В данном сравнительно-правовом очерке идет речь об институте агентского договора, взятом на примере ряда стран континентальной правовой семьи (Германии, Швейцарии, Польши и др.), стран общего права (Великобритания, США), а также с учетом унифицированного общеевропейского регулирования и обычаев международной торговли.

Основными направлениями при проведении сравнения являются следующие: а) правовая природа агентского договора и квалификация возникающих в связи с ним отношений; б) содержание поручаемых агенту действий; в) вопрос о полномочиях агента; г) основные права и обязанности сторон.

Большое внимание автор уделяет российской модели агентского договора, пытаясь на основе анализа зарубежного опыта предложить собственное решение ряда проблем, обнаруживших себя в отечественной правоприменительной практике. В частности, автор приводит аргументацию в пользу того, чтобы правовая природа агентирования определялась как оказание услуги, а это, в свою очередь, означало, что агент не может по природе возникающих отношений, гарантировать своему принципалу достижение определенного результата, он обязан лишь приложить максимальные усилия для достижения такового. Другой аспект правовой природы агентского договора, на который обращает внимание автор – выступление агента в чужих интересах, ведение им чужого дела. Именно этот взгляд на агентский договор роднит его с договорами поручения, комиссии и доверительного управления имуществом (если брать систему российского договорного права).

Одной из важных дополнительных характеристик агентского договора, не нашедшей прямого закрепления в российском законе, но присущей, как показывает анализ, развитым зарубежным правопорядкам, является длительность выступления агента в интересах своего принципала. Автор полагает, что учет направленности агентских услуг в самый момент заключения договора на длительное их оказание является необходимой предпосылкой для квалификации отношений сторон как агентских.

Предметом агентского договора, по определению российского закона, являются юридические и иные действия. В связи с этим автор анализирует различные понимания «юридического» действия, которые представлены в отечественной и зарубежной литературе, и дает их критику, а под «иными» действиями, которые, наряду с юридическими, могут являться предметом агентского договора, предлагает понимать не любые фактические действия, а только такие, которые тесно связаны с юридическими. Основной разновидностью «иных», иначе - фактических, действий следует считать посредничество при заключении сделок, когда агент не изъявляет волю по данной сделке, а лишь находит заинтересованное третье лицо и способствует тому, чтобы непосредственно между ним и принципалом состоялся договор.

В контексте российского регулирования, когда агент может действовать как от своего, так и от чужого имени, автором рассматривается проблема, когда неясно, от чьего имени действовал агент в конкретной сделке с третьим лицом, назвав себя «агентом» указанного им лица, и предлагается ее решение – презумпция в пользу «представительского» характера действий агента, поскольку на основе той легитимации себя в сделке, которую произвел агент (в конкретном примере указал: «я, такой-то, агент такого-то»), третье лицо могло сделать вывод, что агент действует от чужого имени и, имея надлежащие полномочия, устанавливает обязательства не для себя лично, а для своего принципала.

Егоров А.В., магистр частного права, главный консультант Управления анализа и обобщения судебной практики ВАС РФ.

Агентский договор: опыт сравнительного анализа законодательных и теоретических конструкций

Институт агентского договора присутствует в правовых системах многих современных государств. Вместе с тем, говорить о единообразном его понимании вплоть до настоящего времени не приходится, а замечание П.П. Цитовича, относящееся к концу XIX века, в чем-то сохраняет свое значение: «Ни законодательство, ни практика до сих пор не определили точно роли агента»¹. В том же ключе несколько десятилетий спустя высказывался А.Ф. Фёдоров². В.Н. Шретер в 30-х годах прошлого века констатировал, что на западе понятие о торговом агенте весьма многообразно. Таковым является и лицо, занятое только подысканием продавцов или покупателей, и целое предприятие, коему в качестве представителя другой фирмы предоставляется в известном районе производить сделки по ее поручению и от ее имени. С другой стороны, агентами именуются на Западе и заведующие местными конторами и отделениями крупных предприятий (напр., пароходные и страховые агентства)³.

Именно поэтому представляется актуальным остановиться на основных подходах к агентскому договору, известных законодательству европейских государств, рассмотреть, в каком направлении развивалось правовое регулирование за прошедший век, и оценить в связи с этим конструкцию агентского договора, построенную в российском праве. Основными направлениями при проведении сравнения могли бы стать следующие: а) правовая природа агентского договора и квалификация возникающих в связи с ним отношений; б) содержание поручаемых агенту действий; в) вопрос о полномочиях агента; г) основные права и обязанности сторон.

При проведении исследования мы обратимся к опыту стран так называемой континентальной правовой семьи (преимущественно Германии и Швейцарии), а также к правовым концепциям англо-американской системы права, рассматривая при этом также модель агентского договора, которая была разработана в единой Европе и оказалась своего рода совмещением лучших черт, взятых у каждой из указанных выше систем права.

Но сначала проведем небольшой экскурс в историю. В мире первым законом, который закрепил специальные положения об агентах (исторически первое название - Handlungsagenten) вместо правил о договорах подряда или оказания услуг, стало Германское торговое уложение (ГТУ), вступившее в силу в 1900 г. По пути Германии последовали многие страны, в числе прочих Швеция (1914), Норвегия (1916) и Дания (1917), Австрия (1921), Нидерланды (1936), Италия (1942), Швейцария (1949). В истории германского законотворчества с момента принятия ГТУ было несколько существенных корректив права о торговых представителях (агентах), но основополагающий характер носила так называемая Новелла 1953 года (Закон об изменении ГТУ в части права торговых представителей от 6.8.1953). Ее целью стали распространение торгового представительства на операции в интересах не только «купцов» (Kaufleute), но и любых предпринимателей (Unternehmer), более четкое отграничение торговых представителей от торгового вспомогательного персонала (Handelsgehilfen), уточнение правового положения торговых представителей, близких к наемным работникам, улучшение правового положения всех без исключения торговых представителей путем введенных в законодательство императивных норм.

Унификация права торговых представителей в Европейском сообществе последовала путем Директивы 86/653/EWG «О координации правовых предписаний стран-участников о независимых торговых агентах (торговых представителях)» (сокращенно: Директива ЕС о независимых торговых агентах) от 18 декабря 1986 года⁴, которая в Германии была реализована путем так называемой Новеллы 1990 года (закон от 23.10.1989, вступивший в силу 01.01.1990). Эта вторая большая реформа права торговых представителей продолжила тенденцию к усилению защиты всех торговых представителей и большему удельному весу императивных норм в данной сфере общественных отношений. Немаловажно, что даже после имплементации в национальное законодательство указанная Директива ЕС сохраняет существенное значение, поскольку на ее содержание не может оказывать влияние не только национальный законодатель, но и национальная судебная практика, а единственным компетентным органом в части толкования директив является Европейский Суд в силу ст.234 Договора о создании ЕС. Нормы национального права, оставшиеся неизменными с прежних времен, отныне должны истолковываться в соответствии с нормами общеевропейского права, а значит, и нормами данной Директивы⁵.