Пергамский Алтарь

Пергамский Алтарь

Темой основного фриза алтаря — Большого, является изображение гигантомахии, битвы богов-олимпийцев с гигантами. Кроме олимпийцев на стороне богов борется ряд древних, а также вымышленных скульпторами божеств[14]. Богам противостоят крылатые и змееногие гиганты, возглавляемые царём Порфирионом.

Гигантомахия была распространённым сюжетом античной пластики. Но данный сюжет был осмыслен при пергамском дворе в соответствии с политическими событиями. Алтарь отразил восприятие правящей династией и официальной идеологией государства победы над галатами[15]. Вдобавок, пергамцы воспринимали эту победу глубоко символически, как победу величайшей греческой культуры над варварством.[12]

«Смысловую основу рельефа составляет ясная аллегория: боги олицетворяют собой мир греков, гиганты — галлов. Боги воплощают в себе идею устроенной упорядоченной государственной жизни, гиганты — неизжитые родоплеменные традиции пришельцев, их исключительную воинственность и агрессивность. Аллегория ещё одного рода составляет основу содержания знаменитого фриза: Зевс, Геракл, Дионис, Афина служат олицетворением династии пергамских царей»[15].

Всего на фризе изображено около пятидесяти фигур богов и столько же гигантов. Боги располагаются в верхней части фриза, а их противники — в нижней, что подчеркивает противопоставление двух миров, «верхнего» (божественного) и «нижнего» (хтонического). Боги антропоморфны, гиганты сохраняют черты животных и птиц: у некоторых из них вместо ног змеи, за спиной крылья. Имена каждого из богов и гигантов, поясняющие изображения, аккуратно вырезаны под фигурами на карнизе.

Распределение богов:

* Восточная сторона (главная) — олимпийские боги

* Северная сторона — боги ночи и созвездий

* Западная сторона — божества водной стихии

* Южная сторона — боги небес и небесных светил

«Олимпийцы торжествуют над силами подземных стихий, однако победа эта ненадолго — стихийные начала грозят взорвать стройный, гармонический мир».

Zeus contra Poryphion Pergamonaltar.JPG «Битва Зевса с Порфирионом»: Зевс ведёт борьбу одновременно с тремя противниками. Поразив одного из них, он готовится метнуть свою молнию в предводителя врагов — змееголового исполина Порфириона.

Athena contra Alkyoneus, Nike.JPG «Битва Афины с Алкионеем»: богиня со щитом в руках повергла крылатого гиганта Алкионея на землю. К ней устремляется крылатая богиня победы Ника, чтобы увенчать голову лавровым венком. Гигант безуспешно пытается освободиться от руки богини.

Скульптурный декор алтаря был изготовлен группой мастеров по единому проекту. Упоминаются некоторые имена — Дионисиад, Орест, Менекрат[16], Пиромах, Исигон, Стратоник, Антигон[9], но атрибутировать какой-либо фрагмент конкретному автору не представляется возможным. Хотя некоторые из скульпторов принадлежали к классической афинской школе Фидия, а некоторые относились к местному пергамскому стилю, вся композиция производит целостное впечатление.

До настоящего времени нет однозначного ответа на вопрос, каким образом проходила работа мастеров над гигантским фризом. Нет единого мнения и в отношении того, насколько повлияли на облик фриза отдельные личности мастеров. Не вызывает сомнений, что эскиз фриза был создан одним единственным художником. При внимательном рассмотрении согласованного до мельчайших деталей фриза становится очевидным, что ничего не было отдано на волю случая.[17]. Уже в разбивке на борющиеся группы бросается в глаза, что ни одна из них не похожа на другую. Даже прически и обувь богинь не встречаются дважды. У каждой из сражающихся групп собственная композиция. Поэтому индивидуальным характером обладают скорее сами созданные образы, а не стили мастеров.

В ходе проведённых исследований были установлены различия, свидетельствующие о том, что над рельефом работало несколько мастеров, что однако практически не отразилось на согласованности целостного произведения и его общем восприятии[17]. Мастера из разных концов Греции воплощали единый проект, созданный главным мастером, что подтверждается сохранившимися подписями мастеров из Афин и Родоса. Скульпторам разрешалось оставить своё имя на нижнем плинтусе выполненного ими фрагмента фриза, но эти подписи практически не сохранились, что не позволяет сделать вывод о количестве мастеров, работавших над фризом. Лишь одна подпись на южном ризалите сохранилась в состоянии, пригодном для идентификации. Поскольку на этом участке фриза не было плинтуса, имя «Theorretos» было высечено рядом с созданным божеством. Исследуя начертание символов в подписях, учёным удалось установить, что в работе принимало участие два поколения скульпторов — старшее и младшее, что заставляет ещё выше ценить согласованность этого скульптурного произведения.[17].

Фигуры выполнены в очень высоком рельефе (горельефе), они отделяются от фона, практически превращаясь в круглую скульптуру. Данный тип рельефа даёт глубокие тени (контрастная светотень), благодаря чему можно было легко различить все детали. Композиционное построение фриза отличается исключительной сложностью, пластические мотивы — богатством и разнообразием. Необычайно выпуклые фигуры изображены не только в профиль (как это было принято в рельефе), но и в самых сложных поворотах, даже в фас и со спины.

Фигуры богов и гигантов представлены во всю высоту фриза, в полтора раза превышающую человеческий рост. Боги и гиганты изображены в полный рост, у многих гигантов вместо ног — змеи. В рельефе показаны принимающие участие в битве огромные змеи и хищные звери. Композиция состоит из множества фигур, построенных в группы столкнувшихся в поединке противников. Движения групп и персонажей направлены в разные стороны, в определённом ритме, с соблюдением равновесия составных частей на каждой стороне здания. Чередуются также и образы — прекрасные богини сменяются сценами гибели зооморфных гигантов.

Условность изображённых сцен сопоставляется с реальным пространством: ступени лестницы, по которым поднимаются идущие к жертвеннику, служат и для участников битвы, которые то «опускаются» на них на колени, то «идут» по ним.

«…Под колёсами Аполлона умирает раздавленный гигант — и словами нельзя передать того трогательного и умилённого выражения, которым набегающая смерть просветляет его тяжёлые черты; уже одна его свешенная, ослабевшая, тоже умирающая рука есть чудо искусства, любоваться которым стоило бы того, чтобы нарочно съездить в Берлин…

…Все эти — то лучезарные, то грозные, живые, мертвые, торжествующие, гибнущие фигуры, эти извивы чешуйчатых змеиных колец, эти распростёртые крылья, эти орлы, эти кони, оружия, щиты, эти летучие одежды, эти пальмы и эти тела, красивейшие человеческие тела во всех положениях, смелых до невероятности, стройных до музыки, — все эти разнообразнейшие выражения лиц, беззаветные движения членов, это торжество злобы, и отчаяние, и весёлость божественная, и божественная жестокость — всё это небо и вся эта земля — да это мир, целый мир, перед откровением которого невольный холод восторга и страстного благоговения пробегает по всем жилам».

Фон между фигурами заполнен развевающимися тканями, крыльями и змеиными хвостами. Первоначально все фигуры были раскрашены, многие детали — позолочены[14]. Использован особенный композиционный приём — предельно плотное заполнение поверхности изображениями, практически не оставляющими свободного фона. Это является примечательной чертой композиции данного памятника. На всём протяжении фриза не остаётся ни одного отрезка скульптурного пространства, не вовлечённого в активное действие ожесточённой борьбы. Подобным приёмом создатели алтаря придают картине единоборства вселенский характер[12]. Строй композиции, по сравнению с классическим эталоном, изменился: противники сражаются так тесно, что их масса подавляет пространство, и фигуры сплетаются.

Главная черта этой скульптуры — чрезвычайная энергичность и экспрессивность.

« В пергамском фризе нашла наиболее полное отражение одна из существенных сторон эллинистического искусства — особая грандиозность образов, их сверхчеловеческая сила, преувеличенность эмоций, бурная динамика[16]. »

Рельефы Пергамского алтаря — один из лучших примеров эллинистического искусства, отказавшегося ради этих качеств от спокойствия классики. «Хотя битвы и схватки были частой темой античных рельефов, но их никогда ещё не изображали так, как на Пергамском алтаре, — с таким вызывающим содрогание ощущением катаклизма, битвы не на жизнь, а на смерть, где участвуют все космические силы, все демоны земли и неба»[18].

«Сцена исполнена огромного напряжения и не знает себе равных в античном искусстве. То, что в IV в. до н. э. лишь намечалось у Скопаса как ломка классической идеальной системы, здесь достигает высшей точки. Искажённые болью лица, скорбные взгляды побеждённых, пронзительность муки — всё теперь показано с очевидностью. Раннеклассическое искусство до Фидия тоже любило драматические темы, но там конфликты не доводились до жестокого конца. Боги, как Афина у Мирона, лишь предупреждали провинившихся о последствиях их непослушания. В эпоху же эллинизма они физически расправляются с врагом. Вся их огромная телесная энергия, великолепно переданная ваятелями, направлена на деяние кары»[11].

Мать гигантов—богиня Гея, поднимаясь из земли, тщетно умоляет Афину пощадить сына — гиганта Алкионея

Мастера подчёркивают яростный темп событий и энергию, с которой борются противники: стремительный натиск богов и отчаянное сопротивление гигантов. Благодаря обилию деталей и плотности заполнения ими фона создается эффект шума, сопровождающего битву — ощущается шелест крыльев, шорох змеиных тел, звон оружия.

Энергии изображений способствует избранный мастерами тип рельефа — высокий. Скульпторы активно работают резцом и буравом, глубоко врезаясь в толщу мрамора и создавая большие перепады плоскостей. Таким образом, появляется заметная контрастность освещённых и затенённых участков. Эти эффекты света и тени усиливают ощущение напряжённости боя.

Особенность Пергамского алтаря — наглядная передача психологии, настроения изображённых. Отчетливо читается восторг победителей и трагизм обречённых гигантов. Сцены смерти полны глухой скорби и подлинного отчаяния. Перед зрителем разворачиваются все оттенки страдания. В пластике лиц, поз, движений и жестов передано сочетание физической боли и глубокого морального страдания побежденных.

Олимпийские боги больше не несут на своем лице печать олимпийского спокойствия: мускулы напряжены и брови нахмурены. При этом авторы рельефов не отказываются от концепции красоты — все участники битвы прекрасны лицом и пропорциями, сцен, вызывающих ужас и отвращение нет. Тем не менее, гармония духа уже колеблется — лица искажены страданием, видны глубокие тени глазных орбит, змеевидные пряди волос.

Центральный образ фриза - сражающийся Зевс Олимпийский. Он одновременно ведет борьбу с тремя противниками. В его полуобнаженной фигуре ощущается беспредельная, нечеловеческая мощь. Поразив одного из противников, Зевс-громовержец готовится метнуть свою испепеляющую молнию в предводителя врагов - змееголового исполина Порфирона. Мышцы гиганта вздулись в напряжении, лицо искажено ожесточением - он готовится отразить удар.

Особым драматизмом и выразительностью наполнена сцена боя богини Афины и крылатого гиганта Алкионея. Богиня со щитом в руках повергла противника на землю,в ее движениях сквозит решительность и торжество победителя. К Афине устремляется крылатая богиня победы Ника, чтобы увенчать голову Афины лавровым венком. Поверженный гигант тщетно пытается освободиться от беспощадной руги богини. Его мускулы напряжены в последнем усилии, а прекрасное лицо выражает глубокое страдание

Страна Мифляндия ( Типы симметрии у Mythozoa)

В мифах, легендах, сказках многих народов упоминаются фантастические существа (назовем их условно мифозоями — Mythozoa), анатомическое разнообразие которых значительно превышает таковое реально существующих животных. Попробуем рассмотреть план строения некоторых мифических существ — ведь иногда невредно, да и небезынтересно отвлечься от высоко теоретических проблем (а заодно от прозы повседневной жизни). Понятие “план строения” включает в себя перечень составляющих тело животного органов и их взаимное расположение, причем один из важнейших его элементов — тип симметрии. Поэтому В.Н.Беклемишев в “Сравнительной анатомии” предпосылает анализу фактических материалов рассмотрение типов симметрии, представленных в животном царстве [1]. Поскольку все известные нам мифозои — многоклеточные животные, для понимания их своеобразия в этом отношении ограничимся рассмотрением типов симметрии лишь у Metazoa.

Подавляющее большинство мифозоев (кентавры, сфинксы, грифоны и т.д.) близки к позвоночным животным (условно можно принять, что мифозои произошли от позвоночных, хотя проблема их происхождения очень сложна и должна быть рассмотрена в специальной статье) и характеризуются билатеральной симметрией, т.е. у них различается передний и задний концы тела, брюшная, спинная и симметричные правая и левая стороны (рис.1, А), но при этом наблюдаются и различные, более или менее значительные отклонения от этого типа. У многих из них по нескольку голов, которые, повторимся, являются маркерами переднего конца тела. Так, например, Лернейская гидра (водяная змея, не имеющая ничего общего с реально существующей пресноводной гидрой) с девятью головами, одна из которых (средняя) была бессмертной и которую Гераклу, отрубившему чудовищу все головы, для надежности пришлось зарыть в землю [2]. Наличие нескольких голов означает, что продольная ось тела Лернейской гидры спереди как бы расщепилась (рис.1, Б).

• Рис.1. Типы симметрии у мифозоев.

А — Билатеральная симметрия позвоночных животных и большинства мифозоев, Б — Лернейская гидра, В — Баал, Г — гигант, Д — Тифон, Е — Медуза, Ж — Сцилла, З — Амфисбена, И — Анзериканис, К — Химера, Л — Эктозавр.

• Рис. 2. Схема строения колонии гекатонхейра [11].

• Рис. 3. Амфицефалы:

А — Амфисбена, Б — Сисиютль, В — Бинфэн [5].

Особенный интерес представляют Амфисбена (в переводе с греческого означает двигающаяся в двух направлениях) — бесхвостая гигантская змея с двумя головами (рис.1, З и 3, А). Естественно было бы предположить, что ползала Амфисбена в зависимости от обстоятельств то одной головой вперед, то другой, однако, по преданию, Амфисбена могла катиться подобно обручу в любом направлении, засунув одну голову в пасть другой. Не понятно только, как при таком странном способе передвижения контролируется его направление — ведь оставшаяся снаружи голова с расположенными на ней органами чувств должна при этом все время крутиться. И зачем вообще нужна вторая голова — ведь обыкновенная змея тоже могла бы принять форму колеса, засунув хвост в рот. На этот вопрос ответил Плиний Старший: по его мнению, Амфисбена содержит такое количество яда, что в одной голове оно не уместилось бы. Замечу, Амфисбена невероятно опасна: она не боится холода и может жить в любом климате, глаза у нее светятся, как свечи, и если ее разрубить на две части, обе половинки снова срастутся [3, 4].

С зоологической точки зрения Амфисбена — нонсенс. Хотя похожие на нее двухголовые уроды с частично извращенной переднезадней осью иногда получаются в результате некоторых экспериментов по физиологии развития, они, как правило, нежизнеспособны, а, будучи разрезанными пополам, если и выживут, не срастаются, скорее каждая передняя половина регенерирует недостающий задний конец. Впрочем, среди пресмыкающихся есть группа родственных змеям и ящерицам животных — двуходки (Amphisbaenidae), которые ведут роющий образ жизни и имеют червеобразное тело, ног у них нет, а головной конец (если не очень присматриваться) мало отличается от хвостового, и эти твари действительно могут ползать как головным, так и хвостовым концом вперед. Сходные “двуходки” встречаются и среди кольчатых червей — например, обитающая в Белом и Баренцевом морях Fabricia sabella, у которой на заднем конце даже образовалась дополнительная пара глаз, но это все-таки не означает, что задний конец превратился в голову.

Двухголовые гомополярные существа встречаются и в мифологии других народов. Так, североамериканские индейцы опасаются огромного безногого морского змея Сисиютля с двумя зубастыми головами на обоих концах тела: взгляд его смертелен, победить его можно только величием духа и моральной чистотой (рис.3, Б) [5]. Замечу, однако, что, судя по приведенному рисунку, он обладает таким коротким и толстым телом, что назвать его змеем трудно, а о том, чтобы кольцеобразно изогнуться, как Амфисбена, не может быть и речи. Кроме того, посередине его тела угадываются еще одна голова — человеческая (с глазами, носом и ртом) — и пара рук, так что Сисиютля можно принять за трехголовую химеру, но более вероятно, это всего лишь рисунок на коже. А у китайцев имеется Бинфэн — страшная черная свинья, состоящая из двух передних половин тела (рис.3, В) [6].

У всех этих животных — амфицефалов — помимо сагиттальной есть еще одна плоскость симметрии — поперечная, которая делит тело на две совершенно одинаковые половины. Они, в сущности, обладают бирадиальной (двулучевой) симметрией, ось которой совпадает с дорсо-вентральной осью, проходящей по линии пересечения сагиттальной и поперечной плоскостей.

Теперь обратимся к химерам, у которых несколько голов, относящихся к разным видам животных. Примером такой гетероцефалии может служить филистимлянский и западносемитский бог грома, молнии, дождя и плодородия Баал. Его изображали с тремя головами — кошки и жабы по бокам и человеческой посередине. Функции и символические значения боковых голов остаются неясными. Возможно, их присутствие означает, что от Баала и его животворящих дождей зависит благоденствие не только растений, но и животных. В нашем же контексте расположенные по бокам го?ловы кошки и жабы свидетельствуют о резкой асимметрии (диссимметрии) переднего конца (рис.1, В), причем более значительной, чем, например, асимметрия внутренних органов у брюхоногих моллюсков, так как голова — основной признак, определяющий видовую принадлежность и индивидуальность животного.

Теоретически можно себе представить комбинацию амфи- и гетероцефалии. Для примера искусственно создан Анзериканис — гусепес (рис.1, И и 4). Должно быть, при ходьбе направление движения этой химеры определяет собака, а гусиной половине, чтобы сохранить равновесие, приходится занимать горделивое, почти вертикальное положение, из-за чего главная ось тела искривляется. При полете направление выбирает гусь, главная ось распрямляется, а собака вынуждена прижимать уши и лапы, чтобы сделать тело более компактным. Если же гусю захочется поплавать в воде, направление движения будет снова определять собака, так как при плавании движителем служат собачьи ноги.

• Рис. 2. Схема строения колонии гекатонхейра [11].

• Рис. 3. Амфицефалы:

А — Амфисбена, Б — Сисиютль, В — Бинфэн [5].

Особенный интерес представляют Амфисбена (в переводе с греческого означает двигающаяся в двух направлениях) — бесхвостая гигантская змея с двумя головами (рис.1, З и 3, А). Естественно было бы предположить, что ползала Амфисбена в зависимости от обстоятельств то одной головой вперед, то другой, однако, по преданию, Амфисбена могла катиться подобно обручу в любом направлении, засунув одну голову в пасть другой. Не понятно только, как при таком странном способе передвижения контролируется его направление — ведь оставшаяся снаружи голова с расположенными на ней органами чувств должна при этом все время крутиться. И зачем вообще нужна вторая голова — ведь обыкновенная змея тоже могла бы принять форму колеса, засунув хвост в рот. На этот вопрос ответил Плиний Старший: по его мнению, Амфисбена содержит такое количество яда, что в одной голове оно не уместилось бы. Замечу, Амфисбена невероятно опасна: она не боится холода и может жить в любом климате, глаза у нее светятся, как свечи, и если ее разрубить на две части, обе половинки снова срастутся [3, 4].

С зоологической точки зрения Амфисбена — нонсенс. Хотя похожие на нее двухголовые уроды с частично извращенной переднезадней осью иногда получаются в результате некоторых экспериментов по физиологии развития, они, как правило, нежизнеспособны, а, будучи разрезанными пополам, если и выживут, не срастаются, скорее каждая передняя половина регенерирует недостающий задний конец. Впрочем, среди пресмыкающихся есть группа родственных змеям и ящерицам животных — двуходки (Amphisbaenidae), которые ведут роющий образ жизни и имеют червеобразное тело, ног у них нет, а головной конец (если не очень присматриваться) мало отличается от хвостового, и эти твари действительно могут ползать как головным, так и хвостовым концом вперед. Сходные “двуходки” встречаются и среди кольчатых червей — например, обитающая в Белом и Баренцевом морях Fabricia sabella, у которой на заднем конце даже образовалась дополнительная пара глаз, но это все-таки не означает, что задний конец превратился в голову.

Двухголовые гомополярные существа встречаются и в мифологии других народов. Так, североамериканские индейцы опасаются огромного безногого морского змея Сисиютля с двумя зубастыми головами на обоих концах тела: взгляд его смертелен, победить его можно только величием духа и моральной чистотой (рис.3, Б) [5]. Замечу, однако, что, судя по приведенному рисунку, он обладает таким коротким и толстым телом, что назвать его змеем трудно, а о том, чтобы кольцеобразно изогнуться, как Амфисбена, не может быть и речи. Кроме того, посередине его тела угадываются еще одна голова — человеческая (с глазами, носом и ртом) — и пара рук, так что Сисиютля можно принять за трехголовую химеру, но более вероятно, это всего лишь рисунок на коже. А у китайцев имеется Бинфэн — страшная черная свинья, состоящая из двух передних половин тела (рис.3, В) [6].

У всех этих животных — амфицефалов — помимо сагиттальной есть еще одна плоскость симметрии — поперечная, которая делит тело на две совершенно одинаковые половины. Они, в сущности, обладают бирадиальной (двулучевой) симметрией, ось которой совпадает с дорсо-вентральной осью, проходящей по линии пересечения сагиттальной и поперечной плоскостей.

Т еперь обратимся к химерам, у которых несколько голов, относящихся к разным видам животных. Примером такой гетероцефалии может служить филистимлянский и западносемитский бог грома, молнии, дождя и плодородия Баал. Его изображали с тремя головами — кошки и жабы по бокам и человеческой посередине. Функции и символические значения боковых голов остаются неясными. Возможно, их присутствие означает, что от Баала и его животворящих дождей зависит благоденствие не только растений, но и животных. В нашем же контексте расположенные по бокам го?ловы кошки и жабы свидетельствуют о резкой асимметрии (диссимметрии) переднего конца (рис.1, В), причем более значительной, чем, например, асимметрия внутренних органов у брюхоногих моллюсков, так как голова — основной признак, определяющий видовую принадлежность и индивидуальность животного.

Теоретически можно себе представить комбинацию амфи- и гетероцефалии. Для примера искусственно создан Анзериканис — гусепес (рис.1, И и 4). Должно быть, при ходьбе направление движения этой химеры определяет собака, а гусиной половине, чтобы сохранить равновесие, приходится занимать горделивое, почти вертикальное положение, из-за чего главная ось тела искривляется. При полете направление выбирает гусь, главная ось распрямляется, а собака вынуждена прижимать уши и лапы, чтобы сделать тело более компактным. Если же гусю захочется поплавать в воде, направление движения будет снова определять собака, так как при плавании движителем служат собачьи ноги

• Рис. 4. Анзериканис:

А — идущий, Б — летящий.

• Рис. 5. Очертания одного из гигантов на фризе Пергамского алтаря. Левая рука и левая змея частично заслонены другими фигурами, поэтому на рисунке не отображены [12].

Анзериканис ничуть не нелепее многих других упомянутых здесь мифозоев, и при желании можно домыслить и его внутреннее строение. При этом надо учесть, что гусь — животное травоядное, а собака — хищное, поэтому верхние отделы кишечника у них должны быть разные и объединяться могут только на уровне толстой кишки, а общее анальное отверстие должно располагаться где-то в пограничной области. Размножаться такое существо сможет, только если допустить, что Анзериканис состоит из кобеля и гусыни. При этом условии становится возможным внутреннее самооплодотворение и откладка яиц, из которых вылупляются щеногусята.

Надо, однако, признать, что в чистом виде такая амфигетероцефалия в мифологии не встречается, но нечто подобное представлено у древнегреческих гигантов, у которых вместо ног — две змеи (рис.1, Г и 5). Однако у них человеческий компонент явно преобладает над змеиным не только по массе, но и в физиологическом отношении — обе змеи, перегибаясь, обращены головами вперед, как и человеческая голова. По всей вероятности, гиганты передвигались, опираясь на эти змеиные перегибы, как на колени; во всяком случае представить себе их ползущими змеиными головами вперед совершенно невозможно.

Еще более причудливый вид имел Тифон, которого Аполлодор характеризует следующими словами: “Он превосходил всех существ, которых родила Гея, ростом и силой. Часть его тела до бедер была человеческой и своей огромной величиной возвышалась над всеми горами. Голова его часто касалась звезд, руки его простирались: одна — до заката солнца, другая — до восхода. Они оканчивались ста головами драконов. Часть его тела ниже бедер состояла из огромных извивающихся кольцами змей, которые вздымались до самой вершины тела, издавая громкий свист. Все тело было покрыто перьями, лохматые волосы и борода широко развевались, глаза сверкали огнем… Буря огня вырывалась из его пасти”. Его 100 глоток могли одновременно рычать, лаять, выть и шипеть. Эти звуки наводили ужас даже на Олимпийских богов. (Следует заметить, что древние греки называли драконами змей.)

Изобразить Тифона в полном соответствии с этим описанием так трудно, что художники придавали ему обыкновенные человеческие руки, а перья заменяли птичьими крыльями. Но это затруднение можно обойти, если сначала каждую руку разделить на пять главных ветвей (по числу пальцев), а потом продолжать ветвление, чтобы увеличить количество ветвей, оканчивающихся змеиными головами (рис.1, Д и 6). У Тифона билатеральная симметрия проявляется не только в строении человеческого тела, но и в расположении змей, которые при этом сохраняют свою собственную билатеральную симметрию.

• Рис. 6. Тифон.

• Рис. 7. Голова горгоны Медузы.

Тифона в сущности тоже можно считать колонией, притом диморфной, так как в ее состав входят головы двух видов — человека и змеи. Кроме того, эту колонию можно отнести к так называемому монархическому типу, поскольку в ней присутствует один главный зооид — человек, а змеи, хотя преобладают количественно, занимают явно подчиненное положение. Создается впечатление, что увеличение количества змей в составе тела Тифона приводит к их дальнейшей девальвации: змеи низводятся до роли конечностей, а их головы окончательно утрачивают значение передних концов.