AHjODA2fgM

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ МУРМАНСКИЙ АРКТИЧЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

XV МАСЛОВСКИЕ ЧТЕНИЯ

Сборник научных статей

МУРМАНСК

2018

1

УДК 821.161 ББК 83.3(2Рос=Рус)

М31

Печатается по решению Совета по научно-исследовательской работе и редакционно-издательской деятельности Мурманского арктического государственного университета.

Рекомендовано к печати кафедрой русской филологии МАГУ (протокол № 10 от 22 июня 2017 г.).

Редколлегия: Н. А. Шевченко, кандидат филологических наук, доцент кафедры русской филологии и массовых коммуникаций Мурманского арктического государственного университета (науч. ред.); В. Б. Бакула, кандидат филологических наук, доцент кафедры русской

филологии и массовых коммуникаций Мурманского арктического государственного университета; М. В. Наумлюк, кандидат филологических наук, доцент кафедры рус-

ской филологии и массовых коммуникаций Мурманского арктического государственного университета; О. В. Пожидаева, кандидат филологических наук, доцент кафедры рус-

ской филологии и массовых коммуникаций Мурманского арктического государственного университета

Рецензенты: А. В. Коренева, доктор педагогических наук, профессор кафедры русской филологии и массовых коммуникаций Мурманского арктического государственного университета; М. Л. Захаров, кандидат философских наук, доцент кафедры гуманитар-

ных и социально-экономических дисциплин Мурманского филиала Санкт-петербургского университета ГПС МЧС России

Коллектив авторов

XV Масловские чтения : сборник научных статей / [науч. ред. Н. А. Шевченко]. – Мурманск : МАГУ, 2018. – 210 с.

Сборник научных статей составлен по итогам работы региональной научнопрактической конференции с международным участием «XV Масловские чтения».

Сборник адресован преподавателям, студентам, учителям, всем, кто интересуется актуальными вопросами литературоведения, лингвистики, краеведения, социальноэкономической жизни региона.

Печатается в авторской редакции.

2

гии и массовых коммуникаций), которая была представлена участникам на открытии конференции.

Традиционным стал вечер памяти В.С. Маслова, имя которого носят чтения (вечер провела И.Р. Брянкина, руководитель пресс-службы Мурманского морского пароходства).

Не совсем обычной для конференции формой стала открытая лекция «Город Полярный в отечественном кинематографе», которую прочитала О.В. Анашкина, учитель истории СШ № 2 г. Полярного. И, наконец, на конференции было проведено еще одно нетрадиционное мероприятие, привлекшее внимание любителей поэзии, – поэтический слэм, на котором состязались молодые мурманские поэты.

Премией имени В.С. Маслова в 2016 году был награжден Д.В. Коржов, мурманский писатель, поэт, литературный критик, журналист, член Союза писателей России.

В сборник также включены стихи и проза мурманского автора Г. Сиротинской.

4

ЯЗЫК, ЛИТЕРАТУРА, КУЛЬТУРА КОЛЬСКОГО И ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРА

УДК 801.73

ББК 83.3(2)

Н.П. Большакова

Музей саамской литературы и письменности им. О. Вороновой п. Ревда, Мурманская область, Россия

ЕСЕНИНСКИЕ МОТИВЫ В ПОЭЗИИ ВАСИЛИЯ ГАЛЮДКИНА

Аннотация. В статье раскрываются параллели в поэзии мурманского поэта В. Галюдкина и С. Есенина.

Ключевые слова: мурманский поэт, писательская организация, поэтический дар.

N.P. Bolshakova

Museum of Sámi Literature and Written Language Revda, Murmansk region, Russia

ESENIN’S MOTIVES IN THE POETRY OF VASILIY GALUDKIN

Abstract. This article describes some parallels between two poets: Vasiliy Galudkin and Sergey Esenin.

Key words: Murmansk poet, literary organization, poetry.

О Василии Галюдкине я впервые услышала от Виталия Семеновича Маслова в 1994 году, когда он с кем-то говорил о нём, я тогда ещё никого особо из мурманских поэтов не знала, только входила в писательский круг,

апотому спросила его:

–Виталий Семенович, а Галюдкин хороший поэт?

–Поэт-то хороший, да человек с изломанной судьбой, рано лишился родных, сам болеет, ершистый, неуживчивый, одним словом, скиталец… Молодой, а уж жизнь изрядно потрепала его…

И процитировал:

Два кладбища: и пригород, и город, И мама, и отец... К чему мне лгать? Оплакали отца, когда был молод, Стал инвалидом – схоронили мать...

–Это, кстати, Галюдкин, – произнёс Маслов, забрав в кулак свою бороду…

–А он мурманчанин или откуда-то приехал? – допытывалась я.

5

–Мурманчанин, 1950 года рождения…

–Молодой, – протянула я…

–Да я тебе сейчас его сборнички стихов дам почитать, там он про себя всё как есть пишет. Помнишь, как Есенин писал о себе: автобиографические сведения в своих стихах, вот и у Василия вся жизнь в его стихах…

И достал два тоненьких сборничка под названием «Гуслинка» (1984)

и«Вереск» (1991). Стихотворение «Гуслинка» Василий посвятил Виталию Семеновичу. Углубилась в чтение. Из его стихов и правда можно соста-

вить биографию поэта: «Я, Василий Галюдкин, / Сын Ивана Галюдкина, / Забайкальского казака», «внук батрака», «в фельдшерской школе отец мой учился», «Сестра папы даже прислугой была!..», «Мой отец начал путь свой в отряде Лазо. / Став врачом, он дошел до Берлина», «учились мы в школе неважно», «Смерть отца – это боль» (Пролог); «Белым одуванчиком / Брат назвал меня» (Белый одуванчик); «А Гена – мой погибший брат», «Погиб мой брат в расцвете лет» (Радист); «Мне вспомнятся: армия, море / и служба в милиции, где / я видел щемящее горе, / купающееся в беде! / Я вспомню на стройке работу» (Я вспоминаю из прожитых дней); «Больница. Грустная больница. / На что сердиться? Злиться грех. / Иду на воздух, чтобы птицы / Смягчили мой недолгий гнев!» (Противотуберкулезная больница); «Приют сквозь дымку робкого восхода, / Сквозь раннюю сентябрьскую медь... / Какой приют? Приют для инвалидов. / Какое ремесло?.. Обувщики» (ПТУ-интернат для инвалидов); «Если б я мог… но иссякли силы / Пенсия, нужда, долги, туман…» (Исповедь).

Конечно, можно было бы и не приводить строчки из стихов поэта, а написать кратко: жил в несчастьях, болезнях, многолетней инвалидности, в поисках постоянной работы… Но его стихи по-некрасовски «свидетели живые за мир пролитых слёз».

Поэт Олег Гонозов восхищенно говорит, как в «скудной на еду и на радость» больничной палате у Василия Галюдкина рождается глубоко христианское стихотворение под названием «Тимофей»: «Тимофей – это больничный таракан. О нём сказано: “В тумбочке моей мучной трофей / Каждый вечер ищет Тимофей”. И не находит. Поэт ему объясняет: “Нын-

че нам никто не даст коврижку, / Кукиш жребий наш, а не калач!” Но вот у поэта удача: “Мусор уберу, помою кружки / Санитарка даст мне две горбушки! / Тимофей, подтягивайся к койке: / Угостить тебя за честь со-

чту!”» Вот и вся несложная история про Тимофея. Да нет, не вся! Через всё это стихотворение светлой жемчужной нитью протягивается рефрен: «Всякое дыханье хвалит Господа!» И поэт обращается к своему рыжему и довольно противному приятелю: «Таракан с желудком носорога, / Я тебя не стукну, Тимофей: / Хоть дышать становится трудней, / Всякое дыханье хвалит Бога! / Тимофей, и ты за крошку хлеба / Похвали своим ды-

ханьем небо!». В стихотворении, в сущности, происходит чудо. Светлая духовная нить, протянутая через зачуханный больничный быт, превращает

6

убогую жизнь в жизнь у Бога. Исчезает высокое и низкое, остаётся только эта единая жизнь, когда «Всякое дыханье слышит Бог!». И всё это написано с сердечной добротой и смиренной самоиронией… И без малейшего намёка на дидактику»...

Сколько бы я ни приезжала в нашу мурманскую писательскую организацию, никогда не видела там Василия Галюдкина, но имя его за память зацепилось. Затем как-то в сборнике «Ступени» (1979) прочитала его стихотворение «Напиши на окне моё имя», и душа наполнилась теплом радости. А всё потому, что у поэта в нём солнце ассоциируется с рыжей варежкой, отчего образ девушки получился милым, добрым и солнечным…

Мурманск – литературная школа Василия Галюдкина, становление его как поэта, первые творческие успехи и исповедальные строки, посвящённые родному Заполярью, Северу:

Синие озёра, чистые озёра, Утки, гуси, ивы, камыши. Отчий край, нагряну я не скоро. Крайний Север, боль моей души.

Эта боль, душевная тоска проходит через все стихи Галюдкина, она сравнима с есенинской. Читаем у Есенина:

Сторона моя, сторонка, Горевая полоса.

Только лес, да посолонка, Да заречная коса…

Чахнет старая церквушка, В облака закинув крест. И забольная кукушка

Не летит с печальных мест…

А теперь обратимся к стихотворению Василия Галюдкина:

Я родился, и над Божьим храмом Голуби взлетели! «Василек!» – Говорила молодая мама.

Папа говорил: «Мой голубок!».

Спервых лет картина дорогая: Купол церкви, стаи голубей, Горница, где зоренька, играя, На мою глядела колыбель!

Сдетских лет мелодия знакомая – Звон вечерний и церковный хор! Память сердца, улица Зеленая, – Вотчина всех братьев и сестер!..

Стихи разные, и написаны поэтами в разном возрасте: юным Есениным и зрелым Галюдкиным, но роднит их обострённое, щемящее до

7

слёз чувство печали или тоска по утраченному, как в следующих стихах обоих поэтов:

Эта улица мне знакома, И знаком этот низенький дом. Проводов голубая солома Опрокинулась над окном.

Были годы тяжелых бедствий, Годы буйных, безумных сил. Вспомнил я деревенское детство,

Вспомнил я деревенскую синь… (Есенин)

Домик деревянный. Мостовые. Купол церкви. Солнца древний шар. Кто ты для меня? Земля Марии, А не Розы Люксембург бульвар! Маша, я на улице Зеленой

«Клен ты мой опавший!» распевал, В горнице твоей родной, знакомой

Окна, как хозяин, раскрывал!.. (Галюдкин)

Узнаю, что Галюдкин, оказывается, в начале 90-х учился в литинституте на семинаре Юрия Кузнецова. И хотя стихи Галюдкина оценены высоко, в столице он не прижился, литинститут не окончил.

Где-то в середине 90-х мимоходом увидела его у себя в Ревде. Подумала, что где-то я уже видела этого человека, а потом вспомнила: «Да ведь это тот самый Галюдкин»… У меня фотографическая память на лица и слуховая на голоса. Даже если я видела портрет человека только на фотографиях книг и газет… Позвонила Маслову, удивленно сказала:

–Виталий Семенович, а у нас в Ревде Василий Галюдкин объявился.

Яузнавала, он в нашу газету «Ловозерская правда» работать устроился…

–Дело хорошее, пусть работает, может, хоть в Ревде приживется… Ты, Надежда, познакомься с ним, он поэт-то хороший, тебе только польза от этого знакомства будет…

И я на самом деле как-то позвонила в «Ловозерку», и мы даже уговорились встретиться, но… не срослось… Он как неожиданно появился в Ревде, так неожиданно из посёлка и исчез...

А однажды в писательской услышала, что Галюдкин в СпасоПреображенский Геннадьевский монастырь ушёл, подивилась: надо же, верующий что ли до такой степени. Думала, он монашество принял, тогда ещё не знала, что многие люди в монастырях просто послушниками живут… Об этом можно прочесть в стихотворении поэта:

...Да! Я пил! Я на годы лишался свободы: Санитарный конвой брал меня под арест! Храм пророка Ильи, я любил твои своды.

8

Храм пророка Ильи, я не предал твой крест.

Яспивался, волнуясь за участь России,

Ястрадал так, что жить уходил в монастырь...

Где, подруга моя, купола голубые?

Яне умер, я жив, золотые кресты!

Издесь чувствуется есенинский мотив: «Я обманывать себя не стану. / Залегла забота в сердце мглистом, / Отчего прослыл я шарлатаном? / Отчего прослыл я скандалистом»…

Иснова галюдкинские строки:

Ибашни монастырские, и речка,

Ихрам пророка твоего, Господь!

Умру – душа моя вольется в вечность. Умру – войдет в суглинок моя плоть… Там не увижу ржавого железа, Творцов помойных ям, тюремных крыш, Печатей, паспортов, квитанций ДЭЗа… Умру, Господь, и Ты меня простишь?

Господь даёт поэту дар слова не только как радость творчества, но ещё и как тяжкий крест чувствовать мир в тонких вибрациях, где слово облекается в формы и образы, пульсирует, живёт. За дар живого слова поэт платит порой нелегкой судьбой и одиночеством.

И даже вполне сытная монастырская жизнь не удерживает мечущуюся душу Василия, она вновь бросает его на скитания. Поэт свободен, как птица, ему волю, простор подавай, а монастырь – это тоже «клетка»…

В гнездах дремлют грачи над стеной монастырской На вершинах высоких стареющих лип, Где молюсь я, чтоб в дьявольской смуте российской Не погибла держава, народ не погиб.

Здесь душа моя грешная в грозные годы Восхитилась святой красотой этих мест, Где безумно люблю я церковные своды

Инад древним собором сияющий крест...

Спите, спите, грачи! Тронув крестик нательный, Взяв котомку, я тихо уйду в дальний путь: Сердце тянется к Родине кровной, метельной. Вспомнив крайний мой Север, волнуется грудь! Скоро, скоро грачи до рассвета проснутся, Голоса их сольются с молитвой...

Господь, Горсть монет положу я в церковное блюдце...

Иуйду! И проснётся крылатая плоть!

9

Все тот же Олег Гонозов, рассматривающий глубинную праведность России в стихах Василия Галюдкина, пишет: «Это не праведность святых великомучеников. Это почти незаметная праведность простой жизни простых людей. Вот стихотворение о соседке: «В Божий храм ходила тётя Оля, / Чтила Бога, жаловала власть, / От злословья, как и от застолья, /

Уходила, чтобы в грех не впасть…» А вот о женщине, незнакомой поэту:

«Женщина сказала: «Помяни / Мужа моего, Петрова Пашку…» / И дала мне в тягостные дни: / Пачку папирос, печенья пачку, / Сваренных вкрутую три яйца, / Яблоко, горячее от зноя… / Не запомнил я её лица, / Но запомнил сердце золотое!» И даже в пьяненьком мужичке, безропотно платящем алименты – «алики», есть робкий свет той самой тихой, естест-

венной русской праведности: «Грустный, как журавушка, / Схоронив отца, / Не творил Иванушка / Жалобы истца! / Своей мамке Ванечка, / Получившей срок, / Чифирок и прянички / Привозил в острог. / Православный, маленький, / Пьяненький Ванёк / Всем, просившим алики, / Заплатил, чем мог!»

Вот от этой чистой ноты тихой праведности идёт, как я чувствую, самое замечательное в стихах Василия Галюдкина: грустная доброта; смирение, просвеченное беззлобным юмором; мягкое, улыбчивое приятие жизни, какой бы скудной и тяжёлой она ни была. А жизнь Василия Ивановича Галюдкина действительно была тяжёлой, бесприютной, скитальческой и ча-

ще всего глубоко одинокой. «Кто я в этом мире? Я странник с сумой», –

писал он о себе, и это не было фигуральным выражением. Он действительно много скитался по русской земле. И нужно ему было всего ничего:

«Весь мой скарб: полотенце, заварочный чайник, / Авторучка, блокнот, минералки бутыль». Зато было главное – свобода, воля: «Но я свободен, словно птица! / Со мной поэзия моя! / Моя душа на мир не злится! / Стихи пишу – и счастлив я!». Но за свободу приходилось платить голодом, холодом, одиночеством, болезнями. Много, много дней своей жизни провёл он

вубогих госпитальных палатах, а то и в режимных корпусах больниц».

Икак важно, что при всей неустроенности жизнь наградила поэта любовью к людям, родной земле, птицам, особенно к птицам, не зря же его позже нарекут «птичьим человеком»:

Небо было таким журавлиным! Покрывалась река тонким льдом. Незнакомые птицы кружились, Исчезали за дальним холмом...

Ивновь стихи Галюдкина перекликаются с есенинскими строчками,

вкоторых также птицы и синь: «Покраснела рябина, / Посинела вода. / Месяц, всадник унылый, / Уронил повода. / Снова выплыл из рощи / Синим лебедем мрак. / Чудотворные мощи / Он принес на крылах…»

Марина Кудимова в предисловии к сборнику стихов Василия Галюдкина «Вереск» писала, что он «скромен и кроток человечески и поэтически. Он не боится «идти по следам», ибо эти следы Некрасова, Никитина,

10