Учебный год 2023 г. / Документ Microsoft Office Word-1
.docxИдея отказа от того, чем не умеешь пользоваться, - проста и банальна. Но здесь, важно в очередной раз не ошибиться, принимая кардинальные решения. Как и всегда в таких случаях, весьма полезно обратиться к историческим аналогиям и попытаться понять, почему большинство стран континентальной Европы, столетиями ругая своих "шеффенов", не торопятся от них отказываться.
С.В.Познышев в начале XX столетия, рассуждая о социально-правовой сущности этого института, озвучил два оригинальных немецких прозвища шеффенов, получивших в германском обществе широкое распространение: "Beischlafer" (буквально - "спящий при ком-либо, рядом с кем-либо") и "Jasager" (буквально - "говорящий "да"")5. При этом С.В.Познышев, последовательный сторонник суда присяжных, не видел оснований противопоставлять присяжных и шеффенов, считал целесообразным ввести институт шеффенов (или их русского подобия) в российский уголовный процесс с возможным увеличением их числа в коллегии1. Какой же смысл видный российский правовед мог усмотреть в том, чтобы вводить в пореформенный русский уголовный процесс, не знавший шеффенского суда, "кивал" и "сонь", а тем более увеличивать их количество в коллегии?
Смысл определялся тем, что многие недостатки института шеффенов, в том числе и те, что дали основания для оскорбительных прозвищ, не воспринимались ни С.В.Познышевым, ни И.Я.Фойницким, ни большинством западноевропейских учёных как главная характеристика такого правосудия. Главным было совсем другое - шеффенский суд был значительно менее дорог, чем суд присяжных, и позволял благодаря этому обеспечить участие народного элемента в большинстве уголовных дел, тогда как суд присяжных мог осуществлять правосудие лишь по самым сложным делам о наиболее тяжких преступлениях.
И.Я.Фойницкий, завершая анализ отличительных признаков суда шеффенов, констатировал: "В прочих чертах шеффенский институт сходен с институтом присяжных заседателей. Тем и другим к участию в судебной деятельности привлекаются полноправные лица всех сословий. Должность присяжного, как и шеффена, признана почётной; тот и другой по делу являются судьями в полном смысле слова. Но требуя меньшей затраты личных сил и денежных средств, шеффенский институт возможен и по делам маловажным, между тем как привлечение присяжных заседателей ограничивается делами большей важности2". Сказанное раскрывает истинную причину того, что шеффенский суд, иногда наряду с судом присяжных, иногда сменив его, перешагнул через столетие критики (пусть даже во многом обоснованной), остался в современной Германии, в других странах континентальной Европы и активно используется по сей день.
Обосновывая целесообразность сохранения института народных заседателей в российском уголовном процессе, проще и продуктивнее всего рассмотреть проблему "от противного" и ответить на два связанных между собой вопроса: 1) возможно ли в современных условиях передать все дела, подведомственные этой судейской коллегии, другим, предусмотренным действующим законодательством составам суда; 2) возможно ли в принципе сконструировать такую модель состава суда, который мог бы принять на себя рассмотрение всех этих дел?
Альтернативных процессуальных форм рассмотрения уголовных дел по первой инстанции в действующем уголовно-процессуальном законодательстве России (равно, как и в проекте УПК РФ) три: 1) единоличное рассмотрение дела федеральным или мировым судьёй; 2) суд присяжных; 3) коллегия профессиональных судей.
Думается, что каждая из этих форм в оптимально организованном правосудии имеет собственное предназначение, и суд с участием народных заседателей ни одна из них заменить не может.
Единоличное рассмотрение уголовного дела требует наименьших временных и организационных затрат, но безграничное расширение пределов компетенции единолично действующих судей, как уже отмечалось, неприемлемо: возрастает опасность произвола и бесконтрольного процессуального упрощенчества, "свёртывания" процессуальных гарантий прав личности.
Суд присяжных создаёт действенные гарантии от единоличного произвола судьи, но организовывать заседание суда присяжных по каждому уголовному делу о преступлении, максимальная мера наказания за которое свыше пяти лет лишения свободы1, немыслимо дорого и технически сложно. Российский эксперимент по возрождению суда присяжных оптимизма на этот счёт не добавляет2. Однако даже, если такое было бы возможно, суд присяжных по делу о малозначительном преступлении в силу длительности и трудоёмкости процедуры рисковал бы из самой демократичной формы отправления правосудия превратиться в свою
2 В упоминавшемся выше Заключении по результатам парламентских слушаний "О ходе реализации концептуальных положений судебной реформы в Российской Федерации" отмечено, что "из-за отсутствия финансирования не реализуется конституционное право обвиняемого в совершении преступления на рассмотрение его дела судом присяжных. Распространение суда присяжных на всей территории России "заморожено", в результате чего не выполняется конституционная обязанность государства" (См.: Рос. юстиция. 1999. №2. С.3). Изначально планировавшееся в Концепции судебной реформы введение суда присяжных на уровне районных судов вообще отложено на неопределенное время, если не сказать - навсегда (Там же. С.4).
противоположность: огромная масса таких уголовных дел рассматривалась бы в судах годами.
Коллегия профессиональных судей - это, разумеется, самая юридически грамотная коллегия, способная к слаженной и высокопродуктивной работе, но она полностью исключает участие представителей общества в правосудии, а это в условиях его демократизации требует законодательных ограничений для использования суда профессионалов и, как представляется, возможности выбора между ним и коллегией с участием народного элемента1. В противном случае важное, признанное всем цивилизованным миром начало уголовного процесса - участие представителей общества в отправлении правосудия - существенно ограничивается.
Возможные пути реформирования института народных заседателей можно подразделить на два блока: судоустройственный и судопроизводственный. В свою очередь, в судоустройственном блоке можно выделить два элемента: 1) правовые основы формирования корпуса народных заседателей; 2) правовой статус народного заседателя, его положение в судебной системе России. Судопроизводственный блок образован нормативной регламентацией собственно уголовно-процессуальной деятельности народного заседателя.
Понимая, что в случае законодательной ликвидации самого института, все исследования по его поводу утратят всякую актуальность, всё же рассмотрим оба блока несколько подробнее.
До введения в действие Федерального закона от 2 января 2000 г. №37-ФЗ "О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации" система формирования корпуса народных заседателей была основана на началах выборности: в России (как и ранее - в СССР) они избирались трудовыми коллективами, общественными организациями и иными подобными объединениями (ст.69 Закона РСФСР "О судоустройстве РСФСР" от 8 июля 1981 г. с изменениями и дополнениями, внесенными до 2000 г.), призывались к исполнению своих обязанностей (ст.70 того же Закона) и могли быть отозваны "если они не оправдали доверия избирателей ... или совершили действия, недостойные высокого звания ... народного заседателя" (ст.72 того же Закона)2.
1 Ни действующее законодательство, ни названный выше проект УПК РФ (ст.34) необоснованно, на наш взгляд, такой альтернативы профессиональной коллегии не допускает.
Начало выборности как судей, так и народных заседателей оценивалось в литературе социалистического периода истории и других стран бывшего "социалистического лагеря" и не просто как процедурная категория. Выборность всех народных судей, как профессиональных, так и непрофессиональных, считалось принципом социалистического правосудия1, его типологической характеристикой2. До конца 1980-х годов никому и в голову не пришло бы открыто критиковать выборное начало в формировании корпуса народных заседателей (как, впрочем, и судей). Ситуация изменилась в связи с проведением судебной реформы. Обоснованно критикуя институт народных заседателей за низкую эффективность, научные и практические работники называли систему их выборов "формальной процедурой", исчерпавшей и дискредитировавшей себя3.
Закономерно, что накал этой критики заметно возрос с появлением института присяжных заседателей, корпус которых формировался на принципиально иной основе: случайность отбора, неподотчётность никому и невозможность в связи с этим отзыва по инициативе кого бы то ни было. Кроме того, Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР" в редакции ФЗ от 16 июля 1993 г. предусматривал весьма обширный перечень требований к присяжным заседателям, соответствие которым для народных заседателей не было обязательным.
Некоторые авторы видели одно из направлений решения проблемы реформирования института народных заседателей в законодательном закреплении нового порядка их отбора по аналогии с заседателями присяжными4, то есть с использованием методов случайной выборки и жеребьёвки.
Давно назревшая проблема изменения процедуры формирования корпуса народных заседателей была решена именно так названным
Федеральным законом от 2 января 2000 г. №37-ФЗ, с одним весьма заметным отличием: "Отбор народных заседателей для исполнения обязанностей судей по конкретному делу в районном суде производится судьёй, рассматривающим данное дело, путём жеребьевки" (п.3). Она проводится среди народных заседателей, отобранных в указанном выше порядке. Народные заседатели, таким образом, должны были включаться в судейскую коллегию по единоличному решению профессионального судьи, в чьём производстве находится дело, тогда как коллегия присяжных формируется при активном участии сторон обвинения и защиты, участие же судьи-профессионала сводится к организационному минимуму.
Допустимость внешне привлекательной аналогии в отборе соответственно присяжных и народных заседателей вызывает некоторые сомнения. Хотя бы потому, что присяжных 12, а в сумме с двумя запасными - 14, а народных заседателей - всего 2, и они обладают равными правами с профессиональным судьёй, что существенно влияет на степень значимости каждого голоса для принятия решения по уголовному делу. Приемлема ли здесь случайность отбора, да ещё и в условиях, когда исключён безмотивный отвод, отвод тенденциозной коллегии (как в случае с присяжными - соответственно ст. 439 и ст.441 УПК РСФСР), когда основания отвода народного заседателя аналогичны основаниям отвода профессионального судьи (ст.59 УПК РСФСР). Напомним, что шеффены в Германии (при значительном совпадении требований, предъявляемых к ним в сравнении с требованиями, предъявляемыми к присяжным) не были случайно отобранными людьми, это были известные в своей социальной группе (общине) люди, обладающие стабильным имущественным и личностным статусом, в силу которого эта социальная группа доверила им участие в правосудии. И.Я.Фойницкий писал: "Правоспособными к отправлению её (должности шеффена -А.Т.) признаются все германские граждане в возрасте свыше 25 лет, проживающие безвыездно не менее двух лет в общине, где происходит избрание, и не пользовавшиеся для себя или для своей семьи в течение последних трёх лет вспомоществованиями из общественной кассы для бедных. Лица, находящиеся в услужении, а также страдающие телесными или душевными недостатками, делающими их неспособными к отправлению шеффенской должности, не приглашаются к отправлению её1".
Случайность отбора народных заседателей, решающих вопросы факта и права совместно с судьёй-профессионалом на равных с ним правах, вполне может привести к тому, что по одну сторону от предсе-
дательствующего будет сидеть наркоман или алкоголик, по другую -проститутка или бандит, и они будут вершить правосудие от имени народа. Известно, что наркоманы и алкоголики - это не совсем то же самое, что "лица, состоящие на учёте в наркологических диспансерах", которые не могут быть народными заседателями в силу п.5 ст.3 названного Закона. То же можно сказать и о лицах с патологическими нарушениями психики, которые не попали в сферу внимания соответствующих медицинских учреждений и потому не состоят "на учёте в психоневрологических диспансерах" (тот же п.3 ст.3 Закона).
Сказанное даёт основания для двух выводов.
Во-первых, аналогию с присяжными в отношении шеффенов надо проводить до конца - в процедуре отбора народных заседателей должны участвовать стороны обвинения и защиты, наделенные правом отвода народных заседателей после выяснения (на основе личного опроса) интересующих их обстоятельств, касающихся личности заседателя. Нельзя сказать, что эта мера способна в полной мере обеспечить отбор таких народных заседателей, которые способны вершить правосудие в самом высоком смысле этих слов: для этого в зале судебного заседания слишком мало времени и возможностей. Однако участие в отборе народных заседателей сторон обвинения и защиты наверняка помогло бы не допустить в судейскую коллегию того, кто не в состоянии делать что бы то ни было, требующее интеллектуальных усилий и минимального нравственного здоровья: адекватно оценивать происходящее в его присутствии, здраво рассуждать, наконец, просто прилично вести себя, находясь в судейском кресле.
Во-вторых, формирование корпуса народных заседателей на основе случайного отбора требует более детальной проработки, нежели формирование списков присяжных заседателей: народные заседатели в своей массе должны отвечать более высоким требованиям, нежели заседатели присяжные.
В литературе ещё до появления нового закона одновременно с предложениями об использовании для формирования корпуса народных заседателей принципов отбора присяжных заседателей (по аналогии) высказывались предложения об установлении дополнительных требований к народным заседателям: например, образовательного ценза1, запрета на привлечение к правосудию безработных2. Предложения пра-
вильные, но главная проблема состоит вовсе не в том, чтобы перечислить критерии отбора "шеффенов" в законе, а в том, что сами эти требования далеко не всегда удаётся чётко формализовать. В частности, не допустить в народные заседатели безработного юридически означает исключить из числа народных заседателей лицо, состоящее на учёте в этом качестве в службе занятости населения (в смысле ст.26 Закона "О занятости населения в РФ"), хотя в современной России эти понятия не тождественны1.
Формирование корпуса народных заседателей на основе случайного отбора было известно российскому советскому законодательству до принятия Конституции СССР 1936 года. В соответствии с Положениями о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г. и от 31 октября 1920 г. списки очередных народных заседателей составлялись и утверждались из числа граждан, пользующихся избирательным правом, а из этих списков по жребию избиралось необходимое число заседателей для участия в сессии народного суда. В Положении о судоустройстве РСФСР от 11 ноября 1922 года была предусмотрена процедура отбора кандидатов из общего числа лиц, отвечающих требованиям, предъявляемым к заседателям. Избрание народных заседателей путём проведения выборов было установлено Конституцией СССР 1936 года и Законом о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик 1938 г. Установление единого с народными судьями порядка избрания народных заседателей поднимало авторитет и значение избираемых как полноправных судей2. Сейчас трудно судить, какие именно мотивы обусловили такую динамику изменения законодательства о народных представителях в советском правосудии. Однако с учётом всего сказанного думается, что случайный отбор того, кто садится в судейские кресла, пусть на непродолжительное время и на непрофессиональной основе -это не лучший способ обеспечения народного участия в правосудии, если речь идёт о полноправных членах судейской коллегии.
Не предлагая вернуться к выборности народных заседателей, отметим всё же, что случайность их отбора должна быть ограничена гласностью составления их списков с предоставлением права любому желаю-
___________
1 Прав Н.А.Колоколов, связывающий неспособность безработного судить кого-то вовсе не с его формальным статусом, а о его социальной отчуждённостью (См.: Колоколов Н. Институт народных заседателей: отвергнуть или реформировать? С.9).
щему обратиться в орган, формирующий эти списки, с заявлением об исключении из них конкретных лиц1.
Значение системы формирования корпуса народных заседателей для эффективности функционирования данного института достаточно велико, но нельзя не заметить, что это - совсем не главная проблема "шеффенского правосудия" в России. Главное, что вызывало критику шеффенов и народных заседателей всё время их существования - это их пассивность в процессе, при которой коллегиальность рассмотрения дела и равенство прав всех участников коллегии, как правило, превращаются в пустой звук. Не решается проблема и укреплением статуса народного заседателя как полноправного представителя отечественной судебной системы и распространением на него всех гарантий независимости судей2.
В литературе высказано оптимистическое предположение: глобальные изменения в обществе периода реформ сделали людей другими, значит, другими должны бы стать и народные заседатели3.
Хотелось бы в это верить, однако, во-первых, не вполне ясно, какими именно стали "все мы" в условиях возрастающей взаимной отчужденности граждан и государственных институтов4, во-вторых, с позиций психологической науки пассивность народных заседателей (то есть непрофессионалов, разрешающих профессиональные вопросы как бы наравне с профессионалом) в каком-то смысле закономерна. Она имеет социально-психологическую природу, нейтрализовать которую законодательными и организационными мерами чрезвычайно трудно.
___________
1 Предложения такого рода в литературе тоже высказывались (См.: Ветрова Г.Н. Нужны ли правосудию народные представители? С. 191).
2 Ст.1, п.1 ст. 11, ст. 12 ФЗ "О народных заседателях...", распространившие на него в этой части действие Федеральных законов "О судебной системе РФ" от 31 декабря 1996 г., "О статусе судей в РФ" от 26 июня 1992 г. (с последующими изменениями и дополнениями), "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов" от 20 апреля 1995 г.
4 По данным политологической науки, новая Россия переживает сейчас "антропологический кризис", одной из основных черт которого является недоверие ко всем публичным институтам (См.: Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность: исследование клиентарных отношений, их роли в эволюции и упадке прошлых форм российской государственности, их влияние на политические институты и деятельность властвующих групп в современной России. М: Московский общественный научный фонд, 2000. С.299). Едва ли суд является исключением.
Эффективное функционирование нашего "шеффенского" правосудия, при котором народные заседатели найдут, говоря приведёнными ранее словами К.Г.Юнга, "свой собственный способ существования", обеспечивающий им социально-психологическую "включенность" в принятие решения по поводу вверенной им человеческой судьбы, требует создания такой правовой среды, в которой народный заседатель рядом с профессионалом-юристом чувствовал себя не "попутчиком", а истинным народным судьёй.
Коммунистам довольно долго (и не только в Советской России1) удавалось решать эту проблему с помощью идеологических мер - создавая в массовом сознании красивую и одновременно жестокую иллюзию причастности всех и каждого к реализации глобальной идеи борьбы с контрреволюцией, мировой буржуазией и её приспешниками в лице внутренних врагов2. Большевистский опыт социально-психологической идентификации индивида и общества уникален в том плане, что огромная масса населения, сменив несколько поколений, жила плодами идеологических мистификаций, в том числе и касающихся "народного правосудия". Однако эта система рано или поздно не могла не рухнуть, идея возрождения суда присяжных возникла именно в связи с негативной оценкой "советского суда шеффенов", а точнее - того, во что он превратился со временем3. Однако на деле оказалось, что в части народного доверия к правосудию, современная российская судебная система существенно уступает советской, иллюзорное доверие сменилось полным его отсутствием.
В литературе периода "развитого социализма", то есть в те времена, когда сама по себе попытка поставить эффективность института народных заседателей под сомнение была крамолой, приводились данные
___________
1 Типичным для той эпохи было восхваление института народных заседателей как главного показателя силы социалистического суда (См.: Гробовенко Я.В. Основные черты уголовного процесса стран народной демократии. По материалам некоторых европейских стран народной демократии. М.: Изд-во МГУ, 1964. С.14).
2 В обоснование такого подхода обычно использовали знаменитую ленинскую фразу: "Нам надо судить самим. Граждане должны участвовать поголовно в суде и в управлении страны. И для нас важно привлечение к управлению государством поголовно всех трудящихся" (Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.36. С.53).
исследований его проблем в зарубежных социалистических странах. Выводы из этих исследований, как и ожидалось, были сделаны оптимистические: "институт народных заседателей полностью себя оправдывает, обеспечивает выяснение объективной истины по делу и вынесение справедливого приговора1".
Однако детальный анализ данных этих исследований давал основания считать, что современные проблемы института народных заседателей возникли довольно давно. Так, в социалистической Польше "в 59,7% случаев дела были разрешены судьями, по существу, единолично, т.е. заседатели не высказывали своего мнения и присоединялись к мнению судьи2". В оставшихся 40,3% случаев, "народные заседатели выражали свои личные мнения и оценки относительно разбираемого дела", но касалось это, главным образом, размера наказания, поскольку по вопросу о вине разногласия являлись редкостью3. "Почти в 40% случаев мнения заседателей имели видимое влияние на окончательное содержание приговора. В 6% случаев мнение заседателей восторжествовало над мнением судьи при голосовании4". Последнее, видимо, и было главным аргументом в пользу окончательного оптимистического вывода.
Но что значит, "влиять на приговор" или "восторжествовать над мнением судьи", если речь идёт вовсе не о главном вопросе уголовного процесса - о виновности либо невиновности, а о наказании, соразмерность которого деянию и личности виновного судья-непрофессионал может оценивать только по весьма примитивной житейской шкале: "долго сидеть в тюрьме хуже, чем недолго"? Из сказанного не следует, что народные заседатели не могут высказать обоснованных суждений о мере наказания, но степень их обоснованности существенно зависит от того, насколько активно и ответственно народный заседатель участвует в обсуждении других вопросов, и насколько его мнение по этим другим вопросам имеет вес для принятия судебного решения.
Коллегиальное осуществление правосудия - это, прежде всего, правовая и реально обеспеченная возможность влиять на принимаемое решение по существу дела, а не по частным вопросам, путём голосования как "за", так и "против", это возможность постановления приговора большинством голосов народных заседателей, когда председательствующий остался в меньшинстве (такое в практике не встречается вовсе1). В противном случае народный заседатель - не участник коллегии, а именно "попутчик и последователь".
Ещё более красноречивы данные о практике заявления народными заседателями особых мнений. Польский исследователь А.Мужиновский сетовал на судей, "которые, видя расхождение между ним и народными заседателями, предупреждают их, что им придется самим писать мотивировочную часть приговора", в силу чего народные заседатели, не искушенные в юридических вопросах, вынуждены уступить. Такая практика названа порочной2. Можно, конечно, свести причину этого негативного явления к волюнтаризму отдельных судей. Однако думается, что это было бы неверным: предложение народному заседателю юридически мотивировать то, что сам он считает правильным, ничуть не более порочно, нежели склонять судью-профессионала, юридически обосновывать решение, с которым сам он не согласен.
Проблема редких особых мнений народных заседателей была предметом обсуждения в литературе в контексте реализации судебной реформы3. Трудно не признать закономерным того обстоятельства, что включение профессионала в одну коллегию с непрофессионалами, формально наделенными равными с профессионалом правами, обречено на то, что непрофессионал не будет иметь своего мнения, способного сколько-нибудь серьёзно влиять на исход дела. Равенство прав судей "от государства" и судей ''от народа" в сложившейся системе выглядит фиктивным, а общая ситуация - безвыходной. Однако напомним, что в профессиональных судейских коллегиях особое мнение судьи-заседателя - явление не такое уж частое.
Полагаем, что главный враг института народных заседателей - это стереотип профессионального юридического мышления, в силу которо-
___________
1 Из 236 изученных нами дел, рассмотренных в судах Самарской области с участием народных заседателей, большинством голосов народных заседателей приговор не был постановлен ни разу.
3 См., например: Петрухин И.Л. Реформа судебного разбирательства по уголовным делам // Становление судебной власти в обновляющейся России. М.: ИГПРАН. 1997. С.29; Рустамов X. Надо ли расставаться с народными заседателями. С.5; Колоколов Н. Указ, статья. С.9. По данным проведённого исследования, особые мнения народных заседателей излагались в 13% изученных дел. Случаев отмены приговоров по мотивам, сходным с мотивами особого мнения народного заседателя, в изученных делах не встретились.
го все рекомендации по совершенствованию института народных заседателей нацелены на решение неосуществимой задачи - "подтянуть" народного заседателя до уровня профессионального судьи и по знаниям, и по активности, и по ответственности. Наиболее распространёнными из этих рекомендаций в советские и первые постсоветские годы были такие: организовать для народных заседателей юридическое обучение, обеспечить предварительное ознакомление с материалами дела, повышать ответственность и принципиальность, требуя от председательствующего судьи не оказывать давления на заседателей и т.д. Крайним вариантом "решения проблемы" было стремление привлекать для работы в качестве народных заседателей только лиц с высшим юридическим образованием1, или даже с учёной степенью кандидата юридических наук2. По сути, на этом же основана рекомендация о том, чтобы обязать председательствующего судью оформлять особое мнение народного заседателя3.