учебный год 2023 / Жуков. Государство. Право. Власть (текст распознан)

няла и скрепляла в единое целое частную жизнь, государственный строй и бытие Вселенной. Важнейшей составляющей православно­ го средневекового сознания был принцип беспрекословного подчи­ нения - основы русской государственности, где обязанности власти и подвластных воспринимались как служение высшему началу.

Опорой евразийского культурного мира, утверждают евразий­ цы, являются идеология и государство. Характерной приметой именно XX в. было то, что информационные и техногенные обще­ ства становились идеальным объектом идеологического манипули­ рования со стороны властей. Евразийцы, по сути, были восхищены и силой влияния коммунистических идей, и самой системой их внедрения в массовое сознание, почему они и придавали огромное значение идеологии как эффективному политическому средству. «Нам необходима идеология, — заявляли они, - которая бы оду­ шевляла пафосом вечного, абсолютно-ценного, властно призывала к абсолютно-оправданной деятельности и была, несомненно, т. е. абсолютно, обоснованной в своих истоках». Подлинная идеология, отмечают евразийцы, должна раскрывать смысл действительности, выявлять цель нации и указывать правильный путь к ее достиже­ нию. Любой социально-политический строй есть, прежде всего, проявление какой-либо идеи, а государство всегда представляет со­ бой идеократию («власть идеи»). «Идея-правительница» должна быть «огромной, всесторонней и положительной»; ее вырабатыва­ ют интеллектуалы нации, после чего она переходит в народ. В из­ вестном смысле для евразийцев идея первична, а действительность вторична, так как именно идея формирует личность, способную к целеполагающей деятельности, и организует нацию в государство. Евразийцы подчеркивают активный, наступательный характер сво­ ей идеологии, выступают за единство идеи и деятельности. При­ менительно к России, идеократичность которой проявляется осо­ бенно ярко, «идея-правительница» может быть основана только на православной вере и должна содержать в себе «чрезвычайно широ­ кий размах». Такой идеей становится тезис о мировом призвании России, ее ведущей роли во всеобщей истории.

Фактически евразийцы выступают за идеологическую моно­ полию, отвергающую возможность существования иных политиче­ ских воззрений. Выдвигая тезис о необходимости единой идеологии, господствующей в обществе, они прибегают к хорошо известным в новой, и особенно в новейшей истории аргументам, страдающим утопизмом и демагогией. С их точки зрения, идеология будущего евразийского государства будет выражать подлинные духовные и материальные интересы русского народа, его национальную волю. Единство идеологии обеспечивает единство и силу государства. Со­ ответственно лица, выступающие за идеологический плюрализм, объективно ведут к ослаблению государства, противопоставляют себя воле нации.

300

Евразийцы строят свою теорию государства, отталкиваясь от критики «прогнившей западной демократии» и используя опыт итальянского фашизма и русского коммунизма в качестве «блестя­ щих» моделей новой народной государственности. Многое из того, что говорят евразийцы о традиционных демократических режимах, не отличается оригинальностью, так как к первой половине XX в. уже накопилась огромная литература, содержащая самые разные точки зрения по этому вопросу (монархистов, анархистов, маркси­ стов, либералов, фашистов и др.). По мнению евразийцев, в основе демократии лежит индивидуалистическое мировоззрение, в конеч­ ном счете, лишившее западные общества органичности, целостно­ сти и единства. В условиях демократии народ представляет собой дезорганизованное население, не способное самостоятельно управ­ лять собой и потому передающее эту функцию парламенту. Парла­ ментаризм, всеобщее избирательное право, многопартийная систе­ ма — все это жалкие попытки использовать внешние механические средства для выявления народной воли, изначально обреченные на неудачу. Идеологический и политический плюрализм, разделение властей резко ослабляют силу государства, снижают его организую­ щие возможности. Основная болезнь демократии - оторванность власти от народа, противопоставление государства и общества, лич­ ности и государства. Политическая элита, «правящий слой» запад­ ных обществ представляет собой олигархию, чуждую народу и об­ наружившую свое бессилие.

Политическая система, которую предлагают евразийцы, отлича­ ется ярко выраженным этатизмом, национализмом, антилиберализ­ мом. Для евразийцев государство есть основополагающий социаль­ ный институт, органично объединяющий в себе основные элементы культуры (техника, хозяйство, духовные ценности). Евразийский культурный мир представляет собой среду, наиболее благоприятству­ ющую развитию этатизма. Стержнем русской истории было и остает­ ся активное вмешательство государства в общественную жизнь.

Главным в политическом учении евразийцев была идея макси­ мального сближения власти и народа, придания государству «под­ линно народного», демотического (от греч. demos - народ) характера. Таков, по их мнению, императив русского национального правосо­ знания. Установление демотического государства предполагает на­ личие народа, осознающего и осуществляющего свою органическую целостность и единство. В понимании евразийцев народ - это не случайный набор граждан, а «совокупность исторических поколе­ ний, выраженная в единстве культуры». Демотическое государство с необходимостью становится идеократическим, т. е. государством, где выявлена национальная идея, выражающая глубинные интересы народа и ставшая целеполагающей основой деятельности власти.

Основы российской демотической и идеократической государ­ ственности евразийцы усматривают в созданном большевиками со­

301

ветском государстве, где диктатура партии выражает идею, а пред­ ставительные органы ее лишь конкретизируют. Советская система их привлекает тем, что депутаты, по существу, не выбираются, а делегируются, являются партийными назначенцами. Депутат, по­ лучивший таким способом мандат, ограничен в своем поведении жесткими рамками партийной программы, что должно стать гаран­ тией от возможного искажения основной идеи государства. Вслед за большевиками евразийцы предлагают упразднить многопартий­ ный механизм и заменить его системой «единого правящего слоя», подчиненного национальной идее и тесно связанного с массами. Государство должно формироваться путем делегирования предста­ вителей от территорий, профессиональных групп и национально­ стей. По замыслу евразийцев, все элементы политической системы общества должны быть «огосударствлены», т. е. включены в систе­ му исходящего от государства властного механизма. Демотическое государство опирается не на индивида, а на социальные группы - органические ячейки общества, иерархически связанные друг с другом. Естественная соединенность социальных групп в единое целое на базе общих интересов и единой воли должна обеспечить, по мнению евразийцев, политическую стабильность и силу государ­ ства, которое вследствие такой своей природы будет служить нации, культуре и православной вере.

Определенную трудность представляет попытка интерпретиро­ вать одну из ключевых категорий учения евразийцев - «правящий слой», представленную у них крайне абстрактно и расплывчато. В целом под «правящим слоем» евразийцы понимают совокупность управленцев разного уровня, находящихся на государственных и государственно-общественных (так как общественные организации огосударствлены) должностях. Ядром «правящего слоя» является «государственно-идеологический актив», который аккумулирует в себе демотические и идеократические ценности, организует снизу доверху «правящий слой» в систему государственных органов, осу­ ществляет непосредственную связь государства и народа. Евразий­ цы подчеркивают, что «государственно-идеологический актив» - не традиционная партия западного типа, а скорее эзотерическая организация наподобие средневековых католических орденов или масонских лож. Если в условиях демократии партии представляют только часть населения, то режим демотии и идеократии предпола­ гает наличие такой идеологической организации, которая претенду­ ет на роль безусловного духовного лидера всего общества. «Правя­ щий слой», вырастая из народной среды и изначально воспринимая ее ценности, должен быть, по мнению евразийцев, органично соеди­ нен с нацией.

По утверждению евразийцев, Россия-Евразия, демотическая и идеократическая, по сути, должна найти собственные формы, со­ ответствующие историческим традициям и мировоззрению нации.

302

Попытка перенести заимствованные (в частности, европейские) по­ литические формы на русскую почву грозит разрывом между наро­ дом и властью, а значит, гибелью государства. Так, удачной наход­ кой большевиков евразийцы считают создание в России федерации. Поскольку политическое объединение евразийского пространства стало результатом усилий многих народов, каждому из них долж­ на быть обеспечена область самостоятельной государственной (а не только культурной) жизни. Это, однако, не означает для евразий­ цев возможности выхода народов из федерации. С их точки зрения, наблюдавшийся в годы революции сепаратизм был вызван болез­ ненными амбициями национальной интеллигенции, оторванной от широких слоев населения. Евразийцы убеждены в том, что развитие народов России пойдет по пути гармонизации их отношений и фор­ мирования единого общеевразийского национализма. Факт созда­ ния федеративного государства - яркий пример сдвига культурного самосознания евразийских народов.

Важное место в политической теории евразийцев занимает во­ прос о соотношении государства и церкви. Как полагают евразий­ цы, государство и церковь органично связаны друг с другом, основы организации и идеологии, принципы демотии и идеократии госу­ дарство берет у церкви. Поэтому они отвергают положение запад­ ных демократий об отделении церкви от государства, считая его фактически неосуществимым, и выступают за возвращение в Рос­ сию средневекового принципа симфонии, согласно которому сферы деятельности государства и церкви разделены, но глава государства и другие должностные лица являются членами церкви и признают ее духовное лидерство. У церкви не может быть политической про­ граммы, от нее не следует ожидать каких-либо конкретных указа­ ний в области общественно-политической жизни. Евразийцы, по сути, поддержали решения Поместного собора Русской православ­ ной церкви (1917-1918), провозгласившего отказ от политических пристрастий.

Из культурологической и политической концепции евразий­ цев вытекают их правовые воззрения, отличающиеся антиинди­ видуализмом и отрицанием идеологии естественного права. Как полагают евразийцы, в основе права лежит соборная религиозно­ нравственная воля нации, выражающая идею Бога, справедливости и правды. Иначе говоря, право представляет собой совокупность национальных стереотипов поведения, сложившихся в течение ве­ ков, отражающих глубинные интересы народа и принимающих вид волевых установок. Право не создается искусственно, оно творит­ ся самой жизнью и лишь в последнюю очередь предстает как воля. Правотворческий процесс сводится евразийцами к выявлению и формулированию норм права, уже существующих в национальном быте и правосознании. Непосредственным субъектом правотворче­ ства выступает «правящий слой», который в силу своего положе­

303

ния и своих качеств оказывается единственно пригодным к этому делу. Соответственно народу здесь отводится роль пассивного созерцателя и, так сказать, материалосодержащей среды. Основ­ ные функции права - создавать и охранять внешние условия религиозно-нравственной деятельности государства, обществен­ ных организаций и индивидов. Право должно соблюдаться, в том числе и «правящим слоем».

Евразийцы отвергают формальное и индивидуалистическое по­ нимание прав человека и предлагают рассматривать их через при­ зму национальной воли и соборного сознания. С их точки зрения, субъективные права человека не являются абсолютными. Укоре­ ненность прав человека в воле и интересах нации, с одной стороны, ограничивает, но с другой - гарантирует их реализацию. «Соборная воля» нации обеспечивает равноценность как субъективных прав, так и юридических обязанностей. Перекос в сторону субъективных прав может привести к эксплуатации слабых сильными.

Отвергая равным образом капитализм и коммунизм за их ма­ териализм и атеизм, поклонение хозяйству, а не религиозной идее, евразийцы были полны надежд на скорое падение западных демо­ кратических режимов, власти коммунистической партии в России и возникновение там демотических государств. Как считают евра­ зийцы, опыт итальянского фашизма и большевистской революции показал, что Европа уже созрела для такого перехода, правда, при условии установления на довольно длительный период жестких диктатур с целью проведения необходимых преобразований. Свое участие в этом процессе евразийцы видели в том, чтобы создать собственную партию и установить контакты с «наиболее здоро­ вой частью правящего слоя» в России. Коммунистическая партия должна быть отстранена от власти не путем военной интервенции, а вследствие естественного развития демотического строя из недр со­ ветской системы. После краха большевистского режима евразийцы надеялись занять место коммунистической партии, с тем, чтобы ис­ пользовать ее организационные, людские и материальные ресурсы для проведения мероприятий переходного характера.

Несмотря на отдельные глубокие и оригинальные идеи, евра­ зийская политическая теория представляет собой типичную утопию тоталитарного типа. Она возникла как отражение грандиозных про­ цессов, проходивших в Советском Союзе. Евразийцам, восхищен­ ным и пораженным масштабами и глубиной происходящего, пси­ хологически и идейно были близки формы и методы деятельности советской власти. Центральная идея их политической концепции о максимальном сближении власти и народа теоретически и практи­ чески таит в себе угрозу тоталитаризма. Если для античности было естественным соединение общества и государства в единое целое, то европейским народам Нового времени, и особенно в XX в., ор­ ганичным представляется дифференциация социального целого на

304

гражданское общество и государство. Дистанцированность власти и общества является необходимым условием автономии последнего и объективной основой для контроля за властью. В современную эпо­ ху любые попытки совместить общество и государство приведут к огосударствлению социальных институтов, потере частной инициа­ тивы и свободы, установлению идеологического диктата.

2. Становление советской теории права (20 - 30-е гг.)

Приход к власти большевиков, необходимость создания нового социалистического государства и права стали мощным стимулом для дальнейшей разработки марксистской правовой теории в России. В первые годы советской власти юридическая мысль развивалась на фоне революционного романтизма, левого радикализма (стрем­ ление максимально приблизить построение коммунизма) и явного недостатка опыта в деле социалистического строительства. В целом находясь на марксистской и ленинской политико-идеологической платформе, советские правоведы продемонстрировали довольно широкий спектр мнений и методологический плюрализм. Они по­ пытались по-своему взглянуть на известные положения Маркса

иЭнгельса, открыть новые стороны правовой теории марксизма.

Вчастности, им удалось показать, что на основе марксизма мож­ но развивать не только нормативистские, но и социологические подходы.

По мере завершения внутрипартийной борьбы и формирования культа личности Сталина правовая теория все более унифицирова­ лась, приобретала догматизированный вид и превращалась в сред­

ство оправдания репрессивного режима.

Крупнейшие представители советской правовой мысли пери­ ода ее становления - М. А. Рейснер (сочетание марксизма с пси­ хологической школой), П. И. Стучка (социологическая теория) и Е. Б. Пашуканис (меновая теория). Наиболее авторитетным вы­ разителем официальной правовой теории эпохи Сталина стал А. Я. Вышинский.

Видным теоретиком права и государства первых лет советской власти был Михаил Андреевич Рейснер (1868-1928). После оконча­ ния юридического факультета Варшавского университета (1893) он с некоторыми перерывами преподавал правовые науки в Киевском, Томском и Петербургском университетах. Рейснер рано увлекся революционной деятельностью, был близок к большевикам, пере­ писывался с Лениным. После Октябрьской революции он работал в органах власти, в Гражданскую войну был начальником полит­ управления фронта, участвовал в разработке первой Конституции РСФСР. Позднее Рейснер преподавал в Социалистической (Ком­ мунистической) академии, Петроградском университете, Психонев­ рологическом институте и Военной академии Генерального штаба.

305

Еще в своих дореволюционных работах «Теория Л. И. Петражицкого, марксизм и социальная идеология» (1908), «Государство. Пособие к лекциям по общему учению о государстве» (1911) Рейснер поставил перед собой задачу развить политические и правовые идеи марксизма на основе психологической теории Петражицкого. С его точки зрения, Маркс и Энгельс только заложили основы но­ вого учения, их воззрения изложены бессистемно, часто темны и противоречивы, а концепция общества, государства и права лишь намечена и в целом осталась незавершенной. Необходимую ясность, полноту и законченность в марксизм вносит, как он полагает, теория Петражицкого, которую, тем не менее, Рейснер критиковал за инди­ видуализм и недостаточное внимание к коллективной психологии.

Главное препятствие в построении новой психологизированной политико-правовой теории Рейснер усматривает в традиционном для марксистских школ конца XIX - начала XX в. понимании го­ сударства как управленческого и репрессивного аппарата. И немец­ кая (наиболее влиятельная на тот период), и российская социалдемократия в марксистском духе воспринимали государство как объективно существующую организованную силу, как важнейшее средство в деле социалистического переустройства общества. Рейс­ нер предлагает отказаться от такого подхода и рассматривать госу­ дарство исключительно как «фантазму», как внешнее проявление сознания и психики людей.

Абсолютизируя и в каком-то смысле доводя до абсурда тезис Маркса и Энгельса о надстроечном характере государства, Рейснер воспринимает последнее только как определенную форму идеоло­ гии, как «систему понятий и идей». Государственная власть, как он утверждает, есть лишь идея, которая входит в сознание человека и становится принципом его политического поведения. Государство, понимаемое как идеология, представляет собой бесконечный, рас­ плывчатый и постоянно меняющийся процесс сознания, не способ­ ный к полному воплощению на практике. Первичным носителем политической идеологии является господствующий класс, всегда немногочисленный, но в культурном отношении более зрелый и по­ тому способный осознать ценность государственной организации общества. Основная масса населения живет вне государственного сознания, потенциально склонна к антигосударственному, анархи­ ческому идеалу и только с течением длительного времени начинает ощущать себя связанной с государством, чувствовать необходимость повиноваться власти. Но все-таки ядром психологии масс остается анархический идеал, который в конечном итоге и реализуется в безгосударственном коммунистическом обществе.

Рейснер согласен с Марксом в том, что всемирная история раз­ вивается по направлению к коммунизму и что основная роль в этом процессе отводится пролетариату. Но его категорически не устра­ ивает идея марксизма об установлении диктатуры пролетариата

306

как организованном государственном насилии над свергнутыми эксплуататорами. Против идеи диктатуры пролетариата Рейснер выдвигает следующие возражения. Во-первых, установление дик­ татуры пролетариата повлечет за собой всемерное укрепление и усиление государственного аппарата (особенно его репрессивных органов), возведет в абсолют ценность государства при проведении социалистических преобразований, что приведет к консервации государства и значительно отодвинет построение коммунизма. Во-вторых, консервативное и косное правосознание не сможет создать новой пролетарской государственности, оно лишь вос­ произведет старое буржуазное государство, в котором диктатура класса выродится в диктатуру жестоких и своекорыстных поли­ тиканов. И наконец, в-третьих, диктатура пролетариата искажает сознание рабочего класса, внушая ему ложную мысль о том, что в основе борьбы за коммунистическое переустройство общества лежит сила, а не право.

Отвергнув, таким образом, идею диктатуры пролетариата, Рейс­ нер видит основное средство перехода к коммунизму в интуитивном праве Петражицкого. В основе классовой борьбы, по Рейснеру, ле­ жат не законы экономического детерминизма и исторической необ­ ходимости, а чувство попранности своих прав. Интуитивное право, возникающее помимо государства и права официального из недр че­ ловеческого духа, является наиболее фундаментальным качеством как отдельного человека, так и класса в целом. В революционные эпохи ставку надо делать не на холодный расчет и логику социоло­ гических законов, недоступных массам, а на правовые эмоции, ко­ торые отличаются «характером требовательности насильственного осуществления своих прав, боевой их защиты, беспощадной мести за их нарушение». Массы, по выражению Рейснера, просто взрыва­ ются гневом и негодованием за попранное право, во имя права идут на героические жертвы и потому добиваются успеха. В процессе со­ циалистических преобразований господство интуитивного права позволяет избежать использования государственной власти и без­ болезненно перейти к коммунистическому самоуправлению.

После Октябрьской революции 1917 г. Рейснер в своих воззре­ ниях стал ближе к марксизму (в частности, он признал необходи­ мость установления диктатуры пролетариата). В целом он пред­ ставлял собой типичного левого радикала, ожидавшего скорого отмирания всех атрибутов буржуазного общества (прежде всего государства и права) и наступления коммунизма. Итоги первых лет существования советской власти он подвел в работах «Буржуазное государство и РСФСР» (1923) и «Право. Наше право. Чужое право. Общее право» (1925). Уже в этих сочинениях Рейснер был вынуж­ ден отражать многочисленные нападки на него со стороны «товари­ щей по партии», обвинявших его в идеализме, психологизме и отка­ зе от классового понимания права. В свою очередь Рейснер ставил

307

в вину советским юристам их «слабую теоретическую подготовку» и преклонение перед буржуазной правовой идеологией (особенно нормативизмом).

В послереволюционный период Рейснер продолжает анализи­ ровать интуитивное право, чтобы использовать психологическое правопонимание в социалистическом строительстве. По его мне­ нию, русская революция до основания потрясла официальную правовую систему и вернула народ к «правде и справедливости», интуитивному праву - источнику любого законодательства. Клас­ совое право пролетариата в советской России это и есть интуитив­ ное право, постепенно сформировавшееся в среде эксплуатируемой массы и ставшее после революции господствующим. Поскольку ин­ туитивное право отвечает требованиям «правды и справедливости», оно должно стать основой революционной юстиции. В связи с этим Рейснер ставит себе в заслугу, что он сумел убедить Луначарского и Ленина использовать «революционное правосознание пролетариа­ та» как форму права и на этой базе отправлять правосудие. Правда, авторство Декрета о суде оспаривал другой видный советский пра­ вовед П. И. Стучка, бывший тогда наркомом юстиции.

Руководствуясь положением о скором наступлении коммуниз­ ма, Рейснер рассматривает интуитивное право не только как важ­ нейшее средство построения коммунистического общества, но и в качестве главной его нормативной основы. Отсюда логично выте­ кает враждебное отношение Рейснера к любым попыткам советской власти формализовать право, придать ему позитивный характер. Он убежден в том, что пролетариат испытывает глубокое отвраще­ ние ко всяким идеологическим надстройкам (в том числе к праву), что история права есть история его угасания. Формализация права несет угрозу делу пролетариата, так как в юридической схоласти­ ке и догматике тонут революционные идеалы и ценности. Рейснер аргументирует свою позицию тем, что новое послереволюционное право - буржуазное. После первых лет революции произошел откат назад (имеется в виду нэп) и реставрация старой правовой идеоло­ гии стала фактом действительности.

Рейснер считает «буржуазным предрассудком» утверждение советских юристов о том, что право возникает исключительно как результат классовой борьбы, является волей государства и поддер­ живается его принудительной силой. С его точки зрения, право и власть имеют различные корни и независимы. Принцип власти - свобода, принцип права - договор. Власть проявляет себя в приказе, право - в связанности чужим правом.

В основе права, по Рейснеру, лежит справедливость, понимае­ мая в духе Аристотеля (уравнивающая и распределяющая). Факти­ ческое неравенство людей и есть условие рождения и функциони­ рования права. Право имеет идеологический характер (относится к сфере сознания) и слабо связано с материальными отношениями.

308

Поэтому форма права может иметь любое содержание (в том числе феодальное, буржуазное, пролетарское и т. п.). Право - это всегда компромисс как между отдельными людьми, так и между классами. Отсюда следует вывод, что никакая правовая система не обладает классовым единством, всякое право есть «лоскутное» право. В част­ ности, советское право состоит из пролетарского, крестьянского и буржуазного права. А поскольку буржуазное право, делает вывод Рейснер, наиболее ярко воплощает в себе принципы фактического неравенства и формального равенства, компромисса, советское пра­ во, построенное на тех же принципах, является буржуазным.

К советскому государству (как оно было задумано в Конститу­ ции РСФСР 1918 г.) Рейснер относился довольно благосклонно (особенно если учитывать его идею скорейшего построения ком­ мунизма). Организация диктатуры пролетариата в виде системы Советов разных уровней устраняет, по Рейснеру, различие между обществом и государством, правом позитивным и интуитивным. Благодаря тому, что советская республика является надежным проводником интуитивного пролетарского права, не искаженного парламентаризмом, бюрократизмом и обширным законодатель­ ством, перед рабочим классом открываются огромные возможности в осуществлении эффективной политики. Советское государство, деятельность которого исходит из принципа целесообразности, нуждается не в праве (в формальном смысле), а в рациональном устройстве государственного аппарата.

Тем не менее, у Рейснера имеются серьезные претензии к Кон­ ституции РСФСР 1918 г. Советские юристы, по его мнению, по­ спешили одеть диктатуру пролетариата в «благоприличное одеяние буржуазноподобного права». Он считает фальшивым провозгла­ шение советским государством, возникшим на неправовой основе, буржуазных по своей сути прав и свобод. По его мнению, следовало бы ограничиться только одним правом - правом трудящихся на со­ циальную революцию и установление социалистического порядка. Кроме того, поскольку деятельность Советов подчинена целесоо­ бразности (т. е. благу трудящихся), не имеет значения принцип их формирования: выборность или назначение.

Логика рассуждений Рейснера сводится к тому, что советское государство постепенно перерастает и неизбежно будет перерас­ тать из государства диктатуры пролетариата в типично буржуазное государство, так как оно строит свою политику на основе социаль­ ного компромисса и права. Чтобы избежать такой метаморфозы, следует, широко используя интуитивное право, решительно бо­ роться за скорейшее приближение коммунистического идеала. Таким образом, Рейснер выступал в качестве критика советской действительности слева.

Петр Иванович (Петерис Янович) Стучка (1865-1932) - один из наиболее авторитетных правоведов первых лет советской вла­

309