Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Lubskiy_Models.doc
Скачиваний:
101
Добавлен:
13.02.2015
Размер:
1.99 Mб
Скачать

Глава 2. Классическая модель исторического исследования

Наука интересуется тем, как совершается история на самом деле, отказываясь при этом от всякой субъективной оценки прошлого.

Н.И. Кареев

§ 1. Социокультурный и эпистемологический контексты: дискурс Просвещения, классическая рациональность и позитивизм

Классическая модель исторического исследования явилась порождением рационалистической культуры Нового времени. В этой культуре Cogito правил бал, и только он знал Истину или, по крайней мере, путь к ней. Принцип культуры Нового времени, которая объявила себя царством разума, лаконично был сформулирован Гегелем: «Что разумно, то действительно, и что действительно, то разумно». Эта культура носила утилитаристский характер, логику осмысления любого общественного явления в ней определяла идея пользы и полезности201.

Классическая модель исторического исследования сформировалась в русле дискурса Просвещения в соответствии с его концепцией логоцентризма – безграничной верой в познавательные и преобразовательные возможности человеческого разума, критикой здравого смысла и обыденного опыта, а также утверждением авторитета науки по отношению к другим формам знания202. В связи с этим классическую модель науки иногда называют парадигмой «Разума Просвещения»203. При этом Ю.Н. Давыдов отмечает, что «просветительски обожествленный разум» – это был тот самый прогрессирующий разум, который, по Гегелю, толкает в спину человечка, хитроумно ведя его «куда следует». У Маркса он берет этого же человечка за шиворот и тащит его «куда надо». В результате происходит то же самое: прогресс Разума ведет человечество прямехонько к «социократии» (идеал О. Конта). Везде один и тот же тип прогрессистского сознания, где разум действительно фигурировал как высшая ценность»204.

Разум как формообразующая умственная деятельность, направленная на установление целесообразности и универсальной связи всех вещей, и рассудок как способность к логическому мышлению с помощью понятий становятся путеводной нитью в лабиринте познания. Мысль в нем двигалась по магистральным траекториям, проложенным абстрактным мышлением и замечала только общее, не удостаивая внимания деталям.

Универсалиями дискурса Просвещения были объективность, порядок, строгая законосообразность всех явлений природы и общества205. Предельным выражением объективистского пафоса этого дискурса был приоритет жестких социальных структур перед живыми коммуникациями, стремление к поиску логики истории и теоретическому охвату всех сторон общественной жизни в единой концептуально непротиворечивой схеме206.

Логику истории задавал европоцентристский стиль мышления, основанный на методологии однолинейного прогрессизма. В дискурсе Просвещения центральной стала идея единства мировой истории и прогрессивного харак­тера ее развития. Это единство понималось следующим образом: в истории существует лишь одна линия прогресса, и все страны и народы движутся в рамках общего для всех прогрессивного развития, ориентиры которого задаются передовыми европейскими странами. Поэтому мировое развитие и стадии его прогресса сводились исключительно к истории Европы.

Классическая модель исторического исследования сложилась в русле особого типа рациональности, который предполагал, что исследователь прежде всего должен иметь профессиональные знания и усвоить этос науки. Основу научного этоса составляло стремление к поиску истины, которому соответствовала установка на кумулятивный рост объективно-истинного знания.

Разум в классической рациональности дистанцируется от вещей. Он наблюдает, исследует природу вещей как бы со стороны, не будучи детерминирован ничем, кроме свойств и характеристик изучаемых объектов. Объективность и предметность научного знания достигаются только тогда, когда из описания и объяснения исключается все, что связано с субъектом и используемыми им средствами познания. Иными словами, классическая рациональность, абстрагируясь от деятельностной природы субъекта, элиминирует из процедур объяснения все то, что не относится к объекту207.

Тем самым исследователю отводилась роль «скромного» наблюдателя, который, однако, как подчеркивает Н.Н. Моисеев, способен познать Истину и поставить ее на службу «наблюдателю»208. Поэтому основным содержанием тождества мышления и бытия в классической науке было признание возможности отыскать такую одну-единственную идеальную конструкцию, которая полностью соответствовала бы изучаемому объекту, обеспечивая тем самым однозначность содержания истинного знания. Неизменное, всеобщее, безразличное ко всему знание стало в классической рациональности идеалом научности.

Классическая рациональность претендует на познание исторической действительности такой, какой она была сама по себе, без примеси человеческой субъективности. Классическая рациональность изгоняет из исторической науки любые рассуждения о цели, смысле, гармонии, совершенстве, ценностях. Ее идеалом стало афористическое изречение Б. Спинозы о том, что истина требует «не негодовать, не удивляться, но понимать».

Классическая рациональность игнорирует казуальность истории. Она признает только ее каузальность и объясняет исторические явления путем установления между ними причинно-следственных связей, отказываясь, однако, при этом обсуждать проблемы целесообразности в истории и вводить в процедуры объяснения понятие целевой причины. В рамках классической рациональности сложился один из распространенных в историческом познании подходов, который получил название редукционизма, связанного со стремлением объяснять сложный мир истории какой-либо совокупностью факторов.

Классическая рациональность основывается также на представлении о том, что «если слово что-нибудь обозначает, то должна быть какая-то вещь, которая имеется им в виду», поэтому язык обладает способностью адекватно выражать свойства, структуры, закономерности объективной исторической реальности. Все это порождает уверенность в возможность построения одной-единственной истинной исторической теории, доказательные аргументы которой окончательны и бесспорны. В рамках классической рациональности считается, что только одна из конкурирующих теорий обязательно должна быть истинной, а остальные, несовместимые с нею, ложными. Поэтому господствует убеждение, что научная истина не подвержена историческим метаморфозам.

Классическая модель исторического исследования окончательно сформировалась в русле позитивизма ХIХ в., и поэтому она являлась сциентистской формой исторического познания, в качестве эпистемологического эталона которого выступало естествознание.

Позитивизм утверждался в исторической науке в качестве доминирующего течения под лозунгом отказа от умозрительных рассуждений об исторической реальности, свойственных спекулятивной метафизике и осно­ванной на ней философии истории. В противовес умозрительному философско-историческому теоретизиро­ванию позитивисты стремились к созданию «положительной» исторической теории, которая должна, по их мнению, быть такой же доказательной и обще­значимой, как и тео­рии в естественных науках. Доказательность исторической теории позитивисты видели прежде всего в обоснованности ее историческими фактами, поэтому одним из принципов позитивистской историографии стал эмпиризм.

Другим принципом позитивистской исторической науки стал холизм. Стремясь к систематичности и целостному воспроизведению исторической реальности, историки-позитивисты опирались на «теорию факторов». Согласно этой теории в истории действуют самые различные самостоятельные силы (географические, экономические, социальные, политические, духовные, психологические), взаимодействие которых и определяет историческое развитие. Тем самым «теория факторов» обусловливала необходимость перехода от простого описания исторических явлений и отражающих их фактов к установлению существующих между ними связей.

Теоретически позитивисты исходили из принципа «равноправия факторов» в историческом процессе. Однако в исследовательской практике при изучении конкретных взаимосвязей между различными факторами они постоянно тяготели к когнитивному редукционизму, сводя исторический процесс то к социально-экономическим, то географическим, то психологическим основаниям.

Позитивистская историческая наука XIX в. развива­лась также под лозунгом объективизма. Позитивисты исхо­дили из того, что цель ученого – это познание исторического прошлого в целом, таким, каким оно было в действительности, и установление общих закономерностей исторического процесса. При этом особое внимание уделялось позиции историка как «нейтрального наблюдателя» который, как отмечал Р.Дж. Коллингвуд, не должен был давать оценки фактов, «его дело – сказать, каковы они были»209.

В классической исторической науке принцип объективизма основывался на примате субъектно-объектной дихотомии и необходимости реконструкции истории такой, какой она была на самом деле с помощью научных методов исторического исследования, воздерживаясь при этом от ценностных суждений. С позиций объективизма историческое знание, являясь результатом взаимодействия в историческом исследовании субъекта и объекта, способно адек­ватно отражать историческую реальность саму по себе, т.е. су­ществующую вне культуры историка и его исторического сознания.

Изучение прошлого в классической науке базировалось также на принципе историзма. Согласно этому принципу историческая реальность – это то, что было в прошлом «на самом деле», и ее надо изучать per se, т.е. такой, какой она была в действительности. Историк в рамках классической модели исследования должен был отказываться от любых стан­дартов и приоритетов, лежащих вне пределов изучаемой им эпохи. Поэтому главным для него было говорить «голосом прошлого» и видеть исторические события «глазами их современников». Принцип историзма в этом плане требовал изучения «истории ради истории», и в классической науке он был синонимом бесстрастного исторического исследования, что вполне соответствовало как принципу объективности научного исследования, так и принципу нейтральности его субъекта.

Классическая модель исторического исследования исходила из жесткого противопоставления его субъекта и объекта210. Она строилась на абсолютизации позиции исследователя как «нейтрального наблюдателя», на допущении возможности преодоления субъективности в процессе воспроизводства объективной реальности в научном сознании.

Предельным выражением объективистского и историцистского пафоса классического научного дискурса в историческом исследовании был приоритет «мертвых» форм социальных связей перед «живыми» коммуникациями, склонность к всестороннему социальному проектированию, стремление к предельной точности и отчетливости научных понятий. Поэтому преодоление субъективности в ходе исторического исследования достигалось путем «свободы от ценностей» и превращения изучаемых жизненных практик в «мертвый» корпус исторических фактов, которые рассматривались как «вещи», изолированные от того «живого» исторического контекста, в котором они реально существовали.

В XX в. большое влияние на развитие представлений о научности классической модели исторического исследования оказал логический позитивизм211. Стремясь к «единству научного знания» и объединению исследовательского инструментария естественных и гуманитарных наук, логические позитивисты считали, что исторические теории должны выводиться из фактов, а в языке исторического описания необходимо строго отделять информативное содержание от эмоциональных оценок. Особое значение логические позитивисты придавали процедуре верификации исторического знания. Они считали, что научные утверждения должны заключать в себе методологию и аргументацию, с помощью которых можно было бы подтвердить сделанные заключения. Понимаемая таким образом научность исторического исследования давала, по мнению логических позитивистов, возможность приблизиться к объективной истине.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]