Теория_метафоры_сборник_статей_copy (3)

Вариант (б): Метафороподобное выражение считается метафорой ex post, принимая во внимание информацию, которая содержится в последующем тексте. В течение некоторого времени его статус остается неопределенным.

2. Выражение понимается буквально, как нормальное предложение из сказки.

Вариант (а): Метафороподобное выражение из данной сказки признается нормальным на основе имеющейся информации о том, что в данном тексте действуют особые правила сочетаемости слов, обусловленные особой моделью мира этой сказки.

Вариант (б): Сначала метафороподобному выражению не придается никакого статуса, а затем оно истолковывается буквально на основе последующей информации. В этом случае возникает тенденция к немедленному выяснению двусмысленностей или неясностей в тексте.

3. Метафороподобное выражение не получает однозначной интерпретации по причине отсутствия в тексте необходимых данных. В этом случае автор текста не предусматривает никакой дополнительной информации, которая помогла бы однозначно определить его смысл. Такие случаи встречаются довольно редко. При необходимости можно судить о значении данного выражения по аналогии с другими текстами, однако степень неопределенности останется все же высокой.

III

Рассмотрим несколько примеров, служащих иллюстрациями вышеприведенных типов.

Iа) Выражение такого типа уже встречалось выше в примере с «плывущей» по паркету танцовщицей. Приведем это предложение полностью.

Русалочка подняла свои белые хорошенькие ручки, встала на цыпочки и поплыла в легком, воздушном танце («Русалочка»).

Приготовление к «плаванию», последовательность действий Русалочки (которая в описываемый момент уже не была Русалочкой), дворец принца — обычный земной дворец, в котором происходят празднества в честь хозяина, — все указывает на тот факт, что мы имеем дело с метафорическим употреблением. Метафора обусловлена предыдущим контекстом. Возьмем другое предложение из той же сказки: ...глаза ее говорили сердцу больше, чем пение всех рабынь. Из предыдуще-

го контекста понятно, что в данном случае глаза не являются самостоятельным существом, способным говорить, следовательно, и здесь мы имеем дело с метафорой.

482

I6). В сказке Андерсена «Старый дом» мы встречаем такой диалог:

—У нас дома говорят, что ты ужасно одинок! — сказал мальчик.

—О! Меня постоянно навещают воспоминания... Они приводят с собой столько знакомых лиц и образов!...

Выражение меня навещают воспоминания можно понимать как в буквальном, так и в метафорическом смысле, так как предшествующий контекст допускает оба прочтения. Мальчик понимает его буквально. Это видно из его разговора с одиноким оловянным солдатиком:

—Ну, ну, полно! — сказал мальчик. — По-моему, здесь чудесно; сюда ведь заглядывают воспоминания и приводят с собою столько знакомых лиц! («Старый дом»)

Окончательное объяснение слов старика мы находим ниже в рассказе солдатика:

—...Все, что я видел, слышал и пережил в вашей семье, так и всплывает у меня перед глазами! Вот каковы они, эти воспоминания, и вот что они приводят

ссобой! («Старый дом»)

Итак, солдатик (а вместе с нам и читатель) понял метафорический смысл слов старика. В данном случае это единственно возможный смысл, так как в тексте все время подчеркивается мотив пустоты и одиночества старого дома. Эта ситуация совсем не похожа на ту, в которой по коридорам дворца ходят материализованные сновидения (в сказке «Снежная королева»).

1аб). Оба выделенных выше типа могут появляться одновременно, образуя комментарий к метафороподобному выражению и двояким образом влияя на его интерпретацию. Вот пример:

Одно ведро прыгало подле другого, а когда дул ветер, ведра танцевали так, что вода разбрызгивалась по всему двору («Бронзовый кабан»).

Там, где мог бы появиться комментарий, подтверждающий сказочность образа, появляется выражение, описывающее следствие сотрясения полных ведер (вода разбрызгивалась), в результате чего выражение ведра танцевали, которому предшествует информация о том, что одно ведро прыгало подле другого, получает метафорическую, а не сказочную интерпретацию. Здесь я хотела бы обратить внимание на важность предложения, непосредственно следующего за метафороподобным выражением. Именно от него обычно читатель ожидает объяснения неясного или многозначного выражения. Это видно из следующей группы примеров.

Iх). Как правило, мы имеем дело с метафорическим значением и в том случае, когда ни предшествующий, ни последующий текст не содержат объяснения данного выражения. По этому нарушению связи с контекстом можно догадаться, что анализируемое выражение не имеет прямого отношения к событиям, происходящим в сказке, и употреблено исключительно ради красоты

483

слога. В этом случае метафоричность не так очевидна, как в предыдущих примерах, где она выводится на основе совокупности следствий, например:

— Пип! — сказали они и принялись мести пол хвостами...

IIа). К этому типу принадлежит уже упомянутое нами предложение про тень:

...вы дадите мнe слово не говорить никому здесь, в городе..., что я был... вашей тенью13.

II6). Ящерица рассказывает о холме эльфов:

— На ночь они поднимают холм на четыре огненных столба, и он стоит так до первых петухов — видно, хотят проветрить его получше («Волшебный холм»).

Выражение поднимают холм дословно следует понимать так, будто речь идет о доме-куполе — лишь при таком понимании скрытое в выражении содержание соотносится с дальнейшей информацией: поднимают на четыре огненных столба, проветрить его. Холм выступает здесь в роли жилого помещения, обычного для страны эльфов, упырей, русалок, духов и чудищ. Другой пример из той же сказки:

Пол в огромной зале вымыли лунным светом, а стены протерли ведьминым салом, так что они сверкали, словно тюльпаны на солнце.

Из контекста видно, что свет месяца и впрямь используется для мытья полов, а ведьмино сало — вместо полировальной пасты.

Наб). Как и в случае метафорического прочтения, здесь и предыдущий и последующий контекст взаимодействуют, окончательно определяя значение выражения. Так, в сказке о тени фразе От его ног начала расти новая тень предшествует история о том, как человек потерял свою тень; фраза сопровождается подробным рассказом, как у него появляется новая тень и какие чувства он при этом испытывает — такая фраза может быть истолкована только в буквальном смысле. Приведем полный текст этого примера:

...Досадно было, но в жарких странах солнце, как принято говорить, печет, и вот, через неделю ученый, выйдя на солнце, заметил, что от его ног начинает расти новая тень, — видно, корни старой остались. Через три недели у него была уже довольно сносная тень, которая во время обратного путешествия ученого подросла еще и под конец стала уже такой большою и длинною, что хоть убавляй («Тень»).

Следующий пример взят из сказки Андерсена «Истории одной матери»: ...Это смерть была у тебя в избе. Здесь

484

говорится о буквальном присутствии в доме смерти как личности, ибо ранее упоминалось, что старушка, которая постучала в дверь и попросила обогреться, «была самой смертью». Кроме того, в следующем предложении мы узнаем из слов соседки, что «...смерть посетила твой дом, я видела, как она скрылась с твоим малюткой». Выходит, речь идет о вполне реальном персонаже, уносящем людей на тот свет.

III. Ситуации, в которых статус выражения остается неясным, встречаются довольно редко. Они обычно возникают тогда, когда комментарии к метафороподобному выражению отсутствуют как в предшествующей, так и в последующей информации, что могло бы прояснить значение данного выражения (тип IIIх). Возможен и другой случай двузначности, когда мы не можем исключить ни одно из двух вероятных значений, так как оба находят себе подтверждение в последующем контексте (тип IIIхх). В последнем случае внимание читателя до такой степени занято поиском дополнительной информации, способной помочь объяснить данное выражение, что поиск ведется далеко за границами контекста, который, по замыслу автора, служит комментарием к этому выражению.

Шхх). Вот еще один пример из сказки о Русалочке:

И Русалочка поплыла из своего садика к кипящему водовороту, за которым жила ведьма.

Что такое кипящий водоворот — метафора это или нет? Читаем дальше:

Кругом только голый серый песок; вода в водоворотах бурлила и шумела, как под мельничными колесами, и увлекала за собой все, что только встречала по пути.

Стало быть, это метафора, думает читатель. Кипящий водоворот —

1.Очень сильный водоворот.

2.Можно было подумать, что это не водоворот, а кипящая вода. Но читаем ниже на той же странице:

...Путь к жилищу ведьмы лежал через пузырящийся и л.

Может быть, ил пузырится оттого, что вода в водовороте кипит? Ситуация ос-

тается неясной. Возможны оба значения рассматриваемого выражения.

Похожий пример мы встречаем в «Дюймовочке», где майский жук ... слетел с нею [Дюймовочкой ] с дерева и посадил на ромашку... Целое лето прожила Дюймовочка одна-одинешенъка в лесу.

По аналогии с обычными правилами и перифразами, служащими для установления связности текста14, слово лес должно быть признано метафорическим эквивалентом упомянутого выше луга; то есть речь идет о метафоре, что и подтверждается ближайшим контекстом:

485

Она сплела себе колыбельку и повесила ее под большой лопушиный лист — там дождик не мог достать ее.

Однако четырьмя предложениями ниже читаем: «...Листья с деревьев облетели...», что напоминает нам о ситуации, значение которой мы недооценили: в лесу. Может быть, лес здесь действительно значит 'лес'? Это предполагается и дальше:

Возле леса, куда она попала, лежало большое поле.

Но через несколько страниц читаем вновь:

...Одни голые, сухие стебельки торчали из мерзлой земли; для Дюймовочки это был целый лес.

На одной из следующих страниц опять читаем:

...Грустно смотрела вверх, где шумел целый лес золотых колосьев.

Это опять наводит нас на мысль о метафорической природе этого выражения. Двузначность возможна благодаря двойственности принятого масштаба: все предметы кажутся Дюймовочке очень большими, но не все они таковы с точки зрения рассказчика. Поэтому остается неясным, где имеется в виду настоящий лес, а где лес трав. В первом случае используется оценка самого рассказчика, во втором — рассказчика, который пытается увидеть мир глазами маленькой Дюймовочки. Метафорическая запись выражения лес (луга) такова:

1.Луг.

2.С точки зрения Дюймовочки, это не луг, а целый лес.

IIIх). В другом случае метафороподобное выражение может иметь двойной смысл в силу того, что при нем нет никакого комментария, позволяющего истолковать его однозначно, единственно верным образом.

В качестве иллюстрации приведем один отрывок из «Винни-Пуха» Милна:

Солнце еще нежилось в постели, но небо над Дремучим Лесом слегка светилось, как бы говоря, что солнышко уже просыпается и скоро вылезет из-под одеяла*.

Такое загадочное упоминание о солнце встречается только один раз, в дальнейшем развитии событий солнце уже никак не участвует. Цитированный отрывок можно истолковать как сообщение о восходе солнца, выраженное следующей совокупностью метафор:

1.Солнце еще не взошло.

2.Можно было подумать, что это не солнце, а ребенок, который еще нежится в постели.

* Цит. по изд.: Милн А. Винни-Пух и все-все-все. М., 1985, с. 515. — Прим. перев.

486

тип выражений, которые хотя и напоминают метафоры, но все же отличаются от них своей семантической структурой. Возьмем слово тюльпан в следующем контексте:

Воробьиха посмотрела в одно [окно], посмотрела в другое, и ей показалось, что она заглянула в чашечки тюльпанов: все стены так и пестрели разными рисунками и завитушками, а в середине каждого тюльпана стояли белые люди

(«Соседи»).

В данном случае исключается буквальное понимание слова тюльпан, так как известно, что речь идет о комнате, а не об обитаемом цветке. Метафорическое значение также нельзя принять, так как тогда воробьи должны были бы понимать, что то, что они называют тюльпаном, на самом деле является комнатой. Лишь в этом случае можно было бы использовать нашу формулу:

1. Внутри комнаты стоят белые люди.

2. Может показаться, что это не комната, а тюльпан.

Однако воробьи не вполне отдают себе отчет, что это за странный предмет, не знают его названия, они даже не выделяют его в качестве отдельного «предмета», а просто называют его первым пришедшим в голову словом, основываясь на чисто поверхностном сходстве с тюльпаном. В этом случае мы имеем дело не с метафорой, а с явлением называния, с катахрезой inopiae causa15. Этот предмет является новым, никак не классифицированным еще в языке воробьев, поэтому они не могут вербализовать своих мыслей, не уподобив предварительно комнату одному из видов цветов. Метафора же есть не название данного явления, а скорее его переназвание. Подобным образом можно интерпретировать и следующие предложения:

[Воробьи]: — Их [елки] посадили посредине комнаты и нарядили чудеснейшими вещами («Ель»).

[Розы]: — Днем греет солнце, а ночью небо светится еще ярче. Это видно сквозь дырочки в нем. Дырочки были звездами, но звезды об этом не знали («Со-

седи»).

Таких примеров можно было бы привести еще очень много. Их характерная особенность в том, что они не являются частью авторского повествования, а присутствуют в речи персонажей.

За вычетом явлений этого типа настоящие метафоры в сказке достаточно редки. Это вполне объясняется результатами проведенного анализа: метафора легко смешивается с метафороподобными выражениями; во избежание такого смешения необходимо ввести в текст специальные средства, обеспечивающие правильное понимание выражения: поясняющий контекст или возможность выведения совокупности следствий. Эти средства значительно отягчают текст, но избежать их можно лишь при использовании генитивных метафор и клишированных выражений. При чтении Андерсена бросается в глаза обилие выражений вроде каза-

лось,

488

сдавалось, было похоже и др.16, которые хотя и сходны с метафорой, но влекут за собой связанные с метафорой ограничения17. Тот факт, что метафора достаточно редко встречается в сказках, объясним и с чисто литературной точки зрения: мир сказки настолько богат чудесными событиями, что его необязательно приукрашивать за счет тех средств, которые предлагает метафора, то есть взгляда на мир через призму других явлений или предметов.

VI

Вначале статьи я уже отмечала, что отличие мира сказки от действительности проявляется в нестандартных правилах сочетания слов. Это нейтрализует метафороподобные выражения и препятствует появлению метафор. Сфера действия этого явления, однако, ограниченна и меняется от сказки к сказке, но во многих текстах сказок можно найти соответствующие примеры. В тех сказках, где оживают неодушевленные предметы, невозможны метафоры одушевления и персонификации. Это правило заметно влияет на текст в следующих двух отрывках из «Русалочки»:

I. Тогда Русалочка подняла свои белые хорошенькие ручки, встала на цыпочки и поплыла в легком, воздушном танце; так не танцевал еще никто!

II. Посреди зала вода бежала широким потоком, и в нем танцевали водяные и русалки под свое чудное пение.

Впервом отрывке описаны развлечения принца в его обычном, земном дворце. Выражение поплыла вполне может быть употреблено в качестве метафоры, так как оно не нарушает связности текста, описывающего этот мир. Во втором отрывке речь идет о подводном дворце, где вместо паркета — шумящий поток. Наиболее естественно предположить, что по этому дворцу все передвигаются вплавь, поэтому глагол поплыть по отношению к танцу не годится в качестве метафоры.

Как ни парадоксально, но Русалочка не могла «поплыть», пока жила в воде, это оказалось возможным лишь тогда, когда она стала жить на суше и русалкой уже не была.

Эти наблюдения можно обобщить: при описании подводного мира нельзя употреблять какие-либо переносные выражения, в которых одни явления рассматриваются через призму других, так или иначе связанных с водой.

Подобные явления — это еще один важный фактор, ограничивающий возможность употребления метафор в сказке. Таким образом, метафора в сказках — явление редкое, ибо она всегда зависит от контекста и постоянно требует как от автора, так и от читателей принимать во внимание совокупности семантических следствий. Такое неустойчивое положение метафоры именно в сказке, по сравнению с другими жанрами, можно объяснить (если иметь в виду только семантикокоммуникативные усло-

489

вия и отвлечься от генетического своеобразия жанра) изменчивостью изображаемой модели мира и, как следствие этого, изменением правил сочетаемости слов. Опознавательным знаком этого онтологического преобразования и ослабления устойчивых лексических связей служит метатекстовая информация, определяющая данный текст как сказку. Количество такой информации может меняться в зависимости от конкретного текста; в литературных сказках она может ограничиваться подзаголовком «Сказки» или имплицитно подразумеваться в фамилии автора (так, в книге «Дитя Эльфов» Г. X. Андерсена ничто в заглавии и в подзаголовке не указывает на принадлежность к жанру сказки, кроме «сказочной» фамилии автора и своеобразного графического оформления).

* * *

Как мне кажется, описанный выше способ интерпретации текстов сказок может быть использован также для анализа некоторых видов поэтических текстов. Так как в поэтическом тексте встречается много необычных словосочетаний без всяких поясняющих комментариев, он может быть истолкован либо как метафорическое описание реального мира, либо как реалистическое описание необычного, сказочно-поэтического мира. «Поэтичности» описания в первом случае соответствует «поэтичность» описываемого мира во втором.

Выбор того или иного способа описания обусловлен в основном различиями литературных школ и теорий поэтики.

Проблема факультативности метода интерпретации поэзии и соответственно факультативности ее содержания еще ждет теоретического и исторического исследования.

ПРИМЕЧАНИЯ

1С этой точки зрения, а также с утверждением сторонников генеративистской теории о том, что в языке действуют постоянные селективные правила, полемизирует в своей статье М. Редди:

Reddу М. A Semantic Approach to Metaphor. — In: Papers from the Fifth Regional Meeting of the Chicago Linguistic Society, eds. by R. Binnick et al. Chicago, april 1969. Редди утверждает, что селектив-

ные правила являются логическим следствием гипотезы, что единственным возможным миром является тот мир, который известен нам из внеязыкового опыта. С точки зрения Редди, это утверждение неверно. Он показывает, как в зависимости от различных условий референции одно и то же предложение получает разный статус: иногда оно получает дословное истолкование, в другом случае считается метафорой или бессмыслицей.

2Cohen J. Structure du language poétique. Paris, 1966. Ж. Коэн наиболее точно определяет поляр-

ность этих выражений так: «Стихотворение не является здесь правильным выражением анормального мира (как в случае сказки), но анормальным выражением обычного мира».

490

3Такое предложение могло бы появиться и в сказке «Русалочка» в описании того момента, когда Русалочка в последний раз плывет мимо подводного дворца.

4Формула "S1 есть Р2", где S = субъект, а Р = предикат, отражает необычность сочетания субъекта и предиката, которые принадлежат по сочетаемости к разным классам слов.

5Эта формула впервые приведена в моей работе «О семантическом представлении некоторых метафорических выражений» (Dobrzyńska Т. О Semantycznej reprezentacji niektńrych wyrażeń metaforycznych. — In: Semantyka i słownik, red. A. Wierzbicka. Wrocław, 1972). Принятая здесь экспли-

кативная формула также моделирует содержание метафоры вне зависимости от поверхностного представления метафорического выражения. Метафора представляет собой определенный тип предикации, где функцию предиката выполняет выражение, которое по своему буквальному значению не может быть осмысленным предикатом при данном подлежащем. В процессе истолкования метафоры адекватный предикат воссоздается из части значения и/или коннотаций метафорического выражения.

6Такое уточнение относится к метафорам, связанным со зрительным восприятием.

7См., напр., «Сказку о двух братьях» братьев Гримм.

8О «рамочных» элементах повествования см.: Danek D. Wypowiedzi w dziele о dziele (w forraach narracyjnyeh). — "Pamiętnik Literacki", 1968, №3; Успенский Б. А. Поэтика композиции.

Структура художественного текста и типология композиционной формы. — (Сер. «Семиотические исследования но теории искусства».) М., 1970; Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970; Dobrzyńska Т. Delimitacja tekstu literaekego. Wrocław, 1974.

9Помимо лексических указателей, о принадлежности текста к жанру сказки, т. е. к жанру, ориентированному в первую очередь на детского читателя, может свидетельствовать название издательства, графическое оформление и т. д.

10Описанный здесь способ восприятия текста сказки свойствен взрослому читателю, знающему правила сочетания лексических единиц данного языка и их семантические следствия, а также ученому, читающему текст с целью его исследования. Дети же и наивные читатели все в нем понимают дословно, не воспринимая метафорического смысла этих выражений.

11Примерами таких выражений могут служить предложения из группы А, в общих чертах сходные с предложениями из группы Б.

12О семантических следствиях см.: Bellert I.O pewnym warunku spojności tekstu. — In: О spójności tekstu, red. M. Mayenowa. Wrocław, 1971 (русск. перевод см. в сб.: Новое в зарубежной лингвистике, вып. VIII. М.,- 1978).

13О том, что данное предложение не является метафорой, помимо поясняющего контекста, свидетельствует и присутствующее в нем отрицание. В отрицательных предложениях метафоры обычно не встречаются: *Я не был твоей тенью; здесь отсутствует метафорическое значение 'я не был твоим неразлучным спутником; могло показаться, что это был не спутник, а тень'. В отрицательном предложении происходит деметафоризация переносного значения. Ср.: Dobrzyńska Т. О semantycznej reprezentacji...

14Об этом см.: Падучева Е. В. О структуре абзаца. — В сб.: «Ученые записки Тартуского гос. университета. Школа по знаковым системам II». Тарту, 1965; Bellert I. Op. cit.

15Об отличии метафор от явлений называния, напр. катахрезы, см.: Черкасова Е. Т. Опыт лингвистической интерпретации тропов. — «Воиросы языкознания», 1968, № 2. Древние риторы также выделяли перенос значения, необходимый для осуществления называния; они называли ею катахрезой (лат. abusio inopiae causa 'употребление по необходимости', ср. Dobrzyńska Т. Katachreza inopiae causa. — In: "Studia о tropach", 1, pod red. T. Dobrzyńskiej. Wrocław, 198S).

16В поэтичной сказке «Русалочка» оборот типа что-то выглядит, как

491