборудованию механическое оборудова­ ние индустрии превратится в металлолом»2.

Уже в 30-е годы американская буржуазия, поняв мнимую радикальность технократических концепций, в сущности ориентированных лишь на модернизацию бур­ жуазного строя, используя некоторые формы государст­ венного регулирования и контроля, а также интенсифи­ кацию его научно-технического потенциала, пошла на такой шаг, как включение ряда «технократов» (А. Берл, Р. Моби, Дж. Уоррен и др.) в состав правительственных «мозговых трестов». К этому же времени произошли не­ которые существенные изменения в трактовке самого по­ нятия «технократия». Решающую роль в новой трактовке этого понятия сыграл Джемс Бернхэм. Он счел главным недостатком вебленовских построений то, что в них сме­ шиваются «функция управления и координации с науч­ ной и инженерной работой». Понятие «технократ» Д. Бернхэм заменил понятием «менеджер». Менеджеры, по Д. Бэрнхэму,— это те, кто «в действительности управ­ ляют, с технической точки зрения, реальными процессами3*

187

производства, вне зависимости от правовой и финансовой формы — индивидуальной, корпоративной, правительст­ венной...»

Напротив, другой американский социолог — Д. Элеско — уверен, что руководить будущим строем станут «капитаны науки» или «интеллектуальные капиталисты» (книга Элеско, вышедшая в Ныо-Йорке в 1956 г., так п называется «Интеллектуальный капитализм»!). «Расши­ рение производства товаров и увеличение прибыли,— пи­ шет он,— ведет к организации и специализации знании в большом масштабе...»; в итоге основная роль переходит к науке, занимающей место «прежних ключевых отраслей промышленности» и «капитан индустрии заменяется ин­ теллектуальным капиталистом или капитаном науки» 1.2

В построениях Д. Элеско отражена (иначе буржуаз­ ный объективизм не был бы объективизмом) одна из кар­ динальных тенденций современности: присущая индуст­ риально развитым обществам потребность в расширении технических и научных возможностей людей сознательно контролировать ход производства и его последствия. Ос­ нову для этого дает, с одной стороны, растущая связь науки с практикой и связанное с этим растущее призна­ ние приоритета теории над эмпирической практикой управления, а с другой — появление теории, методики, математического аппарата и технических средств, позво­ ляющих поставить прогнозирование и принятие конкрет­ ных решении на научную базу. Несомненно, что и в ка­ питалистическом обществе процесс принятия решений по отдельным частным вопросам приобретает все более «на- учно-технологизированиый» характер.

Но отсюда еще крайне далеко до какой-то «техно­ кратической революции». Собственник средств производ­ ства — отдельный капиталист, акционерное общество или государство как «комитет по управлению делами буржу­ азии»— определяет цели производства, его направление, его конечные задачи.

Вот почему, по меньшей мере, наивно звучат столь многочисленные в буржуазной социологии определения технократии как «политической системы, где доминируют специалисты в области администрации и экономики», а

188

Во всех апологиях технократизма заметно стремление провозгласить ценностную нейтральность научно-техно­ кратической элиты, отрицая наличие у нее определенной идеологической функции.

Нет необходимости доказывать полную несостоятель­ ность этих взглядов: члены этой элиты — в целом ревно­ стные сторонники капиталистического строя, в каких бы формах и разновидностях он ни выступал. Более того — и это решающий фактор — власть монополий, финансо­ вой олигархии, в руках которой столь мощный инструмент политического господства, как государство, не только не уменьшилась, а, наоборот, все время возрастает, и, вопре­ ки утверждениям таких, например, авторов, как Бэрл, «капиталисты без функции» вовсе не стремятся освобо­ дить место «функционерам без капитала». В связи с этим напомним знаменитые слова Маркса, как нельзя глубже показывающие несостоятельность технократических пре­ тензий: «Противоречий и антагонизмов, которые неотде­ лимы от капиталистического применения машин, не суще­ ствует, потому что они происходят не от самих машин, а от их капиталистического применения!» '.

Так называемая «теория технократии», по существу, утверждает, что именно буржуазия является носителем тех прогрессивных тенденций, которые связаны с научнотехнической революцией. При этом отрицаются действи­ тельные исторические возможности социализма. Как справедливо подчеркивает В. Хайзе, отрицание осущест­ вляется посредством «добропорядочного либерального представления об эволюции по направлению к гармониче­ ски растущему счастью при простом расширении капита­ лизма»12. Вывод, к которому приходят сторонники этой теории, заключается в том, что только буржуазная «тех­ нократия» способна возглавить историческое движение человечества по пути социального прогресса.

Нетрудно заметить, что эта либерально-объективист­ ская иллюзия насквозь апологетична: она проектирует будущее по модели современного высокоразвитого капи­ тализма.

В русле этой же тенденции действуют и современные правые оппортунисты. Они плетутся в хвосте буржуазной идеологии, отрицая решающую роль рабочего класса в современных условиях, противопоставляя ему как рево­

189