!!Экзамен зачет 2023 год / Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства
.pdfподтвердил какими-либо доказательствами наличие с третьим лицом договорных отношений, в счет которых можно было бы засчитать спорный платеж <2>.
--------------------------------
<2> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 05.10.1999 N
А64-2095/98-12.
Несколько сложнее обстоит дело со случаями, когда должник доводит до сведения кредитора свое несогласие на исполнение за него обязательства третьим лицом. Обязан ли кредитор в этом случае воздержаться от принятия исполнения от третьего лица? Каковы последствия нарушения этой обязанности, если она существует?
Если согласиться с выводом о том, что по общему правилу исполнение обязательства третьим лицом вопреки воле должника (за исключением случаев, установленных законом) не допускается, то праву следовало бы иметь юридические средства для соблюдения этого правила.
Здесь мы можем отыскать, по крайней мере, два возможных подхода.
Первый заключается в признании юридической ничтожности исполнения третьего лица, принятого кредитором вопреки известной ему воле должника, возражающего против такого исполнения (общее право).
Второй основывается на известной степени пренебрежения волей должника, однако ограждает его от каких-либо имущественных притязаний со стороны третьего лица в связи с произведенным им исполнением (ст. 1236 ГК Бельгии).
Первый подход имеет такие преимущества, как соблюдение любых интересов должника. Здесь учитывается и морально-нравственный аспект, имея в виду возможное нежелание должника быть "облагодетельствованным" за чужой счет или от субъекта, чья помощь ему неприятна, а иногда может грозить определенными негативными последствиями <1>. Второй подход в большей степени учитывает имущественный интерес кредитора и игнорирует волю должника, защищая его тем не менее от имущественных потерь, ибо третье лицо не может иметь к должнику каких-либо материальных притязаний.
--------------------------------
<1> Интересный пример приводился немецкими юристами: "В жизни встречаются такие стечения обстоятельств, когда должник заинтересован в том, чтобы третье лицо за него не платило. Стоит вспомнить случай, когда роль должника играет судья, и его долги платит лицо, ведущее перед ним свою тяжбу". Хотя они же и находят выход из этого положения через институт неосновательного обогащения, воспользовавшись которым судья может снять с себя подозрения, уплатив по обязательству перед третьим лицом, однако, как верно отмечается, дело это все же имеет свои неприятные стороны (см.: Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 244).
По нашему мнению, эти два подхода можно было бы попытаться соединить в один, вобрав положительные стороны как одного, так и другого. Исполнение обязательства третьим лицом вопреки известным кредитору возражениям должника признается надлежащим, если только должник не докажет, что таким исполнением ему наносится имущественный или иной вред. При этом третье лицо не получает каких-либо прав требования к должнику (п. 4 ст. 1109 ГК РФ) и несет ответственность за ненадлежащее исполнение, а вернее сказать, за неправомерное вторжение в частную сферу должника. Этот подход, с одной стороны, учитывает имущественные интересы кредитора, с другой - дает должнику возможность доказать неправомерность такого исполнения и защитить свои интересы, а с третьей - возлагает риск неблагоприятных последствий в связи с игнорированием воли должника на соответствующих субъектов. При этом у каждой из сторон появляется юридически побуждаемый стимул действовать добросовестно. Кредитор, и в особенности третье лицо, удерживается от нанесения вреда должнику, третье лицо за исключением случаев, установленных законом, не может вопреки воле должника получить к нему каких-либо требований, а должник не может необоснованно препятствовать исполнению обязательства третьим лицом.
Критика нашими оппонентами этой позиции представляется нам недостаточно обоснованной, хотя надо признать, что она оправданна, поскольку основана на неудачной редакции опубликованного ранее отдельной брошюрой фрагмента этого произведения <2>. Ф.О. Богатыреву не совсем ясно, на каком основании третье лицо будет нести ответственность за ненадлежащее исполнение обязательства, не являясь его участником (стороной в договоре), и как кредитор будет предъявлять требование об ответственности, основываясь на условиях договора, который третье лицо не заключало <3>. Во-первых, здесь мы вовсе не указывали на ответственность третьего лица, производящего исполнение вопреки воле должника, именно перед кредитором. Речь идет об ответственности перед должником, в чью имущественную сферу вторгается против его воли третье лицо. Во-вторых, вопреки сомнению Ф.О. Богатырева относительно того, что мы имели в виду деликтную ответственность третьего лица, на самом деле именно такого рода ответственность и имелась в виду. Представляется, что вторжение третьего
лица в имущественную сферу должника, в то время как такое третье лицо не имеет законного интереса по исполнению обязательства должника и знает о его несогласии на исполнение обязательства за него, не должно поощряться правом. Напротив, такому недобросовестному вторжению в чужие дела должен быть поставлен барьер, лучшим цивилистическим средством для этого и могла бы стать ответственность за неправомерные действия. В-третьих, наши рассуждения, полагаем, находятся более в сфере de lege ferenda, чем de lege lata.
--------------------------------
<2> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства третьим лицом. М., 2003.
<3> Богатырев Ф.О. Ценный вклад в учение об обязательствах // Журнал российского права. 2004. N 6. С. 164.
Представляется тем не менее, что даже при отсутствии в законе специальных норм для реализации данного подхода на практике его воплощение возможно и при таком положении вещей. Основаниями к тому могут послужить норма о надлежащем исполнении обязательств (ст. 309 ГК РФ) и положения ст. 10 ГК РФ о запрете злоупотребления правом в иных (помимо шиканы) формах.
В вопросе исполнения обязательства третьим лицом без согласия должника особо следует поставить случаи последующего одобрения должником такого исполнения, которые, на наш взгляд, не представляют особых трудностей хотя бы потому, что здесь отсутствует конфликт интересов, ибо должник на самом деле был согласен на такое исполнение, однако это согласие никак не было выражено вовне. Возможна, конечно, и иная ситуация, когда первоначально должник не был согласен на исполнение обязательства третьим лицом, но впоследствии изменил свою волю, заявив об одобрении исполнения. Практические аспекты, которые могут возникать в этих ситуациях, по большей части связаны с актом одобрения. Очевидно, что одобрение исполнения обязательства третьим лицом с юридической точки зрения влечет те же последствия, как если бы имело место возложение исполнения обязательства на третье лицо, и в этом смысле не затрагивает положение кредитора. Отношения же между должником и третьим лицом следует разбирать особо в каждом конкретном случае, смотря по основаниям действий третьего лица.
Особым случаем исполнения обязательства за должника третьим лицом выступают правоотношения, складывающиеся по поводу действий в чужом интересе без поручения. Из п. 1 ст. 980 ГК РФ прямо следует, что действия в чужом интересе без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица могут осуществляться, в частности, в целях исполнения его обязательства.
6. Опасность утраты прав на имущество должника как основание исполнения обязательства без согласия должника
Норма п. 2 ст. 313 ГК РФ представляет собой частный случай исполнения обязательства без согласия должника и требует особого рассмотрения не только потому, что исполнение третьим лицом может быть произведено на ее основании без упомянутого согласия, но и потому, что здесь устанавливаются основания для такого исполнения и его особые последствия - переход прав к третьему лицу.
Всоответствии с п. 2 ст. 313 ГК РФ третье лицо, подвергающееся опасности утратить свое право на имущество должника (право аренды, залога или др.) вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество, может за свой счет удовлетворить требование кредитора без согласия должника. В этом случае к третьему лицу переходят права кредитора по обязательству в соответствии со ст. 382 - 387 ГК РФ.
Влитературе приводится сколь очевидное, столь и верное наблюдение императивности нормы п. 2 ст. 313 ГК РФ <1>. По-иному, видимо, и не могло быть, ибо установленное регулирование адресовано не только сторонам обязательства, но и третьему лицу, где применить диспозитивный подход в общем-то затруднительно. Возможно, что законодатель использовал императивную модель исходя исключительно из интереса третьего лица. Однако чисто теоретически мы бы не стали отвергать возможность заключения соглашения должника с третьим лицом, согласно которому право третьего лица на реализацию правомочий, закрепленных в п. 2 ст. 313 ГК РФ, как-то изменялось бы или вовсе бы отменялось. На практике нам такие случаи не встречались, но если бы они обнаружились, их правомерность была бы поставлена под сомнение императивным характером названного предписания.
--------------------------------
<1> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 17.
М.И. Брагинский указывает, что ГК РФ впервые ввел норму, которая решает вопрос об исполнении обязательства третьим лицом с позиций защиты интересов третьего лица. Причем
здесь же обоснованно отмечается, что третье лицо производит удовлетворение требований кредитора собственной волей и за свой счет <1>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).
<1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 374.
Основанием исполнения обязательства третьим лицом за должника без согласия последнего является опасность утраты третьим лицом права на имущество должника. Причем эта опасность может быть вызвана согласно норме закона лишь обращением взыскания на имущество должника. Аналогичное основание исполнения обязательства установлено в Гражданских кодексах стран СНГ, основанных на Модельном кодексе СНГ (см., например, п. 2 ст. 294 ГК Белоруссии). Страны германской правовой семьи также устанавливают особые правила на случай возникновения опасности утраты права на имущество вследствие обращения взыскания на него кредитора <2>. Однако в силу прокредиторской позиции этих законодательств наличие таких обстоятельств необходимо не столько для исполнения обязательства третьим лицом без согласия кредитора, сколько для перехода прав кредитора к третьему лицу, исполнившему обязательства должника (§ 268 Германского гражданского уложения, ст. 431.3 ГК Азербайджанской Республики).
--------------------------------
<2> See: Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. S. 192
- 193.
Более широкий подход демонстрируется в Принципах Европейского договорного права, где принятие исполнения обязательства третьим лицом обязательно для кредитора, если третье лицо имеет законный интерес в исполнении и должник не исполнил обязательство или с очевидностью не исполнит его в срок. Здесь мы не обнаруживаем связи только с таким обстоятельством, как обращение взыскания на имущество должника. Речь идет о наличии законного интереса у третьего лица. Таковой интерес комментаторы Принципов усматривают, в частности, в следующих случаях: оплата поручителем с целью избежать судебных издержек по делу о взыскании долга с должника <3>; оплата нанимателем долга наймодателя, обеспеченного сдаваемым внаем имуществом, для избежания принудительной продажи соответствующего имущества; оплата в интересах семьи женой долга мужа, за который она не отвечает; оплата материнской компанией долга дочерней для сохранения кредитного рейтинга последней.
--------------------------------
<3> Оплата долга поручителем в контексте исполнения обязательства за третье лицо может вызывать сомнения в том смысле, что поручитель имеет собственное обязательство перед кредитором по договору поручительства. Это последнее обстоятельство может несколько осложнить квалификацию отношений, имея в виду отыскание ответа на вопрос о возможности платежа поручителем в качестве третьего лица или в качестве поручителя.
Очевидно, что такой критерий, как наличие законного интереса в рассматриваемом нами вопросе, представляется более широким и гибким, ибо обнимает собой не только случаи возникновения опасности утраты имущества должника, на которое третье лицо имеет право, но и иные случаи подлежащего защите интереса третьего лица. По п. 2 ст. 313 ГК РФ этот интерес не всегда может быть учтен.
Заслуживающий внимания пример в связи с этим приводится Г.И. Стрельниковой. По ее мнению, гипотезе п. 2 ст. 313 ГК РФ отвечает случай, когда поднаниматель вносит плату за нанимателя жилого помещения, поскольку просрочка может повлечь за собой прекращение договора жилищного найма, а следовательно, и договора поднайма <1>. Не отрицая для этого случая наличия заслуживающего уважения интереса поднанимателя в исполнении обязательства за нанимателя, следует отметить, что по буквальному смыслу п. 2 ст. 313 ГК РФ он здесь применяться не может, поскольку закон связывает право третьего лица на исполнение за должника с таким обстоятельством, как утрата права на имущество по причине обращения на него взыскания кредитором, а не по каким-либо еще основаниям.
--------------------------------
<1> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 368.
Рассматриваемая норма ГК РФ ставит право третьего лица исполнить обязательство за должника без его на то согласия в зависимость от опасности утратить право на имущество
должника вследствие обращения на него взыскания. В связи с этим возникает вопрос о моменте наступления такой опасности.
Утрата права на имущество происходит после приобретения этого имущества покупателями в результате его реализации посредством обращения взыскания. Приобретение имущества должника в результате обращения на него взыскания прекращает все обременения этого имущества, поскольку такое получение имущества представляет собой первоначальный, а не производный способ приобретения права на имущество <2>. Например, обращение взыскания и продажа заложенного третьему лицу имущества по требованиям незалоговых кредиторов приводит к прекращению залога. В этом случае залоговое право следования (ст. 353 ГК РФ) не действует. Точно такие же последствия в изъятии из общего правила о сохранении арендных прав (ст. 617 ГК РФ) возникают и при аренде, которая прекращается, а приобретатели имущества должника реализованного при обращении на него взыскания получают его "чистым", т.е. свободным от каких-либо прежних обременений и долгов. Последнее не позволяет нам согласиться с необоснованной критикой А.А. Котом позиции В.В. Витрянского <3>, вопреки его мнению о наличии здесь права следования (а также вопреки мнению других исследователей <4>), как мы показали, публичные торги "очищают" обременения <5>. Правило же ст. 617 ГК РФ, на которую ссылается А.А. Кот, следует истолковать ограничительно, как не распространяющееся на специальный случай, установленный в п. 2 ст. 313 ГК РФ.
--------------------------------
<2> Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 134 - 135.
<3> Кот А.А. Понятие и характерные особенности перехода прав кредитора к третьим лицам в гражданском праве России // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 6 / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. С. 268.
<4> Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. С. 183 (в сноске N 1).
<5> Поскольку концепция очистки проданного с публичных торгов имущества установлена главным образом для упрочения публичного порядка и защиты интересов добросовестных приобретателей, в современных условиях в русле дальнейшего развития теории гражданского права возможно было бы сделать исключение из правила об очистке для зарегистрированных в публичном реестре обременений, что, видимо, потребует разработки в известном смысле новой концепции, которая в этой части опиралась бы не столько на идею о первоначальном и производном приобретении права собственности, сколько на прагматичный взгляд необходимости сохранения обременения, если таковое публично известно и достоверно.
Трудно согласиться и с критикой нашего подхода Ф.О. Богатырева, который полагает, что обременения прекращаются лишь в том случае, если приобретатель имущества с торгов при обращении на него взыскания является добросовестным <6>. При таком подходе нужды в п. 2 ст. 313 ГК РФ вообще не было бы: зачем третьему лицу, опасающемуся утраты своего права на имущество должника, нести риск и расходы, исполняя обязательство должника, если можно было бы уведомить всех участников торгов о наличии обременения и "лишить" их возможности оказаться добросовестными приобретателями. Все решалось бы, таким образом, значительно проще и со значительно меньшими издержками для третьего лица. Кроме того, по нашему мнению, положения п. 2 ст. 313 ГК РФ совершенно никак нельзя объяснить по-иному, не признав, что указанная опасность по утрате права потому и происходит, что обременения прекращаются, иначе о какой вообще утрате мог бы говорить законодатель.
--------------------------------
<6> Богатырев Ф.О. Ценный вклад в учение об обязательствах // Журнал российского права. 2004. N 6. С. 165.
Следует заметить, что закон связывает права третьего лица по исполнению обязательства должника без согласия последнего именно с утратой права на имущество, а не с владением им, как это предусматривает гражданское право Германии (абз. 1 § 268 ГГУ) <1> для определения основания перехода права к лицу, исполнившему обязательство за должника <2>.
--------------------------------
<1> Очевидно, это можно объяснить тем, что современная отечественная цивилистическая традиция исходит из защиты владения только при наличии соответствующего титула (т.е. права) и не защищает фактическое (беститульное) владение (см.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 299 и сл.).
<2> Поэтому требуют некоторого уточнения приводимые в литературе случаи. Например, арендатор из опасения, что объект аренды будет у него изъят в результате обращения взыскания по долгам арендодателя, может без согласия должника предложить кредитору принять сумму долга от него (см.: Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 144 (автор главы - Г.Д. Отнюкова)). Право третьего лица на такое исполнение связано не с опасением изъятия объекта аренды, а с опасением утраты права на него, что не одно и то же. Четкость в этом вопросе
здесь необходима не только с позиций научной точности, но и с практической точки зрения, например для определения момента возникновения такого права у третьего лица.
Право аренды и залоговое право не исчерпывают перечня прав на имущество, опасность утраты которых образует гипотезу п. 2 ст. 313 ГК РФ. Это лишь наиболее яркие и характерные примеры <3>.
--------------------------------
<3> Применительно к аренде В.В. Витрянский приводит следующую ситуацию: "ГК не исключает возможности сдачи в аренду имущества, обремененного правами третьих лиц (такими как сервитут, право залога и т.п.), которые сохраняют свою силу и в период действия договора аренды. Однако, учитывая, что реализация третьими лицами своих прав на сданное в аренду имущество может повлечь за собой негативные последствия для арендатора (например, обращение взыскания на арендованное имущество, являющееся одновременно предметом залога), ГК обязывает арендодателя предупредить арендатора о всех правах третьих лиц на сдаваемое в аренду имущество. В противном случае арендатор может потребовать от арендодателя уменьшения размера арендной платы либо расторжения договора и возмещения убытков (ст. 613). Кроме того, при определенных условиях, а именно: когда для арендатора имеется реальная опасность утратить свое право аренды на имущество должника вследствие обращения третьим лицом - кредитором арендодателя взыскания на сданное внаем имущество, - арендатор может за свой счет удовлетворить соответствующее требование кредитора без согласия должника-арендодателя. В этом случае права кредитора по обязательству, в котором арендодатель выступает в роли должника, перейдут к арендатору в порядке суброгации (ст. 313 ГК)" (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 467 - 468).
Опасность утраты права на имущество должника вследствие обращения на него взыскания кредитором в той или иной степени существует для третьего лица всегда, поскольку у должника имеется какой-либо долг. Должник отвечает перед кредиторами всем своим имуществом, за исключением имущества, на которое нельзя обратить взыскание. Поскольку в гражданском обороте, и особенно в предпринимательском обороте, тот или иной субъект перманентно связан обязательствами с другими субъектами, можно было бы предположить, что уже при самом возникновении прав (аренды, залога и пр.) третьего лица на имущество должника возникает и опасность того, что должник не исполнит какое-либо свое обязательство и какой-либо из кредиторов обратит взыскание на имущество, обремененное правами третьего лица. Однако этот момент возникновения опасности представлялся бы нам слишком гипотетическим и не следующим из закона. При таком подходе в законе не было бы необходимости в упоминании о подверженности третьего лица опасности, ибо она присутствовала бы всегда. Следовательно, для точного определения момента возникновения опасности утраты прав на имущество необходимо отыскание иных обоснований.
Можно ли определить этот момент исходя из наличия просроченного обязательства со стороны должника? Думается, что и в этом случае ответ должен быть отрицательным. Хотя сам факт неисполнения должником обязательства перед кредитором и может представлять собой некоторую опасность для возможной будущей утраты прав на имущество должника вследствие обращения на него взыскания, вероятность этого не так уж и высока. Иными словами, степень опасности не столь велика, чтобы говорить о том, что третье лицо уже в этот момент подвергается реальной опасности утраты прав на имущество должника. Неисполнение обязательства должником перед кредитором само по себе еще не влечет с неизбежностью обращения взыскания на имущество, права на которое принадлежат третьему лицу. Поэтому утверждение О.Г. Ломидзе о том, что третье лицо не подвергается опасности, если срок исполнения обязанности должника перед кредитором еще не наступил <1>, подлежит уточнению, ибо наступление этого срока само по себе опасности для третьего лица еще не создает, а если и создает, то ее степень, как представляется, не является достаточно высокой для реализации положений п. 2 ст. 313 ГК РФ. В этой связи В.В. Витрянский верно упоминает о возможности третьего лица исполнить обязательство должника при наличии реальной опасности утраты своего права <2>.
--------------------------------
<1> Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. СПб., 2003. С.
366.
<2> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 467.
Обращение взыскания на имущество должника и его реализация урегулированы по большей части процессуальным законодательством и законодательством об исполнительном производстве. Думается, что именно здесь возможно обнаружение момента, который с очевидностью бы означал
возникновение реальной опасности утраты прав на имущество должника вследствие обращения взыскания на это имущество. Однако этим моментом следует считать не сам факт возбуждения исполнительного производства, а действия судебного пристава-исполнителя по аресту и описи имущества, права на которое принадлежат третьему лицу.
Как уже упоминалось, в юридической литературе верно отмечается, что п. 2 ст. 313 ГК РФ направлен на защиту интересов третьего лица. Действительно, ГК РФ в этой части расширил возможности третьего лица защищать свои права на имущество должника. Однако отдельные авторы, на наш взгляд, не совсем обоснованно связывают этот случай с нахождением имущества у должника <1>. У кого именно находится имущество, права третьего лица на которое подвергаются опасности быть утраченными, юридического значения не имеет. Имущество действительно может находиться и у должника, когда тот является залогодателем и имущество оставлено у него (например, при ипотеке). Оно может находиться и у третьего лица (например, при аренде). Оно вообще может находиться, с позволения сказать, для нашего случая, у четвертого лица (например, при передаче предмета залога лицу, отличному от залогодержателя и залогодателя) (п. 3 ст. 338 ГК РФ). Таким образом, более точным будет сказать, что п. 2 ст. 313 ГК РФ расширяет возможности защиты интересов третьего лица на имущество, принадлежащее должнику, а не находящееся у него.
--------------------------------
<1> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 411 (автор главы - М.Я. Шиминова).
Следует признать обоснованным сделанный в литературе вывод о том, что право третьего лица, подвергающегося опасности утратить право на имущество должника вследствие обращения на него взыскания, исполнить обязательство за должника возможно осуществить не только при отсутствии согласия на это должника, но даже и при его запрете <2>. Отмечается также, что третье лицо в этом случае не только не обязано испрашивать согласия должника, но и ставить его в известность о производимом исполнении <3>.
--------------------------------
<2> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 367 - 368 (автор главы - Г.И. Стрельникова).
<3> Гражданское право. Часть 1: Учебник / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. М., 1996. С. 468 (автор главы - М.В. Кротов).
Пункт 2 ст. 313 ГК РФ не является единственным основанием для исполнения обязательства третьим лицом за должника без согласия последнего. Это обстоятельство уже было выявлено в юридической литературе. "Специальный по отношению к предусмотренному в п. 2 ст. 313 ГК случай составляет ситуация, связанная с залогом. ГК, защищая интересы залогодателя, не являющегося должником, представляет залогодателю - третьему лицу применительно к договору, связывающему залогодержателя-кредитора с должником, право исполнить обеспеченное залогом обязательство полностью или в просроченной части (п. 7 ст. 350 ГК)" <1>. Иными словами, залогодатель - третье лицо как бы "выкупает" свое имущество из залога, освобождает его от взыскания и реализации посредством исполнения обязательства должника. Этот случай не подпадает под действие п. 2 ст. 313 ГК РФ, поскольку последний имеет дело лишь с опасностью утраты прав на чужое, а не на свое имущество, и является самостоятельным основанием исполнения обязательства должника третьим лицом без согласия должника. Хотя в п. 7 ст. 350 ГК РФ прямо не устанавливается, что исполнение в этом случае обязательства залогодателем за должника возможно без его согласия, это, на наш взгляд, следует из смысла данной нормы, так как в противном случае защита интереса собственника заложенного имущества была бы поставлена в зависимость от произвольного решения должника.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).
<1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 374 (автор главы - М.И. Брагинский).
7. Переход прав кредитора к третьему лицу, исполнившему обязательство за должника
Статья 313 ГК РФ устанавливает переход прав кредитора к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, только для случая, предусмотренного п. 2 данной статьи, т.е. когда
третье лицо производит исполнение в связи с подтверждением опасности утратить свое право на имущество должника по причине обращения на него взыскания кредитором.
Переход прав кредитора в этом случае с теоретической точки зрения представляет собой известную юридическую аномалию. Согласно п. 1 ст. 408 ГК РФ надлежащее исполнение прекращает обязательство. Ссылаясь на эту норму, М.И. Брагинский обоснованно указывает, что в ситуациях, предусмотренных п. 2 ст. 313 ГК РФ, действия третьего лица прекращают обязательство должника перед кредитором лишь при условии, если они представляют собой надлежащее исполнение <2>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).
<2> См.: Там же. С. 375.
Обязательство, надлежаще прекращенное, не может более служить источником прав требования по нему. Коль скоро обязанность прекратилась, прекратилось и корреспондирующее ей право требования. Что же в таком случае переходит от кредитора, получившего надлежащее удовлетворение, к третьему лицу? Некоторые авторы весьма оригинально смотрят на этот вопрос, полагая, что в таком случае происходит выделение отдельного правомочия без перехода всего субъективного права <3>. Едва ли, однако, с этим можно согласиться. Исполнение третьим лицом обязательства должника на основании п. 2 ст. 313 ГК РФ влечет переход к третьему лицу именно субъективного права кредитора. В теории гражданского права это действие известно как платеж с суброгацией. При этом к третьему лицу переходит именно субъективное право, а не какое-то правомочие кредитора, ибо последний более субъективным правом не обладает. В противном случае мы имели бы дело с совершенно непонятной ситуацией, когда и третье лицо оказалось бы управомоченным, и удовлетворенный третьим лицом кредитор также оставался бы неким субъектом (коль скоро согласно предложению О.Г. Ломидзе переход права не состоялся) с весьма неопределенным положением. Либо, если посмотреть на эту, к сожалению, не очень подробно аргументированную данным автором ситуацию с другой стороны, нам пришлось бы заменить институт перехода прав и вообще правопреемства на институт перехода правомочий, что не вызывается практической необходимостью и не имеет под собой достаточных теоретических оснований <4>.
--------------------------------
<3> Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. С. 62, 226.
<4> Видимо, поэтому, хотя и несколько непоследовательно, О.Г. Ломидзе в дальнейшем относит переход прав, предусмотренный п. 2 ст. 313 ГК РФ, то к сингулярному правопреемству (с. 355), то к суброгации (с. 363), но при этом продолжает вести речь о том, что субъективное право к третьему лицу не переходит и оно получает лишь некое отдельное правомочие (см., например, с.
366).
Возможно, эти не очень понятные для нас построения предпринимаются в связи с тем, что их авторам не вполне ясны цели, ради достижения которых удовлетворение кредитора третьим лицом за должника по воле законодателя не прекращает обязательства исполнением, а влечет переход права к третьему лицу <1>.
--------------------------------
<1> Применительно же к позиции О.Г. Ломидзе такие конструкции, надо полагать, проистекают из распространенного, к сожалению, смешения обязательства в узком смысле и обязательства в широком смысле и строятся на недопустимости уступки части притязания или уступки притязания отдельно от перевода долга (с. 312 и др.) несмотря на то, что несостоятельность данного подхода и необоснованность указанного смешения убедительно доказана В.В. Почуйкиным (Некоторые вопросы уступки права требования в современном гражданском праве // Хозяйство и право. 2000. N 1) и другими учеными.
Искусственный юридический прием, не признающий для этих случаев прекращения обязательства, в отличие от случая, предусмотренного п. 1 ст. 313 ГК РФ, где обязательство прекращается исполнением, применен здесь, как можно предположить, для большей защиты прав третьего лица, ибо оно действительно нуждается в дополнительных гарантиях, так как должник уже является неисправным по отношению к одному лицу и высока вероятность того, что он окажется неисправным и по отношению к третьему лицу. Кроме того, подвергающееся опасности утратить права на имущество должника третье лицо обосновано снабдить правами, позволяющими возместить свои издержки из-за неисправности должника. Переход прав к третьему лицу, в отличие, например, от регрессного требования или обязательства из
неосновательного обогащения как существующей альтернативы правового регулирования этих отношений, дает дополнительные преимущества в виде сохранения возможных способов обеспечения обязательств, гарантировавших его исполнение еще до исполнения обязательства третьим лицом и продолжающих служить уже новому кредитору <1>.
--------------------------------
<1> Однако надо заметить, что переход права в отличие от возникновения нового требования влечет за собой не только преимущества для нового кредитора. Он также обусловлен и теми недостатками, которые присущи переходящему праву (например, частично истекшим сроком исковой давности). Это следует из общего принципа - право переходит со всеми его достоинствами и недостатками.
Проект Гражданского уложения Российской империи содержал схожую с действующей в ГК РФ норму (ст. 1615), где указывалось, что в случае обращения верителем взыскания на имущество должника постороннее лицо, подвергающееся опасности утратить вследствие этого взыскания принадлежащее ему на это имущество право, может, удовлетворив верителя, вступить в его права.
Интересное пояснение в отношении разбираемого материала мы находим в объяснениях к указанному проекту: "Между исполнением, не сопровождавшимся вступлением третьего лица в права удовлетворенного им верителя, с одной стороны, и исполнением, которое сопровождается таковым вступлением, с другой стороны, существует принципиальное различие, состоящее в том, что в первом случае третье лицо действует с намерением освободить должника от обязательства и прекратить оное, во втором же - с намерением приобрести себе право верителя по обязательству. Различие это выражается практически, во-первых, в том, что в первом случае вместе с прекращением обязательства отменяются и все обеспечения и преимущества, ему принадлежащие (залог, поручительство, старшинство), так что третье лицо, произведшее исполнение, должно довольствоваться общей личной ответственностью должника по возникшему в его пользу обязательству последнего - возместить расход по исполнению; и, во-вторых, в том, что предмет сего нового обязательства определяется размером действительно понесенных третьим лицом издержек или действительного обогащения должника и, следовательно, может быть по объему меньше предмета того обязательства, по которому произведено было исполнение. Ни то, ни другое изменение не происходит при вступлении третьего лица в права удовлетворенного им верителя, как тогда, когда оно совершается посредством договорной передачи сих прав, т.н. уступки, так и в том случае, когда оно происходит в силу закона" <2>.
--------------------------------
<2> Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т. 2. С.
214.
В юридической литературе был проведен сравнительный анализ случая перехода права в силу закона на основании п. 2 ст. 313 ГК РФ и случаев перехода права в силу закона на основании ст. 387 ГК РФ. Так, М.И. Брагинский отмечает, что при сравнении этих двух норм обращает на себя внимание то, что в первой выделен переход принадлежащего должнику права аренды и залога, в то время как в ст. 387 ГК РФ, посвященной переходу прав кредитора к другому лицу на основании закона и наступления указанных в нем обстоятельств, специально упомянуто исполнение обязательства должника его поручителем или залогодателем. Однако приведенное различие не имеет значения, поскольку и в той и другой статьях залог и аренда, а также соответственно залог и поручительство приведены лишь в качестве примера перехода прав, связанных с исполнением обязанностей третьим лицом <1>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).
<1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 374.
Согласно ст. 387 ГК РФ право кредитора переходит на основании закона, в частности, вследствие исполнения обязательства должника его поручителем или залогодателем, не являющимся должником по этому обязательству. Это основание перехода прав в силу закона является отличным от основания, установленного в п. 2 ст. 313 ГК РФ. Исполнение обязательства поручителем или залогодателем не представляет собой случаев, предусмотренных последней нормой, поскольку здесь и тот и другой не осуществляют исполнения по причине подверженности опасности утратить права на чужое имущество (имущество должника) вследствие обращения на него взыскания кредитором. В случае с поручителем вообще не идет речь об утрате какого-либо
имущества, ибо его исполнение обусловлено стремлением избежать притязаний лично к нему изза неисправности должника по обеспеченному поручительством обязательству <2>. В случае же с залогодателем, не являющимся должником, залогодатель осуществляет исполнение третьему лицу для предотвращения утраты прав на свое переданное в залог с целью обеспечения обязательства должника имущество. Об утрате прав на чужое, в данном случае имущество должника, здесь говорить не приходится, поскольку залогодатель не имеет каких-либо прав на его имущество.
--------------------------------
<2> Гонгало Б.М. Учение об обеспечении обязательств. С. 91. Как верно отмечается, платеж поручителя может иметь двоякую природу: он может действовать как третье лицо, исполняющее обязательство за должника, либо может действовать как поручитель, исполняющий свою обязанность перед кредитором. Сомнения, однако, могут возникнуть в связи с указанием Б.М. Гонгало на то, что право поручителя исполнить основное обязательство существует лишь в отношении кредитора, а по отношению к должнику он такого права не имеет и вправе исполнить основное обязательство лишь с согласия должника. Нам представляется, что с теоретической точки зрения, коль скоро мы усматриваем здесь законный интерес поручителя в исполнении чужого долга, следует допустить его вторжение в чужую имущественную сферу (должника), поскольку он действует добросовестно и реализует свой законный интерес - избежать возможно еще больших убытков (по существу для всех трех участвующих в отношениях лиц).
Как уже упоминалось, в случае, предусмотренном п. 2 ст. 313 ГК РФ, происходит переход прав кредитора к третьему лицу на основании закона <1>. Содержащаяся в этой норме отсылка к ст. 382 - 387 ГК РФ не означает, что к правоотношениям сторон следует применять нормы о договорном переходе прав (уступке требования). Это следует из систематического толкования упомянутой отсылочной нормы, которая содержит отсылку не ко всем статьям § 1 гл. 24 ГК РФ о переходе прав кредитора к другому лицу, а только к некоторым из них. В частности, к правоотношениям сторон, возникающим на основании п. 2 ст. 313 ГК РФ, не подлежат применению ст. 388 - 390 ГК РФ об условиях и форме уступки требования, а также об ответственности кредитора, уступившего требование. Недопустимость применения к таким правоотношениям правил о договорном переходе прав обосновывается не только формальным требованием закона, но и теоретическими доводами. Необходимость заключения третьим лицом договора об уступке требования к должнику с кредитором ставила бы третье лицо в крайне затруднительное положение, поскольку его возможность исполнить обязательство за должника и сохранение тем самым своих прав на имущество должника ставились бы в зависимость от согласия кредитора заключить такой договор.
--------------------------------
<1> Используемый в литературе для этих случаев термин "уступка требования, совершаемая в силу закона" (см.: Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 368 (автор главы - Г.И. Стрельникова)), на наш взгляд, является не вполне точным, ибо согласно п. 1 ст. 382 ГК РФ под уступкой требования понимается передача права по сделке, т.е. требуется наличие волевого момента, а переход требования на основании закона происходит в силу указанных в нем обстоятельств (ст. 387 ГК РФ).
Переход прав кредитора к третьему лицу может иметь место и на основании других, помимо п. 2 ст. 313 ГК РФ, норм закона. Как уже указывалось, такой случай предусматривается п. 7 ст. 350 ГК РФ и абз. 4 ст. 387 ГК РФ при исполнении обязательства должника залогодателем, не являющемся должником по основному обязательству.
Особый интерес в связи с применением п. 7 ст. 350 ГК РФ на практике к лицу, имеющему на имущество должника право залога, могут представлять случаи, когда такой залог в силу ст. 337 ГК РФ обеспечивает требование кредитора не в полном объеме, а в части (например, только основной долг по возврату кредита). Действующий закон не устанавливает на этот счет специальных правил по объему переходящих к третьему лицу прав в случае погашения последним лишь части всех требований кредитора в объеме, обеспеченном залогом. По общему же правилу, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие, связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты (ст. 384 ГК РФ). Для нашего случая иного правила договором не может быть предусмотрено, поскольку права переходят в силу закона, а не по договору. Закон также не устанавливает иного регулирования. Однако, если лицо, желающее сохранить свои права на переданное в залог имущество, исполняет обязательство должника в соответствующей части
(обеспеченной залогом), к нему могут переходить лишь права в объеме им исполненного. Другие права (например, на неуплаченные проценты, возмещение убытков) к нему не переходят.
8. Исполнение обязательства несостоятельного должника третьим лицом
Для исполнения обязательства несостоятельного должника третьим лицом позитивное право
внекоторых странах устанавливает специальное регулирование. Отечественное законодательство представляет собой пример особого регулирования отношений по исполнению обязательства несостоятельного должника.
Первый Закон о несостоятельности периода новейшей истории России специальных норм об исполнении обязательства несостоятельного должника третьим лицом не содержал <1>. Но уже последующий законодательный акт - Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" <2> содержал специальную статью по этому вопросу. Согласно ст. 89 этого Закона собственник имущества должника - унитарного предприятия вправе в любое время до окончания внешнего управления осуществить одновременное удовлетворение требований всех конкурсных кредиторов
всоответствии с реестром требований кредиторов (п. 1). Исполнение обязательств должника третьим лицом (третьими лицами) допускается при условии, если такое исполнение одновременно погашает требования всех конкурсных кредиторов в соответствии с реестром требований кредиторов (п. 2).
--------------------------------
<1> Закон Российской Федерации "О несостоятельности (банкротстве) предприятий" (Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 1. Ст. 6).
<2> Собрание законодательства РФ. 1998. N 2. Ст. 222.
Из содержания ст. 85 Закона следовало, что исполнение обязательств несостоятельного должника названными третьими лицами рассматривается законодателем в качестве одной из мер по восстановлению платежеспособности должника в процедуре внешнего управления.
В комментариях к процитированной статье отмечалось, что возможность возложения исполнения обязательства должника на иное лицо и обязанность кредитора принять исполнение обязательства, предложенного таким лицом за должника, предусмотрены ст. 313 ГК РФ, а Закон о банкротстве определяет условия такого исполнения обязательств должника <1>. Следует заметить, что сама норма Закона о банкротстве буквально не устанавливает обязанности кредитора (кредиторов) принять исполнение от третьих лиц. Из ее содержания невозможно также сделать вывод о том, на каком основании происходит исполнение обязательств должника третьими лицами - по причине возложения на них этой обязанности должника или по собственной инициативе. Хотя в литературе исходя из положений ст. 313 ГК РФ делался вывод о том, что в случае намерения третьего лица исполнить требования всех кредиторов внешний управляющий должен возложить на третье лицо или третьих лиц исполнение обязательства должника <2>. Такая оценка данных правоотношений представляется небесспорной. Должник в лице внешнего управляющего, конечно, может возложить исполнение своих обязательств перед всеми конкурсными кредиторами на третьих лиц, однако, если такого возложения не происходит, третьи лица не лишаются права произвести исполнение обязательств должника перед всеми конкурсными кредиторами по собственной инициативе.
--------------------------------
<1> См.: Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" / Под общ. ред. В.В. Витрянского. М., 1998. С. 222 (автор главы - А.В. Юхнин).
<2> Телюкина М.В. Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)" / Отв. ред. проф. А.Ю. Кабалкин. М., 1998. С. 150.
Нетрудно усмотреть в данной норме и некоторое субъектное различие регулирования. Если в отношении собственника имущества должника - унитарного предприятия (далее - собственник) Закон прямо указывает на его право произвести исполнение (п. 1 ст. 89) и это не может не привести к выводу о наличии корреспондирующей этому праву обязанности кредиторов принять такое исполнение, то в отношении третьего лица в п. 2 этой же статьи о таком праве не упоминается.
Однако мы находим, что такая юридическая техника не преследует цели установления различного правового режима исполнения третьих лиц и является следствием применения принципа законодательной экономии. Как собственник, так и любое иное третье лицо вправе исполнить обязательство несостоятельного должника при соблюдении условий, установленных в законодательстве. Специальным в отличие от общегражданского порядка (ст. 313 ГК РФ) условием исполнения обязательств несостоятельного должника выступает необходимость