книги из ГПНТБ / Сядристый, Н. С. Тайны микротехники
.pdfС помощью иголочки подковка прикладывалась к «копыт цу», другой иголочкой в отверстие вставлялся ухналик.
Пульс заметно мешает выполнению этой операции. Поло жить же подковку так, как требуется, убрав иголочку-манипуля тор, невозможно. Ибо подковка под действием электростатичес ких сил повернется «по своему усмотрению», как правило, в нежелаемую сторону. Поэтому надо уловить момент совпаде ния отверстий в подковке и «копытце».
Гвоздик должен стоять на самом конце иголки, копируя направление магнитных силовых линий. Это облегчает попада ние гвоздика в отверстие. Но возле отверстия электростатиче ское поле отодвигает кончик гвоздя в сторону. Здесь важно с большим вниманием следить за тем, чтобы не «нажать» на гвоздик преждевременно. Иначе все будет сломано.
...Так была подкована блоха.
Через пять лет, несмотря на то что подковки были покрыты тонким слоем часового масла, они полностью окислились, и блоху пришлось перековать. Ухналики были изготовлены из высококачественной нержавеющей стали, а подковки — из ювелирного золота.
Из всех работ, описанных в этой книге, подковывание блохи после надписей на волосе является самым простым по испол нению. Здесь — ограниченное количество деталей, предельная простота их форм, а значит и минимальные требования при подгонке деталей. Даже портреты, выполненные на зернах, внешне, казалось бы, более грубые, по техническому исполне нию во много раз сложнее, ибо в них количество выполняемых операций, связанных между собой размерными соотношени ями, во много раз больше, чем требуется при подковывании блохи.
Но зритель, верный старой легенде о подкованной блохе, как о немыслимо тонкой работе, на выставке всегда спешит увидеть ее первой.
«СОТКАНО» ИЗ БУКВ ÿ
Зимняя, ночь. Небольшой железнодорожный вокзал в Купянске на Харьковщине. Сижу в зале ожидания и полусон ными глазами смотрю на вокзальные часы. Их стрелки словно прилипли к одним и тем же цифрам. А до прихода поезда еще несколько часов.
На твердых вокзальных диванах в наиразнообразнейших позах, которые не смог бы выдумать самой богатой фантазии художник, дремлют и томятся в ожидании поездов пассажиры.
Против меня сидит женщина. Она читает книгу. Читает и плачет. Именно это привлекает мое внимание. Напрасно ста раюсь прочесть незаметно название книги. На обложке его нет. Заинтересованность поднимает меня с места. Проходя мимо, смог прочитать только слова текста, выделенные курсивом: «Да святится имя Твое»...
Прошло примерно полгода. Было время экзаменационной сессии. Как-то зайдя в комнату к сокурсницам, которые в тот день сдавали экзамен, застал одну из них. Склонившись над книгой, она вытирала слезы. «Неужели провалилась на экзаме не, она же хорошо учится?» Подойдя ближе, я увидел, что девушка читала художественную книгу. Под абзацами, которые выделялись, повторялись слова, от которых веяло смыслом почти религиозного преклонения: «Да святится имя Твое». «Что за чертовщина!» — вырвалось у меня. И лишь позже я узнал, что это было произведение А. И. Куприна «Гранатовый браслет» — одно из лучших произведений в мировой литера туре о любви. После «Гранатового браслета» прочел все напи санное Куприным, заново открыв для себя удивительно инте ресного писателя, знания о котором, к моему стыду, ограничи вались ранее лишь знакомством в пределах школьной про граммы.
Примерно в это время в Харькове была организована выставка графических работ западных мастеров прошлого века. Посетив выставку, я был поражен прямо-таки непостижи
21
мым техническим мастерством исполнения рисунков. Почти каждая графическая работа, независимо от формата, была выполнена с такой прилежностью, что, казалось, ее создание было смыслом всей жизни художника. И в офортах, и в рисун ках, выполненных пером, все линии находились в строжайшем порядке. Сотни и тысячи параллельных линий делали форму рисунков, их объем. В одном месте линии утончались, в другом утолщались с почти незаметным для глаза переходом. Одни параллельные линии пересекали (тоже в строжайшем порядке) другие. Поверх этих линий наносились линии других порядков, завершая в своем единстве строгую красоту рисунка. Каждая линия жила, и ее толщина в любом месте была также строго выдержана, как и ее форма. Даже скопировать вручную хотя бы один такой рисунок казалось невозможным. До этого подобные, но более простые по технической филигранности рисунки мне приходилось видеть лишь на денежных знаках.
И что было поразительно — от всех рисунков веяло такой легкостью исполнения, словно художники делали их играючи. Техника исполнения была полностью подчинена художествен ному замыслу, абсолютно не враждуя с обобщениями в рисун ке. Глядя на эти работы, нельзя было не вспомнить слова Родена: «Только владея в совершенстве техникой, можно заставить зрителя забыть о ней».
Посещая уроки в художественном училище, я попробовал выполнить какой-либо рисунок при помощи пера тем филигран ным методом, который когда-то был общепризнанным. Оказа лось, стальные перья плохо передают тонкие перемены в нажи ме. Ими почти невозможно производить очень тонкие и плавные штрихи без заметного царапания. В старых книгах по академи ческому рисунку указывается, что для особо тонких рисунков стальные перья необходимо отжигать и затачивать.
Постепенно я научился из тонких чертежных перьев изго тавливать такие, которыми можно наносить линии любой тол щины. Легко скользя, такое перо на обыкновенном полуватмане делает линию толщиной в человеческий волос.
Сначала я отжигал перья. Но при этом они все же довольно
22
быстро «стареют», изменяют свой «почерк». Поэтому, перезатачивая перья, решил их не отжигать, а стачивать по толщине. Такое перо, оставаясь пружинистым, приобретало, как и при отжиге, легкую чувствительность к нажиму. И толщина линии оставалась постоянной, пока не стирался кончик. Чтобы линия получалась очень тонкой, перо сначала стачивалось с боков. При этом необходимо взяться пальцами у самого кончика пера, чтобы его верхняя сторона не соскользнула и не истерлась изнутри. Если это случится, плотность разреза пера на конце нарушится и перо будет негодным для тонкого рисунка. Из нескольких перьев выбираются такие, которые имеют плотный разрез.
Когда перо сточено с боков до желаемой ширины (эту операцию лучше делать под увеличением), оно округляется на конце. Для этого ручка берется за самый верхний конец и протягивается по очень мелкой наждачной бумаге с наклоном около 35°. При этом ручку необходимо вращать между пальцами вокруг оси. После каждого протягивания перо пробуется на тон кость штриха и на отсутствие царапания. Ручка должна быть очень легкой, иначе перо при вращении будет расклиниваться, и оба кончика пера заточатся, вследствие чего чернила или тушь на конце будут образовывать между кончиками микроско пический вогнутый мениск, препятствующий стеканию рас твора на бумагу.
Имея целый набор таких перьев, приступил к работе. Хоте лось выполнить какой-нибудь рисунок при такой же филигран ной и аккуратной культуре ручного труда, которая поражала меня в старинных рисунках.
Мне приходилось видеть самые разные по техническому исполнению портреты: вышитые цветными нитками, выложен ные из самоцветов, кусочков древесины разных пород, морских камней и даже семян разных культур. Находясь под впечатле нием произведений Куприна, начал рисовать его портрет буква ми, используя текст «Гранатового браслета». Этот прием по своей трудности и изяществу был чем-то сродни техническому приему, применяемому в старинных рисунках: та же неисправи-
23
Портрет В. И. Ленина, выписанный текстом его работ. Уменьшено в 29 раз. Внизу — фрагмент в натуральную вели чину
мость уже проведенных линий, то же строгое требование к их толщине в каждом месте рисунка.
Через два месяца портрет писателя был готов. Светотене вое решение его было достигнуто только за счет разной толщины и ширины букв. Работа представляла собой перепи санный тушью текст «Гранатового браслета». А сквозь текст словно проглядывал портрет Куприна. Высота букв равнялась 1 миллиметру. В техническом отношении главная трудность при рисовании портрета описанным способом заключается в
том, что, ставя каждую букву, надо быть очень внимательным к ее толщине и ширине и одновременно быть еще более внима тельным ко всему светотеневому решению портрета в целом.
Почувствовав уверенность в выполнении такой необычной работы, решил «соткать» из букв и портрет Ильича. Выписывал его полным текстом трудов В. И. Ленина «Очередные задачи Советской власти», «Великий почин», а также текстами отдель ных статей о мире. Эти произведения я выбрал, руководствуясь тем, что в них сформулированы главные ленинские принципы построения социализма.
Этот портрет отличается от прежнего большим светотене вым диапазоном и на расстоянии вытянутой руки выглядит как обычный академический рисунок, выполненный тушью. Кратко расскажу, как он создавался.
Всем нам хорошо известно лицо Владимира Ильича. Но
если |
тщательно сравнить хотя бы несколько портретов |
В. И. |
Ленина, воспроизведенных на плакатах, картинах, в кни |
гах и журналах, на открытках, можно увидеть, что все они, каза лось бы, одинаковые, в чем-то различны между собой. Причем каждому человеку наиболее сходными кажутся не одни и те же портреты. Поэтому, взявшись за такую работу, я собрал боль шое количество портретов и фотографий В. И. Ленина. Те, которые показались мне наиболее удачными, перерисовал. Вскоре, не глядя на портрет, я мог свободно нарисовать лицо вождя по памяти.
Больше всего понравился мне один малоизвестный портрет В. И. Ленина, написанный художником П. В. Васильевым. Он
25
казался наиболее сходным с фотографиями вождя. Ленин на нем предельно прост и почти статичен, но в этой статичности художник словно уловил зарождение мысли и начало движения лица. Именно поэтому портрет в психологическом восприятии не исчерпывается, сколько на него ни смотришь. Художник с одинаковой тщательностью и вниманием прорисовывал весь портрет, не выделяя какой-либо особенности или черты лица, к чему часто сознательно стремятся художники.
На основе этого портрета лишь с небольшими графиче скими отклонениями, продиктованными изучением других портретов и фотографий, а также особенностями приема, нари совал новый. Потом перерисовал его еще несколько раз и выбрал наилучший вариант.
При выписывании портрета буквами не допускаются ни поправки, ни усиления, ни ослабления светотени на уже выпи санных местах. Рисовать при таком условии, выдерживая све тотеневой диапазон от самого светлого до самого темного во всем портрете, нелегко. Писать по эскизу более или менее уточ ненного характера нельзя, бумага должна быть первично чистой. Для контроля все время рядом находился портретобразец. Общий контур тонко намечался на ватмане заполиро ванным кончиком иглы. Расчет количества текста проводился до работы. Размер портрета 48x38 сантиметров — 140 000 букв уложены в 480 строчек, высота которых 1 миллиметр. Портрет выписывался тушью, ежедневно по 10—16 часов в течение лета и осени.
заснеженные хризантемы
Кто не слышал знаменитого полонеза Михаила Клеофаса Огинского «Прощание с родиной», о создании которого суще ствует не меньше легенд, нежели о жизни его автора! Архивы польского композитора, бойца и государственного деятеля сви детельствуют о его любви к русской культуре. Известный период жизни Огинский проживал в России. Он изучал русские песни, музыку русских композиторов. Кроме полонезов, Огинский
26
создал много маршей, вальсов, мазурок, романсов, написал одноактную оперу. Но наилучшим и самым популярным его про изведением был и остается полонез «Прощание с родиной».
Впервые этот полонез я услышал осенью, в пору, которую называют золотой. Был воскресный день. Мы вдвоем с сокурс ником В. Кривовым целый день бродили по осеннему лесу, тянувшемуся вдоль реки Донец. Широколиственный клен и осина уже начинали ронять листья. Непроходимые заросли тер на, опоясывающие окраины лесов и опушек, синели от изоби лия вызревших ягод. В золотистом брожении света редкостно и драгоценно выглядели ярко-красные плоды шиповника. Тишина уходящего лета своей торжественностью возвышала и лес и чистое небо.
И вдруг издалека, со стороны села, белеющего в просветах золотисто-желтого леса, медленно и величаво поплыла неиз вестная мне мелодия. Будто колеблемая легким ветерком, она все четче и четче наплывала на охваченные осенним багрянцем бескрайние леса.
Мы остановились. «Полонез Огинского», — сказал Влади мир. А мелодия нарастала. Ее ритм становился все яснее и величественнее. Чувствовалось, как вместе с холодком рожда ющегося в сердце восторга надвигался вал удивительных зву ков. Так во время надвигающегося шторма из необозримых просторов океана, охватывая горизонт, разрастается и наплы вает на берег первая гигантская волна.
Мы стояли, слушая. А мощный сельский динамик продол жал творить чудо. Каждый лист, ветка, дерево, каждое пустое птичье гнездо — все вместе с зеркальной рекой и лесными далями соединялось мелодией в единую симфонию уходящего лета, уходящего времени.
С того дня меня не покидала мысль сделать работу на тему полонеза. Решение пришло совсем случайно четыре года спу стя.
Глубокой осенью я приехал домой в родное село. Шел первый снег. Он старательно выбеливал вспаханные поля, нагие сады, размытые осенними дождями безлюдные дороги.
27
Проходя через сад, я увидел высокий, в рост человека, зеленый куст полудиких хризантем, которые в народе называют «разлу ка», «прощание». Хлопья снега осторожно ложились на темно зеленые листья, на крупные желтые цветы, под тяжестью кото рых крайние стебли куста склонялись до самой земли. Подошел ближе. Белизна снега лишь подчеркивала ослепительную чистоту цветов, которые среди осенней пустынности казались чудом. И мне вспомнился старинный полонез, в грусти которого больше жизнеутверждающей силы, нежели в иных произведе ниях веселого характера.
...Вот как выглядит миниатюра, посвященная Огинскому, в окончательном варианте.
На подставке размером 5x5 сантиметров — соразмерная ей по величине лира, вырезанная из белого рога. Струны сделаны из волоса. А на струнах маленький цветок диаметром 5 миллиметров. Это стилизованный по форме полный цветок хризантемы нежно-желтого цвета. Он имеет 99 лепестков, рас положенных в строго геометрическом порядке. Лепестки очень тонки, словно цветок составлен из наложенных друг на друга снежинок. На стебле один-единственный листочек размером 2x5 миллиметров. На нем написан весь полонез «Прощание с родиной» — всего около 600 музыкальных знаков. Листок выполнен из стекла. Прочитать ноты полонеза можно лишь под микроскопом. Толщина линий —3—4 микрона.
Вся работа выполнена вручную. Одна из самых сложных задач — правильно разлинеить стекло. Поле зрения и глубина резкости существующих микроскопов очень ограничены. И чтобы провести каждую последующую линию, необходимо было передвинуть стекло под объективом и отодвинуть линейку на место будущей линии. Это все равно что по ходу выточки часовых деталей вынимать их время от времени из станка, а потом вставлять обратно, стараясь при этом добиться микрон ной точности изготовляемой детали. Но даже часовые дета ли — намного грубее и при изготовлении требуют меньшей точ ности.
Все нотные линии проводились при строго одном положе-
28
fr
Компзиция «Полонез Огинского”. Внизу — ноты по лонеза «Прощание с родиной», написанные на листочке хризантемы, сделанном из стекла. Увели чено в 140 раз.