Психологические последствия терроризма

Психологические последствия терроризма

Мы затрудняемся определить терроризм конкретно – в широком смысле, любое осознанное или неосознанное деяние человека по эффекту бабочки может перейти в него – будь то закупорка аварийных выходов или разведение паники через комментарии в социальной сети. Не вдаваясь в высшие материи, вернемся к «классическим» случаям – террористам-смертникам, взрывам или распылениям отравляющих газов в метро – стремящимся посеять панику, чувство страха и ужаса среди населения, дестабилизировать его с целью воздействовать на власть; исполнить свое высшее предназначение или выразить преданность идее. Мы не будем останавливаться здесь на теориях причастности властей к терактам, их организованности свыше, о том, что террорист часто может быть пешкой; его предводитель – ладьей; кто же в самом деле король, задумываться не будем. В ситуациях, когда речь идет о терроризме, о смерти, о безвозвратной потере человеческих жизней и, следовательно, миров, мы не можем высокомерно задумываться о конспирологии. Здесь нам важно помочь. Как непосредственным врачам, важно знать врага в лицо, знать его воздействия на хрупкую психику человека, чтобы в дальнейшем найти ему противостояние. И неважно, кто поставщик; нам важны «простые» люди, их цели и мечты, спасение их жизни от рока судьбы.

Терроризм – массовое явление, и самое страшное – мы все ему подвержены. Находимся в равной степени опасности. Массовые теракты мы пережили в начале века, однако их череда может продолжаться и по сей день. В метро Санкт-Петербурга, в жилом доме, в торговом центре. В любой момент жизнь прервется по вине уже при жизни прерванных людей, по воле чьей-то прихоти. Терроризм определен как глобальная проблема современности, изучается в школах, но так мало внимания уделено людям, «маленьким людям», едущим в метро на свидание или работу, беспокоящимся о бытовом, стремящимся помочь ближнему или совершить подлость. В круговороте новостей жертвы обезличиваются, после теракта – остаются беспомощными и глубоко ранеными.

Кажется, что в последний год ситуация стабилизировалась – СМИ заняты иными проблемами, расценкой вероятной опасности для человеческого вида и ежеминутном информировании населения об ужасах и последствиях эпидемии. И пока СМИ молчат, люди помнят. О массовой лжи в СМИ, об отсутствии помощи, о потере всего, что имели. И хотя мы конкретно не причастны, нам тоже важно знать. Психологи стараются помочь, вернуть жизни пострадавших в прежнее русло, разрабатывают методики и правила, однако часто это бесполезно и не в наших силах. Однако мы в любом случае считаем, что знание последствий терроризма, его влияния на личность необходимо. Мы не можем предугадать будущее; часто события происходят стремительно, и человек не в силах предугадать, куда дунет ветер. Но сохраняем надежду, что знание о психологии жертв останется теоретическим материалом в жизни.

Итак, необходимо перейти непосредственно к теме. Для начала важно отметить, чем характеризуется террористический акт. Это может быть как захват заложников, так и взрыв в метро; однако часть факторов останется неизменной:

• Неожиданность и внезапность события. В целом, даже когда ритм жизни немного сменяется или происходит что-то незапланированное, многие люди испытывают стресс. Но когда происходит что-то, выходящее за рамки обыденных проблем, деструктивное влияние на личность может быть глубоким.

• Отсутствие подобного опыта. Большинство людей никогда не переживали чрезвычайных ситуаций; более того, старались игнорировать мысли о возможном попадании в них. Растерянность и беспомощность, отсутствие знания о том, что и как делать характерны для жертв террористических актов.

• Недостаток контроля, отсутствие возможности что-либо поменять. Здесь так же играет роль длительность теракта – в случаях долгого захвата заложников травматический эффект усиливается с каждой минутой.

• Близость смерти. В повседневной жизни у нас работают защитные механизмы, мы находимся под одеялом иллюзий о собственном бессмертии. Столкновение с ней лицом к лицу приводит к личностным изменениям, к нарушениям регуляторной сферы, переживаниям кризисов.

• Утрата. Человек теряет близких, социальный статус, свою жизнеспособность, защиту, уверенность в завтрашнем дне… В экстремальной ситуации человек теряет многое, и часто не имеет возможности быстро восстановиться.

• Моральный выбор. Часто в ситуации теракта перед человеком стоит выбор – кому помочь, кого спасти. Причем они выше повседневной морали; принимаются человеком со страданием, моральной неуверенностью. После переживания травмы могут проявляться мучительные воспоминания, сожаления о сделанном и не сделанном, постепенно разрушающим личность.

Из этих особенностей уже вырисовывается общая картина переживания жертв террористических актов. Переживания тяжелые, их трудно даже представить обычному, рядовому человеку. В один момент рушится прежний мир и динамитом предупреждает построение нового; с этим невозможно справиться самому. А окружающие часто не готовы помочь. Итак, перечислим последствия, тесно взаимосвязанные между собой:

• Беспомощность. Переживание собственного бессилия в ситуации теракта в дальнейшем может перейти в чувство обреченности и страх жизни, привести к кризисам, как экзистенциальным, так и глубоко личностным. Человек ощущает себя пешкой в чужой игре, выходящей за грани обыденного понимания.

• Ситуативная тревожность. У людей, переживших теракт в жилом доме, наблюдался «синдром шести часов» - теракт произошел в шесть утра; и каждое утро люди просыпались незадолго до этого времени, испытывая беспокойство и ожидая страшных событий. Очевидно, что у людей, пострадавших от терактов в общественном месте, долго время сохранится стойкий страх возвращаться туда. Здесь же – фобии, интенсивные навязчивые страхи. Человек видел смерть, видел боль, видел, как рушились жизни. На фоне пережитого развиваются постоянные страхи потери близких людей, инвалидности, переживания подобного еще раз. Пережив теракт в здании, человек с трудом сможет снова работать или учиться в нем; будет ожидать страшных событий.

• Одиночество. Мы, как обычные люди, не понимаем жертв. Понимаем, что они сломлены, что их жизнь разрушилась, но что можно сказать? Мы не были в таких ситуациях и слов подобрать не сможем, поэтому стремимся избегать травмированных людей. Отсюда и их чувство брошенности и одиночества. Здесь можно сказать, что многие инвалиды перестают получать поддержку от государства спустя годы, оставляются на произвол судьбы. Часто сами жертвы понимают уникальность своих переживаний, поэтому не стремятся искать новую социальную среду, на нее уже трудно вновь вливаться в коллективы; отсюда вытекает социальная дезадаптация пострадавших.

• Крушение личности. Все базовые иллюзии – о собственном бессмертии, о неприкосновенности близких, о справедливости устройства мира. Человек, живший с принципом «я хороший, Бог меня бережет» и попавший в теракт, потеряет все от себя, останется никем. Теракт сломает не только иллюзии, но и волю личности, отношение к самому себе и к миру в целом.

• Ощущение несправедливости мира. После пережитой травмы и нарушений в когнитивной сфере человек может идеализировать прежнюю жизнь. Жизнь вообще делится на «до» и «после», и это «до» в тысячи раз светлее, даже со всеми бытовыми проблемами. Примешивается чувство бессильной злобы и досады на жизнь; часто отмечается, что семьи рушатся после терактов, в них царит атмосфера напряженности и непонимания.

• Агрессия и негативизм. Если человек пережил теракт, подготовленный мусульманами, вероятнее всего он возненавидит всех мусульман. У человека может развиться неконструктивная агрессия по отношению ко всем людям, представляющим вероятную опасность, к людям иной нации или веры.

• Ухудшение состояния здоровья, ведущее к чувству ущербности. Человек может остаться инвалидом, могут обостриться его «скрытые» заболевания, найти выход психосоматические, медленно разрушающие психику и тело. Если человек сможет вернуться в прежнюю среду, снова работать, то его продуктивность снизится, будет повышаться утомляемость, отсюда может вырасти чувство собственной неполноценности, внутренний дискомфорт.

• Синдром постоянного повторения. Сны, галлюцинации, мысли, навязчивые воспоминания и обдумывания – постоянное, осознанное или неосознанное возвращение человека к травмирующей ситуации. В метро – из каждого пакета слышится тиканье или ядовитый запах. В здании – чудятся покачивания, слышатся крики. Навязчивые состояния характерны для посттравматического стрессового расстройства; при отсутствии лечения и помощи могут сохраняться длительное время.

Это лишь часть «усредненных» последствий. Симптомы могут быть частью посттравматического стрессового расстройства, психических заболеваний, могут проявляться сильнее или слабее. Тема инвалидности и ее влияния на личность вообще требует написания отдельных работ.

Важно отметить, что с нашим стремительным развитием СМИ и «сарафанного радио» жертв терроризма становится в разы больше – появляются так называемые «вторичные жертвы», узнавшие о событиях через новости, например. Во многих работах переживаниям «вторичных» жертв уделяется достаточно много внимания; можно сказать, это некий феномен нашего тысячелетия.

• Массовая тревога и страх. Как отмечалось ранее, целью террористов сейчас признается сеяние страха среди населения; как можно заметить, им это удается. СМИ, транслируя в массовое сознание кадры с мест событий, постоянную информацию о жертвах и разрушениях, создают у населения фон безнадежности и неуверенности в завтрашнем дне. Чем чаще СМИ передают сводки новостей, чем больше их каналов (приложения в социальных сетях, телевидение, начальные страницы поисковых систем), тем более сломаются даже не склонные к манипуляциям и панике люди. Эмоции и сопереживания «вторичных» жертв могут быть столь сильны, что приведут к симптомам ПТСР, к патологической боязни поездок на общественном транспорте, перелетов, к выраженной тревоге за себя и близких.

• Синдром «угрозы террористического акта» в массовом сознании характеризуется тревогой за будущее; теракт невозможно предугадать, поэтому люди становятся перманентно встревоженными, подозревают живущих по соседству людей, испытывают устойчивое чувство личной уязвимости.

• Индигенный конфликт – отсроченное массовое реагирование на тяжелый эмоциональный стресс. После теракта локальное общество может расслоиться на «пострадавших», «не пострадавших» и «выживших». «Вторичные» жертвы, прямо не пострадавшие при теракте, могут стать распространителем всевозможных слухов и домыслов, могут затеять самосуд или стихийный поиск виновных. Причем они могут винить выживших в недостаточных усилиях для спасения погибших, усиливая чувство вины. Конечно, это ведет к падению уровня благоприятной жизни в регионе, к усугублению психических расстройств среди населения.

Впрочем, о чем это я? Террористы бывают правы. Наши власти и так давно прогнили, так что пора преподать им урок. А люди… люди всегда умирали. Одним больше, одним меньше. Главное, чтобы я был в безопасности. А я и буду, ведь понимаю их, полностью поддерживаю… Такие мысли могут посещать некоторых жертв при переживании теракта.

• «Стокгольмский синдром». Жертва может видеть в террористе своего защитника, может поддерживать его цели. Часто не столько из идейных соображений, сколько из принципов выживания. От жизни заложника может зависеть жизнь террористов, поэтому формируется терпимое отношение друг к другу. А переговариваясь, узнавая причины захвата, особенно при политических терактах, заложник может убедить себя в правильности идей террориста. Опять же, данный синдром является крайне объемной и трудной темой, но важно принимать его во внимание при переговорах с террористами или взятии показаний у заложников.

• Чувство вседозволенности. Порой от злобы и бессилия на несправедливость мира, от личных обид на власть у человека назревают мысли о возможном совершении теракта. Однако под весом социальных и моральных норм они блокируются, человек затаивает их в подсознании. Однако при массовой трансляции свидетельств теракта, при хаосе вокруг может сформироваться чувство вседозволенности; и человек может сорваться, решиться на свой поступок. Такие случаи, впрочем, довольно редки.

Можно прочитать, что терроризм имеет и позитивные последствия – «повышение сплоченности и патриотизма», развитие личности через преодоление конфликтов и прочие. При всем уважении и здравомыслии мы не можем согласиться, нет, лицемерно писать об этом, обесценивая страдания и боль живых, жизнь мертвых. Наша позиция по отношению к терроризму негативна; ни одна благая цель не пролагается через самое ценное, что мы имеем – жизнь. Может, такой взгляд обусловлен максимализмом, однако нам трудно согласиться с данным мнением.

Итак, мы описали малую долю тех последствий, с которыми встречаются жертвы террористических актов. Отметим еще раз – несмотря на кажущийся театр безопасности, происходящий сейчас, мы не должны игнорировать тех, кто однажды пострадал, и не должны обесценивать опасения тех, кто боится повторения терактов. Возможно, то, что мы переживаем сейчас, все, что доносит СМИ – тоже терроризм. Биологический. По крайней мере, последствия ждут такие же, уже формируются массовые страхи и фобии, навязывается страх за близких, усугубляются психосоматические заболевания и прочее. Однако, не вдаваясь в политические диверсии, наша задача – помочь людям выйти из мрака, помочь обрести веру в будущее и снова найти в себе силы жить.

Использованные источники

1. И. В. Белашева, Д. А. Ершова, М. Л. Есаян «Психология терроризма» - учебное пособие

https://orel-region.ru/antiterror/lib/books/3/3.pdf

2. Захарова Н.М., Баева А. С., Соболев Н. А «Социально-психологические последствия современного терроризма» https://psyjournals.ru/files/95115/psyandlaw_2018_3_Zakharova_Baeva_Sobolev.pdf

3. Луи Крок, «Психологическое воздействие терроризма» https://kitaphane.tatarstan.ru/file/%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%BA.pdf

4. Седых Н.С. — К вопросу о психологических последствиях терроризма // Психолог. – 2013. – № 1. – С. 101 - 130. DOI: 10.7256/2306-0425.2013.1.229 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=229