Суть и понимание добросовестности в современном гражданском праве России

Подведем некоторые итоги.

В настоящее время принцип добросовестности закреплен как один из основополагающих принципов действующего гражданского права. Законодатель также установил презумпцию добросовестности.

Вопрос о сути понятия «добросовестность» до настоящего времени является дискуссионным. Учеными-цивилистами выработано два основных подхода к его разрешению.

Согласно наиболее распространенной точке зрения, категория добросовестности находится на стыке правовой и неправовой сфер, служа неким мостиком, соединяющим нормы морали и права. Содержание понятия добросовестности определяется через этические, нравственные категории. Таким образом, древнеримские взгляды до сих пор находят сторонников.

В то же время включение в категорию добросовестности так называемого объективного критерия незнания определенных фактов позволяет говорить о ее неравнозначности категории нравственности (в противном случае необоснованным являлось бы использование законодателем различных терминов для определения одного и того же явления правовой действительности).

Второй подход к определению содержания категории добросовестности в гражданском праве заключается как раз в ее рассмотрении с позиции объективных критериев, не связанных с моралью, нравственностью.

Отметим, что слово «добросовестность» образовано в результате слияния слов «добрая» и «совесть». Если руководствоваться исключительно объективными критериями (незнание определенных фактов, извинительное заблуждение), то можно прийти к такому определению: добросовестность, или «добрая совесть», - это извинительное заблуждение в отношении определенных фактов. Но тогда совесть вообще - также извинительное заблуждение... Такой подход может увести довольно далеко.

Представляется, что истина в настоящее время заключается в том, что оба указанные подхода вполне обоснованны и не исключают друг друга, на что впервые указал В.С. Ем*(42). Данный вывод подкрепляется положениями современного законодательства.

Действительно, если речь идет о требовании добросовестности в юридическом составе приобретательной давности, то в интересах оборота законодательно закрепляется понимание добросовестности с точки зрения рассмотренного ранее критерия «знал - не знал». Если бы подход законодателя был иным, то невозможно было бы ни гарантировать устойчивость гражданского оборота, ни объективно разрешить практические ситуации, связанные с фактическим владением. Анализ действующих норм части первой ГК РФ приводит к выводу о том, что такой подход закреплен в нормах п.1 ст.220, п.1 ст.234, п.1 ст.302, ст.303.

Необходимо заметить, что такой объективный подход к пониманию гражданско-правовых категорий ни в теории, ни в практике цивилистики не является новым. Доказательством может служить концепция категории вины в гражданском праве. Когда же речь идет об общем принципе добросовестности в осуществлении субъективных гражданских прав и исполнении обязанностей, а также о требовании добросовестности применительно к гражданскому обороту, тогда содержание рассматриваемой категории может быть определено только через этические, нравственные составляющие. В упомянутой ситуации речь идет о тех случаях, когда не может быть применен указанный объективный критерий*(43) в силу отсутствия какого-либо конкретного относительного правоотношения. Здесь добросовестность - это честность, рачительность, старательность, необходимая осмотрительность субъекта в гражданском обороте. Данный подход также вытекает из норм п.2 ст.6, п.3 ст.10, п. 3 ст.53 ГК РФ.

Изложенное толкование добросовестности находит выражение, прежде всего, в группе так называемых фидуциарных («fiducia» - «доверие», «надежность»*(44)) договоров - таких, как поручение, действие в чужом интересе без поручения.

Доверительный характер взаимоотношений сторон названных договоров накладывает несомненный отпечаток на законодательные установления. Последние, с одной стороны, имеют рамочный и диспозитивный характер, с другой - вынуждены ссылаться на «необходимую по обстоятельствам дела степень заботливости и осмотрительности» участников правоотношения, как это сделано, например, в п.1 ст.980 ГК РФ применительно к действию в чужом интересе без поручения. Отсутствие четких объективных критериев требований, предъявляемых к поведению участников правоотношения и используемых для оценки такого поведения, отнюдь не случайно. В такого рода отношениях, пусть и не часто встречающихся в гражданском обороте*(45), установление объективных критериев невозможно, что продиктовано как разнообразием и непредсказуемостью самих жизненных ситуаций, так и, главным образом, лично-доверительным, конфиденциальным характером взаимоотношений субъектов. Е.А. Суханов отмечает: «Фидуциарный характер отношений сторон исключает предъявление «требования» о выдаче доверенности или поручения об объеме закрепленных в ней полномочий»*(46). Законодатель в таких ситуациях совершенно сознательно отсылает к этическим, нравственным, «неосязаемым» критериям.

Таким образом, описанный дуалистический подход законодателя к пониманию добросовестности очевиден и продиктован самими реалиями и потребностями жизни.