01.pdf психол.основы дошк. образов

Лекция ¹ 3

Семья как основная социальная ситуация развития детей дошкольного возраста

Литература

1.Корчак Я. Как любить ребенка? М.: Педагогика, 1991.

2.Беттельгейм Б. Любим ли я? СПб.: Ювента, 1998.

3.Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при старом порядке. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 1999.

Одна из наиболее существенных проблем развития общения ре- бенка-дошкольника связана с его семьей. Можно без преувеличения сказать, что личность ребенка-дошкольника формируется в семье, в семейных отношениях. Все, что он хочет, может и умеет, — все возникло в общении со взрослыми, а потом развилось в общении с детьми. Опыт общения и совместной деятельности приобретается в первую очередь в семье. Это актив и тыл ребенка. Это фундамент, на котором строится все развитие.

С одной стороны, данное утверждение не представляет собой никакой новости. У большинства детей дошкольного возраста есть семьи, где их любят. Но вот с другой стороны, как указывают многие исследователи семейных отношений, современная семья находится в кризисе и ей самой часто необходима помощь со стороны.

Проблемы семьи сказываются на развитии ребенка. В последние годы возникла даже новая отрасль психологической науки — семейная психотерапия. При этом в нашей стране, в отличие от большинства западных стран, основной целью психологической работы является ребенок.

«ХОРОШАЯ СЕМЬЯ» — ПОНЯТИЕ ОТНОСИТЕЛЬНОЕ

Итак, полноценное развитие ребенка-дошкольника происходит в хорошей семье. Однако возникает вопрос: а что такое хорошая семья?

Довольно длительное время благополучной считали семью, где присутствуют все ее члены (папа и мама), которые ведут нормальный образ жизни (не пьют, не гуляют на стороне) и хорошо относятся к своему ребенку (заботятся о нем и физически не истязают его). Одна-

ко, как показывает практика, выделенных характеристик хорошей семьи явно недостаточно. У ребенка могут быть не только мама и папа, но два дедушки и две бабушки. Эта семья может даже относиться к так называемому «высшему обществу». Ребенок имеет все, что он пожелает, и даже то, что не всякий и представить себе может. Но для него лучшее времяпрепровождение — у соседского мальчика, которого воспитывают только мама и бабушка и которые часто на ужин едят пустую картошку. Но какая она оказывается вкусная по сравнению с икрой и другими деликатесами, которыми дома потчуют ребенка!

Так что же такое хорошая семья? Ответить на этот вопрос очень трудно, тем более что, как оказалось, для каждого психологического возраста есть своя хорошая и своя плохая семья.

Для дошкольника «хорошая» семья совсем не то, что хорошая семья для подростка. Дошкольник в качестве семьи воспринимает то, что находится с ним под одной крышей, то, что входит в «поле» его общения. Так, дошкольник в качестве членов семьи может нарисовать кошку, собаку, любимую игрушку. Даже видеомагнитофон, если этому предмету в доме оказывают особое «уважение». Он может нарисовать бабушку, которая с ним не живет, но в обществе которой он проводит много времени, и не нарисовать отца, поскольку отец, как Дед Мороз, появляется дома только в выходные, хотя и с подарками.

С точки зрения взрослых, какая же это семья, где нет папы, но есть аквариум с рыбками и даже соседка, которая часто приходит в гости к маме. Но все эти непонятности с точки зрения наших «классических» представлений о семье, о родственниках разной степени близости, о недопустимости включения в список неодушевленных предметов, у маленького ребенка отсутствуют. До определенного возраста его «семья» его устраивает, и она для него «хорошая». Если посмотреть на семью глазами ребенка-дошкольника, то вообще плохой семьи нет.

Но вот наступает новый период развития. Например, ребенок переходит из дошкольного возраста в младший школьный. В его семье ничего не меняется, все по-прежнему. А с ребенком вдруг начинает что-то происходить. Почему? Потому что эта семья по своим характеристикам теперь перестает удовлетворять его новым потребностям, становится «нехорошей» семьей. Раньше его устраивала бабушка и приходящие на «свидание» папа и мама — добрые дядя и тетя, кото-

рые раз в год ездят с ребенком отдыхать на Канары. А теперь — нет. Эти люди — мама и папа — не входят в круг семьи ребенка, хотя и существуют. И семья теперь воспринимается им как неблагополучная. Среди детей, которых родители приводят на консультацию к психологу, огромное количество «недолюбленных». Когда же психолог указывает родителям на эту «особенность» их малыша и говорит: «Знаете, ребенка надо любить», — родители на него обижаются: «Мы ему купили пианино за сколько-то тысяч, мы его отдали в самую престижную школу. Мы его в секцию тенниса водим…». И часто приходится объяснять, что нельзя любить исключительно «вещами». Ребенок нуждается в общении, душевном тепле, в совместной деятельности. Семья для ребенка-дошкольника — самое главное в социальной ситуации развития, то, без чего ему невозможно жить.

Понаблюдайте за детьми, например, в детском театре. Малыш с мамой заходят в зрительный зал. Ребеночек садится на сиденье. Ему это сиденье нравится: оно бархатное, с подлокотниками, качается. Мама говорит: «Может, сядешь ко мне на коленки? А то тебе видно не будет!» Нет, малыш не хочет. Ему очень хорошо и все замечательно, он хочет сам сидеть в бархатном кресле. Но когда на сцене появляется какая-нибудь сказочная кикимора или Баба Яга, этот «самостоятельный» ребенок вдруг говорит: «Мама, я хочу к тебе на коленки! Мне что-то не видно». Мама берет его на колени, и дальше все опять складывается самым замечательным образом: это вклад в опыт ребенка — в опыт эмоциональной защиты, которую он получает от мамы или папы.

«ХОРОШАЯ СЕМЬЯ» ГЛАЗАМИ ПСИХОЛОГА

Итак, сам дошкольник обычно доволен любой семьей. Но вот если посмотреть на семейные отношения дошкольника глазами психолога, то тут оказывается далеко не все так просто и ясно. Какие семейные отношения необходимы дошкольнику для его полноценного развития? Анализ благополучных и неблагополучных детей дошкольного возраста позволяет выделить некоторые показатели и характеристики психологически хорошей семьи ребенка дошкольного возраста.

Первое условие: ребенок-дошкольник нуждается в совместной жизни со взрослыми. Семья собирается в гости, и малыш тоже дол-

жен принимать посильное участие в этом — обсуждать, кому что лучше надеть, какой подарок купить, на чем добираться до гостей, как помочь маме побыстрее справиться с домашними делами, и т.п. Мне рассказывали про одну семью, которая вечером собиралась за столом, и каждый из ее членов делился тем, что с ним произошло на работе, по дороге и т.п. Ребенок, который как только смог самостоятельно сидеть, тоже принимал участие в этом общении. Конечно, сначала он больше молчал в силу развития своей речи. Но довольно быстро стал активным участником этих вечерних бесед. Он рассказывал, во что и с кем он играл в детском саду, что какой-то ребенок (в том числе и он) натворил и как его наказали и т.п. И все взрослые, несмотря на свои серьезные проблемы, замолкали и с уважением слушали рассказы малыша. Это и есть для дошкольника особый дух семьи, который помогает ему взрослеть и развиваться.

Кстати, на этом очень простом и достаточно традиционном для отечественной культуры примере можно легко показать, что это дает малышу. Он выделяет (структурирует) свои впечатления, он запоминает их и довольно долго держит в своей памяти, он эмоционально переживает их, пересказывая близким, наконец, он развивает устную речь.

Вторая характеристика психологически хорошей семьи ребенкадошкольника связана с функциями педагога и психолога, о которых мы говорили на предыдущей лекции. Семья всегда должна исполнять функции психолога — быть эмоциональным тылом для ребенка, принимать ребенка таким, как он есть. Приходится часто слышать от родителей дошкольников: «Вот у моей подруги дочка, так она и музыке учится, и рисунки ее на выставке выставляют, а у меня что… Слуха нет, рисовать не любит».

Даже если это все так, то ребенок не виноват в этом. Ему надо помочь, и в первую очередь поддержкой: «Ничего, что не получилось нарисовать, но уже гораздо лучше, чем было в прошлый раз». Такая поддержка часто приводит к тому, что ребенок без музыкального слуха впоследствии намного опережает своего очень способного сверстника.

Далеко не правы те педагоги, которые жалуются родителям на ребенка. Этим самым они не только не улучшают поведение малыша, но часто, наоборот, значительно ухудшают ситуацию. Он неча- янно сделал что-то не так, а теперь будет делать это намеренно.

Далеко не правы те родители, которые, стараясь угодить воспитателям, начинают дома ругать и «прорабатывать» малыша. Можно без преувеличения сказать, что вот такая семья является плохой для дошкольника и что развитие ребенка в таких семейных отношениях будет иметь разного рода проблемы и трудности.

И еще на одной характеристике психологически хорошей семьи ребенка-дошкольника мне хотелось бы остановиться. Говоря о том, что семья выполняет функции психолога для ребенка, мы все-таки не забываем, что в семье ребенок не просто проводит время между посещениями детского сада, именно в семье он учится, развивается, растет. Что сделать, чтобы это было и комфортно, и полезно для дошкольника?

Много лет назад, беседуя о развитии воображения с одним американским психологом, я услышала от него, что японские дети по сравнению с американскими имеют более низкий уровень развития воображения. Он объяснял это тем, что в традиционной японской культуре отец до семи лет практически не принимает участие в воспитании ребенка. Американские же папы много возятся с малышом, преимущественно организуя разного рода спортивные игры, — они борятся, бегают, играют в теннис и т.п. Они, по словам Л.С. Выготского, оказываются в позиции «пра-мы». Мама же выступает в роли (функции) педагога — она знает, что пора мыть руки и садиться за стол, что настало время идти спать, что папе пора идти на работу, а малышу надо приготовить домашнее задание.

Если попытаться осмыслить слова этого американского психолога в контексте интересующей нас проблемы психологически хорошей семьи для дошкольника, то можно выделить некоторые закономерности. Так, семья и семейные отношения дошкольника неоднородны. Ребенку необходимо с кем-то объединяться, а кому-то противостоять. В семье дошкольника должна реализовываться парная педагогика. Один взрослый помогает ребенку что-то задумать или что-то реализовать, а другой служит для него некоторым противостоящим субъектом. Например, можно с папой по секрету приготовить обед и накормить им маму. Или заключить тайное соглашение с мамой, чтобы, когда папа соберется на рыбалку, у него оказались новые снасти.

Такие объединения ребенка с одним из взрослых очень плодотворны и для организации отношений между братьями и сестрами.

Конечно, если это дети дошкольного и даже младшего школьного возраста, то сами, без помощи взрослого, они это сделать не могут. Им все равно нужна помощь кого-то из близких. Но при такой организации жизни дети в семье, как правило, не соревнуются друг с другом и не ревнуют друг друга к родителям.

Сегодня, когда много семей, где папы нет, такая парная педагогика может быть компенсирована бабушкой, дедушкой, близкой подругой мамы. Но если этого нет, говорить, что для ребенка дошкольного возраста создана полноценная социальная ситуация развития, будет неправомерно.

Итак, совместная жизнь с ребенком, парная педагогика и эмоциональный тыл — вот почти все, что необходимо ребенку-дошкольни- ку для того, чтобы быть талантливым, способным и творческим.

Вопросы и задания:

1.Вспомните ситуации из практики или придумайте их, когда в семье реализуется принцип парной педагогики. Запишите их в дневник.

2.Объясните своими словами, что значит «Семья — эмоциональный тыл ребенка». Приведите примеры случаев, когда, несмотря на неприятности, семья помогала малышу сохранить душевное равновесие.

3.Прочитайте рассказ Бориса Минаева «Далекое-близкое». Оцените социальную ситуацию развития мальчика в семье с точки зрения психолога.

Борис Минаев

ДАЛЕКОЕ-БЛИЗКОЕ

В детстве меня называли Мамин Хвостик. Это обидное прозвище возникло не случайно. Я действительно мог ходить с мамой куда угодно, стоять в любой очереди, скучать в парикмахерской и химчи- стке, лишь бы быть рядом с ней.

Очень мне нравилась моя мама.

Нравилось главным образом то, что рядом с ней я переставал бояться. Ничего мне было не страшно. А вот как только мама куда-

нибудь отходила — пробить чек в кассе или в парикмахерское кресло, я начинал ужасно беспокоиться — вдруг она куда-нибудь пропадет?

Но она не пропадала — возвращалась всегда вовремя.

Это чудесное мамино свойство очень сильно меня поражало. Иногда, если мы просто шли по улице, я забегал немножко вперед и смотрел на маму издали: как она идет. Шла она тоже очень красиво, постукивая каблучками. И несла легко самую тяжелую сумку. И всегда улыбалась мне издали.

Если мама уставала и ложилась отдохнуть, я тоже забирался рядом с ней. Но долго лежать просто так не мог. Скоро начинал воро- чаться, вздыхать. И тогда мама спрашивала меня сонным голосом:

—Ну, чего елозишь? А я отвечал:

—Ничего. Расскажи чего-нибудь. Мама вздыхала, думала.

—Ну, что тебе рассказать? — говорила она. — Жил-был волшебник... Построил он однажды дворец. И думает: кого бы в нем поселить?

Я начинал еще больше елозить, только от удовольствия.

—Íó-êà, тихо! — говорила мама.

—Ну вот, построил он дворец и думает: дай-ка я в нем поселю самого послушного мальчика, который кашу хорошо ест, маме помогает и долго играет один.

...Постепенно становилось темно. Мне очень хотелось, чтобы мама подольше не зажигала свет. Так было лучше — лежать в темноте и слушать сказку.

—Да, — говорила мама. — Искал-искал он такого мальчика, но никак найти не мог. И тогда...

Мама задумывалась.

Я тихонько подталкивал ее в бок.

—Чего толкаешься? — недовольно говорила она. — Я сказку вспоминаю... Знаешь что, давай я тебе лучше стихи почитаю.

—Давай, — тихо соглашался я. Мама редко рассказывала сказки до конца. Обычно они у нее кончались в самом начале. А я привык

êэтому и не обижался.

—Значит, так, — говорила мама, — слушай:

Как ныне сбирается вещий Олег Отмстить неразумным хазарам,

Их села и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам...

—Тебе все понятно? — интересовалась мама.

—Понятно, — говорил я. — Дальше рассказывай.

—Ну вот, — говорила она. — А дальше встречает он одного волшебника, и тот ему говорит: ты, князь, умрешь от коня своего.

—Как это — от коня? — не понимал я.

—Ну вот, так вот — от коня! — сердилась мама. — Непонятные слова понимаешь, а простые нет! Ладно, давай я тебе спою...

И она начинала петь.

Там вдали за рекой загорались огни...

В небе ясном заря догорала...

Сотня юных бойцов Из буденновских войск

На разведку в поля поскакала...

Я слушал песню, затаив дыхание. Лучше всего у мамы получа- лись песни. Она пела их спокойно, не то чтобы уж очень громко, но звучно. Я хорошо представлял себе сотню юных буденновцев, и вещего Олега в командирской тужурке впереди, и злого волшебника, который целился в него из винтовки с оптическим прицелом, и много разного, а потом еще вороного конька, который склонял гриву не то над Олегом, не то над самым юным, очень красивым красноармейцем...

—Господи, ночь уже, а отца все нет! — говорила мама, вставала и включала люстру.

Далекий мир исчезал. Я зажмуривал глаза от яркого света. Но и в близком мире мне жилось рядом с мамой совсем неплохо. Я бежал следом за ней на кухню. Тут было очень интересно. Текла из крана шумная вода, мама резала капусту, крошила хлеб и размачивала его в воде, делала сразу котлеты и щи, крутила мясорубку и слушала радио.

—Мам: а что вкуснее, щи или борщ? — спрашивал я.

—Отстань, — говорила она.

А я был счастлив. Я мог вечно сидеть вот здесь, слушать последние известия, смотреть в окошко и глядеть, как мама работает.

— Мама: а спой еще, — просил я.

Мне очень хотелось, чтобы далекий и близкий мир как-нибудь совместился. И мама не ругала меня, она опять начинала петь!

Дунай, Дунай, поди узнай, Где чей подарок...

— красиво выводила она.

...Но больше всего я любил спрашивать маму о чем-нибудь. Мама все объясняла подробно и толково, не то что папа. Папа на

все вопросы отвечал одинаково.

Спросишь его, например: «Пап, что такое инфляция?» А он отве- чает: «Так, ерунда всякая». Или — почему люди вокруг винного магазина всегда стоят? А он: «Так, ерундой занимаются».

А мама нет, ее объяснения запоминались надолго. В общем-то, навсегда. Она объясняла, куда идет трамвай — к стадиону юных пионеров; почему магазин называется «Овощи-фрукты», а в нем ни картошки, ни лука, и фрукты одни сушеные — потому что не завезли пока, скоро будут; сколько стоит самолет — один миллион рублей; и из чего делается мороженое — из замороженного молока и сахара; и почему надо стричь ногти — некрасиво...

Близкие предметы от ее ответов как будто раздвигались вширь, помещались друг в друге и начинали жить, как добрые соседи, ни- чуть не противореча.

Больше всего я любил ее спрашивать, как они с папой поженились.

—Прислали нас на практику к нему в цех, — рассказывала мама, — мне одна пожилая женщина и говорит: эх, девушки, и чего вы смотрите, а мимо вас какой мужчина ходит: молодой, серьезный, красивый...

—И что? — спрашивал я, затаив дыхание.

—И все, — смеялась мама. — Познакомились. Стали встре- чаться.

Мама вдруг краснела и отсылала меня с кухни. «Не мешай, — говорила мама, — скоро отец придет, а я еще ничего не приготовила».

Я послушно шел, садился на стул и начинал ждать папу.

Во время ожидания я закрывал глаза и думал: завтра вечером мы пойдем с мамой в магазин. Потом придем, она устанет и ляжет на диван. А я лягу рядом и скажу...

—Мама, — попрошу я, — расскажи что-нибудь!

—Ну что рассказать, — вздохнет она. — Жил-был зайчик. И была

óэтого зайчика мама... Тут приходил папа. ...Вот так мы и жили.

Содержание