Основания отказа в удовлетворении требования бенефициара

В новой редакции ст. 376 сохранены прежние два основания для отказа гаранта в удовлетворении требования бенефициара: (1) несоответствие требования или приложенных к нему документов условиям гарантии (по пресловутым "внешним признакам") и (2) истечение срока действия гарантии (п. 1). Это решение Кодекса не соответствует ни Конвенции, ни URDG. Так, Конвенция вообще не знает института отказа в производстве платежа по гарантии (отклонения требования бенефициара), но разрешает гаранту приостановить платеж по основаниям, предусмотренным в п. 1 ст. 19, и с последствиями, предусмотренными в ст. 20 (о том и другом будет рассказано ниже). Что же касается URDG, то единственным основанием для отклонения требования бенефициара называется установление гарантом того, что такое требование является ненадлежащим, соединенное с отказом инструктирующей стороны или контрагента принять такое ненадлежащее требование (п. п. (а) и (b) ст. 24). Судя же по ст. ст. 12, 14, п. (е) ст. 17, ст. ст. 19 и 20, п. (d) ст. 24 URDG, существует шесть (!) типов ненадлежащих требований, а именно: требования, предъявленные (а) в ненадлежащем месте; (б) за пределами срока действия гарантии; (в) на сумму, превышающую сумму гарантии; (г) в ненадлежащей форме, а также с приложением (д) неполного комплекта документов или (е) документов, не соответствующих условиям гарантии. Как разительно эта разветвленная, но вместе с тем чрезвычайно четкая система оснований признания требования бенефициара ненадлежащим отличается от предельно общих и потому невнятных формулировок Кодекса!

К числу нововведений, достойных положительной оценки, следует отнести замену прежнего "немедленного" срока уведомления об отказе общим, 5-дневным, предусмотренным п. 2 ст. 375 Кодекса для рассмотрения гарантом требования бенефициара. Итогом такого рассмотрения должно стать либо удовлетворение требования (платеж), либо отказ в таковом. Кроме того, весьма позитивно и напоминание о том, что гарант, отказывающий бенефициару в удовлетворении его требования, обязан мотивировать такой отказ, т.е. указать его конкретную причину. Впрочем, если уж быть до конца точным, то следовало бы уточнить, что от гаранта требуется как фактическая, так и юридическая мотивировка: фактическая должна объяснять, что в предъявленном требовании не так, а юридическая - почему (в силу какой нормы ГК, какого условия договора с гарантом или, может быть, самой гарантии) это не так.

Приостановление платежа по гарантии

Нельзя не поприветствовать и отказ законодателя от сохранения нормы п. 2 ст. 376 ГК РФ об обязанности гаранта заплатить по повторному требованию бенефициара даже тогда, когда обеспеченное гарантией основное обязательство исполнено, прекратилось по иным основаниям либо недействительно. Но к сожалению, норма эта, так и оставшаяся непонятой нашей арбитражной практикой <37>, оказалась не просто исключена, но заменена новыми правилами, которые (подозреваем) окажутся ничуть не более понятными. Теперь в Кодексе говорится о праве гаранта "приостановить платеж на срок до семи дней" при наличии разумных оснований предполагать существование одного из следующих перечисленных в новой редакции п. 2 четырех обстоятельств: "1) какой-либо из представленных ему документов является недостоверным; 2) обстоятельство, на случай возникновения которого независимая гарантия обеспечивала интересы бенефициара, не возникло; 3) основное обязательство принципала, обеспеченное независимой гарантией, недействительно; 4) исполнение по основному обязательству принципала принято бенефициаром без каких-либо возражений". Такое приостановление осуществляется гарантом под свою ответственность перед бенефициаром и принципалом (п. 4) и с немедленным уведомлением обоих о таковом (п. 3). Зачем же такое приостановление нужно? Де-факто - только затем, чтобы пролонгировать срок рассмотрения требования. Этот вывод следует из предписания п. 5 ст. 376, согласно которому если по истечении срока приостановления не появится оснований для отказа в удовлетворении требования бенефициара (т.е. несоответствие документов или истечение срока действия гарантии), то гарант будет "обязан произвести платеж по гарантии" <38>. Выходит, что одну не особенно ясную норму (п. 2 ст. 376) заменили серией других (п. п. 2 - 5 ст. 376), еще более неясных.

--------------------------------

<37> См. об этом: п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 15.01.1998 N 27 "Обзор практики разрешения споров, связанных с применением норм ГК РФ о банковской гарантии".

<38> URDG вообще не знает института приостановления платежа в том смысле, о котором говорит теперь наш ГК. Употребление соответствующего термина в ст. ст. 23 и 26 относится к совершенно другим ситуациям, здесь не обсуждаемым. Что же касается Конвенции, то в ней институт приостановления платежа (ст. ст. 19, 20), как уже было сказано, заменяет институт отказа в удовлетворении требования бенефициара. Будучи введенным по указанным в п. п. 1 и 2 ст. 19 основаниям, приостановление платежа позволяет принципалу и гаранту обратиться в суд с требованием о применении предварительных обеспечительных мер, направленных против бенефициара (п. 3 ст. 19, ст. 20). Конвенция не определяет срок действия введенного таким образом приостановления, но, очевидно, им должен быть срок, разумно необходимый и достаточный для совершения двух следующих действий: (а) уведомления гарантом принципала о том, что он решил приостановить платеж (с указанием оснований для этого) и (б) обращения в суд с ходатайством о принятии предварительных обеспечительных мер. Рассмотрение такого ходатайства вынудит бенефициара либо представить возражения по его существу, либо обратиться с иском к гаранту о платеже; в том и другом случае состоится процесс, в рамках которого будет установлено, подлежит ли требование бенефициара удовлетворению. Наш ГК, как можно видеть, в очередной раз оказался "впереди планеты всей", вобрав в себя и традиционный для нашего права институт отклонения гарантом требования бенефициара (отказа в платеже), и доселе неизвестное у нас понятие приостановления платежа.