Экзамен зачет учебный год 2023 / ДЕСЯТИЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ СК РФ

ДЕСЯТИЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ СК РФ: ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ

РАЗВИТИЯ СЕМЕЙНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

Л.Ю. МИХЕЕВА

Михеева Л.Ю., доктор юридических наук, профессор.

Отмечая юбилей принятия Семейного кодекса Российской Федерации <1>, мы гордимся тем, что именно в России в начале XX века впервые в мире была сформирована самостоятельная отрасль семейного законодательства. От Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве 1918 года к Семейному кодексу РФ 1995 года в нашей стране продолжается традиция кодификации семейно-правовых норм. То обстоятельство, что для регулирования семейных отношений российский законодатель использует отдельную отрасль законодательства, расценивается как прогрессивное достижение не только в России, но и за рубежом. Наличие самостоятельной отрасли законодательства само по себе, как известно, не свидетельствует о наличии одноименной отрасли права, однако уменьшает остроту теоретических споров по данному поводу.

--------------------------------

<1> Здесь и далее не будет ссылок на официальные источники, в которых были опубликованы использованные в статье нормативные акты и их проекты, поскольку все документы взяты автором в справочной правовой системе "КонсультантПлюс". Автор выражает глубокую признательность компании "КонсультантПлюс" за предоставленную информационную поддержку.

Несомненно, имеют место и очевидные недостатки автономного существования семейного законодательства как сегмента частноправового конгломерата норм. Не представлены в СК РФ общие положения об основаниях возникновения прав и обязанностей, о пределах осуществления прав и способах их защиты, о лицах (субъектах отношений, регулируемых семейным законодательством), об объектах субъективных прав, об исчислении сроков в семейно-правовых отношениях и др.

Однако понятны и причины, по которым общие положения Кодекса так бедны. Дублирование извечных норм, а также институтов гражданского права в семейном законодательстве было бы излишним. Более того, как показывает опыт подобного дублирования при создании трудового законодательства, "копия" оказывается значительно менее качественной, чем "оригинал". В этой связи надо признать, что коллектив авторов, работавших над текстом Семейного кодекса, поступил весьма прозорливо, заложив в ст. 4 и 5 СК положения о применении к семейным отношениям гражданского законодательства <2>. Эту возможность правоприменитель в настоящее время активно использует, более того, вынужден использовать, ибо практически ни один спор с участием субъектов семейно-правовых отношений не может быть разрешен без применения отдельных норм или институтов гражданского законодательства.

--------------------------------

<2> Напомним, что КоБС РСФСР допускал возможность такого применения только в отдельных, прямо указанных в Кодексе случаях (ст. 11, 12 и др.), в то же время в науке советского семейного права высказывались соображения в пользу применения к семейным отношениям гражданского законодательства. Возможность применения гражданского законодательства к трудовым отношениям действующим Трудовым кодексом РФ не предусматривается.

Десять лет, прошедших с момента принятия СК РФ, показали, что одним из наиболее сложных вопросов для суда и концептуальным для семейно-правовой науки является вопрос о пределах применения гражданского законодательства к отношениям, регулируемым семейным законодательством. Упоминание в ст. 4 СК о необходимости учета существа семейных отношений зачастую отвращает от прямого применения гражданско-правовых норм к семейным спорам (например, по вопросу о компенсации морального вреда одному из супругов при разводе). Познание существа семейных отношений - нелегкая задача, решению которой посвятили свои работы некоторые современные авторы <3>.

--------------------------------

<3> См., напр.: Шерстнева Н.С. Понятие, сущность и система принципов семейного права. М., 2006. С. 15 - 17 и др.

В то же время упомянутое отсутствие в семейном законодательстве ряда важных общих положений стимулирует к их разработке правовую науку. В последнее время отечественные ученые вновь обратились к определению понятия и содержания семейной право- и дееспособности и другим проблемам теории семейного права <4>.

--------------------------------

<4> См., напр.: Савельева Н.М. Правовое положение ребенка в Российской Федерации: гражданско-правовой и семейно-правовой аспекты. Дис. ... канд. юрид. наук. Белгород, 2004.

И все же, как уже отмечалось выше, само по себе наличие Семейного кодекса в правовой системе Российской Федерации - безусловно, явление позитивное. Самостоятельная отрасль законодательства как иерархичная разветвленная структура способна оказать неоценимую помощь в регулировании общественных отношений, которые становятся все более сложными. Как отмечает А.В. Мицкевич, "в комплексных объединениях правовых норм главным является не выделение особых юридически дифференцированных отраслей права, а, наоборот, интеграция специальных для той или иной сферы деятельности общества... разнородных норм права" <5>.

--------------------------------

<5> Мицкевич А.В. Система права и система законодательства: развитие научных представлений и законотворчества. В сб. статей "Проблемы современного гражданского права". М., 2000. С. 26.

Думаю, никто не станет спорить с тем, что семейное законодательство как раз и вбирает в себя разнородные нормы, вместе образующие весьма оригинальные институты. Так, например, для усыновления требуется свободное волеизъявление усыновителя, а в некоторых случаях - и ребенка (ст. 132 СК). Однако в соответствии с законом возникновению прав и обязанностей усыновителя и усыновленного должны предшествовать и другие юридические факты, например выдача органом опеки и попечительства заключения (см. ст. 125 СК). Получается, что в целях обеспечения прав и интересов ребенка семейное законодательство объединяет публично-правовые и частноправовые начала и нормы, "дозируя" равенство, автономию воли и властное подчинение одной стороны другой.

Несомненным и очевидным достоинством наличия Семейного кодекса является закрепление в нем принципов (основных начал) семейного законодательства. Большинство из них реально воплощены в жизнь.

Надо признать, что именно основные начала семейного законодательства делают его жизнеспособной самостоятельной отраслью российского законодательства. Выполняя конституирующую роль, принципы добровольности брачного союза мужчины и женщины, равенства прав супругов в семье, разрешения внутрисемейных вопросов по взаимному согласию, приоритета семейного воспитания детей, заботы об их благосостоянии и развитии, обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних и нетрудоспособных членов семьи отражаются на содержании отдельных норм и институтов семейного законодательства. Основные начала российского семейного законодательства, как и отдельные его положения - о равенстве мужчин и женщин, о равенстве детей, рожденных в браке, и внебрачных детей, о равных правах родственников на общение с ребенком, о свободе супругов в выборе места жительства и профессии и другие, - являют собой свидетельство преодоления Россией вековых пережитков, свидетельство признания нашим законодателем неотъемлемых естественных прав и свобод каждой личности.

И наконец, самостоятельность отрасли семейного законодательства, установленная в том числе и в ст. 72 Конституции РФ, дает нам еще одно важное преимущество. В силу того что семейное законодательство относится к предмету совместного ведения России и ее субъектов, каждый из регионов имеет уникальную возможность учесть в своих законах специфику семейных отношений, складывающихся на территории субъекта РФ (но, как известно, не может принимать акты, содержащие нормы гражданского права). Несмотря на то что пределы такой возможности довольно ограничены (п. 2 ст. 3 СК), многие субъекты РФ приняли законы, относящиеся к семейному законодательству. Так, раздельность отраслей законодательства - гражданского и семейного - отразилась на особенностях российского федерализма.

Многие отдельные институты семейного законодательства представляют собой достижения цивилизации, принадлежащие не только России, но и всему миру. Основным из них сегодня выступает брак - правовое состояние, порождающее и общность нажитого имущества, и право наследовать за супругом, и презумпцию отцовства мужа матери, и другие важные правовые последствия. Нет сомнений в том, что наличие зарегистрированного брака на протяжении многих десятилетий позволяет большинству россиян уверенно строить свои семейные отношения, ощущать опору, надеяться на поддержку закона. По-прежнему большинство женщин привлекает возможность родить и воспитать ребенка в браке (хотя, надо признать, многие уже не связывают рождение ребенка со вступлением в брак с его отцом).

Ясно, что в течение ближайшего будущего брак в России будет рассматриваться как моногамный разнополый союз, и обсуждать иное пока бесперспективно <6>. Более того, большинство правоведов расценивают эти юридические признаки брака как одну из основ существования в России здорового института семьи и как залог улучшения демографической ситуации. Но ясно и то, что законодатель не должен игнорировать фактические браки, ранние браки и другие социальные явления, стремительно развивающиеся в настоящее время.

--------------------------------

<6> Вместе с тем высказываются, например, и соображения о необходимости придать в РФ юридическое значение однополым союзам. См., напр.: Алексеев Н.А. Гей-брак: Семейный статус однополых пар в международном, национальном и местном праве. М., 2002. С. 399 - 400.

К сожалению, на данный момент осталась неразрешенной проблема допустимой нижней границы брачного возраста. В ноябре 2002 года Совет Федерации отклонил законопроект, предусматривающий упорядочение регистрации ранних браков. А ведь депутаты Государственной Думы РФ всего лишь предлагали, чтобы ранние браки (с 14 лет) заключались на территории России в одном и том же порядке. К моменту внесения проекта в Думу уже 19 субъектов РФ воспользовались возможностью, предоставленной абзацем вторым п. 2 ст. 13 Семейного кодекса, и разрешили вступление в брак на своих территориях лицам, не достигшим 16 лет. Вместе с тем порядок и условия регистрации таких браков существенно различались и во многом вступали в противоречие с федеральным законодательством. Согласно проекту в любом субъекте РФ в виде исключения при наличии особых обстоятельств органы местного самоуправления по месту жительства лиц, желающих вступить в брак, могли бы разрешать вступить в брак лицам в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет по их просьбе.

Эта вполне разумная законодательная инициатива, к сожалению, была расценена как пропаганда раннего вступления подростков в сексуальные отношения и в связи с этим не была поддержана. Между тем уйти подобным образом, спрятаться от проблемы ранних браков невозможно. Закон не может урегулировать распространяющиеся со скоростью эпидемии интимные отношения между подростками, но он должен помогать им решать проблемы, связанные с последствиями их действий. Вполне очевидно, что право не поспевает в своем развитии за динамикой этой сферы общественных отношений. В этом случае задача права состоит в том, чтобы констатировать факт и хотя бы легализовать сложившиеся взаимоотношения подростков (в тех ситуациях, когда это действительно необходимо). По всей видимости, к изменению редакции ст. 13 Семейного кодекса РФ законодатель просто вынужден будет вернуться.

Инициатива, о которой было сказано выше, не нарушала основных начал семейного законодательства, чего нельзя сказать о других законопроектах. В 2000 году Государственная Дума отклонила проект, внесенный депутатом В.В. Жириновским и депутатом С.С. Семеновым, предусматривающий, что "граждане вправе создавать полигамную семью из одного мужчины и нескольких женщин. Общее число супругов в полигамной семье не может превышать пяти человек". Сходная законодательная инициатива была предпринята в 1999 году Президентом Республики Ингушетии, предлагавшим разрешить законами субъектов Российской Федерации допускать на своей территории легальную полигамию. Пояснительные записки к данным законопроектам обосновывали новеллу как одно из единственных средств улучшения показателей рождаемости. По всей видимости, их авторы иллюзорно полагают, что закон способен сделать жизнь такой, какой мы хотим ее видеть.

Разрешив полигамные браки, мы не решили бы демографических проблем, и это очевидно. Напротив, такой ход был бы откровенным откатом назад, уходом от равенства мужчин и женщин и цивилизованной семьи.

Вполне обоснованные нарекания, в свою очередь, вызывают положения Семейного кодекса РФ, регулирующие имущественные отношения между супругами. Действительно, нельзя не признать примитивность ряда норм раздела III СК РФ и их несогласованность с гражданским законодательством. Тому есть несколько причин, одна из которых заключается в том, что нормы СК создавались в отсутствие законодательства о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним.

Прежде всего элементарно неверно обозначены некоторые объекты общей совместной собственности супругов ("доли в капитале, внесенные в кредитные учреждения или в иные коммерческие организации"). Крайне неудачно перечислены в п. 3 ст. 35 СК сделки, для совершения которых одному из супругов требуется нотариально удостоверенное согласие другого супруга <7>.

--------------------------------

<7> На устранение этого недостатка нацелен проект N 287703-4, внесенный в апреле 2006 г. в Государственную Думу депутатом И.И. Саввиди. К сожалению, и редакцию, предлагаемую этим проектом, нельзя назвать безупречной.

И все же надо признать, что сущность режима общей совместной собственности как законного режима имущества супругов сохраняет свое значение и в целом удовлетворяет потребностям большинства россиян.

Эту сущность наглядно продемонстрировала в действии система государственной регистрации прав на недвижимое имущество. При государственной регистрации возникновения и прекращения права собственности на недвижимость соблюдается формальный критерий отнесения имущества к общему - возмездное приобретение имущества в период брака. Известно, что недвижимость, право собственности на которую зарегистрировано хотя бы на день позже вступления покупателя в брак, будет рассматриваться регистрационной службой как общая совместная собственность (хотя, например, договор купли-продажи мог быть подписан покупателем и до регистрации его брака). При дальнейшем отчуждении этой недвижимости регистрационная служба потребует предъявления нотариально удостоверенного согласия супруга.

Принципы и правила ведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним довольно жестко отражаются на семейных правоотношениях. Но иначе и нельзя, ведь Реестр содержит сведения, необходимые и для третьих лиц - участников гражданского оборота, которые нуждаются в достоверной информации о недвижимости. В этой связи нельзя не упомянуть о весьма распространенном на практике несоблюдении регистрационными службами требований пунктов 41 и 74 Правил ведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним, в соответствии с которыми в случае возникновения права общей совместной собственности сведения обо всех правообладателях необходимо вносить как в Реестр, так и в свидетельство о праве собственности. Крайне редко встречаются на практике заполненные в соответствии с этими Правилами свидетельства, содержащие сведения об обоих супругах - собственниках недвижимости.

Следует помнить, что, определяя универсальный характер одного из оснований возникновения права общей совместной собственности - возмездное приобретение имущества в браке, - законодатель тем самым не только урегулировал отношения супругов, но и весьма существенно повлиял на интересы их кредиторов. По сути, немалая часть гражданского оборота напрямую зависит от норм семейного законодательства, а также от их соблюдения правоприменительными органами.

За истекшие десять лет осознана на практике необходимость доработки норм семейного законодательства об имуществе супругов и приведения их в соответствие с положениями гражданского законодательства об основаниях и моменте возникновения права собственности. К сожалению, лишь немногие ученые обращают внимание сегодня на это обстоятельство <8>.

--------------------------------

<8> Пожалуй, самым серьезным научным исследованием проблем отношений общей совместной собственности супругов стала работа А.В. Слепаковой. См.: Слепакова А.В. Правоотношения собственности супругов. М., 2005.

Вместе с тем режим общей совместной собственности, несмотря на свое советское происхождение, в действительности обладает весьма положительными чертами. Он создает фидуциарные правоотношения, при нормальном развитии которых имущественная масса супругов увеличивается, а необходимость в определении размера ее прироста попросту отсутствует. Если супруги не расторгают брак и проживают вместе, то этот режим как нельзя лучше подходит для них и их потомков, которые рано или поздно унаследуют все имущество, нажитое их родителями.

Однако, к сожалению, не все россияне в своей жизни вступают в единственный брак и пребывают в нем до своей кончины. Все большее количество мужчин и женщин, позиционируя себя как самостоятельную "хозяйствующую" единицу, заинтересованы в справедливом учете трудового или иного вклада в общее имущество, образуемое в период совместного проживания в браке. Для таких граждан, не исключено, необходимо разработать и закрепить законодательно иную модель правового регулирования имущественных отношений супругов. Возможно, такая модель должна представлять собой не договорный режим, а одну из разновидностей законного режима имущества (некая альтернатива общей совместной собственности, которую можно избрать при заключении брака без необходимости заключать брачный договор в традиционном его понимании).

В современной литературе <9> часто указывают и на недостатки института брачного договора, применение которого в России связано с целым рядом затруднений как правового, экономического, так и психологического характера. Одно только противоречие, существующее между положениями п. 2 и 3 ст. 42 СК, повергает в замешательство и супругов, и нотариусов, удостоверяющих брачные договоры. С одной стороны, разрешая супругам ставить свои права и обязанности в зависимость от наступления или ненаступления определенных условий, законодатель, с другой стороны, запрещает им регулировать личные неимущественные отношения. Желая предусмотреть в брачном договоре последствия развода по вине одного из супругов, стороны при этом опасаются, что закладываемые в договор имущественные санкции будут впоследствии расценены судом как попытка урегулировать личные отношения и стимулировать друг друга к достойному поведению. Очевидно, что, пытаясь сохранить доктринальные позиции и исходя из концепции невозможности правового регулирования личных неимущественных отношений, законодатель тем не менее не мог не отреагировать на то, что брачный договор - это сделка супругов. Эти субъекты нуждаются в большей степени в доверии друг к другу, нежели в определении размера дивидендов. Фидуциарный характер правоотношений в сочетании со спецификой брачного союза - вот предмет для научных исследований цивилистов, не равнодушных к судьбе института брачного договора в Российской Федерации.

--------------------------------

<9> См., напр.: Низамиева О.Н. Договорное регулирование имущественных отношений в семье. Казань, 2005.

Существенный вред устойчивости гражданского оборота наносит длящаяся общность имущества бывших супругов. Как известно, расторжение брака не сопровождается по российскому праву обязательным разделом нажитого в браке имущества. Многие россияне сегодня состоят в правоотношениях общей совместной собственности одновременно с несколькими лицами, каждый из которых - бывший супруг. Это явление отнюдь не на пользу гражданскому обороту. Прекращение лично-доверительных брачных отношений, допускавших смешение имущества в одну общую массу, должно стать явным как для самих разводящихся супругов, так и для всех третьих лиц.

Стремление обеспечить устойчивость брака должно сопровождаться принятием таких правовых мер, которые делали бы его правовые последствия более привлекательными для людей. Предвидя равенство имущественных прав и обязанностей в браке, далеко не каждый будущий супруг готов идти на такой риск. Подобный расчет стал особенно характерен для граждан, проживающих в мегаполисах. Если законодатель настойчиво желает сохранить принцип признания только зарегистрированного брака, то ему следует хотя бы приспособить его к жизни - может быть, создать несколько моделей законного режима имущества, одну из которых могли бы избрать супруги, не желающие по каким-то причинам заключать брачный договор.

Однако все чаще в последнее время специалисты в области семейного права высказываются в пользу законодательного признания так называемых фактических браков <10>. Хочется лишь напомнить, что такой ход требует взвешенного решения. Так, ст. 11 Кодекса законов о браке, семье и опеке РСФСР 1926 года распространяла режим общности имущества не только на зарегистрированные, но и на фактические браки. В результате возникала известная коллизия между правами супругов-наследников (супруга фактического и супруга, с которым был зарегистрирован брак).

--------------------------------

<10> Так, например, А.В. Слепакова предлагает предоставить "супружеские права на имущество тем фактическим супругам, которые в результате чрезвычайных обстоятельств не смогли зарегистрировать брак". Слепакова А.В. Указ. соч. С. 423.

За последние 10 лет выросло количество мужчин и женщин, никогда не состоявших в браке. 10 процентов пар, позиционирующих себя в качестве супругов, не регистрируют брак. Более того, ежегодно вне зарегистрированного брака рождается около 400 тысяч детей, что составляет около 30 процентов от общего числа детей, родившихся в течение года. Эти данные настойчиво требуют осмысления, во всяком случае, законодатель не вправе более их игнорировать.

Юристы-практики говорят о сложности раздела имущества лиц, состоявших в так называемых фактических брачных отношениях. Отмечается, что суды используют в этих целях разъяснение, данное в п. 3 утратившего силу Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 февраля 1973 г. N 3 "О некоторых вопросах, возникших в практике применения судами Кодекса о браке и семье РСФСР", в соответствии с которым имущество фактических супругов следует признавать общей долевой собственностью и учитывать степень участия обоих в приобретении имущества.

Вызывает недоумение в этой связи не факт применения устаревших судебных актов, а элементарное игнорирование судами общей юрисдикции гражданского законодательства. Любому цивилисту известно, что отношения общей долевой собственности порождает такое соглашение, как договор простого товарищества, который в соответствии со ст. 1041 ГК РФ может заключаться не только с целью извлечения прибыли. Для данного договора законом не установлена обязательная письменная форма. Что, как не договор, имеет место между двумя физическими лицами, объединяющими средства для совместного приобретения некоего имущества?

Все большую актуальность в современных условиях приобретает проблема правового статуса ребенка. Так сложилось, что большая часть положений, способствующих реализации этого статуса, заложена в семейном законодательстве. Это не случайно, поскольку одна из основных обязанностей родителей и лиц, их заменяющих, - защита прав и интересов ребенка (ст. 56 СК).

Преждевременно для России утверждение о том, что каждый ребенок имеет право на жизнь еще до рождения, хотя в 2003 году депутат Государственной Думы А.В. Чуев и предпринял попытку узаконения прав насцитурусов (лат. nasciturus - тот, кто должен родиться в будущем), внеся законопроекты, предполагающие соответствующие изменения в гражданском, семейном законодательстве, законодательстве об охране здоровья <11>.

--------------------------------

<11> Предлагалось установить, что каждый ребенок до рождения ("жизнеспособный внутриутробный плод до его появления на свет") имеет право на жизнь, охрану здоровья и медицинскую помощь.

Семейный кодекс РФ содержит нормы, направленные на защиту прав ребенка с момента его рождения. В этой связи необходимо признать целый ряд проблем, которые в том числе обозначились в практике деятельности органов загса.

Немало вопросов вызывает презумпция отцовства мужа матери - сложившееся правило, не получившее безупречного воплощения в законе. Исключение в 1997 году из ст. 48 СК РФ третьего пункта было воспринято неоднозначно. В настоящее время распространены случаи подачи заявления о регистрации рождения ребенка его матерью, ее мужем, а также лицом, которое считает себя отцом ребенка. Все трое граждан обращаются к органу загса с просьбой в качестве отца ребенка указать мужчину, не являющегося супругом матери. Положения ст. 48 СК РФ препятствуют такому решению вопроса. Преобладание юридической составляющей родства над биологической (генетической) составляющей в данном случае нарушает интересы всех участников правоотношения, в том числе и ребенка, имеющего право знать своих родителей (п. 2 ст. 54 СК РФ).

Со стремительной скоростью развиваются в последнее десятилетие медицинские технологии, в результате чего растет число детей, рожденных с применением методов искусственной репродукции человека. Более того, отношения с участием доноров, суррогатных матерей и заказчиков осложняются иностранным элементом. Стало популярным обращение иностранных граждан к помощи суррогатных матерей, проживающих на территории Российской Федерации. Вне всякого сомнения, в недалеком будущем в России широко распространятся судебные споры о материнстве и отцовстве, связанные с искусственной репродукцией (отдельные споры уже имели место). Решение таких дел в настоящее время осложнено правовым вакуумом, ведь российское законодательство практически не регулирует эти ситуации. Нормы, содержащиеся в ст. 35 Основ законодательства РФ об охране здоровья, а также в ст. 51 и 52 СК РФ, нельзя признать достаточными.

Выход, как всегда, заключается в применении принципов, основных начал семейного законодательства. Уже сегодня, не дожидаясь изменения закона или руководящих разъяснений Верховного Суда РФ, суд должен в соответствии со ст. 5 СК РФ разрешать возникающие споры, исходя из такого общего начала, как обеспечение приоритетной защиты прав и интересов ребенка. Это означает, что суррогатная мать или лица, прибегавшие к ее услугам, осуществляют не только свои права, но, действуя как законные представители ребенка, спорят о праве ребенка - праве знать своих родителей, насколько это возможно.