Экзамен зачет учебный год 2023 / ДЕСЯТИЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ СК РФ

Семейный кодекс 1995 года навсегда уравнял внебрачных (или незаконнорожденных) детей в правах с детьми, рожденными в браке (ст. 53). Тем не менее принятие таких законодательных инициатив, как проект Закона "Об отцовстве", внесенный депутатом В.В. Жириновским в 1997 году, или проект Закона о внесении изменений в Семейный кодекс (субъект законодательной инициативы - А.В. Митрофанов, 2005 год, проект N 175012-4), это положение в корне изменит. Как было отмечено в пояснительной записке к первому из названных законопроектов, "так как сексуальные потребности являются нормальными законными потребностями мужчины, то их необходимо освободить от всяких угроз и наслоений внесексуального характера. В современных условиях вся полнота ответственности за рождение ребенка должна быть возложена на женщину. В настоящее время она обладает полной возможностью управлять процессом зачатия, мужчина этим процессом управлять не имеет возможности".

Цель законопроекта, внесенного А.В. Митрофановым, обозначена как защита прав матерей, отцов, а также детей, рожденных вне брака. На самом деле данный документ откровенно попирает права ребенка и родителя, закрепленные не только в действующем Семейном кодексе РФ, но и в Конституции РФ, а также в нормах международного права (см. ст. 2 и др. статьи Конвенции ООН о правах ребенка).

Например, предлагается не взыскивать с отцов внебрачных детей алименты в случаях, когда отцы с выплатой алиментов не согласны. Как указывается в пояснительной записке, сейчас на практике "суд решает об алиментных взысканиях в пользу матери вне зависимости от того, хотел ли отец рождения ребенка и давал ли он согласие на его рождение". На наш взгляд, документ аморален. Полагая, что "в отличие от мужчин женщины, как правило, не хотят внебрачных детей" (!), автор проекта нацеливает женщину на предварительное получение согласия на алименты от мужчины, который на ней не женится. Далее указано: "Эта правовая норма позволит будущей матери более внимательно относиться к рождению ребенка".

Становится ясно, что в результате принятия законопроекта дети будут поделены на первый и второй "сорт". Первый - рожденные в законном браке дети, которые могут рассчитывать на алименты, второй - незаконнорожденные. От этой дикости и варварства законодательство России ушло уже в конце XIX века. Сегодня нашей правовой системе предлагают вернуться к дискриминации незаконнорожденных детей и настраивать женщин на прерывание беременности.

Хочется заметить, что желание сделать более высоконравственными отношения между полами, сориентировать граждан на вступление в зарегистрированный брак само по себе вполне достойно. Однако решить проблему внебрачных связей (а главное - их последствий) невозможно с помощью внесения изменений в Семейный кодекс РФ. Во-первых, далеко не все отношения в обществе поддаются правовому регулированию, а во-вторых, подобные проблемы зачастую требуют межотраслевого и даже междисциплинарного подхода к их решению.

Обсуждая законодательные инициативы, подобные вышеназванной, нельзя не вспомнить об ответственности родителей за судьбу своих детей, в том числе о юридической ответственности. Пытаясь мстить друг другу в борьбе за алименты, "жонглируя" родительскими правами и отнимая ребенка друг у друга при разводе, родители забывают о том, что ребенок - не вещь, не объект, а субъект права. К сожалению, необходимо констатировать тот факт, что судебные споры об определении места жительства ребенка и об определении порядка общения с ребенком превратились в ожесточенную борьбу родителей за осуществление своих прав, но не за осуществление прав и интересов ребенка, которые в соответствии со ст. 1 СК РФ должны иметь приоритет.

Вопросы ответственности родителей за воспитание своих детей сегодня являются одним из приоритетных направлений законодательной деятельности Комитета Государственной Думы по делам женщин, семьи и детей, ведь именно в этой сфере коренится профилактика социального сиротства, эффективность которой зависит от превенции правонарушений в семье.

Система мер семейно-правовой ответственности - одна из сложных и в то же время самых интересных проблем теории семейного права <12>. Именно в Кодексе 1995 года появились институты ограничения родительских прав (ст. 73 - 76 СК), а также отобрания ребенка у родителей в административном порядке (ст. 77 СК). Накопленный за десять лет опыт применения этих норм позволяет делать выводы об их эффективности.

--------------------------------

<12> Большинство работ в этой области были написаны до принятия Семейного кодекса РФ 1995 года. См., напр.: Глушкова Л.И. Ответственность в советском семейном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1982. 186 с.; Казанцева А.Е. Обязанности и права родителей (заменяющих их лиц) по воспитанию детей и ответственность за их нарушение. Томск, 1987. 144 с. Среди последних монографических исследований - работа П.Н. Мардахаевой (Мардахаева П.Н. Лишение родительских прав как мера семейно-правовой ответственности. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005).

Прежде всего необходимо признать, что положения о судебном лишении родительских прав утратили свою действенность. В подавляющем большинстве случаев родители, в отношении которых предъявлены требования о лишении родительских прав (а их удовлетворяется более 50000 в год!), относятся к исходу судебного разбирательства безразлично. Бессилие проводимых в настоящее время судебных процедур наиболее ярко проявляется в невозможности защитить интересы ребенка при лишении родительских прав. На основании п. 4 ст. 71 СК РФ ребенок, в отношении которого родители (один из них) лишены родительских прав, сохраняет право собственности на жилое помещение или право пользования жилым помещением. Тем не менее, как правило, после вступления в законную силу судебного решения, поражающего родителя в правах, ребенка помещают в учреждение для детей-сирот. При этом родитель продолжает пользоваться жилым помещением, а ребенок вынужденно проживает в условиях общежития. Распространены случаи лишения родительских прав, когда дети продолжают проживать с бывшими родителями в одном жилом помещении. Очевидно, что права детей при этом нарушаются, однако никто не предпринимает мер к их защите.

При разработке Семейного кодекса законодатель, определяя основания лишения родительских прав в довольно общих формулировках (злоупотребление родительскими правами и т.п.), полагался на судебное усмотрение, способное обеспечить максимальную охрану прав и интересов детей. Однако суды не перестроились и по-прежнему предпочитают использовать в качестве таких оснований довольно формальные факты, не связанные со сложностью доказывания (отказ родителя забрать ребенка, хронический алкоголизм или наркомания).

К сожалению, чрезвычайно редко применяется институт ограничения родительских прав. В выявляемых органами опеки и попечительства случаях нарушения родителями своих обязанностей по воспитанию детей, как правило, есть необходимость скорейшего отобрания ребенка и лишения родителей их прав. Такая полумера, как ограничение прав, заведомо не даст результата, в то же время обращение в суд с иском и судебное разбирательство связаны со значительными затратами времени и сил.

Необходимо признать, что лишение и ограничение родительских прав, традиционно относимые в науке к мерам юридической ответственности (семейно-правовой), не выполняют в настоящее время ни задач наказания и перевоспитания родителей, ни функций защиты прав детей. В этой связи система норм, определяющих основания и порядок ограничения прав родителей или полного поражения их в родительских правах, нуждается в скорейшем изменении. Все перечисленные обстоятельства подвигли депутатов Комитета Государственной Думы РФ по делам женщин, семьи и детей ко внесению в ГД пакета законопроектов, направленных на повышение эффективности мер ответственности родителей за воспитание детей. Это попытка комплексного решения проблемы с помощью совершенствования норм семейного, уголовного законодательства и законодательства об административных правонарушениях <13>.

--------------------------------

<13> См. законопроекты N 195421-4, N 143228-4, N 143212-4. Тексты этих проектов в настоящее время уточняются с учетом поступивших замечаний и предложений.

Представляется, что назрела необходимость и по-новому подойти к правовому регулированию процедуры отобрания ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью (ст. 77 СК РФ). В настоящее время данная процедура относится к числу административных мер немедленного реагирования на нарушение прав ребенка. В то же время по ранее действовавшему КоБС РСФСР отобрание ребенка представляло собой судебный способ защиты прав ребенка (ст. 64), однако в сущности это был аналог современного ограничения родительских прав.

По прошествии десяти лет стало очевидно, что административное отобрание ребенка, преследуя цель защиты интересов ребенка, вступает в противоречие с другим немаловажным принципом семейного законодательства - недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи (ст. 1 СК РФ). Основным недостатком существующей процедуры в этом аспекте выступает ее административная природа. Отобрание ребенка у родителей производится по инициативе соответствующего органа и по его усмотрению, что вступает в противоречие и с еще одним принципом - судебной защиты нарушенных прав.

В 2002 году был снят с рассмотрения законопроект, внесенный в Государственную Думу РФ Законодательным собранием Республики Карелия и предусматривающий немедленное отобрание ребенка у родителей даже без санкции органа местного самоуправления. Соглашаясь с тем, что отобрание ребенка в экстренных случаях должно быть действительно немедленным, то есть беспрепятственным, с подобной инициативой нельзя согласиться. Напротив, сейчас в Комитете Государственной Думы РФ по делам женщин, семьи и детей подготавливается текст проекта новой редакции ст. 77 СК, предусматривающий экстренное получение санкции судьи на отобрание ребенка.

Дело в том, что, отбирая ребенка у родителя, суд поражает родителя в правах. Существующая административная (несудебная) процедура отобрания ребенка противоречит обязательствам Российской Федерации, предусмотренным ст. 9 Конвенции ООН о правах ребенка, в соответствии с которой ребенок не может разлучаться со своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев, когда компетентные органы, согласно судебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка. При этом в ходе любого разбирательства всем заинтересованным сторонам должна быть предоставлена возможность участвовать в разбирательстве и излагать свои точки зрения.

К сожалению, административный характер отобрания ребенка у родителей стал поводом для обращения граждан России в Европейский суд по правам человека. Учитывая ранее вынесенные Судом решения по аналогичным спорам, мы вряд ли можем рассчитывать на исход дела в пользу Российской Федерации.

Все это вместе наводит на мысль о необходимости расширения судебной защиты семейных прав. Статья 8 СК закрепляет возможность административной защиты прав, опираясь на принципы обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних и нетрудоспособных членов семьи. Традиционно принято считать, что применение внесудебных мер в семейно-правовой сфере способствует оперативному реагированию на нарушение прав и интересов граждан. Однако оперативно реагировать на правонарушение может не только исполнительная, но и судебная власть <14>.

--------------------------------

<14> Так, в соответствии со ст. 107 и 108 Уголовно-процессуального кодекса РФ постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения домашнего ареста или заключения под стражу подлежит рассмотрению единолично судьей в течение 8 часов с момента поступления материалов в суд.

Концепция судебной защиты прав родителей и детей довольно резко воспринимается прежде всего самими судами. Говорят о том, что суды к этому не готовы, не имеют такой компетенции, не обеспечены материально. Однако те же утверждения звучали и при введении в семейное законодательство судебной процедуры усыновления - одной из самых прогрессивных новелл. Тем не менее Семейный кодекс 1995 года произвел кардинальную смену этой процедуры, что позволило предоставить детям гораздо большую правовую защиту.

К вопросу об ответственности родителей тесно примыкает проблема неисполнения и ненадлежащего исполнения обязательств по содержанию несовершеннолетних детей.

Тот потенциал, который заложен в нормах Семейного кодекса об алиментных обязательствах, судами используется не в полной мере. Как и десятки лет назад, суды продолжают, не обращая внимания на обстоятельства дела, взыскивать алименты в долях к заработку ответчика. При этом игнорируются положения ст. 83 Семейного кодекса, в соответствии с которыми в случаях, если родитель, обязанный уплачивать алименты, имеет нерегулярный, меняющийся заработок и (или) иной доход, либо если этот родитель получает заработок и (или) иной доход полностью или частично в натуре, либо если у него отсутствует заработок и (или) иной доход, а также в других случаях, если взыскание алиментов в долевом отношении к заработку и (или) иному доходу родителя невозможно, затруднительно или существенно нарушает интересы одной из сторон, суд вправе определить размер алиментов, взыскиваемых ежемесячно, в твердой денежной сумме. Это положение предусмотрено для максимальной защиты прав и интересов ребенка и установления баланса между его интересами и интересами родителя-плательщика.

Какова причина того, что, не имея в материалах дела сведений о доходах ответчика, судья тем не менее использует шаблон и взыскивает алименты в долях к заработку? По-видимому, это связано и с тем, что Пленум Верховного Суда в своем Постановлении от 25 октября 1996 года не дал судам соответствующих разъяснений. В результате взыскатели алиментов сталкиваются с трудностями в определении размера ежемесячных платежей и задолженности.

На этом фоне абсолютно справедливо звучат предложения об установлении некоего минимального размера алиментов (в рублях), ниже которого взыскание было бы невозможным. Представляется, что назрела необходимость уточнения положений о размере средств, взыскиваемых на содержание несовершеннолетних детей. Не случайно гражданское законодательство в подобных правоотношениях использует такую величину, как прожиточный минимум трудоспособного населения в целом по Российской Федерации (ст. 1086, 1087 ГК). Данная величина более адекватна потребностям человека, чем превратившийся в миф минимальный размер оплаты труда, используемый для определения размера алиментов, взыскиваемых в твердой денежной сумме (п. 2 ст. 117 СК) <15>.

--------------------------------

<15> В соответствии со ст. 5 Федерального закона от 19 июня 2000 г. N 82-ФЗ (в ред. от 29.12.2004) "О минимальном размере оплаты труда" исчисление платежей по гражданско-правовым обязательствам, установленным в зависимости от минимального размера оплаты труда, производится с 1 января 2001 года исходя из базовой суммы, равной 100 рублям. В том, что алиментное обязательство в целях данного Закона должно рассматриваться как гражданско-правовое, нет никаких сомнений.

Вместе с тем наиболее серьезные проблемы в сфере алиментных обязательств связаны не с размером платежа, а с затруднениями во взыскании. Социально-экономическая ситуация такова, что немалая часть россиян сознательно скрывает истинный размер своих доходов, утаивая эту информацию не только от налоговых органов, но и от взыскателей алиментов. В связи с этим часто звучат предложения об ужесточении ответственности за неуплату алиментов. В настоящее время на рассмотрении в Государственной Думе находится законопроект, внесенный Советом Федерации. В соответствии с этим проектом предполагается увеличить размер предусмотренных ст. 115 Кодекса процентов с одной десятой до одного (365% годовых!). Помимо того что эта цифра во много раз превышает любые разумные проценты <16>, в таком предложении есть и еще один недостаток. Всякому, кто хоть раз сталкивался с исполнительным производством, известно, что при укрывательстве должником дохода и имущества от обращения взыскания, как правило, невозможно получить не только проценты, но и основную сумму долга.

--------------------------------

<16> Для сравнения - Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. в п. 51 рекомендует судам определять размер процентов, взыскиваемых за пользование чужими денежными средствами, исходя из ставки рефинансирования. В настоящее время эта ставка равна 11,5% годовых.

Становится ясно, что проблема исполнения алиментного обязательства коренится не в законе, а в человеке. Пожалуй, ни одна правовая система пока еще не нашла эффективного и в то же время в достаточной степени цивилизованного способа борьбы с неплательщиками алиментов. Поиск таких способов - задача современной науки.

За истекшие десять лет, к сожалению, не обрели силу на практике положения ст. 24 Семейного кодекса, предписывающие суду выйти за пределы заявленных истцом требований и помимо расторжения брака также определить место жительства детей при раздельном проживании родителей и взыскать алименты на содержание детей. Несмотря на то что такое толкование пункту 2 статьи 24 Кодекса дано в пунктах 7 и 11 Постановления Пленума ВС РФ от 5 ноября 1998 г. "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", а также в пункте 4 Постановления Пленума ВС РФ от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей", российская Фемида продолжает с завязанными глазами рассматривать дела о расторжении браков лиц, имеющих общих несовершеннолетних детей.

Между тем субъективное право на получение содержания от своих родителей и иных лиц принадлежит именно ребенку. Реализуя это право, ребенок участвует в относительном правоотношении - алиментном обязательстве - на стороне кредитора. Родитель, с которым останется проживать ребенок, не выступает в этом алиментном обязательстве от своего имени, ему отводится лишь роль представителя ребенка в силу закона. Вследствие этого в случаях, когда такой законный представитель не заявляет требований в защиту ребенка, в силу действующего законодательства соответствующие вопросы суд должен разрешать по собственной инициативе.

Вышеперечисленные проблемы защиты прав и интересов несовершеннолетних настойчиво требуют обращения современной правовой науки к проблемам юрисдикционных способов защиты субъективных прав граждан и повышения их эффективности.

За десять лет значительно (более чем на 50 процентов) выросло число детей, оставшихся без попечения родителей. На начало 2005 года их в Российской Федерации было 720 тысяч. Законодательная власть в России предпринимает все усилия к тому, чтобы дети, лишившиеся родительского попечения, оставались в российских семьях. Основная цель при этом - не усложнить процедуру международного усыновления, а развивать предусмотренные законодательством РФ формы устройства детей в семью.

На достижение указанной цели был направлен Федеральный закон от 28 декабря 2004 года N 185-ФЗ "О внесении изменений в Семейный кодекс Российской Федерации". Этим Законом в некоторой степени было облегчено усыновление детей российскими гражданами, в том числе отчимами и мачехами. Разъяснения относительно новелл в законодательстве об усыновлении дал Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 20 апреля 2006 года. Справедливости ради надо заметить, что суды нуждались в этих разъяснениях довольно давно, поскольку существенные изменения по вопросам усыновления были внесены в Семейный кодекс еще Федеральным законом от 27 июня 1998 года N 94-ФЗ.

Однако возлагать основные надежды на усыновление как форму устройства, которая смогла бы реализовать право на семью более чем семисот тысяч детей, невозможно. Граждане РФ (как, впрочем, и иностранцы) по-прежнему предпочитают усыновлять младенцев. В этой связи особого внимания законодателя требует институт опеки и попечительства, регулирующий отношения по поводу срочного (до приобретения полной гражданской дееспособности) устройства ребенка в семью.

Анализ отношений по установлению, осуществлению и прекращению опеки и попечительства, отношений в приемной семье показывает, что в настоящее время назрела необходимость систематизации норм об опеке (попечительстве) и ее видах, преобразования их совокупности в систему. Требуется не только изменить содержание отдельных норм или добавить недостающие, но и придать институту опеки и попечительства новую форму, обеспечивающую его структурное единство. Опека и попечительство как институт законодательства требует аккумуляции разрозненных в настоящее время норм в едином нормативном акте, содержащем принципы и задачи института, включающем в себя все необходимые для комплексного правового регулирования нормы. Таким актом может стать Федеральный закон "Об опеке и попечительстве", проект которого внесен в Государственную Думу РФ <17>.

--------------------------------

<17> См. проект N 184675-4, а также проект Федерального закона "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "Об опеке и попечительстве" N 184681-4. Тексты этих проектов в настоящее время уточняются с учетом поступивших замечаний и предложений.

Одним из концептуальных положений законопроекта является идея о необходимости разнообразить виды опеки и попечительства, к которым в настоящее время относится, например, приемная семья. Предлагается допустить существование иных договорных видов опеки и попечительства.

В то же время и нормы о приемной семье, как показывает опыт, несовершенны. Положение о приемной семье, утвержденное Постановлением Правительства РФ от 17 июля 1996 г. (в ред. от 1 февраля 2005 г.), которое было призвано конкретизировать нормы главы 21 СК, оказалось весьма бедным по содержанию, внесло некоторую неясность в вопросы финансового обеспечения приемной семьи, не урегулировало порядок и правовые последствия прекращения приемной семьи.

В настоящее время за пределами федерального правового пространства остались вопросы выплаты вознаграждения приемным родителям, возмещения им расходов, связанных с исполнением ими своих обязанностей, а также вопросы предоставления социальных льгот и преимуществ приемным родителям. Такое положение является следствием произошедшего в стране разграничения государственных полномочий в социальной сфере (государственно-правовая составляющая социальной реформы начала XXI века) и сводится к тому, что субъекты Российской Федерации на своей территории самостоятельно определяют размеры соответствующих выплат, поскольку производят эти выплаты из своего бюджета <18>.

--------------------------------

<18> Интересно заметить, что инициатива Государственного Совета Республики Коми, предполагавшая предоставление субъектам Российской Федерации в п. 2 ст. 151 СК права на своей территории самостоятельно принимать акты о финансировании приемных семей, оказалась в 2002 году преждевременной. Однако эта идея была воплощена в 2006 году в новой редакции ст. 155 СК.

В России существует около 6000 приемных семей, половина из которых создана в Самарской области. В г. Москве в 2000 году было 12 приемных семей, в январе 2006 года - только 8, хотя в то же время число детей, которых усыновили иностранцы, в г. Москве из года в год растет <19>. Такая диспропорция не может быть объяснена ничем, кроме предпочтений исполнительной власти субъекта РФ в вопросе о выборе приоритетных направлений устройства в семью детей, оставшихся без попечения родителей. Передача субъектам Российской Федерации полномочий в сфере семейного устройства детей, оставшихся без попечения родителей, будет способствовать увеличению этой диспропорции, что неминуемо повлечет за собой различия в степени защиты прав детей в разных регионах России - различия, нарушающие принципы федеративного устройства. Иными словами, например, Самарская область за счет средств своего бюджета создаст более благоприятные условия для воспитания детей в приемных семьях российских граждан, а, предположим, Московская или Ленинградская область таких условий создать не смогут или не захотят. В результате правовая защищенность ребенка, который среди прочих своих прав обладает важнейшим - правом на семью, - оказывается в России неодинаковой.

--------------------------------

<19> По данным службы Уполномоченного по правам ребенка в г. Москве, в 2005 году 43% усыновленных московских детей были переданы на усыновление иностранным гражданам. См.: Доклад Уполномоченного по правам ребенка в г. Москве от 22.03.2006 "О деятельности Уполномоченного по правам ребенка в городе Москве, о соблюдении и защите прав, свобод и законных интересов ребенка в 2005 году" // Ведомости Московской городской Думы. 07.06.2006. N 5. Ст. 114.

Преодолеть такую тенденцию сможет исключительно федеральное законодательство, закладывающее правовые основы для создания и деятельности приемных семей и иных договорных видов (форм) опеки и попечительства.

В сфере устройства детей, оставшихся без попечения родителей, в последние несколько лет приобрел особую актуальность вопрос о патронатном воспитании и иных формах устройства детей, не предусмотренных Семейным кодексом (абзац второй п. 1 ст. 123 СК). Так, в Белгородской области, например, был принят Закон от 3 марта 2004 г. N 119 "О семейном детском доме", а в Рязанской области - Закон от 3 апреля 2006 года N 46-ОЗ "О патронатном воспитании". Подобного рода нормативные правовые акты субъектов РФ закрепляют возможность передачи детей на воспитание по договору, предполагающему выплату воспитателям вознаграждения. В современной литературе отмечается, что такие договоры определенно имеют значительное сходство с договором о создании приемной семьи. Задача науки, причем не только семейно-правовой, но и гражданско-правовой, а также науки трудового права - определить правовую природу отношений, складывающихся между сторонами подобных договоров. Представляется, что вести речь о трудовом договоре в случае, когда орган опеки и попечительства устраивает ребенка в семью приемного (патронатного) родителя-воспитателя, абсолютно невозможно.

Согласно ст. 56 Трудового кодекса РФ трудовой договор есть соглашение, "в соответствии с которым работодатель обязуется предоставить работнику работу по обусловленной трудовой функции, обеспечить условия труда, предусмотренные настоящим Кодексом, законами и иными нормативными правовыми актами, коллективным договором, соглашениями, локальными нормативными актами, содержащими нормы трудового права, своевременно и в полном размере выплачивать работнику заработную плату, а работник обязуется лично выполнять определенную этим соглашением трудовую функцию, соблюдать действующие в организации правила внутреннего трудового распорядка". Приемный (патронатный) родитель, в свою очередь, свободен в выборе времени исполнения своих обязанностей, режимом и распорядком дня не связан. Следовательно, нормы трудового права на отношения по поводу создания и деятельности приемной (патронатной) семьи, семейного детского дома распространяться не могут. Более того, применение норм Трудового кодекса Российской Федерации и иных актов трудового законодательства к отношениям с участием приемных (патронатных) родителей-воспитателей невозможно еще и потому, что ст. 4 и 5 Семейного кодекса Российской Федерации допускают при недостаточности норм семейного права применение к семейным отношениям только норм гражданского законодательства, но не трудового.