Плотин. - Третья эннеада. - 2004

«Новая физика» на протяжении столетий занималась ответом на вопрос «какой?», подменив этим вопросом вопрос «что?» физики «старой». Подобно тому как если бы на вопрос: «Что есть стул?» — мы бы получили ответ о возможных размерах этого предмета, материалов, из которых он изготавливается, возможном количестве ножек, размещению относительно сто­ ла или барной стойки, наличию и размерам седалища и т. п., но не получили бы ответа, что это — артефакт для сидения. Также новое естествознание на вопрос: «Что есть электрон?» — ответствует, что это — частица (особо не вдаваясь в подроб­ ности, что такое частица), имеющая такую-то массу, такие-то размеры... далее будут следовать сведения о возможных состо­ яниях, форме орбиты и т. п. Вопрос же: «Что такое фотон?» — вообще приводит к полному замешательству. Что же касает­ ся фундаментальных категорий — таких как время, масса, про­ странство, температура, движение — «новая физика» вообще не делала попыток их объяснения, вводя лишь их количест­ венные характеристики. Даже дойдя до мысли об их взаимной связи и найдя количественные соотношения этих величин, «новая физика» долгое время не пыталась ответить на вопрос, почему существует такая взаимосвязь, ибо ответ на этот воп­ рос потребовал бы определить, что есть каждая из этих кате­ горий. Метафизика же, точнее ее часть, ответственная за ес­ тествознание, смотрела в рот «новой физике», не пытаясь выдвинуть самостоятельных суждений по предмету, а лишь обобщая то, что уже сказано «новой физикой».

Лишь последние несколько десятилетий мы наблюдаем «но­ вую физику» в попытках ответить на вопросы, задаваемые фи­ зикой «старой». Этому способствовали две тенденции. Во-пер­ вых, наличие воистину большого числа сущностей, которыми оперирует современная физика, не могло не привести к по­ пыткам их генерализации: создании, например, теории едино­ го поля, теории «последней частицы» и пр. — т. е. основания,

Опыт натурфилософского осмысления... 11

общего для всех сущностей или для какого-то их определен­ ного класса. Во-вторых, попытка объяснения феноменов че­ рез феномены понемногу дошла до своих пределов. Т. е. для объяснения наблюдаемых процессов необходимо введение категорий, не свойственных «новой физике», тех категорий, которых она на протяжении столетий старательно избегала. Так, наличие в синергетике понятия «точка бифуркации»,1 ха­ рактеризующегося абсолютной неопределенностью дальнейше­ го развития системы, абсолютной недетерменированностью ее поведения, наводит на мысль об описании процесса в категори­ ях свободы. И именно свободы выбора. Так физика, пройдя путь от абсолютной необходимости механики, через стохастическую возможность, пришла к синергетической свободе. То же по­ нятие аттрактора2 наводит на параллели с аристотелевским

1 Точка бифуркации системы — момент, после которого суще­ ствует несколько путей дальнейшего поведения неравновесной сис­ темы. В общем случае, дальнейшее поведение системы недетерминировано и описывается возможными путями развития — модами, в терминах теории вероятности. Впрочем, в общем определении ве­ роятности, как суммы действующих факторов, описать которые слиш­ ком сложно или невозможно, — есть некое лукавство. Да, статисти­ чески, при вероятности 70% можно сказать, что из определенного — как можно большего числа попыток — благоприятный результат бу­ дет появляться примерно в 7 из каждых 10 попыток. Но как быть, если есть всего одна попытка? А на самом деле, она есть в большин­ стве случаев одна. Кроме того, если вместо Буриданова осла поста­ вить человека и, проделав серию экспериментов, сказать, что в 5-и случаях из 10-и человек подойдет к левому стогу (или возьмет левое яблоко), а в пяти — правое, то после этого можно спокойно отменять Уголовный кодекс. У того же И. Пригожина есть высказывания, что в определенные моменты сложные системы ведут себя абсолютно индетерминировано.

2 Аттрактор — от англ. attract — «притягивать». Аттрактор — обобщение понятия равновесия, состояние некоторой системы, к

12 Д. Ю. Сухов, Т. Г. Сидаш

Перводвижителем. А феномен самоорганизации систем, тео­ рии всеобщего информационного поля и т. п. вызывают в па­ мяти давно забытые дебаты о симпатической связи.

В конечном итоге, «новая физика» пришла к подходам фи­ зики «старой»: к объяснению чувственно-постигаемого мира, мира феноменов через умопостигаемые сущности.

По большому счету, и всеобщее поле, и виртуальные час­ тицы — субстрат физического вакуума, и тахионы1 — в том виде, как соответствующие теории это формулируют, — в силу своей принципиальной необнаружимости, являются сущнос­ тями умопостигаемыми в не меньшей степени, чем, например, эйдосы у Плотина.

Физика «в себе»

Теперь же, отложив все вышесказанное, постараемся по­ смотреть, какой же может быть натурфилософия в настоящий момент. В предыдущей части мы уделили внимание обсужде­ нию качественного и количественного подходов к построени­ ям в естествознании, и тому факту, что один из них порождает античную физику-натурфилософию, отодвигая «новую физи­ ку» в античности за границы «интересного для рассмотрения». Другой же — порождает «новую физику», вытесняя натур­ философию, как самостоятельное явление, за границы физики и, по большому счету, в ту область, которую вообще не относят к науке.

которому она в конце концов приходит, т. е. к которому она как бы «притягивается». Можно сказать, что аттрактор есть некий аналог целевой причины.

1 Тахионы — объекты, движущиеся со скоростью, превышающей скорость света. Экспериментально не обнаружены. Существует боль­ шое количество попыток дать теоретическое обоснование их суще­ ствованию.

Опыт натурфилософского осмысления... 13

Существуют различные мнения, возможно ли полагать фи­ лософию вообще наукой. Не углубляясь в рассуждения на эту тему, заметим лишь, что в настоящее время философия как таковая все же стремительно приближается к тому, чтобы стать «полноценной наукой», редуцируясь, в различных сво­ их изводах, к психологии, лингвистике, эстетике и т. д. В лю­ бом случае, мы не наблюдаем движения философской мысли в сторону физики и прочих естественных наук — в форме ли осмысления их выводов, либо в форме рассуждений, имеющих общий предмет с частными естественными науками. Движе­ ние же, так сказать, с противоположной стороны, намечается все более отчетливо — в форме появления междисциплинар­ ных областей знания, междисциплинарных научных семина­ ров и конгрессов. В подтверждение этого тезиса можно при­ вести мысль И. Пригожина1 о том, что физике, чтобы понять что такое время, стоит обратить внимание на то, как понима­ ют время не только физики, но, например, историки или пси­ хологи. Таким образом, можно считать, что инициатива, ска­ жем, реанимации идеи натурфилософии, принадлежит в настоящий момент, к сожалению, не философам.2

«К сожалению» говорим мы здесь потому, что несмотря на явный переход от постановки вопроса «как, каким образом?» к вопросу «что?», это есть лишь частные «что». Целое много больше суммы своих частей. Целое с трудом объясняется из

1Илья Романович Пригожий (1917-2003), бельгийский физик

ифизико-химик (род. в России, в Санкт-Петербурге), один из осново­ положников термодинамики неравновесных процессов, Нобелевский лауреат 1977 г.

2 Неким прообразом натурфилософии «со стороны гуманитари­ ев» можно считать, как это ни странно звучит, научную фантастику, ибо, в целом, сообразуясь с принятым в кругу ученых, построения фантастов в частностях пытаются это принятое превзойти, давая цель­ ную картину.

частного, если объясняется вообще. В то же время переход от целого к частному несравненно легче и последовательней. Поэтому идея построения натурфилософии как лишь междис­ циплинарного осмысления знаний частных наук — достаточ­ но перспективна с точки зрения появления нового знания, появления тех прорывов умозрения, ценных как для «физики первой», так и для «физики второй», примеров, коих немало можно отыскать у мыслителей, двигавшихся иным путем.

В этом свете, рискнем здесь привести одно рассуждение, которое, на наш взгляд, привести в данном контексте доста­ точно уместно и которое живо подтверждает вышесказанное. В. Н. Лосский в работе «Догматическое богословие», подтверж­ дая свои мысли рассуждениями св. Василия Великого и ин­ терпретируя Платона, говорит о том, что сотворенный ли, воз­ никший ли, мир «старше» времени, а время — «младше» мира, как бы ни парадоксально звучали слова «старше» и «младше» при «отсутствии» времени. Именно это положение присутству­ ет в одной из распространенных и базовых на данный момент моделей — в теории «Большого Взрыва».

Такие факты еще раз подтверждают мысль, что физике, для того чтобы понять, что есть время, — стоит прислушаться не только к историкам, психологам, медикам современности, но также к философам и богословам прошлого. Т. е. выводы, сде­ ланные с помощью «качественного метода» рассуждений сот­ ни и сотни лет назад «умозрением мира» и не являющиеся «но­ выми» для философов и богословов, — заново открываются физиками, «счисляющими» мир.

Ниже мы хотели бы привести краткий очерк, натурфило­ софское эссе — обзор основных физических категорий, как их можно мыслить, принимая во внимание опыт современной науки. Мы хотим здесь лишь бегло окинуть взглядом поле буду­ щих исследований, задать ряд важных, с нашей точки зрения,

Опыт натурфилософского осмысления... 15

вопросов. Кроме того, нам кажется, читателю будет полезным перед прочтением Плотина взглянуть на привычные из курса физики, да и из господствующего мировоззрения, категории — примерно так, как это мог бы сделать античный философ.

Пространство

Это, на наш взгляд, самая загадочная из используемых со­ временной физикой категорий. Ее рассмотрение мы будем про­ должать на протяжении всего нижеследующего текста. Тем не менее, начать мы решили именно с нее, ибо на протяжении всей статьи мы будем возвращаться к ней постоянно.

Каким образом мы мыслим пространство? На первый взгляд, аристотелевское «место» не имеет альтернатив. Это то, «в чем» («граница объемлющего тела»), мировое тело — вместилище для всех тел, совокупность мест, где различается право—лево, верх—низ и перед—зад.1

Поскольку обыденный наличный мир — это мир механи­ ки, постольку чувственное пространство является нам про­ странством Евклида: однородным, бескачественным, недви­ жимым, описание которого представляется возможным лишь апофатически. Движение «в пространстве» — не есть движение пространства. Тело, занимающее некоторое пространство, — также не есть само пространство. Линейка, измеряющая некую протяженность, измеряет не пространство, но некую протяженность. Может ли протяженность выступать атрибу­ том пространства? Скорее — нет, чем да, ибо протяженность

1 Мы оставляем историкам философии вопрос о том, каким обра­ зом одно и то же греческое сознание породило и натуралистическое понимание места как границы объемлющего тела, и предельно абст­ рактное геометрическое пространство Евклида. На первый взгляд, между ними нет вообще ничего общего, но нам представляется, что дело обстоит так только на первый взгляд.

16 Д. Ю. Сухов, Т. Г. Сидаш

возникает тогда, когда мы полагаем соотношение одной про­ тяженности (скажем, линейки) и другой. Пространство здесь постоянно ускользает от ума, поскольку если Евклидово про­ странство — сущность, то сущность абсолютно «в себе» — никак не проявленная. Если же пространство — отношение, то мы не можем указать на соотносимое.

Как только мы пытаемся совершить переход от геометрии Евклида к геометрии Лобачевского, мы с необходимостью име­ ем изменение онтологического статуса пространства. Дело в том, что неевклидово пространство получает одну положи­ тельную характеристику, свойство — кривизну. Пространство неоднородно. Одна и та же протяженность, измеренная ли­ нейкой в разных местах, будет разной. Таким образом, про­ странство имеет свойство.

С другой стороны, стоит отметить, что неевклидово про­ странство — не постигается чувственно, но описывается ма­ тематически. Вообще, математика выступает, можно сказать, языком умозрения нынешней физики. Поэтому можно сказать, что Евклидово пространство выступает чувственно данным феноменом пространства неевклидова.

Затем необходимо задаться вопросом: континуально или дискретно это самое пространство? Этот вопрос имеет два из­ вода. Во-первых, если пространство — это вместилище для тел, то минимальным «местом» в пространстве должно быть место, занимаемое малейшим из тел. С другой стороны, меж­ ду двумя любыми малейшими из тел все равно будет некий зазор. Что находится в этом зазоре? — Пространство. Заме­ тим, что деление здесь происходит аналогично бесконечным рядам в математике. Неудивительно, ибо поскольку простран­ ство описывается в терминах математики, то и его контину­ альность — чисто математическая, равно как и во втором из­ воде заданного вопроса: пространство неоднородно, т. е. оно разное в двух разных, сколь угодно близких точках, поскольку

Опыт натурфилософского осмысления... 17

при равномерном или неравномерном убывании или возрас­ тании в этих двух точках изменяющаяся характеристика бу­ дет иметь разные значения.1

Здесь можно спросить: однороден ли сам числовой ряд: одна ли и та же двойка, например, входит в тройку и в пятерку? — Ответ здесь дается уже самой постановкой вопроса. Если мы говорим о двойке, входящей в тройку или пятерку, то мы уже имплицитно подразумеваем дискретный числовой ряд. В слу­ чае непрерывного числового ряда, мы можем с тем же пафо­ сом вопрошать: одна ли 2,33333(3) входит в состав 5,77777(7) и 3,3434(34)? Непрерывный числовой ряд — есть уже резуль­ тат отношений. Сам по себе он не может создавать отноше­ ний — вернее, может, но это квази-отношения, отношения вто­ рого и далее порядка. Простые же отношения образуются только дискретным, более того, — целочисленным рядом. Ибо в непрерывном ряду нет двойки, а есть 2,0000000000...

Итак, истинная континуальность не может не быть не­ однородной, поскольку если есть различие, то должен быть пе­ реход между различным, а этот переход логически осуществим быть не может. Это доказал еще Зенон, и до сих пор никто опровергнуть его не смог. Таким образом, либо пространство непрерывно и неизменно, однородно, либо — неоднородно и дискретно.

Именно эта дихотомия, а вернее, логическая невозмож­ ность существования неоднородной непрерывности, — лежит в основе столь широко используемых физикой дифференци­ альном и интегральном исчислениях.2 Дифференциал есть тот

1Под характеристикой здесь имеется в виду любая мера, о кото­ рой можно — качественным либо количественным методом — ут­ верждать ее возрастание или убывание — вообще — неравность в неких разных «местах» в пространстве ли или времени.

2Не вдаваясь здесь в подробности математических определе­ ний дифференциала и интеграла, позволим себе все же попробовать

минимальный зазор, который переводит континуальность в дискретность и позволяет затем счислять эту неоднородную якобы континуальность,1 ибо с истинно континуальными фе­ номенами логически непротиворечивая математика работать (вернее, счислять) не может, равно как и физика, говорящая языком математики. Скажем так: дифференциал простран­ ства — это два места, которые одновременно занимает летя­ щая стрела Зенона.

Таким образом, поскольку пространство неоднородно, а оно неоднородно в силу наличия этой самой своей кривизны, по­ стольку оно либо дискретно, либо наличествует множество разных пространств.

Пути разрешения дихотомии нам неизвестны. Видимо, не­ обходимо пересмотреть не только математическое представле­ ние о пространстве, но и представление самого пространства

прояснить смысл этих понятий. Под дифференциалом dx перемен­ ной χ понимается ее очень малое, «бесконечно малое» приращение, отклонение от ее текущего значения. Стоит отметить, что говоря «бес­ конечно малое», математика все же несколько лукавит, ибо имеется в виду именно «очень малое» — величина пренебрежимо малого (срав­ нительно) порядка. Дифференциалом dy или df(χ) функции y=f(x), вернее, дифференциалом первого порядка функции, называют глав­ ную линейную относительно dx часть приращения. Смысл этой опе­ рации в том, чтобы разбить непрерывное, континуальное множество, содержащееся в переменной JC, на дискретное множество очень ма­ леньких интервалов. Притом таким образом, чтобы можно было счи­ тать значения функции в начале и в конце этого интервала — неиз­ менными. Приращение полагается столь малым интервалом, что разница между истинным изменением значения функции в начале и в конце интервала и его «константным аналогом» — пренебрежимо мала для вычислений. Интегрирование же есть суммирование, сложение таких интервалов. Сам знак интеграла был предложен Декартом как латинское S — от «summa».

1 Не «якобы неоднородную», а именно «якобы континуальность».

Опыт натурфилософского осмысления... 19

в определениях, либо найти логический способ решения апо­ рии Зенона «о летящей стреле».

Масса

Упомянув кривизну пространства, видится вполне последо­ вательным рассмотреть далее категорию массы. Закон всемир­ ного тяготения гласит, что любые тела, обладающие массой, вза­ имно притягиваются. Причем — чем ближе эти тела находятся друг к другу, тем сильнее они притягиваются. Полагается, что чем большей массой обладает тело, тем сильнее вокруг него кри­ визна пространства, которое и образует вокруг него гравитаци­ онное поле. Моделью этого приводят плоскую мембрану, на ко­ торой лежит тяжелое тело: мембрана вокруг тела искривлена, прообразуя гравитационное поле. Очевидно, что тела более лег­ кие будут скатываться, следуя кривизне пространства, — при­ тягиваться более тяжелым телом.

Что же — можно представить, что трехмерные тела «про­ давливают» пространство в некоторую четвертую сторону: можно назвать эту сторону «стороной массы» или четвертым измерением, или как угодно еще. Если продавливать простран­ ство в противоположном направлении — мы получим эффект «легкотения», антигравитации.

Утверждается, что массой обладает вещество, любое ве­ щественное тело. И наоборот: все, что обладает массой, — ве­ щественно. Более того, масса и вещество стали в некоторых контекстах терминами взаимозаменяемыми.

Что же такое масса сама по себе? Утверждается, что мас­ са — это свойство именно вещества. Но судим мы о массе имен­ но из свойства пространства. Допустим, мы имеем некое тело, положенное вне пространства. Или, — поскольку тело само по себе занимает некое пространство, — скажем, что это тело за­ нимает все наличное пространство. Можем ли мы утверждать,