Курылев С. В

признание иска (ст. 18, 187 ГПК РСФСР и соответствующие статьи гражданских процессуальных кодексов других союзных рес­ публик – ст. 197 ГПК УССР, ст. 185 ГПК Туркменской ССР, абз. 2 ст. 176 ГПК БССР, примечание к ст. 2 ГПК Азербайджанской ССР). Восприятие такого взгляда практикой неизбежно привело бы к ошибочному применению перечисленных норм. Так, закон связывает с признанием иска определенные правовые последствия, например немедленное исполнение решения (п. «в» ст. 187 ГПК). Однако согласно концепции К.С. Юдельсона, С.Н. Абрамова и других такие последствия, а также условия, предъявляемые законом для действительности признания иска (см., например, ст. 18 ГПК), должны действовать лишь в отношении признания фактов.

Очевидно, что такой вывод противоречит прямому смыслу ст. 187 ГПК, не говоря уже о том, что совершенно неясным становится вопрос, какие (юридические или доказательственные) факты, в каком количестве (все или часть) должен признать ответчик, чтобы могло быть постановлено немедленное исполнение.

Допущение немедленного исполнения согласно п. «в» ст. 187 ГПК возможно лишь при признании иска (даже и при непризнании ответчиком тех или иных фактов основания иска), т.к. лишь такое признание дает основание полагать, что решение, вынесенное по признанному иску, не будет в признанной части обжаловано ответчиком и не грозит ввиду этого возможность поворота исполнения. Отсутствие же признания иска (хотя бы ответчик и признал все факты его основания) такой гарантии суду не дает и основанием немедленного исполнения поэтому служить не может.

Таким образом, следует, нам кажется, признать ошибочной конструкцию К.С. Юдельсона и вытекающие из нее практические выводы, сводящиеся к тому, что: 1) признание ответчиком иска при невозможности для суда установить, признаются ли ответчиком факты основания иска, судом не принимается и правовых последствий не порождает; 2) признание ответчиком фактов основания иска расценивается судом в качестве признания иска с вытекающими отсюда последствиями (ст. 187 ГПК) независимо от того, признается ли ответчиком сам иск, и др.

Ошибка К.С. Юдельсона, нам кажется, заключается в том, что он игнорирует момент воли, присущий всегда признанию иска и не имеющий значения в условиях советского гражданского процесса при признании фактов.

Мнение о том, что в советском гражданском процессе существует лишь институт признания фактов, что признание иска ­сводится

кпризнанию фактов, приводит его сторонников ко многим противоречиям.

Так, С.Н. Абрамов, К.С. Юдельсон, как бы забывая, что сведение признания иска к институту признания фактов должно вести

квыпадению института признания из области действия принципа диспозитивности, продолжают все же видеть в признании проявление диспозитивности1. «Необходимым признаком судебного признания, – пишет К.С. Юдельсон, – является то обстоятельство, что признание может быть сделано лишь одной стороной по отношению к другой стороне (выделено мной. – С. К.)»2. И это правильно, но правильно лишь в отношении признания иска. Наоборот, это неверно в отношении признания фактов, и К.С. Юдельсон вновь впадает в противоречие с только что высказанным утверждением, заявляя через страницу, что субъектом признания может быть и третье лицо.

Сторонники критикуемого взгляда, правильно рассматривая признание факта в качестве доказательства, в результате сведения ими института признания иска к признанию фактов, вынуждены все процессуальные последствия, с которыми закон связывает признание иска, относить к признанию фактов, превращая, таким образом, признание стороны в доказательство с особым процессуальным значением, которое выражается в специфических условиях совершения и принятия признания. Так, для представления суду представителем стороны любых доказательств не требуется специального полномочия стороны, для признания такое полномочие почему-то нужно. В отношении признания действует почему-то не общая для всех доказательств категория оценки доказательств, а специальная – принятия признания со специальными условиями, чтобы признание не нарушало интересов третьих лиц или самого признающего, не являлось злоупотреблением правом, не совершалось для достижения целей, противных закону, и т.д.3 Причем К.С. Юдельсон как будто не замечает, что для принятия доказательства, будь то вещественное доказательство или признание стороны, странно было бы ставить условие, чтобы доказательство не противоречило закону, не нарушало интересов третьих лиц и т.п. Для ­принятия, точнее,

1Абрамов С.Н. Советский гражданский процесс : учебник для юрид. школ. М., 1952. С.40,42,119;ЮдельсонК.С.Проблемадоказываниявсоветскомгражданскомпроцессе.

М., 1951. С. 195–196 и др.

2ЮдельсонК.С.Проблемадоказываниявсоветскомгражданскомпроцессе.М.,1951.

С. 202.

3ЮдельсонК.С.Проблемадоказываниявсоветскомгражданскомпроцессе.М.,1951. С.207;АбрамовС.Н.Советскийгражданскийпроцесс:учебникдляюрид.школ.М.,1952.

С. 42.

для признания доказательства достаточным­нужно лишь одно условие – способность этого доказательства установить искомый факт, соответствие показаний лица действительности.

Принятое признание, по мнению К.С. Юдельсона, в отличие от других доказательств порождает не доказанность факта, а его бесспорность, освобождает сторону от бремени доказывания.

Признание в отличие от других доказательств дает основание

кнемедленному исполнению решения.

Авсе это ведет, на наш взгляд, ни к чему другому, как к характеристике признания как особого привилегированного доказательства. Однако закон для такой характеристики никаких оснований не дает, т.к. связывает перечисленные процессуальные последствия не с доказательством – признанием факта, а с процессуальным действием стороны – признанием иска.

Все перечисленные и другие им подобные противоречия исчезают, если: 1) признать наличие двух самостоятельно существующих в советском гражданском процессе институтов – признания иска и признания фактов; 2) допустить, что признание иска может быть актом распоряжения стороны своим материальным и процессуальным правом. Тогда станут понятными и не создающими какого-либо привилегированного доказательства из признания правила ст. 18 и п. «в» ст. 187 ГПК; станет понятным, почему субъектом признания иска могут быть лишь стороны, а субъектом признания фактов – и третьи лица; станет понятным, почему для признания иска требуется наличие у стороны дееспособности, а для признания фактов достаточно способности правильно воспринимать и воспроизводить воспринятые факты и т.д.

Сказанного, нам кажется, достаточно, для того чтобы сделать следующие выводы.

1. Советское гражданское процессуальное право знает два самостоятельных института: признание иска как процессуальное действие стороны – волеизъявление и признание факта как доказательство, являющееся разновидностью показания стороны о фактах, имеющих юридическое или доказательственное значение для дела.

2. Неверно отрицать наличие в советском гражданском процессе этих двух самостоятельных институтов или институт признания иска сводить к признанию фактов (С.Н. Абрамов, К.С. Юдельсон и др.).

3. Неверно рассматривать институты признания исков и признания фактов в качестве единого института – признания стороны (Д.И. Полумордвинов, М.А. Гурвич, С.Н. Абрамов, К.С. Юдельсон

идр.), поэтому ошибочно пытаться дать общее определение признания, охватывающее институты признания иска и фактов.

4. Неверно распространять тезис о двоякой природе признания на институт признания фактов (Д.И. Полумордвинов).

Определение понятия признания фактов. Возникает вопрос: имеется ли необходимость определять признание фактов посредством предложенного выше признака отношения к процессуальной заинтересованности стороны, не достаточно ли вместо этого ограничиться указанием на связь показаний сторон с бременем доказывания, лежащим на другой стороне1, как поступают С.Н. Абрамов, К.С. Юдельсон и др.?

Нам кажется, что признак бремени доказывания может быть использован в качестве существенного признака для определения признания.

Распределение бремени доказывания происходит главным образом путем различных презумпций; это распределение менялось

иможет меняться в дальнейшем. Однако данные изменения не могут оказывать влияния на доказательственное значение существенных для дела показаний стороны, на квалификацию того или иного показания как признания, ибо для доказательственного значения определенного сообщения стороны имеет влияние не то или иное распределение бремени доказывания, а признак отношения этого сообщения к процессуальному интересу стороны.

Само по себе неосуществление бремени доказывания или наличие презумпции не освобождает еще суд от обязанности исследовать соответствующее, например презюмируемое, обстоятельство путем привлечения доказательств по своей инициативе, не освобождает суд от обязанности проверки истинности какого-либо факта, если у суда возникает сомнение, что презумпция о его наличии не соответствует действительности2. Презумпция наличия вины в исках из причинения вреда не освобождает суд от обязанности исследовать вопрос о наличии вины, если по обстоятельствам дела может возникнуть сомнение в виновном причинении вреда3.

1Длякраткостивдальнейшеммыданныйпризнакбудемназыватьпризнакомбремени доказывания.

2См.,например,определениеСудебнойколлегиипогражданскимделамВерховного Суда СССР от 28 декабря 1948 г. по делу № 1474 по иску Кокрашвили к Осошвили о взыскании 6000 рублей.

3К.С. Юдельсон, на наш взгляд, справедливо указывает: «Презумпции используются при широкой возможности их оспаривания сторонами и при осуществлении непременной обязанности суда всемерно стремиться к уяснению действительных прав и взаимоотношений тяжущихся» (ст. 5 ГПК) (Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951. С. 269).

против или в обход закона, не ведет к ущербу для государства, т.к. ни истец, ни ответчик не основывают на этих фактах своих требований1. Однако суд при возникновении сомнения в законности спорной сделки обязан по своей инициативе (независимо и вопреки воле сторон в признании сделки действительной) проверить законность сделки, истребовать и исследовать соответствующие доказательства и признать указанную сделку недействительной со всеми вытекающими отсюда последствиями, если при проверке будет установлено, что она совершена с противозаконной целью.

В свете изложенного вряд ли можно отрицать, что сообщение стороны о фактах, свидетельствующих о незаконности сделки, может и должно быть использовано судом в качестве доказательства для установления указанного искомого факта, и притом доказательства, являющегося не утверждением стороны, а ее признанием, независимо даже от того, сделал ли такое сообщение истец или ответчик или оба они вместе2.

Указанное сообщение стороны нельзя считать признанием с позиций общепринятых определений признания. Оно является удостоверением факта, который должен быть доказан другой стороной (С.Н. Абрамов); оно, кроме этого, не сделано по отношению к другой стороне, таким образом, лишено необходимого признака

иуже по двум основаниям, с точки зрения К.С. Юдельсона, не может считаться признанием. Оно не может считаться признанием

ис точки зрения Н.Б. Зейдера, т.к. не является показанием тяжущегося в пользу противной стороны, а аналогично и с точки зрения Д.И. Полумордвинова. Однако указанное сообщение стороны (или обеих сторон), будучи направлено против процессуальной заинтересованности стороны (в признании сделки действительной), должно расцениваться не как утверждение, а как признание факта, существенного для дела.

Как уже указывалось, показания стороны, в том числе признание фактов, могут иметь доказательственное значение для установления фактов, имеющих лишь процессуальное значение, например факта отсутствия одной из предпосылок права на предъявление иска. Истец, например, в самом исковом заявлении или при опросе его народным судьей в порядке ст. 80 ГПК может

1См.принципиальноевэтомотношенииуказаниеВерховногоСудаСССРподелугоржилуправлениясВегеромиБархоменкоопризнанииобменажилойплощадьюнезаконным (Судебная практика Верховного Суда СССР за 1943 г. Вып. VI. С. 28).

2В этой связи см. интересный пример в определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда СССР от 19 июня 1952 г. по делу № 03/662 по иску Федотовой к Симбиреву о выселении.

­сообщить, что требование, с которым он обращается в суд, разрешено решением РКК.

Может ли суд указанное сообщение расценить как признание

ив связи с этим положить его в основание отказа в приеме искового заявления за неподведомственностью?

Сточки зрения предлагаемого признака признания (отношения к процессуальной заинтересованности) ответ на данный вопрос должен быть дан положительный, но с позиций общепринятых определений признания ответ следует отрицательный, ибо предметом данного сообщения стороны не является факт, бремя доказывания которого лежит на другой стороне.

Определение признания стороной фактов по признаку отношения к процессуальной заинтересованности позволяет утверждать, что признание фактов может иметь место не только в делах искового производства, но и в делах особого производства, что имеет место в действительности. Из традиционных же определений признания следует противоположный вывод, к которому

иприходят авторы этих определений1.

Определение признания фактов по признаку бремени доказывания неосновательно суживает объем тех сообщений сторон, которые по своей доказательственной сущности должны расцениваться как признания. Наоборот, если исходить из признака отношения к процессуальной заинтересованности, то к числу признаний надо будет относить и сообщения участников дела в особых производствах, и сообщения стороны о презюмируемых в пользу другой стороны фактах, и сообщения о фактах, имеющих процессуальное правовое значение. Все указанные сообщения, если они идут во вред процессуальным интересам лица, должны считаться признаниями со всеми вытекающими отсюда последствиями. Подобный взгляд, нам кажется, является единственно правильным, т.к. в отношении всех перечисленных сообщений суд при исследовании их и оценке имеет право учитывать отсутствие мотива, связанного с процессуальной заинтересованностью, т.е. относиться к ним не как к утверждениям, а как к признаниям.

Отметим, наконец, что неверно при определении признания ограничивать его предмет лишь теми фактами, которые сообщает другая сторона, как это наблюдается в процессуальной литературе2.

В соответствии с принципами диспозитивности и состязательности советского гражданского процесса предметом признания

1Абрамов С.Н. Судебное установление юридических фактов. М., 1948. С. 8.

2АбрамовС.Н.Советскийгражданскийпроцесс.М.,1952.С.198;КлейнманА.Ф.Советский гражданский процесс. М., 1954. С. 208.

может быть любой факт, имеющий юридическое или доказательственное значение для дела, независимо от того, имеется ли утверждение противной стороны о наличии (отсутствии) этого факта.

На основании изложенного можно сказать следующее. 1. Признание стороной фактов, имеющих юридическое дока-

зательственное значение для дела, является доказательством как разновидностью показаний сторон.

2. Существенным признаком признания, отграничивающим его от утверждений стороны, является характер отношения показания стороны к ее процессуальной заинтересованности.

3. Неверным является определение признания посредством признака связи показания стороны о фактах с бременем доказывания, лежащим на другой стороне (С.Н. Абрамов, К.С. Юдельсон и др.), ибо данное определение неосновательно суживает объем тех фактов, которые могут быть предметом признания.

§2. Значение признания юридических

идоказательственных фактов

Доказательственная сила признания фактов. По отношению к признанию в советской процессуальной литературе наблюдалась примерно такая же эволюция во взглядах, какая происходила по отношению к показаниям сторон вообще.

Гражданские процессуальные кодексы союзных республик не предусматривают признания в качестве судебного доказательства, следовательно, признание судебным доказательством не является – вот сущность довольно распространенной точки зрения в процессуальной литературе первых двух десятилетий существования нашего государства1.

Признание является судебным доказательством – такова точка зрения процессуальной литературы сейчас2.

В чем специфика доказательственного значения признания фактов по сравнению с другими доказательствами, по сравнению с утверждениями сторон? Какие обстоятельства суд должен учитывать при исследовании и оценке признания?

1Рындзюнский Г. Техника гражданского процесса. М., 1924. С. 91–92; Николаев. Признание как судебное доказательство в гражданском процессе // Еженедельник сов. юстиции,1929.№36;Ратнер.Значениепризнаниявгражданскомпроцессе//Еженедельниксов.юстиции,1929.№40;ЗейдерН.Б.Юридическаяприродапризнаниявсоветском гражданском процессе // Вестн. сов. юстиции, 1926. № 11. С. 432 и др.

2Гурвич М.А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950. С. 118; ЮдельсонК.С.Проблемадоказываниявсоветскомгражданскомпроцессе.М.,1951.С.195;Абрамов С.Н. Советский гражданский процесс : учебник для юрид. школ. М., 1952. С. 198 и др.

­расценивает как царицу доказательств, что нельзя не признать ошибочным. Истица могла отрицать отцовство соответчика не только потому, что он в действительности не являлся отцом ребенка, но и из других соображений, например из расчета по-

лучить с другого лица большую сумму алиментов, чем с данного

соответчика, являющегося, возможно, действительным отцом ребенка. И естественно, если суд будет располагать достаточными доказательствами того, что отцом ребенка, несмотря на отрицание истицы, будет все же являться соответчик, суд может признать его отцом ребенка.

В каких случаях признание может быть ложным?

Признание, как и другие личные доказательства, может быть ложным вследствие добросовестного заблуждения стороны. Спе­ цифика источника данного вида доказательств – широкая осведомленность стороны об обстоятельствах дела, значимость искомых фактов для стороны ведет к значительному сокращению возможности добросовестных заблуждений стороны при формировании признания. В связи с этим случаи, когда сторона признает какойлибо факт по заблуждению ввиду ошибок в восприятии, сохранении или воспроизведении, чрезвычайно редки. Указанные специфические особенности признания существенно отличают его от свидетельских показаний.

Чаще всего ложность признания является результатом умышленного искажения стороной обстоятельств дела, лживости при признании.

Какая же причина может заставить сторону давать лживое признание в ущерб своим процессуальным интересам?

Естественно предполагать, раз сторона показывает суду чтолибо вопреки своей процессуальной заинтересованности, то она показывает правду. И так действительно обстоит дело в подавляющем большинстве случаев.

Противоположное происходит потому, что в процессе не исключена возможность несовпадения процессуальной заинтересованности стороны, т.е. заинтересованности, определяемой процессуальным положением стороны, с ее фактической субъективной заинтересованностью.

Основной причиной противоречия процессуальных интересов с действительными субъективными интересами стороны является незаконное использование процесса не в тех целях, для которых он существует; например, для укрытия имущества от конфискации путем иска об исключении имущества из описи, для легализации незаконных правоотношений и др.