Глава 2. Интерес и субъективное гражданское право

§ 1. Интерес как критерий разграничения частноправовых и публично-правовых отношений

Противопоставление сферы частных интересов отдельных лиц пуб­личным интересам общества в целом, имеющее юридическое выраже­ние в разграничении правоотношений на публичные и частные, извест­но с древних времен.

Аристотель в «Риторике» отметил, что действия, имеющие юриди­ческую значимость, по отношению к лицам можно разделить на два вида: действия, касающиеся всего общества, и действия, затрагивающие определенное лицо. Поступки, согласные со справедливостью или про­тивные ей, также могут быть двух родов: они могут касаться одного лица либо целого общества. Например, человек, совершающий прелю­бодеяние или наносящий побои, поступает несправедливо по отноше­нию к одному определенному лицу, а человек, уклоняющийся от отбы­вания воинской повинности, поступает несправедливо по отношению ко всему обществу'.

Демосфен в речи «Против Тимократа» говорит, что есть два ,вида правовых отношений, отраженных в законах. Во-первых, отношения между согражданами и существующие между ними связи. На их основе решаются частные дела и регулируется жизнь отдельных сообществ людей. Во-вторых, отношения, определяющие, как люди должны вести себя по отношению к государству, чем должен руководствоваться граж­данин, собирающийся выступить на политическом поприще и прояв­ляющий заботу о государственных делах².

Разделение права на две сферы четко определено римским юристом Ульпианом, сформулировавшим следующее: публичное право относит­ся к положению Римского государства, а частное - к пользе отдельных лиц (Publicum jus est, quod ad statum rei Romanae special, privalum, quod

^{1 Аристотель. Риторика. СПб., 1894. С. 64.}

^{2 Демосфен. Речи: В 3 т. Т. I. M., 1994. С. 295.}

54

ad singulorum utilitatem pertinet)¹. В этой формуле интерес выступает как категория, дающая ключ к разграничению сфер частных и публичных правоотношений².

Почти до конца XIX века такое объяснение разграничения правоот­ношений удовлетворяло юридическую науку и практику. Но с развити­ем науки тезис об интересе как критерии разграничения правоотноше­ний подвергся критике. Более того, под вопрос было поставлено само разделение системы права на частное и публичное.

Однако и в наши дни формула Ульпиана не утратила своего значе­ния. Как подчеркивают В. Бергман и Е.А. Суханов, принципиальное различие двух подходов к содержанию правового регулирования со­храняет свое господствующее положение, хотя далеко не во всех слу­чаях его можно провести. С одной стороны, некоторые публично-правовые запреты неизбежно вторгаются в частноправовую сферу; с другой стороны, публичное право испытывает на себе определенное воздействие частноправовых начал, предоставляя гражданам в своей области некоторые права требования, иногда даже защищаемые су­дом³.

Казалось бы, проблема критериев разграничения правоотношений на частные и публичные давно должна быть решена. Между тем она до сих пор является предметом острейших дискуссий, оставаясь одной из са­мых сложных в теоретическом и практическом аспектах.

В советском праве публично-правовые нормы имели приоритет пе­ред частноправовыми, соответственно, преобладало императивное регу­лирование. Демократические преобразования общественных отношений естественным образом поставили вопрос о том, что отечественная пра­вовая система должна оставить верховенство публичного права, имев­шего политическое основание.

Сегодня признано, что публичное и частное право не должны на­ходиться в соподчинении, поскольку являются двумя равными право­выми системами со своими сферами и методами регулирования⁴. Это принципиально важное положение позволяет объективно подойти к

^{1 Дигесты Юстиниана. М, 1984. С. 23 (D. 1. 1. 1. 2.).}

^{2 Петражицкип Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственно­сти. Изд. 2-е, испр. и доп. Т. II. СПб., 1910. С. 657.}

^{3 Германское право. Ч. I. M., 1996. С. 7.}

^{4 Суханов Е.А. Система частного права // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1994. №4. С. 27. ,} - -., •.••'•'-•

55

решению сложнейших теоретических и практических проблем права, преодолеть присущее административно-командной экономике смеше­ние частноправового и публичноправового регулирования обществен­ных отношений.

Объясняется это тем, что различие частноправового и публично-правового воздействия следует в силу объективных, естественных свойств самих общественных отношений. Как поясняет Г.Ф. Шерше-невич, противоположение мира частных интересов общественным ин­тересам представляется каждому настолько естественным, что им пользуются как основанием для различия между публичным и част­ным правом¹.

Сегодня развитие общественных отношений поставило задачу: найти баланс между публичными и частными интересами. Решение данной проблемы обеспечит стабильное эволюционное развитие нашего обще­ства. Эта задача требует наличия объективного представления о роли категории интереса в разграничении частного и публичного права, что особенно важно для выяснения вопроса о коллизии частных и публич­ных интересов.

В литературе традиционно выделяются формальная и материальная теории классификации правоотношений на частные и публичные. По­скольку в настоящем параграфе рассматривается роль категории инте­реса в таком разграничении правоотношений, думается, целесообразно ограничиться представлением двух классических видов формальной и материальной теорий, наиболее адекватно отражающих их логику².

Формальную теорию сформулировал немецкий правовед Тон³, она основывается на различии формально-юридического (процессуального)

^{1 Шергиеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М., 1995, С. 9.}

^{2 Обзоры различных видов теорий разграничения частного и публичного пра­ва: Агарков М.М. Ценность частного права // Правоведение. 1992. № 1. С. 30-41; Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. Изд. 8-е. СПб., 1908. С. 165-177; Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Изд. 2-е испр. и доп. Т. II. СПб., 1910. С. 647-687, 718-726; Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 37—42; Черепахин Б.Б. К вопросу о частном и публичном праве. Ир­кутск, 1926. С. 3-17; Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Т. 2. Вып. 2, 3, 4. М., 1995.С. 123-139.}

^{3 Thon. Rechtsnorm u. subj. Recht, S. 108 ff. (цит. по: ЭннещерусЛ. Курс герман­ского гражданского права. Т. I. Полутом I. M., 1949. С. 125).}

56

положения субъектов правоотношений, на принадлежности инициативы в защите прав при их нарушении. Поддерживая эту концепцию, С.А. Муромцев отмечает, что порядок защиты нарушенных юридиче­ских отношений различается весьма существенно. Публичные отноше­ния защищаются по инициативе органов общественной власти, граж­данские - по инициативе частного лица - субъекта отношения¹.

Б.Б. Черепахин справедливо указал на существенные недостатки данной концепции. Во-первых, теория инициативы защиты, перенося критерий разграничения к моменту нарушения права, берет болезнен­ное состояние права (правоотношения), а не правоотношение как та­ковое, само по себе. Во-вторых, возбуждение уголовного преследова­ния возможно и по частной инициативе. В-третьих, нередко наиболее затруднительным является именно выяснение вопроса, кому в кон­кретном случае предоставлена инициатива защиты: правовая норма часто не дает никаких, даже косвенных, указаний для разрешения это­го вопроса; в особенности, это следует сказать о нормах обычного права².

Главную причину неуспеха этой концепции М.М. Агарков усматри­вает в очевидном логическом пороке - definitio per idem - гражданское право есть право, охраняемое гражданским иском, а гражданский иск есть способ охраны гражданского права³.

В отличие от формальной теории материальная теория разграниче­ния частных и публичных правоотношений обращена к содержанию регулируемых общественных отношений. Например, Д.И. Мейер граж­данское право ограничивает правами, определяющими отношение лиц к имуществу, т.е. имущественными правами. Таким образом, он полагает, что науку гражданского права следует считать наукой об имуществен­ных правах⁴.

К.Д. Кавелин также берет за основу классификации различие иму­щественных и неимущественных прав. По его мнению гражданское право в системе права должна вытеснить новая отрасль с признаками, связанными единством общего начала. Таковыми являются юридиче­ские отношения между лицами по поводу имущественных ценностей,

^{1 Муромцев С. А. Определение и основное разделение права. М, 1879. С. 185.}

^{2 Черепахин Б.Б. К вопросу о публичном и частном праве. С. 12.}

^{3 Агарков М.М. Ценность частного права//Правоведение. 1992. № 1. С. 31.}

^{4 Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 1. М., 1997. С. 32.}

57

стоимость которых может быть определена на деньги¹. Будучи ради­кальным сторонником материальной теории, он заявил, что традицион­ное деление права на частное и публичное нужно решительно преодо­леть, так как исторически сфера гражданского права определялась слу­чайно, без должного рационального основания. Широко известно заяв­ление К.Д. Кавелина о том, что гражданское право, с его непонятным названием, есть ветхое здание, построенное из разнопестрого материа­ла, по ошибочному методу, при начертании которого недоразумения и случайности играли немаловажную роль. Поэтому старую храмину сле­дует разобрать сверху донизу, хорошенько перебрать материал и воз­двигнуть вновь на правильных теоретических основаниях². Таким обра­зом, по мнению К.Д. Кавелина из гражданского (частного) права долж­ны быть исключены все отношения, не имеющие имущественного ха­рактера, например, семейные отношения; с другой стороны, граждан­ское право должно охватить все имущественные отношения без исклю­чения, например, налоговые и таможенные³.

С таким подходом к определению сферы гражданских (частных) правоотношений согласиться нельзя. Как подчеркнул Н.М. Коркунов, гражданское право есть именно та отрасль права, в которой замечается наибольшая общность и единство, в которой всего слабее отражаются различия исторических эпох и национальностей. Такое свойство уже само по себе может служить достаточно рациональным основанием для выделения данных отношений в особую группу". Дискутируя с К.Д. Кавелиным, он отметил, что предлагаемая им система права представляет серьезные неудобства для изложения, ибо неизбежно ведет к смешению того, что разделено естественным образом. Напри­мер, обязательственные отношения станут тождественны взысканию податей и налогов⁵.

Очевидно, что в силу отмеченной выше логической ошибки фор­мальная теория, в ее классическом виде, не дает надлежащего об^ясне-

^{1 Кавелин К.Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам в приме­нении к русскому законодательству: Опыт систематического обозрения. СПб., 1879. С. 2.}

^{2 Кавелин К.Д. Что есть гражданское право и где его пределы? Один из совре­менных юридических вопросов. СПб., 1864. С. 132-134.}

^{3 См. там же. С. 30-32, 44-46, 48-49. ..,-,,..•.}

^{4 Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 169. ,,,,,,,,; • ,- ,.^}

^{5Тамже.С. 171.}

58

ния разделению правоотношений. Более перспективной представляется материальная теория, однако она нуждается в корректировке и последо­вательном развитии. Думается, что исследование роли категории инте­реса в материальной теории сможет дать ориентир для определения ка­чественных признаков, характеризующих частные и публичные право­отношения.

Материальная теория обращает внимание на содержание обществен­ных отношений. Г.Ф. Шершеневич отмечает, что различие между пуб­личным и частным правом обосновано различием в природе обществен­ных отношений. Характер нормируемых отношений определяет харак­тер правовых норм¹. Думается, что приведенное мнение является пра­вильным, поэтому попробуем проанализировать содержание общест­венных отношений, вовлекаемых в сферу гражданско-правового регу­лирования.

Смысл установления гражданских прав заключается в достижении человеком определенных благ, которые по своей природе могут отно­ситься не только к материальной сфере, но и к идеальной (духовной) сфере. В этом плане интерес составляет содержание отношения между человеком и благом, ведь интерес как объективная категория, прису­щая каждому субъекту, представляет собой социальную потребность в достижении благ - и прежде всего, имущественных благ, достижение которых способно «снять» его зависимость от окружающих социаль­ных условий, приспособить его к ним. Всякий объект имеет экономи­ческую ценность в связи с его потреблением, использованием. В ко­нечном счете ради такого потребления существует экономический оборот².

Главным качеством блага как предмета субъективного гражданского права является способность удовлетворения тех или иных интересов субъекта, а поскольку, как показано выше, интересы - это потребности, носящие общественный характер, то не только материальные, но и иде­альные блага должны быть включены в предмет гражданского права. Последние, как правило, неразрывно связаны со своими создателями или носителями, т.е. носят личный характер. Например, авторство лите­ратурного произведения в силу объективных причин не может быть ус-

^{1 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Т. 2. Вып. 2, 3, 4. С. 140.}

^{2 Дозорцев В. Исключительные права и их развитие // Права на результаты ин­теллектуальной деятельности. Авторское право. Патентное право. Другие ис­ключительные права: Сборник нормативных актов. М, 1994. С. 15.}

59

туплено другому лицу. Тем не менее данные объекты могут использо­ваться как товары, а складывающиеся по поводу такого их использова­ния отношения приобретая товарную форму, становятся имуществен­ными¹.

Отметим, что неимущественные отношения не всегда связаны с имущественными и имеют денежное выражение. Например, жизнь, здоровье, честь, имя, семейные отношения, деловая репутация челове­ка и другие нематериальные блага объективно не являются товаром. Однако они вовлечены в сферу гражданско-правовых отношений именно в силу своей способности быть благом, т.е. возможности удов­летворять интересы людей. Регулирование этих отношений граждан­ским правом выражается в их охране и защите различными правовыми средствами. В этом плане, гражданское право обладает определенны­ми преимуществами по защите этих благ в сравнении с другими от­раслями права. К примеру, в гражданском праве действует презумпция виновности лица, причинившего вред, в отличие от права уголовного, в котором действует презумпция невиновности лица, привлекаемого к ответственности.

На сновании полученных данных, можно заключить, что категория интереса, устанавливая связь между лицом и благами (представляю­щими для него ту или иную ценность), определяет предмет граждан­ского права, коим являются не только имущественные, но и личные неимущественные отношения, связанные и не связанные с имуществен­ными. Имущественное обеспечение, являясь основой индивидуальной свободы человека, дает ему возможность реализации неимуществен­ных, духовных интересов.

Конечно, определив предмет гражданского права, мы еще не по­лучим представления о сфере частноправовых отношений, поэтому надлежит снова обратиться к роли категории интереса, но уже в опре­деленных нами отношениях, являющихся предметом гражданского права.

Поскольку интересы представляют собой социальные потребности, определяемые условиями существования субъекта, а блага являются целями, предметами интереса, то понятие «блага» подразумевает стоимостные и эквивалентно-возмездные отношения по их поводу между субъектами интересов. О.С. Иоффе отметил, что имуществен-

^{1 Гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. М, 1998. С. 31 (ав­тор главы - Е.А. Суханов). .,.,,..}

60

ные отношения - это прежде всего отношения эквивалентного харак­тера¹. Справедливость этого мнения основана на том, что блага - это как правило потребляемый, ограниченный ресурс, поэтому достиже­ние благ происходит в условиях конкуренции, регулятором которой в цивилизованном обществе выступают прежде всего рыночные отно­шения. Здесь роль интереса заключается в том, что, являясь отноше­нием субъекта к благу, интерес определяет его ценность, благодаря которой благо (предмет интереса) получает товарно-денежное выра­жение. Таким образом, интерес субъекта к определенному благу по мере его становления как участника рынка трансформируется и при­обретает товарно-денежный характер.

Меру ценности блага в денежном выражении дают экономические, рыночные отношения. Между различными субъектами, обладающими различными благами, возникают экономические отношения, характе­ризующиеся самостоятельным, инициативным поведением их участ­ников, действующих в своих интересах. Таким образом, содержание интереса определяет его связь с категорией стоимости, отражающей товарно-денежный характер этих отношений. Рынок посредством ка­тегории стоимости (цены), а значит, приданием благу (предмету инте­реса) свойства быть товаром, дает обществу механизм координации и сочетания экономических интересов субъектов имущественных отно­шений.

Наиболее ярко значение содержания экономических отношений для определения метода частного права дано К.П. Победоносцевым, отметившим, что гражданское право призвано облечь эти отношения в юридическую форму, ибо они определяются самой экономической жизнью и ее условиями. Право (закон) стремится только отразить эти условия и обеспечить правилом свободное развитие экономических отношений, подобно тому как в сфере семейных отношений правило стремится к обеспечению нравственных начал, следуя за ними и к ним примеряясь, так как их характер - по преимуществу нравственный, тогда как свойство имущественных отношений прежде всего — эконо­мическое².

^{1 Иоффе О.С. Гражданско-правовая охрана интересов личности в СССР // Со­ветское государство и право. 1956. № 2. С. 57.}

^{2 Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть. Вотчинные права. 2-е изд., с перем. и доп. СПб., 1873. С. 1-2.}

61

При потере субъектами экономической свободы и самостоятельно­сти экономические отношения становятся крайне неэффективными. При централизации отношений, т.е. придании одному или нескольким участникам отношений властных полномочий применительно ко всем другим субъектам, имущественные отношения теряют свое естествен­ное качественное состояние - служить интересам субъектов отноше­ний, что ведет к системной дисгармонии, означающей потерю их эко­номической, хозяйственной целесообразности и эффективности. По­лучается, что без своего интереса субъекты экономических отношений неизбежно теряют «путеводную нить Ариадны», воплощенную в сво­бодном, рыночном регулировании поведения участников экономиче­ских отношений.

Таким образом, субъекты правоотношений действуют, реализуя свои интересы, руководствуясь взаимной выгодой всех участников конкретного правоотношения, иначе отношения просто не возникают. Иными словами, действует принцип координации интересов участни­ков отношений. Поэтому для адекватного регулирования обществен­ных отношений частное право применяет в основном диспозитивные нормы. Существо последних заключается в том, что закон не предпи­сывает субъекту четко заданных, жестких правил поведения, но он устанавливает свободный выбор правовых средств для реализации своих интересов. Как справедливо отмечает В.Ф. Яковлев, частнопра­вовой метод регулирования общественных отношений характеризует­ся предоставлением субъектам правоотношений инициативы исполь­зования правовых средств для удовлетворения их материальных и ду­ховных интересов¹.

Особенно ярко дозволительный частноправовой метод регулирова­ния общественных отношений проявляется в договорных правоотно­шениях в связи с действием принципа свободы договора. Субъекты правоотношений самостоятельно, по своему усмотрению выбирают тот или иной предоставленный законом вариант возможного поведе­ния. Согласно норме п. 2 ст. 1 ГК РФ участники гражданских правоот­ношений свободны в установлении своих прав и обязанностей на ос­нове договора и в определении любых не противоречащих законода­тельству условий договора. В соответствии с нормами п. 2 ст. 421 ГК стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не

^{1 Яковлев В. Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отно­шений. Свердловск, 1972. С. 64-69.}

62

предусмотренный законом или иными правовыми актами. Выбранный вариант в виде закрепленных в договоре обязательств становится для них законом. В этом проявляется автономия воли субъектов граждан­ских отношений.

Принцип автономии воли (саморегулирования взаимных правоот­ношений), тесно связанный с принципом свободы договора, закреплен законом. Согласно норме п. 2 ст. 1 ГК РФ граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские пра­ва своей волей и в своем интересе. Упоминание категории интереса здесь основано на двух моментах.

Во-первых, частное право предоставляет меру возможного поведе­ния управомоченного лица в своем интересе - к своей выгоде, ибо ин­терес всегда наличествует в социально-экономических отношениях. Под своим интересом понимаются частные интересы субъекта, т.е. свои, отличные от интересов других субъектов, - в этом и состоит один из основных аспектов «субъективности» субъективного права. Например, как указывал А.В. Венедиктов, для права собственности характерно то, что оно осуществляется своей властью и в своем инте­ресе¹.

Во-вторых, следует обратить внимание на принцип индивидуализма частного права, который недопустимо понимать в вульгарном смысле, т.е. как эгоистичное отношение к чужим личным или общественным интересам. Индивидуализмом частного права мы называем его ориента­цию на свободу выбора, инициативность и самостоятельность субъектов правоотношений. М.М. Агарков видит существенные черты принципа индивидуализма частного права в том, что самому субъекту предостав­лено определение тех целей, которые он желает достичь путем осущест­вления своего права².

Разделяя мнение М.М. Агаркова по этому вопросу, мы хотим под­черкнуть, что именно в ситуации выбора проявляется индивидуальность лица. Иными словами, индивидуализм частного права сопряжен с соз­данием ситуации, при которой субъект, имея право выбора, становится самостоятельным центром целеполагания (сам выбирает цель в общест­венном отношении). Именно такое юридическое состояние субъекта качественно характеризует частноправовой дозволительный метод ре-

^{1 Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л., 1948. С. 37-38.}

^{2 Агарков М.М. Ценность частного права // Правоведение. 1992. № 2. С. 38.}

<•*..*.<: 63

гулирования общественных отношений. Таким образом, гражданское право как система юридической децентрализации по самой своей струк­туре покоится на предположении множества маленьких центров, сво­бодных в выборе установления и реализации правовых отношений на началах координации¹.

Из сказанного следует заключение о том, что именно интересы оп­ределяют метод правового регулирования имущественных (экономиче­ских) отношений, характеризующийся диспозитивностъю и равенст­вом участников имущественных отношений.

Учитывая изложенные положения, можно сделать следующий вы­вод. Проблему нахождения критерия разделения правоотношений на частные и публичные можно решить с помощью презумпции. Посколь­ку нормальное возникновение, развитие и существование имуществен­ных (экономических) отношений представляет собой условия, необхо­димые для материального поддержания личности (индивидуальности) лица², то интересы, служащие объективным условием установления таких отношений, должны предполагаться частными, а имущественные отношения - частноправовыми. Таким образом, имущественные (эко­номические), а также личные Неимущественные отношения должны предполагаться частноправовыми отношениями, если иное не установ­лено законодателем в публичных интересах или не определено решени­ем суда по определенному правоотношению.

Данный вывод подтверждается также и тем, что для разграничения частноправовых и публично-правовых отношений весьма актуальна проблема определения сферы публичного права. Дело в том, что в соот­ветствии с диспозитивным характером частноправового метода регули­рования общественных отношений сфера частного права не может оп­ределяться путем указания дозволенных с точки зрения права вариантов поведения, ибо эти варианты в правовом обществе просто неисчислимы. Работает принцип - все, что не запрещено, то дозволено.

Поэтому для четкого определения сферы частноправовых отноше­ний необходимо определить границы публично-правовых отношений, установленных носителем публичной власти, в которых, напротив, работает другой принцип - все возможные варианты поведения субъ-

^{1 См.: Покровский И.А. Указ. соч. С. 107; Черепахи» Б.Б. К вопросу о публичном и частном праве. С. 26.}

^{2 Покровский И.А. Указ. соч. С. 85, 309. ,,} , !*

64

ектов общественных отношений должны быть санкционированы зако­ном.

Получается, что четкое закрепление принципов, предмета, метода, т.е. сферы публичного права, позволит наиболее точно определить об­ласть частного права, а следовательно, границы личной свободы инди­видуума в конкретном общественном отношении.

Думается, что, как и в гражданском праве, специфика публичного права основана прежде всего на специфике регулируемых им общест­венных отношений.

В этом плане представляется спорным мнение Ю.А. Тихомирова о том, что публичное право характеризуется специфическим понимани­ем природы права в сфере власти и социально-политических институ­тов и признанием их роли в обеспечении общественных интересов. По его мнению публичное право выступает как способ юридического мышления, как проявление правовой культуры¹. Уязвимость приве­денного утверждения состоит в том, что хотя оно и содержит указание на необходимость выявления специфики публичного права, но отнюдь не проясняет ее. Между тем специфика в публичноправовых отноше­ниях, безусловно, имеется, и раскрыть ее нам поможет категория ин­тереса.

На наш взгляд, специфика общественных отношений, складываю­щихся в публичной сфере, заключается в том, что они установлены в интересах всех и каждого, т.е. в общих интересах. Такие интересы на­зываются публичными. В этом плане публичный интерес является сово­купностью общих интересов, включающих в себя индивидуальные ин­тересы, но он никоим образом не является простой арифметической суммой индивидуальных интересов, поскольку публичный интерес -это интерес, присущий обществу как единому целому.

Единым организующим центром общества, проявляющим его волю и выступающим стороной в конкретных правовых отношениях, является государство. В связи с этим Ю.А. Тихомиров о роли государства справед­ливо пишет, что именно государство является особым субъектом права, потому что оно призвано выражать публичные интересы, сочетающие, с одной стороны, интересы организаций, наций, социальных слоев* обще­ства в целом и, с другой стороны, частные интересы².

^{1 Тихомиров Ю.А. Публичное право. М, 1995. С. 27-28.}

^{2 Там же. С. 54-55. ,»}

Получается, что категория интереса и в публичном праве позволя­ет определить предмет правового регулирования — общественные отношения, складывающиеся по поводу реализации интересов обще­ства как единого целого, т.е. общественные отношения с участием государства.

Но такое положение, конечно, не дает четкого представления о сфе­ре публично-правовых отношений, ведь государство может быть участ­ником и частноправовых отношений. Поэтому необходимо обратиться к методу публично-правового регулирования отношений.

Применительно к публичной сфере общественных отношений также справедливо утверждение, что методы правового воздействия опреде­ляются предметом правового регулирования.

По мнению Л.И. Петражицкого, если субъект действует руково­дствуясь мотивом социального служения на общую пользу, и направле­ние его сознания социоцентрическое, то это публичные правоотноше­ния¹. Приведенная позиция представляется спорной. Конечно, для права важны субъективные волевые побуждения людей в процессе реализа­ции интересов, но такие обстоятельства приобретают значение, напри­мер, при определении вины как основания юридической ответственно­сти. Критерий социального служения находится в сфере психических переживаний и объективно недоступен третьим лицам, следовательно, это субъективный критерий, непригодный для определения публично-правовых отношений. Вместе с тем, его достоинство заключается в том, что он позволяет наглядно выявить социоцентризм публично-правовых отношений.

Отмеченный социоцентризм публичноправовых отношений прояв­ляется в принципе подчинения интересов частных лиц интересам обще­ства как единого целого, что обусловливает наделение государства вла­стно-административными полномочиями в отношении всех других уча­стников общественных отношений.

В подтверждение этого тезиса можно привести слова С.М. Корнеева о специфическом положении государства как участника публично-правовых отношений. Дело в том, что государство как политический суверен пользуется исключительными полномочиями: принимает юри­дические нормы, определяет права и обязанности других субъектов, в установленных случаях пользуется специфическими методами принуж-

^{1 Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравствен­ности. Т. II. С. 702-712, 727-745.}

66

дения и т.д. Эти властные полномочия определенным образом ограни­чены, но границы установлены самим государством'.

Таким образом, в публичной сфере государство является единым консолидирующим субъектом, поэтому для централизации обществен­ных отношений государство использует императивный метод регули­рования, основанный на субординации интересов.

Говоря о перспективе развития публичного права, Ю.А. Тихоми­ров справедливо отмечает, что предстоит по-новому осмыслить поня­тие публичности в обществе, не сводя его к обеспечению государст­венных интересов. Это - общие интересы людей, разного рода сооб­ществ, объединений (политических, профессиональных, территори­альных и др.), это — объективированные условия нормального суще­ствования и деятельности людей, их организаций, предприятий, об­щества в целом².

Категория публичного интереса определяет границы реализации компетенции госорганов и иных лиц. Во-первых, публичные права все­гда имеют в основе реализацию общественного интереса. Юридически это выражается в том, что государственные органы имеют специальную правосубъектность и обладают определенной компетенцией. Во-вторых, поскольку целеполагание имеет своей основой реализацию интереса, то государство, будучи юридическим проявлением общества, призвано к реализации интересов общества, а не каких-либо других. Здесь важно, что общество как единое целое не является тождеством государства, поэтому волевые действия государства (его госорганов) могут и не сов­падать с целями общества.

Таким образом, границы вмешательства государства в частные правоотношения, а значит, в процесс реализации частных интересов, объективно ограничены интересами общества (публичными интере­сами).

Основным документом страны, отражающим объективированный публичный интерес в конкретных целях и задачах государства, является Конституция России, занимающая высшее место в иерархии законода­тельных актов. Конституция определяет функции органов, действую­щих от имени государства, воплощенных в виде объективных правовых норм. Соответственно, действия госорганов, не совпадающие и не кор-

^{1 Корнеев СМ. Право государственной социалистической собственности в СССР. М., 1964. С. 120,123.}

^{2 См. там же. С. 25. .,,,, сд-s}

67

релирующие с целями, нормативно закрепленными в Конституции РФ и соответствующих ей законах, по своей направленности не соответству­ют реализации интересов общества. Такие действия должны получать адекватную юридическую оценку.

Пределы вмешательства государства в частные правоотношения ука­заны в нормах ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, определяющей, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты ос­нов конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и закон­ных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Например, возможные ограничения гражданских прав пре­дусмотрены нормами п. 2 ст. 1 ГК РФ. Вне этих пределов вмешательст­во в частные правоотношения является недопустимым, так как оно яв­ляется противозаконным.

Государство, будучи механизмом реализации интересов всего об­щества, не должно использоваться в интересах отдельных лиц или групп. Метод публично-правового регулирования общественных от­ношений с его властно-административными полномочиями в руках государства, субординацией интересов обусловливает «привязку» публичного права к государству, к государственной власти, следова­тельно, к интересам господствующих политических сил, доминирую­щих элит.

Указанная «привязка» публичного права к государству и его органам (особенно к их полномочиям) создает возможность для неправомерного использования государственного механизма различными лицами и группами лиц в своих политических, эгоистических, меркантильных интересах. Сегодняшняя действительность дает много примеров подоб­ного использования государственного механизма. Нужно признать, что факты, свидетельствующие о диссонансе действий государства и его органов с общественными интересами, должны получить юридическую оценку, так как государство и его органы своими действиями призваны следовать только интересам общества в целом.

Для решения проблемы субординации интересов в публичноправо-вых отношениях важно уяснить, что понятие публичного интереса шире понятия государственного интереса, так как носителем общест­венного интереса все-таки является общество, а не государство¹. Та-

^{1 Степанян В.В. Социальная справедливость и социалистическое право. Ереван, 1987. С. 82.}

68

ким образом, гражданское общество является определяющим по от­ношению к государству¹. Государство обязано ориентироваться в пер­вую очередь на интересы общества. Если имеется диссонанс государ­ственных интересов с общественными интересами - налицо неэффек­тивность государственного регулирования и несовершенство государ­ственного механизма.

Из сказанного можно сделать вывод: для содержания публичного права категория интереса является необходимой. В случае отсутствия в действиях государства (в лице его госорганов) направленности на реа­лизацию общественных интересов, такие действия не должны иметь юридической силы, а в случае нарушения норм права должны повлечь юридическую ответственность.

Действия субъектов публичного права (реализация публичных прав) всегда должны иметь своей основой категорию публичного интереса, т.е. интереса, имеющего юридическое значение для всего общества.

В практическом плане необходимо сопоставить публичные интересы с реализацией соответствующими государственными или муниципаль­ными образованиями, государственными органами, а также лицами, осуществляющими функции власти от имени государства, своих полно­мочий, предусматривающих собственное чиновничье усмотрение. Каж­дый госорган имеет определенную Конституцией РФ и законами РФ компетенцию. Кроме того, цели, задачи, полномочия и функции госор­гана отражены в документе, на основании которого он приобретает пра-восубъектность и осуществляет свою деятельность (закон, положение, устав и др.). Таким образом, в своей деятельности государственные ор­ганы руководствуются законами, инструкциями, предписаниями, пра­вилами и другими правовыми актами, предписывающими им правила поведения в конкретных ситуациях при осуществлении функций власти. Но все случаи реальной жизни не могут быть предусмотрены в таких актах, поэтому зачастую органы уполномочены руководствоваться сво­им чиновничьим усмотрением. Именно оно является предметом рас­смотрения при решении вопроса о действиях госоргана в интересах об­щества.

С точки зрения теории права усмотрение госоргана действовать тем или иным образом является одновременно его юридической обя-

^{Тихомиров Ю.А. Указ. соч. С. 10.}

69

занностью', так как он должен действовать в общественных интересах. Если он не исполняет эту обязанность или исполняет плохо, такие действия должны стать предметом юридической оценки. О совпадении права и обязанности в публичной сфере Н.М. Коркунов пишет: в пуб­личном праве власть распоряжения не составляет содержание права; она составляет содержание обязанности. Так, дорожная администра­ция властна распоряжаться дорогой, но это ее обязанность. Она не может не пользоваться этой властью, она должна ею пользоваться и притом в общем, а не в своем частном интересе². Содержанием этой публичной «право-обязанности» являются действия в интересах всего общества. Если использовать терминологию Л.И. Петражицкого, то можно сказать, что их существо заключается в служении социальным интересам.

Получая своего рода мандат закона на выполнение властных, управ­ленческих и иных функций, субъекты публичного права действуют по своему усмотрению в пределах предоставленных полномочий³. Если действиями, предпринятыми в рамках чиновничьего усмотрения, нару­шены закон или иной правовой акт, то как всякий субъект права, госу­дарственный орган должен нести установленную юридическую ответст­венность.

При неудовлетворительном осуществлении государственным орга­ном своих функций по реализации интересов общества, его действия должны стать предметом административного рассмотрения и примене­ния мер к виновным лицам дисциплинарной ответственности (преду­преждение, увольнение и т.п.).

В случае нарушения уголовных законов уголовную ответственность должны нести лица, принявшие конкретные решения в рамках предос­тавленных им полномочий.

^{1 См.: Покровский И.А. Указ. соч. С. 38-39; Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 728; Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процес­суальные действия // Труды ВЮЗИ. Т. III. Вопросы гражданского процессу­ального, гражданского и трудового права. М., 1965. С. 64; Гаджиев Г.А., Пепе-ляев С.Г. Предприниматель — налогоплательщик - государство. Правовые по­зиции Конституционного суда Российской Федерации: Учебное пособие. М., 1998. С. 238, 314.}

^{2 Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 180.}

^{3 Тихомиров Ю.А. Указ. соч. С. 48. .(!'• .J . , ...-•• ^} Л

70

Возмещение государством вреда, причиненного гражданину или юридическому лицу в результате действий (бездействия) государст­венных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, в том числе путем издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, предусмотрено ст. 16 и ст. 1069 ГК РФ. Кроме того, ст. 12 ГК РФ устанавливает возможность непримене­ния судом акта государственного органа или органа местного само­управления, противоречащего закону. Нормы ст. 13 ГК РФ предостав­ляют возможность признать ненормативный акт государственного ор­гана или органа местного самоуправления недействительным, а в слу­чаях, предусмотренных законом, также нормативный акт, если он не соответствует закону или иным правовым актам и нарушает граждан­ские права и охраняемые законом интересы гражданина или юридиче­ского лица.

Такая юридическая оценка действий государственного органа в рам­ках чиновничьего усмотрения, на наш взгляд, позволяет объективно оценить соответствие действий государственных органов интересам общества, установить пределы их вмешательства в частные обществен­ные отношения.

Разрешение проблемы коллизии частных и публичных интересов в конкретных правоотношениях имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Важно знать, в какой мере государство может вмешиваться в частную жизнь и ограничивать возможность данного субъекта действовать по своей воле и в своем интересе.

А.Л. Маковский формулирует общие принципы, позволяющие опре­делить, в каких случаях гражданское законодательство применяется к публичноправовым отношениям¹.

Во-первых, к отношениям, урегулирование которых невозможно в актах разных отраслей законодательства. Например, правило ст. 855 ГК РФ, устанавливающее очередность списания денежных средств с банковского счета клиента при их недостаточности для удовлетворения требований кредиторов, применяется ко многим правоотношениям: трудовым, налоговым, гражданским и др. Очевидно, что если дело каса­ется каких-либо платежей (взысканий) из имущества лица, очередность

^{1 Маковский А.Л. Надо ли вносить изменения в гражданский кодекс? Маленькая иллюстрация к большим вопросам // Право и экономика. 1998. № 1. С. 27.}

71

всех видов платежей (взысканий) должна быть строго определена граж­данским законом¹.

Во-вторых, к публично-правовым отношениям, основой существо­вания которых является гражданский оборот: налоговым, таможенным и пр., существующим благодаря товарно-денежным, имущественным отношениям.

В-третьих, к отношениям, возникающим из причинения вреда госор­ганом, исполняющим властные функции. Причинитель вреда должен нести ответственность по правилам о гражданском деликте, т.е. нахо­диться на одном уровне, быть юридически равным с потерпевшим ли­цом. Такой подход позволит наиболее полным образом обеспечить за­щиту прав и интересов частных лиц.

Со стороны частных лиц также могут последовать действия, втор­гающиеся в охраняемые законом интересы общества и других лиц. Для решения коллизии частного и публичного интересов в конкретном пра­воотношении важно установить пределы осуществления и защиты гра­жданских прав. В.П. Грибанов определяет пределы (границы) осущест­вления субъективных гражданских прав, следовательно, пределы реали­зации частных интересов, следующими рамками:

Во-первых, субъектные границы осуществления гражданских прав, определяемые рамками гражданской дееспособности субъектов граж­данского права.

Во-вторых, осуществление гражданских прав предназначено для та­ких целей, которые не только обеспечивали бы интересы самого упра-вомоченного лица, но были бы совместимы также и с интересами всего общества. Данное положение В.П. Грибанов основывал на принципе, содержавшемся в ч. 1 ст. 5 Основ Гражданского законодательства Сою­за ССР 1961 г., предписывавшем необходимость осуществления граж­данских прав в соответствии с их назначением.

Современное российское гражданское законодательство не содер­жит прямого аналога этой нормы, так как она была связана с полити­ческим строем советского общества. Однако общее принципиальное требование осуществления гражданских прав в соответствии с их на­значением содержится и в современном гражданском законодательст­ве.

Например, советское гражданское законодательство не знало поня­тия «шикана», закрепленного в действующем российском законодатель-

^{1 Маковский А.Л. Указ. соч. С. 27.}

72

стве. Нормы ст. 10 ГК РФ прямо говорят о запрете действий граждан и юридических лиц, осуществляемых исключительно с намерением при­чинить вред другому лицу, о недопустимости злоупотребления правом, в том числе доминирующим положением на рынке. Кроме того, осуще­ствление субъективных прав в гражданском праве оценивается на пред­мет соответствия принципам солидарности интересов и делового со­трудничества¹.

В-третьих, осуществление гражданских прав ограничено определен­ными временными границами. Действующее законодательство устанав­ливает в необходимых случаях определенные сроки существования и осуществления гражданских прав.

В-четвертых, пределы осуществления гражданских прав определя­ются в зависимости от использования того или иного способа осуще­ствления права. Так, право распоряжения имуществом может быть реализовано собственником путем его продажи, дарения, передачи по наследству, сдачи внаем и т.п. В ряде случаев закон еще более конкре­тизирует способы осуществления субъективных прав. Например, при продаже доли в общей собственности продавец должен соблюсти оп­ределенные правила, в частности, известить других собственников о продаже доли и т.п.

Наконец, пределы осуществления субъективного права определя­ются характером и пределами предоставляемых управомоченному лицу средств принудительного осуществления или защиты принад­лежащего ему субъективного права, например, пределами необходи­мой обороны, подведомственностью того или иного спора, пределами использования управомоченным лицом мер оперативного воздейст­вия и др.²

В литературе есть и другие мнения об определении границ осущест­вления субъективных прав. Так, В.В. Степанян называет три случая противодействия норм права реализации интересов субъектов.

Во-первых, реализация интереса способом, наносящим ущерб обще­ственным интересам. В этом случае правовыми нормами затрудняется не вообще реализация данного интереса, а его реализация данным кон­кретным способом. Одновременно правовые нормы создают необходи-

^{1 Гражданское право: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. С. 388-389 (автор главы -B.C. Ем).}

^{2 Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М., 1972. С. 49-51.}

73

мые социальные условия для реализации того же интереса, но иными способами, соответствующими или, по крайней мере, не наносящими ущерба общественным интересам¹.

Во-вторых, реализация интереса, основанного на так называемых из­вращенных потребностях. В этих случаях законодатель прямо запреща­ет удовлетворение подобных потребностей и интересов (потребление наркотиков) или же ограничивает их (потребление алкоголя).

В-третьих, реализация гипертрофированного интереса, т.е. при на­рушении общественных интересов, охраняемых законом интересов дру­гих субъектов, нарушении субъектом своих юридических обязанно­стей².

В.В. Степанян приходит к выводу, что вне этих пределов противо­действие с использованием правовых или иных средств реализации ин­тересов различных субъектов социального общения, не должно призна­ваться справедливым³.

Резюмируя приведенные положения о .границах осуществления субъективных гражданских прав, следует сделать вывод о том, что субъективное частное право отнюдь не беспредельно. Более того, «ги­перболизация» частного интереса и другие действия лиц, пусть даже формально соответствующие предоставленным им гражданским пра­вам, но имеющие указанные выше признаки, не охраняются правом, так как совершаются за рамками субъективных гражданских прав (т.е. лица действуют, не имея субъективного права⁴), либо по сути являются не­правомерными.

Неправомерность поведения обусловлена осуществлением права в противоречии с его назначением. «Злоупотребление правом» есть раз­новидность неправомерного поведения, следовательно, гражданское правонарушение. Как указывает В. П. Грибанов, злоупотребление пра­вом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения. >

^{1 Степанян В.В. Указ. соч. С. 79. ' '"**}

^{2 См. там же.}

^{3 См. там же.}

^{4 Например, при истечении срока действия субъективного права или попытке реализации того или иного интереса за рамками имеющейся у лица дееспособ­ности.}

74

|9 Как правило, все это относится к законодательному установлению пре­делов осуществления субъективных гражданских прав. Реальная жизнь предоставляет и более «каверзные» случаи коллизии частных и публичных интересов в конкретных правоотношениях. Поэтому В.П. Грибанов под­черкивает, что пределы осуществления гражданских прав, следователь­но, случаи злоупотребления правом, не ограничиваются шиканой и осуществлением права в противоречии с его назначением. Понятие пре­делов осуществления права значительно шире понятия осуществления права в противоречии с его назначением и не может быть сведено к по­следнему¹.

Очевидно, что нормы права не могут охватить все варианты возмож­ного поведения субъектов права. Поэтому мы должны руководствовать­ся двумя взаимосвязанными формулами: а) дозволено не только то, что прямо предусмотрено законом; б) не все, прямо законом не запрещен­ное, признается дозволенным².

Сказанное приобретает значение при разрешении конфликта пуб­личных и частных интересов, который не может быть решен, исходя только из внешних, установленных законом, пределов реализации субъ­ективных гражданских прав. Иными словами, этот конфликт не преду­смотрен диспозициями объективных норм, не решен объективным пра­вом. Подобная ситуация может сложиться и при коллизии гражданско-правовых и публично-правовых отношений.

Какой интерес должен получить приоритет, следовательно, судеб­ную защиту в таких случаях? Существуют ли критерии, позволяющие разрешить такую коллизию?

Поскольку оценке подлежат действия лиц, связанные с осуществле­нием принадлежащего им права или законного интереса, то ответ на интересующий нас вопрос нужно искать в характере самого поведения лица по осуществлению субъективного права и реализации законных интересов. Поведение людей включает в себя две стороны: объектив­ную, которая представляет собой само фактически совершаемое лицом действие (или бездействие); и субъективную, связанную с осознанием своего поведения.

^{1 Грибанов В.П. Указ. соч. С. 51}

^{2 См.: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 198; Граждан­ско-правовая охрана интересов личности. М., 1964. С. 5 (автор главы -О.С. Иоффе).}

75

Думается, что в случаях, когда объективные границы поведения, вы­ходящего за пределы осуществления субъективных прав, законом не указаны, видимо, следует обратиться к признакам, относящимся к субъ­ективной (психической) стороне действий субъекта права. Таковыми в гражданском праве являются признаки, определяющие разумность дей­ствий и добросовестность управомоченного лица.

Нормы п. 3 ст. 10 ГК РФ устанавливают презумпцию разумности действий и добросовестности субъектов гражданских правоотноше­ний, но только для случаев, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно. Очевидно, что презюмируемая добросовестность и разумность в реальных действиях участников отношений может и от­сутствовать.

Если суд установит, что в определенной ситуации лицо действовало с нарушением принципа добросовестности и разумности, тогда публич­ный интерес должен получить приоритет над частным интересом, пусть даже формально опосредованным субъективным гражданским правом. Во всех других случаях, пока судом не установлено иное, реализация частного интереса не может быть ограничена в пользу публичных инте­ресов. Как видим, презумпция разумности и добросовестности действий участников гражданских отношений имеет значение при коллизии пуб­личных и частных интересов. Чтобы правомерно ограничить осуществ­ление лицом принадлежащего ему субъективного гражданского права, необходимо обосновать недобросовестность действий этого лица в кон­кретном правоотношении.

Некоторое представление о содержании категории добросовестности дает нам толкование нормы ст. 302 ГК РФ, предусматривающей, что добросовестным приобретателем является тот, кто возмездно приобрел имущество у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приоб­ретатель не знал и не мог знать. Стало быть, недобросовестным можно признать поведение лица, знающего о том или ином пороке реализуемо­го им субъективного права.

Важно, что разумность действий и добросовестность - категории оценочные. Поэтому их конкретное содержание должно устанавливать­ся судом с учетом всех объективных и субъективных обстоятельств по каждому отдельному спору. Из сказанного следует, что оценить нали­чие или отсутствие разумности действий и добросовестности участника конкретного гражданского правоотношения может только суд, рассмот-

76

рев предоставленные стороной доказательства недобросовестности дей­ствий другой стороны. Таким образом, более точно определить содер­жание принципа разумности действий и добросовестности, должна су­дебная практика. В этом нам видится повышение значения судебного решения и его роль в приближении позитивного права к реальным со­циальным интересам.

Значение категории добросовестности для разрешения коллизии ча­стноправовых и публично-правовых отношений подтверждается судеб­ной практикой. Так, Судебная коллегия по гражданским делам Верхов­ного Суда РФ 13 апреля 2000 г. вынесла определение¹, использующее категорию добросовестности для определения соотношения публичных прав с правами частными.

Гражданка Ж. приобрела импортный автомобиль, впоследствии конфискованный таможенными органами. Выяснилось, что данный ав­томобиль, ввезенный 5 июля 1994 г. на территорию России, не прошел таможенного оформления. Тем не менее 27 июля 1994 г. с использова­нием подложного таможенного удостоверения он был поставлен на учет в органах госавтоинспекции. В феврале 1998 г. Санкт-Петербургская таможня вынесла постановление, которым неустановленное лицо было признано совершившим нарушение таможенных правил, влекущее от­ветственность, предусмотренную ч. 1, 2 ст. 254 Таможенного кодекса РФ². Автомобиль как непосредственный предмет правонарушения у гражданки Ж. был конфискован.

Ж. обратилась в суд с иском о признании ее добросовестным приоб­ретателем и истребовании конфискованного имущества. Суд первой инстанции на основании п. 2 ст. 218 ГК РФ иск Ж. удовлетворил, отме­тив, что Ж. является добросовестным приобретателем. Кассационная инстанция отменила решение, указав, что таможенное оформление ав­томобиля не было завершено, поэтому автомобиль не мог быть объек­том купли-продажи, а потому право собственности на него к истице перейти не могло.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в определении по данному делу указала, что поскольку в деле нет дока­зательств того, что в момент приобретения автомобиля истице было

^{1 Использован текст, содержащийся в базе документов «Консультант Плюс: Су­дебная практика».}

^{2 Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1993. №31. Ст. 1224.}

77

известно о незаконности его ввоза, то на основании ст. 302 ГК РФ ис­тицу следует признать добросовестным приобретателем автомобиля.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ также отметила, что согласно ст. 304 ГК РФ собственник имеет право требовать устра­нения всяких нарушений его права.

Здесь отметим, что, сославшись на негаторное и виндикационное правомочия (ст. ст. 302, 304 ГК РФ), входящие в состав субъективного права собственности, суд недвусмысленно признал возникновение у гражданки Ж. права собственности на приобретенное имущество, ра­нее не вовлеченное в сферу гражданско-правовых отношений,

Обратим внимание на то, что суд констатирует уже возникшее к моменту судебного разбирательства право собственности. Последнее могло возникнуть только как следствие возникновения комплекса юридических фактов, имеющих две составляющие: 1) сделка приобре­тения гражданкой Ж. автомобиля от лица, не имевшего права на его отчуждение согласно публичноправовым нормам (ст. 131, 380 ТК РФ); 2) добросовестность Ж. при совершении вышеуказанной сделки. По­лучается, что при данных обстоятельствах, благодаря субъективному фактору добросовестности гражданки Ж., реализация частноправово­го отношения (частного интереса) получает приоритет перед публич­но-правовым отношением (публичным интересом), несмотря на то, что до приобретения истицей автомобиля он был объектом публично-правовых (таможенных) отношений, более того - являлся предметом правонарушения.

Рассматривая дело, суд применил также нормы публичного права -ч. 8 ст. 124 ТК РФ, согласно которой при незаконном перемещении товаров и транспортных средств через таможенную границу Россий­ской Федерации солидарную ответственность за уплату таможенных платежей несут лица, незаконно перемещающие товары и транспорт­ные средства; лица, участвующие в незаконном перемещении, если они знали или должны были знать о незаконности такого перемеще­ния; а при ввозе - также лица, которые приобрели в собственность или во владение незаконно ввезенные товары и транспортные средства, если в момент приобретения они знали или должны были знать о не­законности ввоза.

Как отмечено в определении суда, в деле нет доказательств, что в момент приобретения автомобиля истице было известно о незаконности ее ввоза. Суд указал, что при таких обстоятельствах Ж. является доб-

78

росовестным приобретателем и не имеет отношения к нарушению та­моженных правил, поэтому конфискация у нее автомобиля противоре­чит закону.

Постановлением Конституционного суда РФ от 14 мая 1999 г. № 8-П¹, нормы Таможенного кодекса РФ о конфискации как санкции за тамо­женное правонарушение признаны соответствующими Конституции России. Думается, что противоречия здесь нет, ибо в своем постановле­нии КС РФ высказался о сути норм, содержащихся в ст. 131 ТК РФ (об ограничении распоряжения и пользования имуществом, таможенное оформление которого не завершено) и ст. 380 ТК РФ (об определении конкретных составов правонарушений, за которые может быть назначе­на конфискация), но не о ситуации, связанной с возможностью возник­новения права собственности у добросовестного приобретателя имуще­ства - частном случае последствия сделки по отчуждению имущества, таможенное оформление которого не завершено.

В.А. Рахмилович справедливо подчеркивает отмеченное различие. Признав статьи 131, 380 ТК РФ соответствующими Конституции, а на­рушающие требования этих статей сделки незаконными и недействи­тельными, Конституционный Суд РФ указал, что регулирование по­следствий таких сделок лежит за пределами обсуждаемых Конституци­онным судом норм и осуществляется на основе других законоположе­ний, в частности норм Гражданского кодекса РФ². Таким образом, воз­никновение права собственности у добросовестного приобретателя ос­новано на нормах ст. 302, 304 ГК РФ.

Приведенное мнение полностью подтвердил и сам Конституцион­ный Суд РФ Определением от 27 ноября 2001 г. № 202-О «Об офици­альном разъяснении Постановления КС РФ от 14 мая 1999 г. по делу о проверке конституционности положений части первой статьи 131 и час­ти первой статьи 380 ТК РФ»³. В нем указано, что положения ст. 131, 380 ТК РФ означают: товары и транспортные средства, ввезенные на

^{1 Использован текст, содержащийся в базе данных «Консультант Плюс: Судебная практика».}

^{2 Рахмилович В.А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомо-ченным лицом добросовестному приобретателю (к вопросу о приобретении права от неуправомоченного лица) // Проблемы современного гражданского права: Сборник статей. М, 2000. С. 141.}

^{3 Использован текст, содержащийся в базе данных «Консультант Плюс: Судеб­ная практика».}

79

территорию России с нарушением таможенных правил, предусматри­вающих возможность конфискации, не могут быть конфискованы у лиц, которые приобрели их в ходе оборота на территории РФ, если эти лица не могли каким-либо образом влиять на соблюдение требуемых при перемещении товаров и транспортных средств через таможенную гра­ницу таможенных формальностей, поскольку не были в тот период уча­стниками каких-либо отношений, включая таможенные, по поводу дан­ного имущества, при том что, приобретая его, они не знали и не должны были знать о незаконности ввоза.

Получается, что в ситуациях, связанных с возможностью конфискации имущества, явившегося предметом совершения таможенного правонарушения, имеется два варианта развития судьбы права собст­венности на имущество, таможенное оформление которого не завер­шено.

Первый вариант связан с фигурой недобросовестного лица, созна­тельно идущего на нарушение таможенного законодательства. К при­меру, лицо приобрело за рубежом какое-либо имущество (соответст­венно, стало его собственником), но, ввезя его на территорию России, сознательно укрыло это имущество от таможенного оформления. По­скольку лицо сознательно (виновно) нарушает таможенные нормы, оно теряет возможность пользоваться средствами частноправовой за­щиты (например, ст. 304 ГК РФ) от действий публично-правовых ор­ганов. В данной ситуации собственник должен нести публично-правовую ответственность за нарушение норм таможенного права, а имущество, явившееся предметом совершения правонарушения, мо­жет быть конфисковано уполномоченными органами. Отсутствие доб­росовестности в поведении такого собственника дает приоритет реа­лизации публично-правовых отношений, связанных с ответственно­стью за нарушение таможенного закона.

Второй вариант связан с фигурой добросовестного приобретателя имущества, таможенное оформление которого не завершено. Добросо­вестный приобретатель, став собственником, вправе требовать устране­ния нарушений своего права собственности, поскольку его поведение было добросовестным, что создало возможность применения частно­правовых отношениям по защите собственности. Согласно ст. 304 ГК РФ конфискация имущества на основании норм публичного права ста­новится невозможной, поскольку добросовестный приобретатель иму-

80

щества, не прошедшего таможенного оформления, не может нести пуб-личноправовой ответственности.

Необходимо подчеркнуть важность индивидуальности каждого случая, поскольку условием возникновения права собственности у добросовестно­го приобретателя является субъективный фактор - его поведение, которое надлежит исследовать. Поэтому дела такого рода должны рассматриваться в судебном порядке, и право собственности добросовестного приобретате­ля должно подтверждаться решением суда.

Существует еще один «вариант» развития событий, когда недобро­совестный приобретатель, знающий, что имущество не прошло тамо­женного оформления, тем не менее умышленно приобретает его. Наря­ду с лицом, незаконно отчуждающим такое имущество, его недобросо­вестный приобретатель становится соучастником таможенного право­нарушения и должен нести ответственность за нарушение норм тамо­женного законодательства, т.е. на него возлагается публичноправовая ответственность. Строго говоря, в приведенном случае никакого отчуж­дения и приобретения имущества не происходит, так как возникновение права собственности не может явиться последствием ничтожной сделки (ст. 168 ГК РФ). Поэтому конфискация имущества производится у не­добросовестного собственника, пытавшегося произвести «отчуждение» имущества недобросовестному приобретателю.

Изложенные положения позволяют сделать общий вывод о том, что коллизии частноправовых и публично-правовых отношений могут раз­решаться по следующей формуле. Реализация лицом частного интереса не может быть ущемлена в пользу публичного интереса, если лицо дей­ствует добросовестно, разумно (субъективно безупречно) и в пределах (границах), предоставленных ему гражданским правом юридических возможностей. Ограничение реализации частного интереса в пользу публичного интереса в конкретном правоотношении может быть про­изведено только по решению суда.