!!Гражданский процесс 23-24 г / Пучинский, Безбах - ГППЗС

объективно существует как исторический тип буржуазный гражданский процесс, которому противостоит процесс социалистический.

Корни юридической надстройки (и любой ее части) каждой общественной формации уходят в глубину экономического базиса. Однородность сущности базисных явлений капиталистического строя есть главная причина формирования права обособленного типа, одну из отраслей которого составляет буржуазное гражданское процессуальное право. Но кроме экономических, имеются еще производные от них факторы надстроечного порядка, непосредственно обеспечивающие фактическое, хотя и замаскированное внешним многообразием деталей, сходство главных элементов буржуазной юстиции. Речь идет о принципах ее организации и деятельности, которые изучает юридическая теория.

Конечно, ошибочно полагать, будто принципы судопроизводства есть условные технические категории. Напротив, они вполне реальны и пронизаны классовым духом, что пытается отрицать буржуазная юридическая теория. Принципы работы буржуазной юстиции нельзя также трактовать как понятия, закрепляющие всеобщую справедливость, процессуальный демократизм, гарантирующие каждому человеку одинаковую с любыми другими лицами возможность судебного успеха.

В советской юридической науке нет единодушного толкования содержания термина "принципы процесса". Их определяют по-разному: нормы более широкого содержания, основные положения, руководящие начала, качественные особенности, закрепленные законами руководящие идеи. Наиболее аргументированным представляется мнение о принципах, как правовых взглядах*(80). Естественно, когда речь идет о буржуазном гражданском судопроизводстве, имеются в виду идеи класса капиталистов, а не трудящихся.

Юридические идеи идут впереди права. Это верно логически, а также подтверждено историей возникновения и развития буржуазного общества. Более нагляден, как и в ряде других отношений, пример Франции - страны, давшей миру

классические образцы исторического прогресса. Еще до начала революции 1789 г. французские просветители, философы, идеологи, учитывая интересы рвавшейся к власти буржуазии, разработали общую политическую платформу "третьего сословия". Ее неотъемлемой частью были положения о желательных формах организации и деятельности гражданских судов. Резкая, образная, ядовитая критика феодальной юстиции сопровождалась требованиями осуществлять правосудие на базе равноправия сторон, состязательности, свободной оценки доказательств, устности, гласности и т.д.

Торжество революции 1789 г. привело к созданию механизма буржуазного государства, одной из главных частей которого стали суды. Одновременно шло формирование буржуазного права, в том числе процессуального. В 1806 г. был утвержден ГПК Франции, который хотя и считался наиболее архаичным из всей серии наполеоновских кодексов, тем не менее, начал успешно служить новому господствующему классу - капиталистам. Победа дала этому классу возможность материализовать свои идеи, взгляды, или принципы, т.е. образовать соответствующие им юридические институты и нормы.

Внешне в Англии развитие шло иначе. Классики марксизма-ленинизма неоднократно отмечали компромиссный, половинчатый характер английской революции, реформистские наклонности буржуазии этой страны с ее стремлениями к консервации традиций. Ф. Энгельс отмечал: "В Англии преемственная связь между дореволюционными и послереволюционными учреждениями и компромисс между крупными землевладельцами и капиталистами нашли свое выражение в преемственности судебных прецедентов, равно как в почтительном сохранении феодальных правовых форм"*(81). Чехословацкий юрист И. Чапек правильно констатирует: "В то время как в большинстве капиталистических стран буржуазное право отделено от феодального четким рубежом революции или кодификации, английское право постепенно развивалось из феодальных правовых институтов"*(82).

Итак, принципы буржуазного гражданского процессуального

права есть наиболее значительные юридические идеи, взгляды господствующего класса на основы деятельности органов юстиции по разбирательству и разрешению гражданских дел. Эти идеи ныне закреплены юридическими нормами и осуществляются на практике. Принципы - не застывшие категории. Под влиянием новых экономических и политических условий жизни общества они развиваются, наполняются иным содержанием, что накладывает отпечаток на осуществление правосудия.

2. Какова же взаимосвязь между принципами гражданского судопроизводства и конкретными формами буржуазного процессуального права и деятельностью буржуазных судов?

Прежде всего, с учетом принципов складывается и окончательно формируется буржуазное процессуальное право. В развитых капиталистических государствах эта историческая задача уже выполнена, хотя и не везде с одинаковой решительностью. ГПК Франции 1806 г. при всех его недостатках и заимствованиях из ордонансов Людовика XIV тем не менее быстро нормативно закрепил взгляды буржуазии на суд и процесс. В Англии же вследствие ранее изложенных причин это дело растянулось на два века. Сложившаяся при феодализме громоздкая машина судов общего права, справедливости, церковных, использовавших разнородные процедуры, продолжала двигаться по инерции, загораживая дорогу новым формам. Лишь с 30-х годов XIX в. от нее начали постепенно отваливаться наиболее ветхие элементы, явно мешавшие прогрессу. Вероятно, нужно считать, что только после реформ 1873-1875 гг. английское судоустройство и процессуальное право очистились от многих феодальных наслоений, догнали свое время, более точно стали отражать соответствующие юридические идеи буржуазного общества.

Но даже максимально полное закрепление действующими юридическими нормами принципов гражданского судопроизводства нельзя расценивать как самоликвидацию последних. Доминирующие правовые взгляды есть неотъемлемая часть надстройки. Более того, они являются чутким прибором, улавливающим изменения условий,

конъюнктуры, ритмов жизни общества. Развитие принципов обычно приводит к изменениям правил судебной деятельности. Сначала меняются принципы, затем - право, а не наоборот.

В Англии монополизация экономики, умножение функций и власти государственного аппарата для борьбы с активизирующимися трудящимися массами все более расшатывают традиционный взгляд, согласно которому британский суд нейтрален и пассивен. В результате его полномочия расширяются, и главное, расширяется круг вопросов, которые суд разрешает по собственному усмотрению. Законодательство же ограничивается малообязывающим указанием на то, что усмотрение должно быть справедливым.

Для судебной практики принципы гражданского процесса также немаловажны. Они дают органам юстиции возможность находить ответы на вопросы, которые прямо не регламентированы законодательством и прецедентами, заполнять имеющиеся в нормативных материалах пробелы. Конечно, если брать высшие судебные инстанции Англии, то их решения, ликвидирующие такие пробелы, сами становятся актами нормотворчества. Но с отсутствием норм приходится сталкиваться также судам, чьи постановления вообще не считаются прецедентами или обязывают лишь нижестоящие звенья юстиции. Здесь выручает знание основных идей, цементирующих процедуру рассмотрения гражданских дел.

Срок применения прецедента зависит не только от издания новых статутов или подзаконных актов. Прецедент выходит из употребления, как только перестает соответствовать духу времени, т.е. ушедшим вперед принципам. Суды по различным мотивам отказываются его использовать и, в конце концов, предают забвению. Это специфическая черта англосаксонской юридической системы.

Наконец, руководящие идеи гражданского судопроизводства обеспечивают надлежащее толкование и применение процессуальных норм. Естественно, толкование в конкретных случаях ведется так, чтобы гарантировалась защита интересов господствующих классов, чтобы форма не мешала достижению истинных целей правосудия. Иное толкование старых норм и

институтов судопроизводства (а не издание новых норм, соответствующих изменившимся взглядам) приводит к фактическому изменению их реального содержания, позволяя, когда это нужно, поддерживать видимость традиционной устойчивости или долговечности старых порядков. Так, при капитализме сохранялись категории феодальной юстиции, а к условиям империализма приспосабливают конструкции XIX в.

Реалистическая школа права, требующая раскрепостить суд, освободить его от сковывающих рамок процедуры и дозволить самому намечать пути рассмотрения конкретных споров, вовсе не передает решение любых вопросов на бесконтрольное, ничем не мотивируемое, абсолютно личное усмотрение судей. Ее сторонники имеют в виду буржуазного судью, который должен руководствоваться идеями буржуазного правосудия и неизменно проводить их в жизнь. Значит, теория поощряет произвол, наносящий ущерб демократии, но не интересам господствующей верхушки.

3. В юридической литературе есть немало различных точек зрения по вопросу о том, каковы общее количество принципов судопроизводства, наименование, черты каждого из них. Такими принципами целесообразно считать лишь идеи, которые пронизывают от начала до конца весь процесс или, по крайней мере, его центральные стадии.

Трудность или, точнее, своеобразие исследования основных начал гражданского правосудия Англии заключается в том, что данная тема относится к разряду проблем, не привлекавших большого внимания английских юристов. Учебные пособия, курсы, руководства по гражданскому процессу специального места принципам не отводят. Налицо еще одно доказательство неприязни к теоретическим изысканиям широкого плана.

Незачем особо выделять принципы гражданского судопроизводства конкретно Англии, так как право этой страны, несмотря на значительную специфику конкретных форм, целиком строится на юридических идеях эксплуататорского общества, а они единообразны во всех империалистических государствах. Однако некоторые индивидуальные черты отдельных принципов деятельности английской гражданской юстиции заслуживают

внимания.

4. Принцип гласности судопроизводства, т.е. открытого разбирательства гражданских дел, утверждался на европейском континенте буржуазией в борьбе против закрытого, тайного судилища, преобладавшего в феодальные времена. В Англии обстановка складывалась иначе. Р. Джексон замечает: "Открытый процесс не извлекался из либеральной мысли, он был почти неизбежным следствием нашей судебной системы и использования жюри"*(83). Иными методами действовали церковные суды при рассмотрении семейных дел. Они прибегали к услугам расследователей, которые изучали доказательства и устанавливали факты, их заключения являлись основой решений, объявлявшихся открыто. Но в 1857 г. и эти дела были отнесены к компетенции светской юстиции. Таким образом, утвердившаяся у власти английская буржуазия лишь несколько расширила применение принципа гласности.

Зарубежные юристы неизменно указывают, что гласность ставит правосудие под контроль общественного мнения. В какой-то мере это действительно так, закрытое разбирательство дел благоприятствует произволу и обычно сопутствует реакционным, диктаторским режимам. Но преувеличивать эффективность давления общественности на государственные суды не стоит. Сенсационные гражданские процессы, привлекающие обширную демократическую аудиторию и мобилизующие прессу, редки. Свои классовые задачи антинародная юстиция выполняет в ходе повседневной малоприметной работы, без большого количества зрителей.

Открытое судебное разбирательство имеет, с точки зрения правящих кругов, определенные достоинства. Эта форма процесса расширяет воспитательное воздействие правосудия на сознание людей, чему способствуют, как ранее отмечалось, известная торжественность ритуала, подчеркиваемое беспристрастие судей и т.и.

Из принципа гласности не выводят обязанности надлежащих учреждений заботиться об удобствах для публики в судебных залах. Р. Джексон констатирует, что там есть места, откуда немногое видно и слышно. Репортеры лишены каких-либо

привилегий и только от любезности чиновников зависит оставление им хороших мест. Фотографировать и делать зарисовки во время процессов не разрешается*(84). Запрещено распространение печатных материалов о непристойных фактах, шокирующих медицинских и психологических деталях, информация о которых может нанести ущерб общественной морали. На этот счет в 1926 г. издан специальный закон, конкретизирующий характер допустимых публикаций о разбирательстве семейных дел, дел с участием несовершеннолетних и т.п.

Английское гражданское судопроизводство знает ряд исключений из гласности. Руководящие указания даны палатой лордов в 1913 г. по делу Scott v. Scott*(85). Хотя палата назвала принцип открытого суда фундаментальным, изъятия допустимы, когда они предусмотрены статутами или прецедентами. Дела о недееспособности или об учреждении опеки составляют особую категорию, где нет спора и суд выполняет административные функции, - эти дела надлежит разбирать без посторонних. Доктрина общего права гласит, что главная задача суда - обеспечивать надлежащее осуществление правосудия, и если этого нельзя сделать иначе как за закрытой дверью, процесс должен быть тайным. Отсюда возникла тенденция назначать кабинетные заседания по искам о разводах или недействительности браков, где затрагиваются вопросы интимной жизни супругов или женщина стесняется говорить при публике. Другими мотивами назначения кабинетных заседаний являются: необходимость обеспечения государственной безопасности (особенно во время военных действий), а также сохранения коммерческих, банковских, промышленных секретов, особенно не защищенных патентами. (Тем не менее бизнесмены предпочитают арбитраж.) Не исключено закрытое разбирательство части дела, например допрос одного свидетеля.

Допустимо ли закрытое апелляционное производство? Из действующих норм ответ вытекал отрицательный (кроме семейных дел). Но в 1966 г. комиссия по реформе права пришла к заключению, что апелляционный суд может заседать кабинетно, если такое право имелось у нижестоящей инстанции,

на решение которой подана жалоба.

5. Равенство прав сторон гражданского процесса буржуазная юридическая доктрина обычно расценивает как аксиоматическое, не требующее доказательств положение. Оно является конкретизацией широкого демагогического тезиса о равноправии людей капиталистического мира в любых областях жизни. Современное процессуальное право Англии, конечно, не отдает формального предпочтения крупной монополии или богатому землевладельцу перед рабочим или мелким арендатором. Процессуальные средства нападения и защиты внешне одинаковы независимо от того, кто их использует.

Итак, внешняя благопристойность сохранена. Но право заведомо игнорирует глубочайшее фактическое неравенство людей. Марксистско-ленинская наука давно разоблачила миф об одинаковых возможностях и назвала главную причину неравенства. Это - эксплуатация человека человеком, т.е. основа буржуазного строя, и пока она не уничтожена, действительное равенство недостижимо.

Английское процессуальное право и без наделения дополнительными юридическими преимуществами более сильных экономически участников гражданских дел обеспечивает им успех, так как не заботится о действительном уравнивании сил сторон. Бесплатная юридическая помощь положения существенно не меняет. Здесь еще масса недостатков и, как замечает автор работы о праве Англии Дж. Меллор, нужно многое сделать, чтобы вырвать жало у афоризма лорда Дарлинга: "Право, подобно отелю "Риц", открыто для всех"*(86).

Аналогичных высказываний далеких от коммунистической идеологии буржуазных юристов можно привести много. В одних заключены общие оценки. Например, П. Арчер говорит: "...Там, где тяжущимися часто бывают люди неимущие и незнакомые с судопроизводством, сложная и дорогостоящая процедура уже по одной этой причине может иметь своим результатом неправосудие"*(87). В других случаях речь идет о конкретных формах процесса. Так, закон 1969 г. допустил прямую апелляцию на решения Высокого суда в палату лордов, но при соблюдении ряда условий, в частности согласия на такую жалобу всех

участников дела, а если его нет, жалоба идет в Апелляционный суд. Тем самым открывается возможность права вето у более богатого тяжущегося, который может "...поставить менее обеспеченную сторону перед устрашающе разорительной перспективой двух апелляций"*(88).

Имущественные резервы позволяют стороне маневрировать в ходе судопроизводства, не бояться издержек, осложнять процесс, затягивать его, переносить дело из одной инстанции в другую, оказывать давление на противника, например с целью заставить его заключить мировое соглашение, и т.д. Нечего уже говорить о доступности адвокатского представительства и его качественности в государстве, где авторитет и опытность адвокатов отражаются на размере их гонораров, количестве и характере клиентуры, а самостоятельное ведение гражданских дел чревато опасностями. Ничуть не утратило актуальности указание В.И. Ленина: "Обыкновенно рабочие (в массе) не знают законов и не могут знать их, хотя с них, тем не менее, взыскивают чиновники и чиновнические судьи за незнание законов. ...Судья предполагает... что каждый рабочий знает законы. Но ведь такое предположение - буржуазная ложь, ложь, сочиненная людьми имущими и капиталистами против неимущих, такая же ложь, как и предположение, что рабочий заключает с хозяином "свободный договор"*(89).

Если искать примеры юридического неравноправия участников гражданского дела, то нужно обратить внимание на процессы, где стороной выступает английское государство (корона). Правила Верховного суда 1965 г. содержат раздел 77 "Производство по искам короны или к короне" из 18 статей, заключающих нормы об изъятиях из общего регламента для такого рода случаев. Все изъятия сводятся к наделению короны различными преимуществами (против нее не дозволено упрощенное производство, для вынесения заочного решения требуется особая санкция суда и т.д.).

6. Диспозитивность - понятие, известное континентальной процессуальной теории и фиксирующее крайне важную черту гражданского судопроизводства. Если исключить мнение тех, кто объединяет диспозитивность и состязательность под каким-либо

единым наименованием в один принцип, то диспозитивность обычно расшифровывают как возможность сторон свободно и независимо распоряжаться спорными материальными правами, т.е. объектом процесса, и тесно связанными с ними процессуальными полномочиями. Английское "disposition" тоже означает (наряду с другими смыслами) "распоряжение". Но юристы Англии не вкладывают в этот термин специфического содержания, для распознавания обособленного начала судопроизводства он не используется. Впрочем, нет здесь и другого термина.

Однако явления реальной действительности существуют независимо от того, имеют ли они индивидуальные наименования. Э. Джэнкс, излагая узловые правила гражданского судопроизводства, называет главные элементы*(90), из которых согласно также и континентальной юриспруденции складывается начало диспозитивности. Такое совпадение взглядов неудивительно. Допустимость безграничного распоряжения участниками дела своими полномочиями выводят из таких положений, как автономия частного собственника, свобода договоров, формальное равенство граждан, невмешательство государства в частноправовые отношения. Это единые для капиталистического мира лозунги, где правда тесно переплетается с ложью и демагогией.

Если каждый - хозяин своих прав, то его распорядительным актам, совершаемым действиям или, напротив, пассивному поведению никто мешать не должен. Излишне обязывать кого-либо беспокоиться о надлежащей реализации участниками конфликта имеющихся у них согласно закону полномочий и даже выяснять, знают ли они о соответствующих возможностях. Результат известен: принцип диспозитивности вносит немалый вклад в организацию такого гражданского судопроизводства, которое дает заведомые преимущества богатым и сильным перед бедными и слабыми.

Характерная черта диспозитивности, т.е. возможности распоряжения объектом процесса, находит свою конкретизацию не в каком-нибудь одном, а в целой совокупности юридических действий, совершаемых на различных этапах гражданского