П1 я между наукой и между положительной и практикой

Охарактеризовав достаточно основную способность положительного мышления по отношению 1-лшой жизни, нам остается рассмотреть I и применении к конкретной жизни, где оно, не обнаруживая никакого действительно ношЯ го свойства, проявляет гораздо полнее и, в особенности, гораздо определеннее все те качества, которые мы за ним признали. Хотя теологические концепции были даже в этом отношении долгое время, необходимы, дабы возбуждать и поддерживать смелость человека косвенной надеждой на своего ро/^В бесконечное господство, тем не менее, именно данном случае человеческий разум должен был прежде всего засвидетельствовать свое окончательное прг почтение реальным знаниям. В самом деле, положительное изучение природы начинает теперь по/и.. ваться всемирным одобрением, именно как рациональное основание воздействия человечества «, внешний мир. Ничто не является в основе более мудрым, чем это грубое и само собой являющее суждение, ибо такое назначение, когда оно надлежащим образом оценено, неизбежно напоминает, в форме наиболее удачно сокращенной, все великие черты истинного философского духа как относительно рациональности, так и касательно положительности. Естественный порядок, вытекающий в каждом практическом случае из совокупности законов соответственных явлений, должен, очевидно, 61.1 нам сначала хорошо известен для того, чтобы мы могли либо его изменять в наших интересах, либо, по крайней мере, приспособлять к нему наше поведение, если, как и в области небесных явлений, всякое человеческое вмешательство здесь невозможно.

Такое применение в особенности способно сделать широко доступной оценку того рационального предвидения, которое, как мы видели, составляет во всех отношениях главную характерную черту истинной науки, ибо чистая эрудиция, где реальные, но не связанные знания заключаются в фактах, а не в законах, не могла бы, очевидно, удок

I—.> руководить нашей деятельностью. Было ((« « /юльше останавливаться на столь бес-;• |Ч I' 11СНИИ. • мерное предпочтение, оказываемое Ц . .: >/|ьным интересам, слишком часто 1| пониманию этой необходимой связи в * г'' компрометирующем будущность на-ф стремление ограничивать положи-1| пия исследованиями непосредствен-. Но эта бессознательная склонность »»• |' '/1ько ложным и узким представлением ч взаимоотношении науки и искусства, отсутствием достаточно глубокой оценки. Из всех наук астрономия наиболее| иться от такой тенденции, как пото-I. ,'. шычайная простота позволяет лучше с жокупность, так и в силу большей , ц соответственных применений, кото-» двадцати веков оказываются очевид-• с наиболее возвышенными умозрением иней работе мы это дадим ясно по-! особенности важно признать поэтому | новное отношение между наукой и могло до настоящего времени надле-. . | быть достигнуто даже лучшими умами | 'лимого следствия, вытекающего из » " расширения естественной философии. >'те остается чуждой наиболее важ-11 |- трудным исследованиям, касающимся -ггнно человеческого общества. В са-I ).ч тональная концепция воздействия 1 природу, оставаясь таким образом по |м»ииченной неорганическим миром, выз-Шт '' >м слабое научное возбуждение. Когда • |п 1.1 и пробел будет достаточно воспол-ыисршится уже теперь начавшийся про-иесс, можно будет понять основную важность эт великого практического назначения, - обычно буждать и часто даже лучше направлять наиболее выдающиеся умозрения при одном нормальном условии постоянной положительности. Ибо искусство будет тогда не исключительно геометрическим, механическим или химическим и т.д., но также и, в особенности, политическим и моральным, так I главная деятельность человечества должна во к отношениях состоять в беспрерывном улучи к ч своей собственной индивидуальной или коллективной природы в пределах, указываемых, как во всех других случаях, совокупностью всех реальных •v». нов. Когда эта сама собой возникающая солидарность науки с искусством сможет быть надлежащим образом организована, то не подлежит сомнению что, весьма далекая от стремления ограничений здоровые философские умозрения, она, напротив, предназначила бы им окончательную функцию, слишком превосходящую их действительные силы, сг< бы наперед не была признана, как общий принцип невозможность сделать когда-либо искусство ч и рациональным, т.е. поднять наши теоретические предвидения на действительный уровень наших \\\.тических потребностей. Даже в наиболее проп» и наиболее совершенных искусствах прямое и самопроизвольное развитие остается всегда необходимым, и научные указания ни в коем случае не могут совершенно заменять такое название. Как удовлетворительны ни стали, например, наши астрономические предвидения, их точность является еще и, вероятно, будет всегда ниже наших справедливых практических требований, как мне часто придется на это в дальнейшем указывать.

23. Эта самопроизвольная тенденция непосредственно достроить долную гармонию между умозрительной жизнью должна быть оконча-!•" ча как наиболее счастливая при-. и.иого духа, и никакое другое

• .1.>'1 столь же хорошо обнаружить |нк'р его, а также облегчить его реальный пыл, таким образом, под-,.|/ке руководится могучим и беспре-х/шнием, без которого естественная ума расположила бы его удовлет-|.1е теоретические потребности лег-и очными объяснениями, между тем окончательном действии напоминает

•• - соблюдать надлежащую точность. <н это великое практическое назначе-1 и офаничивает в каждом случае

•шисание, относящееся к открытию

•законов, способствуя определению, пиям применения, степени точности нашей рациональной предусмот ильное измерение которой не могло

установлено другим путем. .и стороны, научное совершенствование перейти этот предел, ниже которого и, всегда действительно будет нахо-II'' могло бы, с другой, его открыть, |.г впасть в слишком мелочную оцен- нелепую, сколь бесплодную, которая сильно поколебала бы доверие ко всем

•Инной науки, так как наши законы ;1"/|ставлять явления только с извест-' гнием, дальше которого было бы так .ж и бесполезно, углублять наши ис-.чгла это основное отношение науки к ,.и'| надлежащим образом систематизи-м» иногда, без сомнения, будет стремиться дискредитировать теоретические попытки, ко|>я ная бесплодность которых была бы бесспорна; < далекое от того, чтобы создавать какое-либо реальное затруднение, это неизбежное направление ' нет тогда чрезвычайно благоприятным для н.и;! истинных умозрительных интересов, предупррж.»! напрасную затрату наших слабых умственных < г обусловливаемую теперь очень часто слепой сш'к ализаиией. В своей предварительной эволюции человеческий разум должен был отдаваться впчи! вопросам, ставшим для него доступными, не вмещаясь слишком в оценку их окончательной важней» и не зная их собственного отношения к совокупности, которая сначала не могла быть замечена. В этот временный инстинкт, без которого наука чж нуждалась бы тогда в надлежащей пище, допя будет, в конце концов, подчиниться справедливой систематической оценке, коль скоро полная 1 лость положительного состояния позволит в достаточной степени уловить всегда истинные осног' отношения каждой части к целому, с тем, Ч1 постоянно доставлять широкое назначение н."

лее глубоким исследованиям, избегая, однако, к кого ребяческого умозрения.

24. Относительно этой тесной гармонии между наукой и искусством важно, в особенности, отметить обусловливаемую ею счастливую тенденцию развивать и укреплять социальное влияние здоровой философии в силу следствия, само собой вытекают из возрастающего преобладания, очевидно приобретаемого промышленной жизнью в нашей современной цивилизации. Теологическая философия мот действительно соответствовать только той необходимой эпохе предварительной общественности, ксчц человеческая деятельность должна была быть преимущественно военной, дабы постепенно по/ии

'• и совершенное общество, которое, .! г! кой теории, установленной мною , не могло сначала существовать.

| преимущественно приспособлялся к "'•/изной системе, а монотеизм - к ' '"ронительной организации. Достав->' и большее преобладание промыш-п )Ш-'йшая общественность должна таким

благоприятствовать великому пере-ш мысли, окончательно поднимающему ум от теологического к положительному. Это деятельное повседневное стремление г и 'скому улучшению человеческого г юлько мало совместимо с религи-.•кдениями, всегда преследующими, в монотеизме, совершенно другие цели, '.гость, сверх того, способна по сво-'| удить, в конце концов, всемирную и теологической философии, столь как и естественную. В самом деле, и>| промышленная жизнь в основе I >ечит всякому провиденциальному она необходимо предполагает, что 1>ндок достаточно несовершенен для "1 непрерывно требовать человеческого 1, между тем как теология логически другого средства изменения, как об-|. иствием к сверхъестественной силе. •| и>1, это противоречие, присущее со-чних промышленных концепций, бес- создается в чрезвычайно разнообраз-»» г процессе совершения наших опера-ч .10/1ЖНЫ рассматривать внешний мир не

.1М1.1Й каким-либо произволом, но как к иконам, позволяющим нам выработать •• и|>«'/| предусмотрительность, без которых наша практическая деятельность была бы лишена всякого разумного основания. Таким образом, то же С(|м'1 основное соотношение, которое делает промышленную жизнь столь благоприятной философскому н/4 янию положительного мышления, внушает ей, в же время, антитеологическую тенденцию, более >И менее резкую, но рано или поздно неизбежную, каковы бы ни были беспрестанные мудрые усилия духовенства сдержать или умерить антипромышленный характер первоначальной философии, снсх1< уживаться с которой мог только воинственный (ч^ Такова тесная солидарность, которая издавна заставляет все современные умы, даже наиболее примитивные и наиболее упрямые, невольно участвовать в постепенной замене древней теологической философии философией вполне положительной, соответственно отныне способной оказывать действительное социальное влияние.

Ш. ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ НЕСОВМЕСТИМОСТЬ НАУКИ С ТЕОЛОГИЕЙ

25. Нам, таким образом, остается пополнить, наконец, непосредственную оценку истинного философского духа одним последним объяснением, которое, являясь преимущественно отрицательным, становится, тем не менее, действительно необходимым здесь, чтобы закончить полную характеристику природы и условий великого умственного отношения, необходимого теперь избранной части человечества. Это объяснение непосредственно обнаруживает окончательную несовместимость положительных концепций с какими бы то ни было теологическими воззрениями, как монотеистическими, так и поли;стическими или фетишистскими. Различные соо(')|« •• ионные в настоящем рассуждении, уже доказали невозможность какого-либо юге согласования между двумя фило-1:0 стороны метода, так и со стороны, что всякое сомнение на этот счет 1,11'сь легко рассеялись. Без сомнения, | ия вначале не находятся в открытой к«1К они не ставят себе одинаковых 111Ю это обстоятельство долгое время и '/тигельному мышлению делать Час-4, не взирая на общее господство философии, и даже во многих отношениях-'• предварительным покровительством тональный позитивизм, ограниченный шыми математическими исследованиями пренебрегала теология, начал рас-| на прямое изучение природы, в особенности господством астрономических теорий, столь неизбежным, хотя оставалось скры­не основного контраста, одновременно •гического, прогрессивно развивающего момента между двумя кругами идей. югивы, на основании которых наука и>|вается от всяких таинственных про-

* шихся существенным предметом занятий чц, сами по своей природе способны 'щно дискредитировать в глазах всех 11 IX людей умозрения, изгоняемые только они безусловно недоступны человечес-

Сверх того, мудрая осторожность, с 'положительное мышление постепенно опе-| чрезвычайно легкими предметами, дол-|.) заставить оценить безрассудную сме-| ни по отношению к наиболее трудным < >/шако, для большинства умов, обращая-<.<и||иис'нно слишком мало внимания на методологические разногласия (хотя последние, являясь необходимым источником всех других, <1 наиболее серьезные), - для большинства умов совместимость этих двух философий должна вич/ выясниться преимущественно из доктрин. Под этим новым углом зрения невозможно отрицать коренное противоречие этих двух классов кони иий, где одни и те же явления то приписываются произвольным велениям, то приводятся к ней» ным законам. Причудливая изменчивость, естественно присущая всякой идее произвола, никоим образом не может согласоваться с постоянством рсд ных отношений. Поэтому, по мере того, как физические законы становились известными, господство сверхъестественной воли все более и более ограничивалось и признавалось всегда преимущественно по отношению к явлениям, законы которых оставались неоткрытыми. Эта несовместимость становилась непосредственно очевидной, если противопоставить рациональное предвидение, составляющее главную характерную черту истинной науки, пророчески вытекающему из специального откровения, которое теология вынуждена представить как единственно правильное средство узнавать будущее. Пранд положительный дух, достигший своей полной зрелости, стремится также подчинять самое волю истинным законам, существование которых действительно молча предполагается примитивным разумом, и1 иначе практические усилия изменять и предвидеть человеческие хотения не имели бы никакого разумного основания. Но такое понятие отнюдь не приводит к примирению этих двух противоположных способов, согласно которым наука и теология ькч/ холимо рассматривают действительное управление различными явлениями. Ибо подобное предвидение и вытекающее отсюда поведение требуют, очевидно, |к'ального знания существа, в котором они рождаются. А создать это предвидение могло бы существо, по меньшей мере, рассматриваемое таким образом |"чможно предположить это сход-1140 к существу низшего порядка, и •<'/1ичивается наряду с неравенством ••1у притязания теологии всегда про- гкфтания Провидения были совер-|| |ы, подобно тому, как было бы 'жить у низших животных способ- желания человека или других высших ч<о именно к этой бессмысленной >'мо пришлось бы прибегнуть для согласования теологического духа с '•иное, применимое ко всем суще-