АБСОЛЮТНЫЕ И ОТНОСИТЕЛЬНЫЕ ПРАВА

(К ПРОБЛЕМЕ ДЕЛЕНИЯ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ПРАВ).

В ОСОБЕННОСТИ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К СОВЕТСКОМУ ПРАВУ

В.К. РАЙХЕР

Посвящается

моему многоуважаемому учителю

Михаилу Яковлевичу Пергаменту,

профессору права в государственном

университете в Ленинграде

с искренней благодарностью

и верной любовью

Райхер В.К., доцент Политехнического института в Ленинграде.

Предисловие

Данная книга является немецким переводом работы автора, изданной на русском языке <1>. Этим объясняется то обстоятельство, что автор в основном - если не исключительно - работал с материалом советского права. Конечно, при переводе с русского языка были опущены некоторые детали, относящиеся к советскому праву. В остальном автор считает, что содержащиеся в его книге положения советского права будут интересны также и для западноевропейского юриста.

--------------------------------

<1> Частично опубликованной в Ведомостях экономического факультета Ленинградского политехнического института. 1928. Том 1 (XXV). Стр. 273 - 306.

И еще одно обстоятельство. Автору очень хорошо известно, что его работа должна была бы быть расширена не только по объему, но в особенности и по глубине исследования. Тем не менее неблагоприятные личные обстоятельства заставляют его отдать книгу в печать в настоящем, едва готовом виде. Тем не менее он надеется, что ему еще когда-либо удастся продолжить нить исследований, чтобы представить ее читателю в другой, законченной обработке.

Ленинград, январь 1929 г.

Владимир Райхер

I. Вводные замечания

§ 1. Значение и современное состояние проблемы

Центральной проблемой современной гражданско-правовой систематики является проблема деления гражданских прав на вещные и обязательственные.

При этом никакой другой вопрос, никакая другая проблема гражданского права не требует, быть может, пересмотра с такою настоятельностью и столь решительного, как именно эта проблема.

В вопросе о делении гражданских прав, - на первый взгляд имеющем лишь внешнее, чисто классификационное значение, - сплетаются, как в узловой точке, нити многочисленных, более частных проблем. Мало того, в данном вопросе отражаются глубочайшие основы теории и методологии права, в частности права гражданского. Всякое деление должно соответствовать в известной мере определению, т.е. тому или иному пониманию подразделяемых явлений. А именно в этом отношении современное положение рассматриваемой проблемы, хотя и имеющее за собой прочность долголетней традиции, отнюдь не стоит (и уже по этой самой причине) на уровне современного понимания права. Сохранение этого положения представляется поэтому фактором, действующим консервативно, не благоприятствующим успешной научной разработке гражданского права.

Ввиду этого пересмотр указанной проблемы, - в области коего настоящая работа является лишь одним из начальных шагов, - имеет значение не столько догматическое, сколько теоретическое, а вместе с тем, несомненно, и практическое. Этот пересмотр должен послужить к углублению социального и хозяйственного понимания гражданского права в целом и его отдельных институтов, к превращению его в подлинно хозяйственное право. Он должен также привести к созданию стройной научной и законодательной системы хозяйственных прав, основанной не на формально-догматических, а на социально-экономических признаках.

Современное состояние рассматриваемой проблемы характеризуется господством двух противостоящих друг другу теорий, давно уже разделяющих между собою общее признание в науке.

Согласно одной из них (более ранней), вещные права отличаются от обязательственных тем, что они дают управомоченному непосредственное господство над телесными вещами, являясь "юридической невидимой связью между вещью и субъектом" <2>, "формою юридических отношений лиц к вещам" <3>, в то время как обязательственные права "устанавливают только отношение одного лица к другому" <4>, являются "формой юридических отношений лиц к лицам" <5>.

--------------------------------

<2> Dernburg. Pandekten. 7 Aufl. I. § 192; II. § 1.

<3> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 1917. Стр. 226.

<4> Dernburg. Ibid. II. § 1.

<5> Покровский. Там же.

Согласно другой (более поздней) теории, "все права существуют между лицами, а не между лицом и вещью" <6>, и различие между вещными и обязательственными правами состоит в том, что последние действуют лишь между определенными лицами (относительные права), в то время как первые действуют в пользу управомоченного, против всех, совершенно безотносительно к каким-либо определенным лицам, "безлично, против каждого одинаковым образом" (абсолютные права) <7>.

--------------------------------

<6> Windscheid, Kipp. Lehrbuch des Pandektenrechts. 9 Aufl. I, § 38.

<7> Wendt. Lehrbuch der Pandekten. § 9.

Впрочем, обе теории, несмотря на указанное принципиальное разногласие, совершенно солидарны друг с другом практически, в самой группировке гражданско-правового материала по рубрикам вещных и обязательственных прав <8>. В частности, право застройки, право залога, сервитуты и другие "ограниченные права на чужую вещь" ("jura in re aliena") обе спорящие теории относят к числу вещных прав, а имущественный наем, ссуду и т.п. права пользования - к числу прав обязательственных.

--------------------------------

<8> О некоторых отклонениях от общепризнанной систематики см. далее.

Быть может, этим отсутствием практических разногласий между обеими господствующими теориями объясняется в известной мере то обстоятельство, что нет недостатка в стремлениях примирить их и теоретически соединить их исходные положения воедино то на началах подчинения одной теории другой <9>, то, напротив, на началах равноправия <10>.

--------------------------------

<9> Так, например, Vangerow, который определяет вещные права как права влиять непосредственно на определенные вещи (в смысле первой из вышеприведенных теорий), одновременно признает, что вещным правам соответствует обязанность "всех остальных, кроме управомоченного лица", но с оговоркой, что данная обязанность является не сутью, а только следствием вещного права (Lehrbuch der Pandekten, 7 Aufl., I, § 113, 3, d). Во французской литературе Aubry и Ran (Cours de droit civil francais, 5 ed., II, § 172), которые также определяют вещное право как господство над вещью и непосредственное отношение к вещи, упоминают возможность противопоставить данное право каждому третьему лицу как дополнительное свойство вещного права. В российской литературе проф. И.А. Покровский и проф. В.Б. Ельяшевич видят в вещных правах как непосредственное отношение ("власть", "господство") к вещи, так и наличие отношения "со всеми членами гражданского общества". Но в данном последнем отношении они видят лишь "отражение права на вещь, дополнение и косвенный результат данного права" (Покровский. Там же) или "только следствие осуществляемого правопорядком разделения имущественных благ между отдельными субъектами" (Ельяшевич. Законы гражданские. Практ. и теор. комментарий. Вып. 2. Стр. 260).

С другой стороны, "господство над вещью" признается существенным элементом вещного права также и сторонниками другой теории (которая исходит из того, что любое правоотношение есть отношение не между человеком и вещью, но между лицами). Тем не менее указанное господство признается только результатом запретов, которые возлагаются на все лица, противостоящие управомоченному (см.: Kipp в Windscheid, Kipp. Там же. Прим. 3).

<10> Так, например, Gierke (Deutsches Privatrecht. I. § 29. S. 259) признает, что вещное право есть право против всех, "господство над всеми в отношении конкретной вещи", но при этом требует признать и другое мнение как логически равноценное, а именно определение: "господство над вещью против всех". Последнему воззрению Gierke даже отдает предпочтение из-за его соответствия укоренившемуся общепризнанному представлению (см. также: Kipp. Там же).

Таким образом, положение нашего вопроса в науке характеризуется на первый взгляд известной устойчивостью. Но эта устойчивость только внешняя. Она не идет далее поверхности современной правовой жизни, не распространяется на ее внутренние, более глубокие, слои. В них, напротив, замечаются явления, порождающие кризис установившихся понятий, ощущаются сдвиги целых институтов, ломающие рамки привычных категорий вещного и обязательственного права.