Рубинштейн С.Л. - Основы общей психологии / Т.2 / ПОСЛЕСЛОВИЕ - Исторический контекст и современное звучание фундаментального труда Рубинштейна

¹⁵ Рубинштейн С. Л. Основы психологии. М., 1935. С. 51.

270

Продолжая во втором (1946) издании «Основ общей психоло­гии» психологический анализ деятельности и ее компонентов, С. Л. Рубинштейн, в частности, пишет: «Поскольку в различных услови­ях цель должна и может быть достигнута различными способами (операциями) или путями (методами), действие превращается в раз­решение задачи» (т. I, с. 203 наст. издания), и здесь же делает сноску:

«Вопросы строения действия специально изучаются А. Н. Леонтьевым» (там же).

В 40-е гг. и позднее А. Н. Леонтьев опубликовал ряд статей¹⁶ и книг, в которых была представлена его точка зрения на соотношение деятельности — действия — операции в связи с мотивом — целью — условиями. Это прежде всего его «Очерк развития психики» (1947), «Проблемы развития психики» (1959), «Деятельность, сознание, личность» (1975). По его мнению, «в общем потоке деятельности, который образует человеческую жизнь в ее высших, опосредованных психическим отражением проявлениях, анализ выделяет, во-первых, отдельные (особенные) деятельности — по критерию побуждающих их мотивов. Далее выделяются действия — процессы, подчиняющие­ся сознательным целям. Наконец, это операции, которые непосред­ственно зависят от условий достижения конкретной цели»¹⁷.

В данной схеме понятие деятельности жестко соотносится с поня­тием мотива, а понятие действия — с понятием цели. На наш взгляд, более перспективной выглядит не столь жесткая схема, согласно которой и с деятельностью, и с действиями связаны и мотивы и цели, но в первом случае они более общие, а во втором — более частные. Впрочем, иногда и сам Леонтьев расчленяет цели на общие и частные и только вторые непосредственно соотносит с действиями¹⁸. Тем са­мым в этом пункте намечается определенное сближение позиций Рубинштейна и Леонтьева. Вместе с тем между ними сохраняются и существенные различия, прежде всего в трактовке субъекта и его мотивов¹⁹. Кроме того, как мы уже видели, Рубинштейн все время подчеркивает принципиально важную роль поступка, когда, с его точки зрения, деятельность «становится поведением» (т. II, с. 9 наст. издания) в нравственном (но, конечно, не бихевиористском) смысле этого слова.

В целом описанная общая схема соотнесения деятельности, действий, операций в их связях с мотивами, целями и условиями яв­ляется важным этапом в развитии советской психологии. Не случайно она до сих пор широко используется. Вместе с тем разработанная

¹⁶ Первая из этих статей опубликована в 1944 г. (см.: Леонть­ев А. Н. Психологические основы дошкольной игры// Сов. педагогика. 1944. № 8—9).

¹⁷ Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С. 109.

¹⁸ Там же. С. 105.

¹⁹ См.: Абульханова-Славская К. А. Деятельность и психоло­гия личности. М., 1980. С. 65 и далее.

271

С. Л. Рубинштейном и А. Н. Леонтьевым схема нередко рассматри­вается как чуть ли не самое главное достижение советской психоло­гии в решении проблематики деятельности. На наш взгляд, это, конеч­но, не так. В указанной проблематике наиболее существенным для психологии является вовсе не эта общая схема (которую вообще не следует канонизировать), а раскрытие через марксову категорию деятельности неразрывной связи человека с миром и понимание психического как изначально включенного в эту фундаменталь­ную взаимосвязь.

В отличие от деятельности и вне связи с ней действия, операции, мотивы, цели и т. д. давно стали предметом исследования психологов многих стран. Например, К. Левин и. его школа многое сделали для изучения действий и мотивов, а Ж. Пиаже и его ученики — для изучения операций и действий. Но только в советской психоло­гии, развивающейся на основе диалектике-материалистической фило­софии, была особенно глубоко проанализирована связь человека и его психики с миром. Наиболее важными критериями такого анализа стали взятые у К. Маркса категории субъекта, деятельности, обще­ния и т. д. И именно в данном отношении (прежде всего в разработке проблематики деятельности) советская психология имеет определен­ные методологические преимущества, например, перед тем же Ж. Пиаже, который не смог избежать некоторого крена в сторону операционализма²⁰.

Во всех разработках проблемы, деятельности и других проблем С. Л. Рубинштейн выступает не только как автор, соавтор и руково­дитель, но и как один из организаторов психологической науки в СССР. Он прежде всего стремился и умел налаживать творческие деловые контакты и тесное сотрудничество с психологами страны даже в тех случаях, когда они придерживались существенно иных точек зрения. Вот, например, как писал об этом М. Г. Ярошевский применительно к ленинградскому периоду научного творчества Рубинштейна: «Имелись широкие возможности для неформального общения. К Рубинштейну в его двухкомнатную квартиру на Садовой приходили делиться своими замыслами Выготский и Леонтьев, Ананьев и Рогинский. Приезжали на его кафедру Лурия, Занков, Кравков и другие. Превосходно информированный о положении в психологии — отечественной и мировой, Рубинштейн поддерживал тесные контакты с теми, кто работал на переднем крае науки»²¹.

Во многом не разделяя позиций Л. С. Выготского (см. об этом дальше), Рубинштейн тем не менее пригласил его читать лекции по психологии студентам Ленинградского пединститута им. А. И. Гер­цена. Он согласился также в ответ на просьбу Выготского выступить в 1933 г. официальным оппонентом на защите диссертации Ж. И. Шиф - ученицы Выготского, изучавшей развитие научных понятий у

²⁰ См.: Рубинштейн С. Л. О мышлении и путях его исследова­ния. М. 1958. С. 21—23.

²¹ Ярошевский М. Г. История психологии. М., 1985. С. 519.

272

школьников. (Со слов Ж. И. Шиф известно, что после защиты она довольно долго переписывалась с Рубинштейном, желая подробнее узнать, в чем суть его критического отношения к теории Выготского. Она предполагала, что письма Рубинштейна к ней могли сохраниться в той части ее архива, которая находится в Институте дефектологии АПН СССР.)

Особенно плодотворными были творческие связи и контакты Рубинштейна с его союзниками и отчасти единомышленниками по дальнейшей разработке деятельностного подхода — с А. Н. Леонтьевым, Б. М. Тепловым, А. А. Смирновым, Б. Г. Ананьевым и др. Несмотря на существенные различия между ними в трактовке деятельности, эти психологи во многом сообща развивали и пропаган­дировали деятельностный подход, в оппозиции к которому тогда находились многие другие, в том числе ведущие советские психологи (например, К. Н. Корнилов, Н. Ф. Добрынин, П. А. Шеварев и другие бывшие ученики Г. И. Челпанова — основателя первого в России института психологии).

Рубинштейн пригласил к себе на кафедру психологии пединститу­та им. А. И. Герцена А. Н. Леонтьева для чтения лекций студентам. На той же кафедре он организовал защиту докторских диссертаций Б. М. Теплова и А. Н. Леонтьева и выступил в качестве одного из офи­циальных оппонентов. Такую линию на сотрудничество между разны­ми научными школами и направлениями Рубинштейн продолжал и после своего переезда из Ленинграда в Москву осенью 1942 г.

Когда началась Великая Отечественная война против гитлеровс­кой Германии, Рубинштейн остался в осажденном Ленинграде, потому что считал своим гражданским долгом в качестве проректора организовывать работу педагогического института в суровых усло­виях блокады. В первую, самую тяжелую блокадную зиму (1941/42 гг.) он работал над вторым изданием своих «Основ общей психологии», существенно дополняя, развивая и улучшая их первый вариант 1940 г.

Весной (или летом) 1942 г. первое издание его «Основ общей пси­хологии» было удостоено Государственной премии по представлению ряда психологов, а также выдающихся ученых В. И. Вернадского и А. А. Ухтомского, издавна и глубоко интересовавшихся проблемами психологии, философии и методологии, внесших свой оригинальный вклад в развитие этих наук и высоко оценивших философско-психологический труд С. Л. Рубинштейна.

Осенью 1942 г. Рубинштейн был переведен в Москву, где воз­главил Институт психологии и создал кафедру и отделение психоло­гии в Московском государственном университете. (В 1966 г. на базе этого отделения А. Н. Леонтьев организовал факультет психологии МГУ.) Сюда в 1943—1944 гг. Рубинштейн пригласил на работу не только своих ленинградских учеников — М. Г. Ярошевского, А. Г. Комм и др., но и сотрудников А. Н. Леонтьева — П. Я. Гальперина и А. В. Запорожца, по-прежнему успешно координируя коллективную

273

творческую работу многих психологов из разных учреждений и научных школ.

В 1943 г. Рубинштейн избирается членом-корреспондентом АН СССР и становится в ней первым представителем психологической науки. По его инициативе и под его руководством создается в 1945 г. в Институте философии АН СССР сектор психологии — первая пси­хологическая лаборатория в Академии наук СССР. В том же 1945 году он избирается академиком Академии педагогических наук РСФСР. Все это результат большого и заслуженного признания его «Основ общей психологии» (1940).

Особенно широкие перспективы для его новых творческих дости­жений открылись весной 1945 г., после победы над фашистской Германией. В 1946 г., когда вышло второе, существенно доработан­ное и расширенное издание «Основ общей психологии», С. Л. Рубин­штейн уже правил верстку своей новой книги — «Философские корни психологии». Эта книга по философской глубине намного превосходила «Основы...» и знаменовала принципиально новый этап в дальнейшей разработке деятельностного подхода. Она должна была'выйти в свет в издательстве Академии наук СССР, и казалось, ничто этому не могло помешать. Тем не менее набор был рассыпан, и это было лишь начало грозы, разразившейся в 1947 г., когда С. Л. Рубинштейн был обвинен в космополитизме, т. е. «преклонении перед иностранщиной», в недооценке отечественной науки и т. д. В течение 1948—1949 гг. его сняли со всех постов; воистину «большие деревья притягивают молнию».

Началась серия «проработок», обсуждений, точнее, осуждений «Основ общей психологии» (в Институте философии АН СССР, в Институте психологии Академии педагогических наук РСФСР и т. д., на страницах газет и журналов «Вопросы философии», «Совет­ская педагогика» и т. д.). При первом обсуждении, проходившем в Институте философии с 26 марта по 4 апреля 1947 г., Рубинштейну и тем немногим, кто его поддерживал, удалось как-то «отбиться». От­части помогло заключительное слово Б. М. Теплова. Однако все последующие «проработки» ознаменовали полный разгром психо­логами и философами «Основ общей психологии» и представленного в них деятельностного подхода. Одним из итогов таких «обсуждений» стала разгромная рецензия на оба издания «Основ общей психоло­гии», написанная П. И. Плотниковым и опубликованная в журнале «Советская педагогика» в 1949 г. (почти накануне 60-летия Рубинш­тейна). Рецензия заканчивалась следующими, прямо-таки зловещи­ми словами: «Книга С. Л. Рубинштейна оскорбляет русскую и совет­скую науку в целом, психологию в частности и отражает «специали­зированное преломление» его лакейской сущности. Чем скорее мы очистим советскую психологию от безродных космополитов, тем ско­рее мы откроем путь для ее плодотворного развития»²².

Столь же незаслуженным гонениям был подвергнут и другой лауреат Государственной премии — психофизиолог Н. А. Бернштейн.

²² Плотников П. И. Очистить советскую психологию от без­родного космополитизма//Сов. педагогика. 1949. № 4. С. 19.

274

После Павловской сессии (1950) жертвами гонений стали физиологи Л. А. Орбели, П. К. Анохин и многие другие ученые. (Все они, как и Рубинштейн, были постепенно восстановлены в нравах лишь после смерти И. В. Сталина.)

В эти тяжелейшие и чреватые страшными последствиями годы (1948—1953) Рубинштейн продолжает разрабатывать деятельностный подход. Из неопубликованной, но сохранившейся в верстке монографии «Философские корни психологии» вырос новый философско-психологический труд «Бытие и сознание», который удалось опубликовать лишь в 1957 г., после XX съезда КПСС.

Особенно сильные изменения философско-психологическая кон­цепция С. Л. Рубинштейна претерпела в трактовке человека и теории деятельности (прежде всего, в понимании мышления как деятель­ности). В основе эволюции его взглядов лежит систематически разрабатываемый Рубинштейном философский принцип детерминиз­ма: внешние причины действуют только через внутренние условия. Разработку данного принципа он начал в 1948—1949 гг. (см. комментарии к настоящему изданию), но по описанным причинам смог начать публикацию полученных результатов лишь в 1955 г. . Эту трактовку детерминации Рубинштейн применил к взаимодейст­вию субъекта с объектом, существенно уточнив понимание послед­него.

Преобразование человеком (в ходе деятельности) окружающего мира и самого себя Рубинштейн анализирует на основе предложенно­го им различия категорий «бытие» и «объект»: бытие независимо от субъекта, но в качестве объекта оно всегда соотносительно с ним. Вещи, существующие независимо от субъекта, становятся объектами по мере того, как субъект начинает относиться к ним, т. е. в хо­де познания и действия они становятся вещами для субъекта²⁴.

По Рубинштейну, деятельность определяется своим объектом, но не прямо, а лишь опосредованно, через ее внутренние, специфи­ческие закономерности (через ее цели, мотивы и т. д.), т. е. по принципу «внешнее через внутреннее» (такова альтернатива, в част­ности, бихевиористской схеме «стимул—реакция»). Например, в экспериментах, проведенных учениками Рубинштейна, было показа­но, что внешняя причина (подсказка экспериментатора) помогает испытуемому решать мыслительную задачу лишь в меру сформированности внутренних условий его мышления, т. е. в зависимости от того, насколько он самостоятельно продвинулся вперед в анализе решаемой задачи. Если это продвижение незначительно, испытуе­мый не сможет адекватно использовать помощь извне. Так отчетливо проявляется активная роль внутренних условий, опосредствующих все внешние воздействия и тем самым определяющих, какие из внешних причин участвуют в едином процессе детерминации жизни субъекта. Иначе говоря, эффект внешних причин, действующих

²³ Рубинштейн С. Л. Вопросы психологической теории// Вопросы психологии. 1955. № I.

²⁴ Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957. С. 57.

275

только через внутренние условия, существенно зависит от последних (что обычно недостаточно учитывается теми, кто анализирует рубинштейновский принцип детерминизма). В процессе развития— особенно филогенетического и онтогенетического — возрастает удельный вес внутренних условий, преломляющих все внешние воз­действия. С этих позиций Рубинштейн дает глубокое и ориги­нальное решение проблемы свободы (и необходимости)²⁵.

При объяснении любых психических явлений личность выступает, по Рубинштейну, как целостная система внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия (педагогические и т. д.). Внутренние условия формируются в зависимости от предше­ствующих внешних воздействий. Следовательно, преломление внеш­него через внутреннее означает опосредование внешних воздействий всей историей развития личности. Тем самым детерминизм включает в себя историзм, но отнюдь не сводится к нему. Эта история содер­жит в себе и процесс эволюции живых существ, и собственно историю человечества, и личную историю развития данного человека. И по­тому в психологии личности есть компоненты разной степени общнос­ти и устойчивости, например, общие для всех людей и исторически неизменные свойства зрения, обусловленные распространением сол­нечных лучей на земле, и, напротив, психические свойства, сущест­венно изменяющиеся на разных этапах социально-экономического развития (мотивация и др.). Поэтому свойства личности содержат и общее, и особенное, и единичное. Личность тем значительнее, чем больше в индивидуальном преломлении в ней представлено всеобщее.

С таких позиций Рубинштейн разработал свое понимание пред­мета социальной и исторической психологии. Если общая психология изучает общечеловеческие психические свойства людей, то социаль­ная психология исследует типологические черты психики, свойст­венные человеку как представителю определенного общественного строя, класса, нации и т. д., а историческая психология — разви­тие психики людей того поколения, на время жизни которого прихо­дятся качественные преобразования общества. Однако в любом слу­чае психология изучает психику людей только в ходе их индивиду­ального онтогенетического развития и постольку, поскольку удает­ся раскрыть прежде всего психическое как процесс, изначально вклю­ченный в непрерывное взаимодействие человека с миром, т. е. в дея­тельность, общение и т. д.²⁶.

По Рубинштейну, процесс есть основной способ существования психического. Другие способы его существования -— это психические свойства (мотивы, способности и т. д.), состояния (эмоциональные и др.) и продукты, результаты психического как процесса (образы, понятия и т. д.). Например, мышление выступает не только как дея­тельность субъекта со стороны его целей, мотивов, действий, опе-

²⁵ Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957. С. 280-287.

²⁶ Там же. С. 237-242.

276

раций и т. д., но и как процесс в единстве познавательных и аффективных компонентов (психический процесс анализа, синтеза и обобщения, с помощью которых человек ставит и решает задачи). Изучая людей в их деятельности и общении, психология выделяет их собственно психологический аспект, т. е. прежде всего основной уровень регуляции всей жизни — психическое как процесс в соотно­шении с его результатами.

В ходе своей деятельности люди создают материальные и идеаль­ные продукты (промышленные изделия, знания, понятия, произведе­ния искусства, обычаи, нравы и т. д.). В этих четко фиксируемых продуктах проявляется уровень психического развития создавших их людей — их способности, навыки, умения и т. д. Таков психологи­ческий аспект указанных продуктов, характеризующий результаты психического процесса, который участвует в регуляции всей деятель­ности субъекта. Психология и изучает «внутри» деятельности людей прежде всего психическое как процесс в соотношении с его резуль­татами (например, мыслительный процесс анализа, синтеза и обоб­щения в соотношении с формирующимся понятием), но не эти резуль­таты сами по себе (вне связи с психическим процессом). Когда по­следние выступают вне такой связи, они выпадают из предмета пси­хологии и изучаются другими науками. Например, понятия — без учета их отношения к психическому как процессу — входят в предмет логики, но не психологии. «Через свои продукты мышление перехо­дит из собственно психологической сферы в сферу других наук — логики, математики, физики и т. д. Поэтому сделать образования, в частности понятия, исходными в изучении мышления — значит под­вергнуть себя опасности утерять предмет собственно психологичес­кого исследования»²⁷.

Таким образом, уже после завершения «Основ общей психоло­гии», начиная с середины 40-х гг. (с неопубликованной книги «Фило­софские корни психологии»), Рубинштейн систематически и все более глубоко дифференцирует в психике два ее существенных компонен­та — психическое как процесс и как результат. При этом он использу­ет и развивает все рациональное, что было внесено в разработку данной проблемы, с одной стороны, И. М. Сеченовым, а с другой — гештальтистами, одновременно критикуя основные недостатки их теории.

Если в своей книге он рассматривает оба компонента психи­ки как более или менее равноценные для психологической науки, то во всех последующих монографиях он подчеркивает особую и преимущественную значимость для нее именно психического — как процесса, изначально и всегда формирующегося в ходе непрерыв­ного взаимодействия человека с миром и животного с окружающей средой. У людей такое взаимодействие выступает в очень разных

²⁷ Рубинштейн С. Л. О мышлении и путях его исследования. С. 26.

277

формах: деятельность, поведение, созерцание и т. д. Психическое как процесс участвует в их регуляции, т. е. существует в составе деятельности, поведения и т. д.

С этих позиций в последние 15 лет своей жизни С. Л. Рубинштейн теоретически и экспериментально разрабатывает вместе со своими учениками концепцию психического как процесса, являющуюся но­вым этапом в развитии и применении к психологии методологи­ческих принципов субъекта и деятельности (точнее можно было бы сказать, субъектно-деятельностного подхода). В философии он в это время создает оригинальную концепцию человека, представленную в его рукописи «Человек и мир», посмертно опубликованную в одно­томнике его работ «Проблемы общей психологии».

Теория психического как процесса разрабатывалась главным образом на материале психологии мышления. Поэтому специфику данной теории можно выявить особенно четко путем сопоставле­ния главы о мышлении в «Основах общей психологии» с монографией Рубинштейна «О мышлении и путях его исследования», раскрываю­щей преимущественно процессуальный аспект человеческого мышле­ния. В «Основах...» 1946 г. мышление выступает главным образом как деятельность субъекта. Иначе говоря, Рубинштейн раскрывает здесь мотивационные и некоторые другие личностные характери­стики мышления как деятельности в ее основных компонентах (цели, мотивы, интеллектуальные операции и действия и т. д.). А в книге 1958 г. мышление рассматривается уже не только как деятель­ность субъекта (т. е. со стороны целей, мотивов, операций и т. д.), но и как его регулятор, как психический познавательно-аффективный процесс (анализа, синтеза и обобщения познаваемого объекта).

Термин «процесс» в очень широком смысле постоянно исполь­зуется в психологии (например, в «Основах...» 1946 г.) и во многих других науках. Но в трудах Рубинштейна последних лет его жизни данный термин применяется в строго определенном значении. В «Ос­новах...» 1946 г., в главе о мышлении, есть раздел «Психологическая природа мыслительного процесса», в котором под процессом пони­мается очень многое: действие, акт деятельности, динамика, опера­ция и т. д. (т. I, с. 369—372 наст. издания). Особенно важными кажут­ся следующие положения: «Весь процесс мышления в целом пред­ставляется сознательно регулируемой операцией»; «эта сознатель­ная целенаправленность существенно характеризует мыслительный процесс... Он совершается как система сознательно регулируемых интеллектуальных операций» (там же, с. 369—370) и т. д. Легко ви­деть, что мыслительный процесс, по существу, отождествляется здесь с интеллектуальной операцией или системой операций, регулируемых на уровне рефлексии. Это и есть один из компонентов личностного (прежде всего деятельностного) аспекта мышления. Иначе говоря, мышление исследуется в «Основах» 1946 г. главным образом лишь в качестве деятельности, но не процесса (в узком смысле слова), Переход к изучению мышления как процесса был необходим для

278

более глубокого раскрытия именно психологического аспекта дея­тельности и ее субъекта. Субъект, его деятельность и ее компонен­ты (цель, мотивы, действия, операции и т. д.) исследуются не толь­ко психологией, но в первую очередь философией, социологией, этикой и др. И потому разработанная С. Л. Рубинштейном и А. Н. Леонтьевым схема анализа деятельности по этим компонентам необходима, но недостаточна для психологической науки.

Например, с точки зрения теории психического как процесса, действия и операции всегда являются уже относительно сформиро­ванными применительно к определенным, т. е. ограниченным, усло­виям деятельности. В этом смысле они недостаточно пластичны и ла­бильны, что и обнаруживается в новой, изменившейся ситуации, когда они становятся не вполне адекватными. В отличие от действий и операций психическое как процесс предельно лабильно и пластично. По ходу мыслительного процесса человек все более точно раскрыва­ет конкретные, постоянно изменяющиеся, все время в чем-то новые условия своей деятельности, общения и т. д., в меру этого форми­руя новые и изменяя прежние способы действия. Следовательно, мышление как процесс является первичным и наиболее гибким по отношению к действиям и операциям, которые в качестве вторичных и менее гибких компонентов возникают и развиваются в ходе этого процесса как его необходимые формы²⁸.

Особенно важно отметить также, что процесс мышления, вос­приятия и т. д. протекает преимущественно неосознанно (это об­стоятельство недостаточно учитывалось в «Основах...» 1946 г., по­скольку в них акцент делался на сознательной регуляции операции). Но мышление как деятельность — на личностном уровне — регули­руется субъектом в значительной степени осознанно, т. е. с помощью рефлексии. Рубинштейн в 1958 г. специально подчеркивает различие и взаимосвязь между обоими этими аспектами мышления: «Ясно, что процесс и деятельность никак не могут противопоставляться друг другу. Процесс — при осознании его цели — непрерывно переходит в деятельность мышления»²⁹.

Таким образом, изучение процессуального аспекта психики озна­чает более глубокое психологическое исследование субъекта и его деятельности. Без раскрытия психического как процесса невозмож­но понять возникновение и формирование таких компонентов деятель­ности, как цели, операции и т. д., и вообще психологическую специ­фику соотношения между ними. Иначе говоря, взаимодействие чело­века с миром изучается не только на уровне деятельности, но и «внутри» нее, на уровне психического как процесса. Это одна из ли­ний соотнесения «Основ...» 1946 г. с последующими трудами Рубин­штейна.

²⁸ Рубинштейн С. Л. О мышлении и путях его исследования. С. 25—28, 51—52 и далее.

²⁹ Там же. С. 28.

279

Во всех своих психологических исследованиях Рубинштейн вы­ступает прежде всего как методолог и теоретик, последовательно и органично объединяющий в целостной системе теорию психологии, ее историю и эксперимент. Именно так он строил свою концепцию и, подвергая критическому разбору другие концепции, выделял в них прежде всего теоретическое ядро. Именно так он рассматривал теории гештальтистов, В. М. Бехтерева, П. П. Блонского, Л. С. Вы­готского и многих других. Весьма критически анализируя, например, рефлексологическую теорию позднего Бехтерева, он вместе с тем высоко оценивал некоторые его экспериментальные работы (см. т. I, с. 252 наст. издания).

В особом разборе нуждается, как нам кажется, вопрос об от­ношении С. Л. Рубинштейна к культурно-исторической теории Вы­готского. Со слов Рубинштейна и ученицы Выготского Ж. И. Шиф нам известно, что в начале 30-х гг. в своих беседах с Л. С. Выготским С. Л. Рубинштейн в целом не согласился с основными положениями его теории, хотя поддержал ряд его идей и находок по многим частным проблемам. Свое мнение об этой теории он изложил потом в своих «Основах...» 1935, 1940 и 1946 гг. и совсем кратко в книге «Принципы и пути развития психологии» (1959). Наиболее подроб­но его позиция представлена в «Основах...» 1940 г., где по количест­ву ссылок Выготский занимает первое место среди советских психоло­гов.