2. Г.И. Успенский как представитель народничества. Типология крестьян в очерках писателя «Крестьянин и крестьянский труд», «Власть земли».

Народничество: представители, идеи, теоретические манифесты Г.И. Успенский как представитель народничества.

Литературная ситуация 70-80-х гг такова, что наиболее читаемые – не талантливые, а откликающиеся на злобу дня.

Истоки народнического движения связаны ещё с Герценом и Чернышевским. Верили в общину – особую организацию русского христианства, совместное владение землёй, отсутствие частной собственности. Начало народничеству положили 2 крупных общественных деятеля: Н. К. Михайловский («Что такое прогресс?»1869 г.) и П. Л. Лавров в «Исторических письмах». Главная идея – не экономическая, а этическая, идея долга интеллигенции перед народом: «надо платить долги». Народ принёс всё материальное богатство, саму возможность заниматься непроизводственной деятельностью, принёс потом и кровью, все удобства, значит надо помочь народу в тех рамках, которые даёт реформа Александра II через земства («аптечки и библиотечки»).

Почти сразу же возникают и не просветительские течения – революционное народничество. Попытка создать справедливый государственный строй, уничтожить угнетение: спровоцировать народный бунт (анархизм, Бакунин, член 1-го Интернационала) или организовать заговор, через группки людей (Ткачёв, эмигрант).

Пик пришёлся на 1874 г., хождения в народ. Тысячи студентов идут в деревню: работать и просвещать или пропагандировать («Новь»). Народ не понял этого движения, студентов сдавали в полицию – ок. 4000 человек; идут массовые политические процессы: 193-х и т. д. Движение перерождается в подпольную, законспирированную организацию. 1876 г. – «Земля и воля», которая распадается на 2 крыла: леберальое – «Чёрный передел» Плеханова и террористическое – «Народная воля», где состоят Михайлов, Желябов, Перовская, будущие эсэры. Вскоре – покушение Соловьёва, потом ещё 6. 1

III Игнатий Гришневицкий кидает бомбу в царя – началась новая эпоха.

Литература народников.

Пишут такие видные народники, как Глеб Иванович Успенский, Н. Н. Златоврацкий, Ф. Д. Нефёдов, Николай Елпидифорович Петропавловский, Засадимский, Эртель. Начинают деятельность в конце 60-х – начале 70-х гг.. Все они разночинцы, дети, внуки дьячков, крепостных, мелких чиновников. Все начали с журналистики, газетной подёнщины, живут в жестокой бедности. В ранней молодости это радикалы, испытавшие влияние Чернышевского, продолжатели Слепцова, Решетникова, Н. Успенского. Составляют узкий круг друзей.

Дядя Златоврацкого дружил с Добролюбовым. Засадимский близок Шелгунову. Почти все побывали в ссылке. Петропавловский [Коронин] 12 лет просидел в Петропавловке. Они восприняли народную идеологию. Конфликт не между радикальным человеком типа Базарова и отцами, а некий вариант: между носителями патриархальных устоев русской деревни и капиталистами – богатеями, живоглотами, кулаками, мироедами.

Златоврацкий, «Устои. История одной деревни.», 1878-83 гг. Написано в жанре идиллии – общинной, а не отвлечённой. Но не интересуется как обычно бытописательством (орудия труда, занятия и т. п.); акцент сделан на моральной стороне, важны нравственные качества крестьян и их отношение к происходящему; охват может быть до пределов области.

Позитивная ценность – сплочённость крестьян. Мосей Волк – воплощение страсти к охоте, идеал. Он сумел заработать деньги в городе, который ненавидит. Купил землю у разорившегося помещика. Любит берёзовую рощу. Община не предполагает личной собственности, поэтому Волк отдаёт миру имущество и организует коммуну в виде большой патриархальной семьи: дочь, старик-мечтатель, все здоровые, крепкие, с чувством собственного достоинства (то, чего не было, но чего так желали народники). В романе описано совместное хозяйство на уровне семьи, где всё по справедливости, жива вера в Бога, молитвы, благотворительность – утопическая картина. Литература будто возвращается в XVIII век, во времена Руссо. Крестьяне – чистые сердцем дети природы. Окрестные крестьяне им завидуют.

«Сон счастливого мужика». Идиллия разрушается извне (как у Гоголя – кошечка ушла за пределы идиллического хронотопа, набралась диких нравов). Здесь – то же.

Внук Мосея – Пётр – послужил в Москве у купца, вренулся другим человеком – расчетливым, сухоньким, сосредоточенным, деловитость его съедает. Он требует раздела имущества. После раздела он скупил остальную землю и сдает её в аренду. Начинается борьба корысти и хранителей устоев – Мосея и др. против Петра Волка и его пособников. На стороне устоев – просветители.

Финал оптимистический: устои победят, т. к. есть мистическая вера в силу земли (тема развивается Г. Успенским, «Власть земли»). «Крестьяне-присяжные». О сбившемся с пути крестьянине: ему надо вернуться в деревню, к земле – у земли меньше греха. В целом подобная литература похожа на деревенскую литературу XX века, где также постулируется сила земли, которая исцеляет нравственные недуги, устраняет разрушителей устоев. Но в XIX веке вера была основана ещё и на экономических и социальных фактах, на вере в общину.

Община, мир, совместное владение землёй включает в себя круговую поруку: крестьяне отвечают друг за друга при уплате податей, налогов. Если среди них есть несостоятельные должники, весь мир платит за них вскладчину. Налоги перекладываются на другие плечи, социалистический принцип. Совместное владение – элементы демократии – вызывали бесконечную полемику народников с Герценом и славянофилами. Славянофилы были за русский коллективизм, потому что это залог нового пути России, сохранившийся с незапамятных времён. Эта идея была подхвачена Достоевским, Страховым, но в духовном аспекте: русский народ как народ богоносец. Появляются метафоры корней, почвы, истоков, устоев. Начинаются исследования либеральных историков (Милюков), приведшие к выводу: община была и в первобытные времена, т. к. совместный труд экономически выгоднее при низком уровне развития орудий производства. А с появлением крепостного права она исчезла и возродилась уже искусственно, при Екатерине II, чтобы обеспечить хорошие сборы налогов.Это всего лишь экономический механизм. Но в то же время этот институт используется крестьянами как защитный механизм, в случае крайней бедности. Всё обусловлено исторически, физически, а не духовным началом, соборностью и т. д.

Народники не принимали эту точку зрения, как и социалисты, начиная с Герцена.

Однако либералы добились того, что в 1861 году было составлено положение – статья 165 – о праве выхода из общины в согласии с миром или с досрочной выплатой долга. Это неизбежно привело к распаду общины. Закон действовал 32 года – за это время Россия успела стать капиталистической страной, и произошло разорение крестьянства. В 1893 году правительство запретило выход из общины, но это не помогло. Революция 1905 года, столыпинские реформы окончательно разрушили общину.

В 80-е гг. народники вдруг обнаружили, что общины нет. Наумов в 1884 г., путешествуя по Сибири, отмечает: «.. нахожу лишь, что все тащат друг у друга».

Появилась литература очеркового характера. Произошла эволюция литературы от утопической к очерковой. Теперь важно лишь правдиво описать жизнь: старина, правдивые наблюдения, беллетризированные психологические очерки. Нет задачи изображать индивидуальность человека. Герой должен быть типичным; может быть повествование вообще без героя – фигурирует просто толпа, человек поднимается над массой лишь в ту сторону, в какую хотят народники. Индивидуальность представлена лишь как некое отступление от общего. Надо изобразить деградацию деревни. Герои – бледные тени вместо людей: не работают, ходят с места на место. Живут желанием урвать случай заработать какие-то деньги.

Другое настроение представлено в пропагандистской линии народнической литературы 80-х гг. Её1 задача – дать нового положительного героя, появляется всё больше романтиков, людей самоотверженных, отказывающихся ото всех привилегий. Есть линия уставших людей, чувствующих бессмысленность своего существования. Революционеров почти не изображают из-за цензуры. Хотя это частый образ для Степняка-Кравчинского: «Андрей Кожухов», «Подпольная Россия» и др.

Писатели, пришедшие в 80-е гг., либо показывают объективный распад, либо сосредотачиваются на определённой тематике: город, фобрики и заводы (очерки Нефёдова о том, как село Иваново перерождается в город). Наумов пишет об окраинах, золотоискателях, коренных народах Сибири; о тех, кто был крестьянином, а стал кем-то другим.

Ещё одна тема – гибель дворянских гнёзд. Садимский «Что сеяли, то пожали». Нет сочувствия помещику. Герой – новый буржуа, прибирающий всё к рукам, оценивается негативно. Никто из писателей не пытается раскрыть психологию нового хозяина жизни, исключительно внешний взгляд.

Может быть, единственный вне этой тенденции – Мамин-Сибиряк, «Приваловские миллионы», но его творчество не относится к основной линии литературы.

Все эти ужасы рассказал я лишь затем, чтобы сказать, что нужно дать мужику землю, чтобы все встало на свои места. Как писал Лев Толстой о Платоне Каратаеве в «Войне и мире», он жил, только чувствуя себя частью чего-то большего. Это ведь идет из недр самой природы. Есть еще и человек-хищник. А где же третий тип? Тот, который знает жизненную правду — народная интеллигенция. Жаль, но сейчас его нет, а жизнь на стороне хищника.