Глава 5. Случаи недопустимости зачета обязательств

1. Зачет, будучи (наряду с исполнением) наиболее экономически рациональным способом прекращения обязательств, тем не менее не всегда допускается законом. Причины этого могут быть самого различного свойства. На наш взгляд, их можно классифицировать по нескольким основаниям. Итак, зачет может допускаться или не допускаться законом: (1) в зависимости от особенностей обязательства, в отношении которого хотя бы и есть основания для зачета, но законом зачет не допускается <*>; (2) в зависимости от особенностей статуса одного из субъектов правоотношения. Дальнейшее изложение будет основываться именно на этих представлениях об ограничениях зачета.

--------------------------------

<*> Естественно, здесь мы не имеем в виду те особенности обязательства, которые в принципе препятствуют зачету: например, отсутствие встречности, отсутствие однородности либо бесспорности. Нас интересуют случаи, когда зачет объективно был бы возможен, если бы не особое предписание закона.

Кроме случаев ограничения зачета в силу прямых предписаний закона оно (ограничение) возможно и в силу положений договора, заключенного сторонами (ст. 411 ГК РФ) <*>. Представляется, что это правило весьма существенно, в частности, оно может быть эффективно использовано в отношениях, связанных с финансированием под уступку денежного требования (ст. 832 ГК). Так, включение в договор между клиентом и должником условия о запрете зачета против требований, возникших из этого договора, может увеличить привлекательность уступаемого требования для финансового агента. В частности, последний может не опасаться того, что должник выдвинет против него возражение о зачете, основанное на отношениях должника с клиентом, о которых финансовый агент мог и не знать.

--------------------------------

<*> См. также: § 139 Швейцарского обязательственного закона 1881 г.; § 126 Швейцарского обязательственного закона 1911 г.; ст. 1289 прежнего Итальянского гражданского уложения.

В некоторых законодательствах возможность договорного ограничения права зачета прямо не выражена <*>. Это, на наш взгляд, вовсе не означает, что в данном случае договорный запрет зачета невозможен. Зачет, будучи аналогом исполнения <**>, вполне может быть предметом договоренности сторон, а включение в договор оговорки о невозможности зачета требований отвечает принципу частноправового регулирования: "разрешено все то, что не запрещено" <***>.

--------------------------------

<*> Такой нормы нет в ГК Франции, ГК Квебека, ГГУ.

<**> Интересно рассуждение Г. Дернбурга: может ли исчерпывающее указание в договоре на способ исполнения (например, "только наличными денежными средствами в кассу") свидетельствовать об отказе от права на зачет. Автор полагает, что универсального ответа быть не может и "этот вопрос следует решить в каждом отдельном случае, смотря по обстоятельствам дела" (Дернбург Г. Пандекты. Вып. 3. Обязательственное право. М., 1911. С. 169).

<***> Н.Г. Вавин писал, что право отказа от зачета всегда подразумевается, так как зачет - норма диспозитивная (Вавин Н.Г. Зачет обязательств. С. 37).

2. Ограничения зачета, связанные с особенностью обязательства. Такими ограничениями являются:

1. Невозможность зачета обязательств, возникающих из причинения вреда, причиненного жизни и здоровью.

2. Невозможность зачета алиментных обязательств.

3. Невозможность зачета требований о пожизненном содержании.

Очевидно, что запрет на зачет в данном случае связан с повышенной социальной значимостью этих обязательств. Поэтому какая-либо замена (в широком смысле) в исполнении этих обязательств недопустима (ср. ст. 414 ГК РФ). Любопытное объяснение правила о недопустимости зачета требований о возмещении ущерба, уплаты алиментов или иного содержания дают французские цивилисты. Так, Ж. де ля Морандьер объясняет, что требование, на которое не может быть обращено взыскание и которое поэтому не может служить обеспечением прав кредиторов, не может быть зачтено <*>. Более подробно на этом вопросе останавливается М. Пляниоль. Он пишет: "Предположим, например, что лицо, обязанное уплачивать пенсию, становится кредитором пенсионера; если к нему предъявляется требование об уплате пенсии, оно не может ссылаться на зачет того, что должен пенсионер. В противном случае оно получило бы удовлетворение из алиментарной пенсии своего должника и таким образом оно достигло бы посредством зачета результата, которого законодатель хотел избегнуть (имеется в виду норма о запрете обращать взыскание на пенсии. - Р.Б., Т.Ф.); то, что не подлежит взысканию, не служит залогом для кредиторов, и кредиторы не могут косвенным путем, как в данном случае посредством зачета, добиться того, чего они не могут достичь путем непосредственного взыскания" <**>.

--------------------------------

<*> См.: Морандьер Ж. де ля. Гражданское право Франции. Т. 2. С. 573.

<**> Пляниоль М. Курс французского гражданского права. Ч. 1. Теория об обязательствах. С. 173. Ср. также объяснения к ст. 161 проекта книги пятой Гражданского уложения Российской империи (см.: Гражданское уложение. Проект книги пятой (статьи 1 - 276). С. 378).

Это рассуждение весьма важно для понимания того, что перечень требований, которые не могут быть зачтены, указанный в ст. 411 ГК РФ, может быть продолжен. Так, в этот перечень следует включить все требования, на которые не может быть обращено взыскание в соответствии со ст. 69 Федерального закона РФ "Об исполнительном производстве".

Норма современного российского права о невозможности зачета требований, возникающих из причинения вреда жизни и здоровью, имеет весьма интересную историю.

Это правило возникло из представления о том, что лицу, умышленно причинившему вред здоровью либо имуществу другого лица, не может быть предоставлен упрощенный способ исполнить обязательство по его возмещению. В частности, основываясь именно на этом принципе, германское право (§ 393 ГГУ) не допускает зачет против долга, возникшего в результате любого умышленно совершенного недозволенного действия. Аналогичное правило содержится и в § 125 Швейцарского обязательственного закона.

Гражданские кодексы, принятые в середине - конце XIX в., содержали специальную оговорку о том, что не подлежат зачету долги, возникшие в результате невозврата либо утраты вещей, сданных на хранение и данных в ссуду (см., например: ст. 1293 ГК Франции, ст. 1440 Австрийского гражданского уложения, § 132 ШОЗ 1881 г., § 125 ШОЗ 1911 г., § 3555 Свода гражданских узаконений губерний Прибалтийских). По свидетельству Р. Зома, это правило было установлено Юстинианом; обоснование этого правила было следующее: степень ответственности хранителя должна быть так велика, что он не должен иметь возможности легкомысленно отнестись к переданной ему на сохранение вещи, даже если он знает, что поклажедатель должен ему некоторую сумму <*>.

--------------------------------

<*> См.: Зом Р. Институции: Учебник истории и системы римского гражданского права. СПб., 1908. С. 332.

Уже во втором Проекте, а затем и в окончательной редакции ГГУ этой нормы не было. Отказались от нее и составители отечественного проекта Гражданского уложения, справедливо мотивировав свое решение тем, что предметом хранения либо ссуды являются индивидуально-определенные вещи, зачет же может быть допустим лишь в отношении денег или родовых вещей <*>. Упомянутое средство не является надлежащим инструментом для того, чтобы стимулировать хранителя или ссудополучателя бережнее относиться к переданной ему вещи. Кроме того, представляется вовсе неэффективным запрещать зачет требований об убытках, причиненных неисполнением договора хранения или ссуды против встречных однородных требований в отношении собственника утраченной вещи.

--------------------------------

<*> См.: Гражданское уложение. Проект книги пятой (статьи 1 - 126). С. 179.

К.Н. Анненков связывал недопустимость зачета против требования о возврате вещи с тем, что "допущение представления их (обязательств по возврату вещи. - Р.Б., Т.Ф.) к зачету было бы равносильно дозволению должнику пользоваться правом удержания чужого имущества в удовлетворение своего требования, каковое дозволение представляется, однако же, противоречащим самой природе компенсации как заключающейся только в правомочии заменить прямое исполнение требования его обязательства верителя по нему, но не его имуществом" (Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т. 3. С. 474).

Что касается запрета зачета против алиментарных требований, то установление этого запрета также объясняется особой социальной значимостью этих платежей, невозможностью обратить на них взыскание. Кроме того, как указывал О.С. Иоффе, здесь зачет невозможен еще и потому, что обязанность по выплате алиментов призвана обеспечить систематические платежи <*>.

--------------------------------

<*> См.: Иоффе О.С. Обязательственное право // Избранные труды. Т. III. С. 235.

И последнее ограничение права зачета, установленное ст. 411 ГК РФ на основании специфической природы обязательств, состоит в запрете зачета требований, связанных с пожизненным содержанием.

На этой норме следует остановиться более подробно.

Прежде всего возникает вопрос: что следует понимать под "требованием, связанным с пожизненным содержанием"? Известно, что в ГК РФ существует договорная конструкция - договор пожизненного содержания (ст. 601 - 605 ГК РФ). Однако в ст. 411 законодатель не говорит о том, что он имеет в виду именно требования, возникшие из договора о пожизненном содержании. Следует ли это рассматривать как указание законодателя на то, что существуют и иные случаи, когда на основе гражданско-правовых норм лицу предоставляется возможность требовать пожизненного содержания?

Анализ действующего законодательства показывает, что термин "пожизненное содержание" употребляется в следующем значении. Под пожизненным содержанием понимается социальная выплата, осуществляемая государством физическим лицам, занимавшим отдельные должности в системе органов государственной власти и впоследствии вышедшим в отставку <*>. Очевидно, что природа этого платежа никак не гражданско-правовая, это - субъективное право, основанное на нормах публичного права. Эти требования уже потому не могут стать предметом зачета, что они не являются обязательствами в смысле ст. 307 ГК РФ. Следовательно, единственно возможное толкование слов "пожизненное содержание" в ст. 411 ГК РФ - это денежные средства, причитающиеся кредитору по договору пожизненного содержания с иждивением.

--------------------------------

<*> Это касается лиц, занимавших должности Президента РФ, федеральных и мировых судей, судей военных судов, членов Совета Федерации, и некоторых других.

В ГК РСФСР 1964 г., чьи нормы о зачете были практически дословно перенесены в действующий Кодекс, это правило сформулировано точнее. В ст. 230 ГК РСФСР, запрещающей зачет долга, связанного с предоставлением пожизненного содержания, имеется ссылка на ст. 253 Кодекса. Последняя как раз и посвящена купле-продаже жилого дома с условием пожизненного содержания продавца.

Мы не включаем в описываемую группу случаи невозможности зачета, связанные с сущностью обязательства, невозможности зачета против требований об уплате налогов и сборов. Этот запрет связан с тем, что обязательство по уплате налога не является гражданско-правовым. На него не распространяется действие общей части обязательственного права ГК РФ: оно не может быть уступлено, его исполнение не может быть возложено на третье лицо, оно не подлежит новации и, кроме того, оно не может быть зачтено встречным гражданско-правовым требованием к государству.

Этот подход достаточно четко прослеживается в судебной практике. Например, Президиум Высшего Арбитражного Суда в одном из дел признал, что договор, в соответствии с которым железная дорога зачла требование об оплате квартиры, переданной субъекту Российской Федерации, против налоговой задолженности перед бюджетом, является недействительной сделкой, так как противоречит закону (ст. 168 ГК РФ) <*>.

--------------------------------

<*> См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 6 августа 2002 г. N 8793/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. N 11.

Другой пример. ФАС Поволжского округа, рассмотрев спор, предметом которого была уступка права на получение от государства вознаграждения по договору строительного подряда и дальнейший зачет задолженности по налогам этим требованием, указал, что "зачет по обязательствам ОАО МТС "Нижнекамская" по уплате подоходного налога за счет причитающихся третьему лицу средств по подрядному договору на основании Постановления главы администрации Нижнекамского района противоречит не только бюджетному и налоговому законодательству, но и Федеральному закону "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" <*>. Вывод о невозможности зачета налоговой задолженности против требования, возникшего из гражданско-правовой сделки, был сделан и ФАС Центрального округа: "...из содержания п. 2 ст. 45 НК РФ следует, что самостоятельность исполнения налогоплательщиком обязанности по уплате налога заключается в исполнении налогоплательщиком своей обязанности за счет собственных денежных средств, находящихся на счете налогоплательщика". Основываясь на этом толковании нормы Налогового кодекса, суд признал, что уплата налога посредством зачета гражданского-правового требования против налоговой задолженности противоречит нормам закона и потому недопустима <**>.

--------------------------------

<*> Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 15 февраля 2001 г. N А65-9070/2000-СГ1-10.

<**> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 20 марта 2003 г. N А48-1220/02-9. Ср. также: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 21 мая 2002 г. N А33-15855/01-С1-Ф02-1239/02-1240/02-С2.

Любопытно, что некоторые гражданские кодификации XIX в. содержали прямой запрет зачета требований казны об уплате публичных податей и повинностей <*>; к этим же требованиям приравнивались и требования казны о внесении платы за имущество, проданное казной <**>. Наличие подобных предписаний в гражданском законе может свидетельствовать, на наш взгляд, и о том, что правовая природа налоговой обязанности воспринималась юристами того времени как нечто, находящееся по меньшей мере в одной плоскости с гражданско-правовым обязательством <***>.

--------------------------------

<*> См., например: § 3556 Свода гражданских узаконений губерний Прибалтийских; § 132 Швейцарского обязательственного закона 1881 г. Впрочем, в новой редакции ШОЗ (1911 г.) этого правила уже не было.

<**> См.: Эрдман К. Обязательственное право губерний Прибалтийских. С. 261.

<***> Ср. в особенности: Кавелин К.Д. Что есть гражданское право и где его пределы // Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 96 - 97. Автор недвусмысленно квалифицирует обязанность уплатить налог как частное (приватное) обязательство и относит их к сфере гражданского права. Вообще проблема соотношения налоговых обязанностей и гражданско-правового обязательства сама по себе настолько сложна и интересна, что достойна быть предметом самостоятельного изучения.

3. Ограничения зачета, связанные со статусом одного из субъектов правоотношения.

Одно из важнейших ограничений зачета - это запрет зачета по обязательствам несостоятельного должника (ст. 63 Закона "О несостоятельности (банкротстве)" <*>).

--------------------------------

<*> Надо упомянуть, что Закон о банкротстве 1998 г. подобного правила не содержал. Оно было выведено судебной практикой путем толкования ряда положений Закона. В частности, Президиум ВАС указывал, что "заявление о зачете встречного однородного требования представляет собой действие кредитора, направленное на погашение его требования должником, в отношении которого возбуждено дело о банкротстве, что противоречит пункту 1 статьи 57 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" (имеется в виду Закон 1998 г. - Р.Б., Т.Ф.) (см.: п. 14 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 декабря 2001 г. N 65 "Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований" // Вестник ВАС РФ. 2003. N 10. Специальное приложение. Ч. 1).

Оснований для подобного запрета может быть выдвинуто как минимум два. Во-первых, засчитывая свое требование в счет долга перед несостоятельным, кредитор тем самым получает полное удовлетворение преимущественно перед другими кредиторами; целью же конкурсного процесса является равномерное, пропорциональное распределение имущества должника между кредиторами. Очевидно, что, засчитав свое требование против долга, кредитор удовлетворится в полном объеме (несостоятельный был должен кредитору 100, такую же сумму кредитор был должен несостоятельному; при проведении зачета получится, что кредитор как бы получил причитающиеся ему 100 полностью) <*>.

--------------------------------

<*> Ср.: Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. 4. М., 2003. С. 270 - 271.

Во-вторых, зачет долга перед несостоятельным уменьшает конкурсную массу, которая должна быть направлена на пропорциональное удовлетворение кредиторов. В приведенном выше примере те 100, которые кредитор был должен несостоятельному, должны быть уплачены несостоятельному и разделены между всеми кредиторами в соответствии с очередностью.

Согласно со ст. 63 Федерального закона РФ "О несостоятельности (банкротстве)" невозможность зачета возникает непосредственно после введения в отношении должника процедуры наблюдения. Закон устанавливает правило, в соответствии с которым не допускается прекращение денежных обязательств должника путем зачета, если при этом нарушается очередность требований, установленная Законом <*>. Этот запрет действует и далее - вплоть до удовлетворения требований кредиторов за счет сформированной конкурсной массы на стадии конкурсного производства.

--------------------------------

<*> Аналогичное правило установлено в качестве последствия введения финансового оздоровления (ст. 81 Закона).

Удовлетворение конкурсных кредиторов возможно не только посредством платежа, но также и посредством зачета. В соответствии со ст. 142 Закона о несостоятельности (банкротстве) "погашенными требованиями кредиторов считаются удовлетворенные требования, а также те требования, в связи с которыми достигнуто соглашение об отступном, или конкурсным управляющим заявлено о зачете требований, или имеются иные основания для прекращения обязательств". Однако зачет на этой стадии конкурса имеет некоторые особенности: он допускается только при условии соблюдения очередности и пропорциональности удовлетворения требований кредиторов. В частности, в случае, если несостоятельное юридическое лицо должно физическому лицу авторское вознаграждение в размере 100 (единственный кредитор третьей очереди, кредиторы первой очереди отсутствуют), а тот в свою очередь должен несостоятельному 100 по договору займа. В этом случае зачет может быть произведен.

Другой пример. Несостоятельный должен А и Б (единственным кредиторам третьей очереди) по 100 каждому. Первая и вторая очереди отсутствуют. Б должен несостоятельному 50. Кроме этого у должника имеются денежные средства в сумме 20. Зачет может быть произведен между Б и несостоятельным в сумме 35. Оставшаяся сумма (она складывается из имеющихся у несостоятельного 20 и 15, которые должны быть взысканы с кредитора Б) подлежит передаче кредитору А. Таким образом, конкурсные кредиторы окажутся удовлетворенными пропорционально имеющимся у них требованиям к должнику.

Закон говорит о том, что заявление о зачете может быть сделано "конкурсным управляющим" (ст. 142 Закона о несостоятельности (банкротстве)). Это противоречит ст. 63 Закона, в соответствии с которой при условии ненарушения очередности зачет может быть заявлен на любой стадии дела о несостоятельности. Следовательно, зачет осуществляется не только конкурсным, но и временным, и внешним управляющими. Другой вопрос: а вправе ли не управляющий, а сам кредитор несостоятельного сделать с соблюдением требований ст. 63 Закона о несостоятельности (банкротстве) заявление о зачете? На наш взгляд, на этот вопрос следует ответить отрицательно. В соответствии со ст. 411 ГК РФ законом могут быть предусмотрены иные случаи, когда зачет не допускается. Статьи 63 и 142 Закона о несостоятельности (банкротстве) и есть такой иной случай. Они запрещают кредитору несостоятельного делать заявления о зачете, оставляя, впрочем, это право (хотя и сильно ограниченное) арбитражному управляющему. Такое положение связано скорее всего с тем, что инициатором расчетов с кредиторами (а зачет, являясь заменой исполнения, безусловно, может рассматриваться как способ расчета с кредитором) всегда является арбитражный управляющий.

Определенная проблема возникает и в связи со следующей ситуацией.

Срок исполнения обязательств, подлежащих зачету, наступил до возбуждения дела о несостоятельности, но заявление о зачете было направлено должнику уже после возбуждения в отношении его дела о несостоятельности. Можно ли полагать, что зачет должен быть признан состоявшимся в силу особого свойства зачета - его ретроактивного действия <*>? Ретроактивность (или ретроспективность) зачета означает, что зачтенные обязательства будут считаться прекратившимися не с момента получения другой стороной заявления о зачете, а с того момента, когда обязательства могли быть зачтены (т.е. до возбуждения дела о несостоятельности). Из этого свойства следует весьма важный вывод: время заявления о зачете не имеет особого значения, по крайней мере оно не отражается на моменте прекращения обязательств зачетом.

--------------------------------

<*> В действующем Законе это свойство прямо не выражено. Но оно весьма последовательно проводится в Обзоре практики рассмотрения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований (см. п. 3 Обзора).

При составлении ГК РСФСР 1964 г. было обращено внимание на то, что заявлению о зачете придается обратная сила (по крайней мере об этом свидетельствует работа О.С. Иоффе и Ю.К. Толстого), однако в тексте Кодекса это правило также прямо выражено не было (см.: Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. С. 245). Ср. также ст. 156 книги пятой проекта Гражданского уложения, содержащую нормативное закрепление правила о ретроактивности зачета.

В ст. 63 Закона о несостоятельности (банкротстве) говорится: "...с даты вынесения арбитражным судом определения о введении наблюдения... не допускается прекращение обязательства должника путем зачета встречного однородного требования".

На наш взгляд, законодатель в этой норме имел в виду, что кредиторам запрещаются действия, которые могут повлечь за собой зачет требований к должнику. Заявление о зачете как раз и является таким действием. Следовательно, по мысли законодателя, в делах о несостоятельности ретроактивность зачета не должна иметь значения обстоятельства, позволяющего "отодвинуть" дату проведения зачета и обойти предписание ст. 63 Закона о несостоятельности (банкротстве).

В судебной практике по делам о несостоятельности весьма четко прослеживается следующая тенденция: суды не придают особое значение тому, когда наступили сроки исполнения обязательств, в отношении которых была сделана попытка осуществить зачет; значение придается той дате, когда было сделано заявление о зачете. Если заявление имело место после возбуждения дела, то зачет не будет считаться состоявшимся <*>.

--------------------------------

<*> См. весьма характерное в этом смысле Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 12 апреля 2001 г. N КГ-А40/1516-01.

Однако при изучении судебной практики нами было обнаружено дело <*>, которое несколько выбивается из общей тенденции судебной практики. Приведем его фабулу.

--------------------------------

<*> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 8 февраля 2000 г. N А33-7628/99-С1-Ф02-19/00-18/00-С2.

Между банком и заемщиком был заключен кредитный договор. Сумма кредита была частично возвращена банку. После наступления срока по возврату кредита в отношении банка было возбуждено дело о несостоятельности. Арбитражный управляющий обратился в суд с иском о взыскании оставшейся задолженности по кредиту. Заемщик, возражая против иска, указал, что до момента возбуждения дела о несостоятельности им были предъявлены к платежу векселя банка, которые, однако, не были оплачены. При этом заемщик полагал, что имел место зачет встречных однородных требований и цена иска должна быть уменьшена на сумму неоплаченных векселей. Апелляционная инстанция, поддержанная ФАС Восточно-Сибирского округа, требования арбитражного управляющего удовлетворила, уменьшив их на сумму неоплаченных векселей. При этом судом был сделан вывод о том, что обязательства лиц, участвующих в деле, прекратились вследствие зачета, причем зачет имел место до возбуждения дела о несостоятельности и потому он не подпадает под запрет, установленный в Законе о несостоятельности (банкротстве).

Первое, что обращает на себя внимание в этом деле, - это отсутствие заявления о зачете как со стороны банка, так и со стороны заемщика. В самом деле, нельзя же полагать, что предъявление векселей к платежу имеет значение заявления о зачете. Не имеет такого значения и отраженное в бухгалтерской документации банка уменьшение задолженности заемщика по кредиту (хотя именно такое значение было придано этому обстоятельству в постановлении апелляционной инстанции и в кассационном постановлении).

Таким образом, налицо то, что заявления о зачете встречных требований сторонами до момента возбуждения дела о несостоятельности сделано не было. Следовательно, заемщик должен был стать одним из кредиторов банка с требованием об оплате векселей, а долг по кредиту должен быть взыскан с него в полном объеме.

Очевидно, в этом деле суд всячески пытался "найти" заявление о зачете в действиях сторон, имевших место до момента возбуждения дела о несостоятельности. Но, судя по всему, возражение о зачете впервые прозвучало в качестве возражения против иска арбитражного управляющего, следовательно, уже после возбуждения дела.

Насколько это изъятие из действия ретроактивности зачета обоснованно?

В цивилистической литературе встречается мнение о том, что "в конкурсном производстве зачет, поскольку он относится к возникшим до открытия конкурса требованиям, вполне допустим" <*>. Составители отечественного проекта Гражданского уложения, обосновывая правило о ретроактивном действии зачета, указывали, что ретроактивность действует следующим образом: просрочка в исполнении, равно как и ее последствия, не имеет места при ссылке на зачет. Следовательно, в нашем примере негативные последствия (в виде ограничений, установленных законодательством о банкротстве) не должны иметь места в случае, если требования стали способными к зачету до возбуждения дела о несостоятельности <**>.

--------------------------------

<*> Эрдман К. Обязательственное право губерний Прибалтийских. С. 262.

<**> См.: Гражданское уложение. Проект книги пятой (статьи 1 - 126). С. 373.

Гражданский Кассационный Департамент Правительствующего Сената пришел к такому же выводу: в деле N 81/93 ГКД указал, что "должник несостоятельного кредитора вправе зачесть свой долг претензией кредитора, если она была приобретена им до открытия несостоятельности и о неоплатности кредитора ему не было известно" (цит. по: Исаченко В.В. Свод кассационных положений по вопросам русского гражданского материального права. СПб., 1911. С. 580).

На наш взгляд, установление запрета осуществления зачета требований, срок которых наступил до момента возбуждения производства по делу о несостоятельности, существенно нарушает право кредитора на то имущественное благо, которое ему принадлежало еще до возбуждения дела, а именно право на уменьшение собственного пассива путем зачета. Отказ в зачете в данном случае вполне может быть приравнен, например, к изъятию вещи, проданной до возбуждения дела о банкротстве, от ее покупателя, с тем чтобы передать ее в конкурсную массу.

Именно поэтому, в частности, германское Положение о несостоятельности 1994 г. содержит правило о том, что если на момент возбуждения производства по делу о несостоятельности кредитор имел право на осуществление зачета в силу закона или соглашения, такое право не затрагивается настоящим производством (§ 94 Положения) <*>.

--------------------------------

<*> Впрочем, Положением предусмотрены изъятия из этого общего правила, основное из которых - случай, когда конкурсный кредитор стал должником конкурсной массы после возбуждения производства по делу о несостоятельности (§ 96 Положения о несостоятельности, цит. по: Германское право. Ч. 3 / Под ред. Р.И. Каримуллина. М., 1999. С. 128 - 220). Это правило является прямым заимствованием из Германского конкурсного устава (Konkursordnung) 1877 г. (см.: Вавин Н.Г. Зачет обязательств. С. 50).

Очевидно, что нормы отечественного Закона о несостоятельности (банкротстве), запрещающие зачет после возбуждения дела о банкротстве, неточны и подлежат корректировке с учетом высказанного подхода. На наш взгляд, такая корректировка вполне по силам и судебной практике.

4. В литературе обсуждался вопрос, связанный с проблемой, которая имеет те же корни, что и проблема зачета при несостоятельности. Возможно ли прекращение зачетом ничем не обеспеченного требования в отношении должника, если в отношении этого же должника имеются другие требования, которые обеспечены залогом? Пример. Лицо А должно лицу В 100. Тот, в свою очередь, должен А такую же сумму. Лицо А также должно лицу С по обязательству, обеспеченному залогом. Спрашивается: может ли В зачесть свой долг в отношении А до того момента, пока А не исполнил обязательства перед С? Очевидно, что сама постановка вопроса связана с тем, что залог - одно из наиболее "сильных" способов обеспечения исполнения обязательств, а положение залогового кредитора среди прочих кредиторов всегда отличается определенными преференциями, предоставляемыми ему законом (см., например: ст. 334 ГК РФ). Можно ли утверждать, что зачет, проводимый должником до удовлетворения залогового кредитора, нарушает приоритетное положение последнего? И. Брауде предлагал следующее решение проблемы: поскольку зачет происходит в силу закона <*> и представляет собой двукратное совпадение должника и кредитора в одном лице <**>, то зачет не может нарушать права залогового кредитора.

--------------------------------

<*> По нормам ГК РСФСР 1922 г., на которые опирался автор, заявления о зачете не требовалось.

<**> Это авторская позиция И. Брауде относительно природы зачета (см.: Брауде И. Проблемы зачета в Гражданском кодексе // Право и жизнь. 1924. Кн. 10. С. 75).

Этот ответ не совсем корректный. Автор пытается найти решение проблемы в природе зачета, а он, кажется, находится в сущности привилегии, предоставленной залоговому кредитору. На наш взгляд, особенность правового положения залогового кредитора проявляется не при нормальном развитии обязательственного отношения, а при его эксцессе, в частности при отказе должника добровольно исполнить свои обязательства перед залоговым кредитором. Этот вывод может быть обоснован предположением о том, что если разумное, добросовестное лицо приостановило платежи одному лицу, оно приостановило платежи вообще. Следовательно, можно ожидать, что все кредиторы лица предъявят свои требования в суд и получат возможность в порядке исполнительного производства удовлетвориться за счет стоимости имеющегося у должника имущества. Поэтому залоговому кредитору и следует предоставить льготу ввиду преимущественного удовлетворения перед другими кредиторами за счет стоимости заложенной вещи, но только лишь при условии, что эти кредиторы получили право удовлетворять из имущества должника.

Таким образом, у должника всегда есть возможность производить зачет своих долгов, невзирая на наличие обязательств, обеспеченных залогом.