Комментарии

Ксения Александровна Усачева

магистр юриспруденции (РШЧП)

«Утром — стулья, вечером — деньги»1, или

к вопросу о синаллагматической структуре реверсивного обязательства

Комментарий к определению Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 14.08.2018 № 32-КГ18-15

Комментируемое определение Верховного Суда поднимает проблему порядка исполнения синаллагматических обязательств в их ликвидационной стадии или, иными словами, проблему порядка исполнения обязанностей по возврату полученного имущества, осуществляемому при срыве договорных отношений. Стремление сторон сорвавшегося договора обеспечить обоюдность возврата толкает современные правопорядки

кразличным возможным решениям: к провозглашению одновременно-

1 Фрагмент экранизации: https://www.youtube.com/watch?reload=9&v=xDTwCRYyh3s. В первоначальном варианте:

«— Когда же вы стулья принесете?

—Стулья против денег.

—Это можно, — сказал Остап, не думая.

—Деньги вперед, — заявил монтер, — утром деньги — вечером стулья, или вечером деньги, а на другой день утром — стулья.

—А может быть, сегодня стулья, а завтра деньги? — пытал Остап.

—Я же, дуся, человек измученный. Такие условия душа не принимает!

—Но ведь я, — сказал Остап, — только завтра получу деньги по телеграфу.

—Тогда и разговаривать будем, — заключил упрямый монтер, — а пока, дуся, счастливо оставаться у источника. А я пошел» (Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. М., 2017 (глава 39 «Вид на малахитовую лужу»)).

4

Комментарии

сти возврата обеими сторонами, к возложению обязанности предложить возврат первой на сторону, которая обращается с требованием о возврате в свою пользу, к наложению процессуальных штрафов за неисполнение судебного акта, обязывающего к возврату сторону, которая осуществляет возврат последней по очереди, и т.д.

Верховный Суд делает важный шаг на пути к определенности по данному вопросу в российском праве. Отступая от встречавшихся в прежних разъяснениях позиций (например, в абз. 7 п. 1 информационного письма ВАС РФ от 13.11.2008 № 126), он обращает внимание на то, что обоюдность возврата не может достигаться ценой попрания автономии воли: если требование о возврате полученного фактически было заявлено лишь одной из сторон, суд не может присудить ее к возврату в пользу другой стороны без соответствующего заявления последней. Эта позиция позволяет отбросить одни способы обеспечения двустороннего характера возврата и сконцентрироваться на совершенствовании других.

Ключевые слова: расторжение договора, возврат полученного, синаллагма

Ksenia Usacheva

Master of Law (Russian School of Private Law)

«Chairs in the Morning — Money in the Evening», or On the Reciprocal Structure of the Reverse Obligation

Case Comment on the Judgment of RF SC No. 32-КГ18-15, 14 August 2018

The comment to the decision of the Supreme Court considers the issue of the procedure for exercising reciprocal obligations in their liquidation stage, in other words, the obligations to return obtained property if contractual relations are disrupted. The aspiration of the parties to an agreement that has fallen apart to provide reciprocity of return pushes modern jurisdictions to various solutions: requiring simultaneous return by both parties, binding the party demanding the return in its favor to be the first to offer the return, fining the party that is last to return the assets for failure to abide by the court order, etc.

The Supreme Court is taking an important step towards clarity on this issue in Russian law. Unlike the position found in previous explanations (for example, in Paragraph 7, Clause 1 of the informational letter of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation No. 126 dated November 13, 2008), it draws attention to the fact that return reciprocity cannot be achieved at the expense of autonomy of will: if only one party requests a return, the court cannot oblige it to return the actually obtained property in favor of the other without the corresponding request of the latter. This position makes it possible to refuse some means of ensuring a reciprocal return and concentrate on improving others.

Keywords: contract termination, return of obtained property, reciprocity

Кто должен исполнить свое обязательство первым?

Данный вопрос возникает не только в отношении первоначальных обязательств (уплатить цену, передать товар), но и в отношении обязательств по возврату по-

5

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

лученного при срыве договорных отношений вследствие недействительности, существенного нарушения договора, существенного изменения обстоятельств и т.д. Последние можно условно назвать реверсивными, поскольку речь идет о своего рода «перевернутом договоре», где на место обязательства уплатить цену встает обязательство вернуть товар, на место обязательства передать товар — обязательство вернуть цену.

Определение порядка исполнения обязательств по возврату полученного является далеко не праздным.

В частности, в зависимости от того, какая из сторон должна осуществить возврат первой, по-разному распределяется риск возможного банкротства контрагента. Такой риск несет сторона, которая делает первый шаг. Если это, например, продавец, то в случае банкротства покупателя он рискует разделить возможность удовлетворения своего требования о возврате с другими кредиторами покупателя, получив лишь пропорцию от реализации в ходе конкурсного производства.

Или, скажем, распределение риска гибели подлежащего возврату предмета в некоторой степени тоже соприкасается с определением порядка исполнения обязательств по возврату. Так, если первым должен вернуть покупатель, а товара уже нет, то покупатель не сможет потребовать возврата цены со стороны продавца либо сможет, но будет обязан компенсировать стоимость погибшего товара. И в том и в другом случае — если не принимаются в расчет какие-либо дополнительные критерии (в чьем владении находился погибший товар, имелось ли нарушение договора одной из сторон и проч.) — покупатель фактически понесет риск гибели данного товара2.

Сравнительно недавно вопрос о порядке исполнения реверсивного обязательства вновь3 попал в поле зрения высшего суда применительно к ситуации расторжения нарушенного договора. Он стал предметом рассмотрения Судебной коллегии по

2Тем не менее, стоит иметь в виду, что если выйти за рамки темы статьи, то возложение риска гибели на покупателя в описанной ситуации окажется в целом верным и тогда, когда подобные критерии предлагаются к обсуждению. Но в противоположной ситуации — если первым должен будет осуществить возврат продавец — напротив, вряд ли будет справедливо полагать, что покупатель полностью освободится от риска гибели товара. Конечно, в таком случае продавец не сможет ему противопоставить то, что именно он должен осуществить возврат первым и что поэтому — при гибели товара — он либо не имеет права на возврат, либо должен предварительно компенсировать стоимость погибшего товара. Однако это не отменяет справедливости более общей идеи: восстановление status quo ante contractum, которого позволяет достигнуть возврат полученного, должно производиться по отношению к обеим сторонам произошедшего обмена либо не должно производиться вовсе (в последнем случае акцент, вероятно, смещается на использование других способов защиты, например, взыскания убытков).

3Мы помним, что ранее он подробно обсуждался, в частности, еще в практике ВАС РФ. Самые яркие примеры — в связи с изменениями постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (п. 29.5 измененного постановлением Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 59 документа) и в связи с принятием информационного письма ВАС РФ от 13.11.2008 № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» (п. 1, абз. 7 изложения фабулы дела). В доктрине по данному вопросу см.: Егоров А.В. Реституция по недействительным сделкам при банкротстве // Вестник ВАС РФ. 2012. № 10. С. 10–27; Папченкова Е.А. Покупатель утратил товар до расторжения договора. Как продавцу добиться реституции // Арбитражная практика для

6

Комментарии

гражданским делам ВС РФ в рамках производства по делу № 32-КГ18-15 (определение от 14.08.2018).

Обстоятельства данного дела были следующими.

Заляев Р.Р. приобрел у общества «Мобильные системы» смартфон, а также защитную пленку. Импортером товара являлась компания «Эппл Рус».

Поскольку при эксплуатации в период гарантийного срока был выявлен недостаток — смартфон не включался, покупатель обратился с претензией к импортеру, потребовав возврата уплаченных за смартфон денежных средств, компенсации убытков в связи с оплатой защитной пленки и расходов по оплате услуг независимой экспертной организации4.

Получив претензию от покупателя, импортер предложил предоставить смартфон для проверки качества. Покупатель предоставил товар для проверки качества, но потребовал проведения проверки качества в его присутствии. Импортер ответил отказом.

В результате требования, изложенные в претензии к импортеру, в досудебном порядке добровольно не были удовлетворены. И покупатель обратился в суд с требованием о возврате денежных средств, взыскании неустойки, компенсации морального вреда и ряда своих расходов.

Оценив данные обстоятельства, а также результаты товароведческой экспертизы, установившей наличие скрытого производственного дефекта в товаре, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу, что приобретенный покупателем товар имел существенный недостаток, препятствующий его эксплуатации и возникший до передачи товара потребителю, в связи с чем указали, что покупатель вправе требовать от импортера возврата уплаченной за товар денежной суммы.

Вместе с тем, в обоих актах одновременно содержалось также и упоминание о необходимости возврата полученного самим покупателем. Суды дополнительно не пояснили такой свой вывод, но можно предположить, что он связывался с положениями Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей» (далее — Закон о защите прав потребителей), на которые они неоднократно ссылались5,

юристов. 2014. № 10. С. 53–56; Скловский К.И. Некоторые проблемы реституции // Вестник ВАС РФ. 2002. № 8. С. 108–122; Он же. Так держать. О праве удержания против требований о реституции и виндикации вещи // Бизнес-адвокат. 2001. № 20; Ширвиндт А.М. Комментарий к Обзору судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения // Вестник гражданского права. 2009. № 1. С. 107–146.

4Далее мы оставим за скобками осложнение обязательственных отношений нарушением их относительности (имея в виду, что договор заключался между обществом «Мобильные системы» и Заляевым Р.Р., а требование предъявлено к обществу «Эппл Рус»), а также проблематику института неосновательного обогащения (имея в виду, что требование о возврате цены здесь предъявляется не к тому лицу, которое ее получило). Это скорее предмет отдельного обсуждения.

5«Потребитель вправе возвратить изготовителю или импортеру товар ненадлежащего качества и потребовать возврата уплаченной за него суммы» (абз. 2 п. 3 ст. 18 Закона о защите прав потребителей).

7

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

а также с некоторой предшествующей правоприменительной практикой6 и послереформенной редакцией ГК РФ7.

При этом, по логике судов, следующей как из содержания мотивировочной части, так и из перечисления требуемых действий сторон в резолютивной части, первым должен был осуществить возврат импортер, а затем уже покупатель.

Верховный Суд лишь отчасти согласился с таким порядком исполнения обязательств по возврату полученного, а также с такой интерпретацией позиции нижестоящих судов. Его выводы, как может показаться на первый взгляд, даже содержат в себе некоторое внутреннее противоречие.

Содной стороны, направляя дело на новое рассмотрение, львиную долю своего внимания он уделяет обоснованию необходимости возврата сначала покупателем, а потом импортером. Верховный Суд неоднократно пишет, что нижестоящие суды «не установили, имелась ли у покупателя возможность возврата товара ненадлежащего качества импортеру и была ли данная возможность добросовестно реализована истцом [покупателем]».

Сдругой стороны, Верховный Суд вовсе не полагает, что покупатель должен осуществить возврат первым, и указывает, что в противном случае это насилие над волей. Иначе толкуя позицию судов, а именно — считая, что «возложив обязанность по возврату приобретенного товара ответчику [импортеру], [суд] фактически поставил в зависимость от действий истца [покупателя] исполнение ответчиком своей обязанности и размер подлежащей взысканию неустойки, Верховный Суд деликатно напоминает: «требование о возврате импортеру приобретенного у него товара сторонами по делу [еще] не заявлялось».

Эти две позиции Верховного Суда, на первый взгляд, исключают друг друга: не нарушая законов логики, невозможно присудить покупателя к возврату первым и одновременно сказать, что нижестоящие суды были неправы, присудив — по мнению Верховного Суда — покупателя к осуществлению возврата первым. Но если учитывать, что эти пассажи Верховного Суда относились к разным этапам развернувшегося спора (первый — к претензионному, второй — к судебному), то никакого противоречия нет.

(1)В первом случае — в претензионной стадии — Верховным Судом возврат обсуждается только для целей проведения экспертизы, т.е. только для целей установления

6В частности, еще информационное письмо ВАС РФ от 13.11.2008 № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» содержало такой пассаж: «Возвращение каждой из сторон всего полученного по недействительной сделке осуществляется в порядке, предусмотренном пунктом 2 статьи 167 ГК РФ, согласно которому возвращение полученного носит двусторонний характер. Это означает, что решение суда по требованию, заявленному в соответствии с пунктом 2 статьи 167 ГК РФ, должно разрешать вопрос об обязанности каждой из сторон вернуть все полученное по сделке» (п. 1, абз. 7 изложения фабулы дела).

7При том, что послереформенная редакция ГК с 2015 г. закрепляет еще более сильный способ обеспечения взаимности возврата, чем было предложено судами: «Ни одна из сторон обязательства, по условиям которого предусмотрено встречное исполнение, не вправе требовать по суду исполнения, не предоставив причитающегося с нее по обязательству другой стороне» (п. 3 ст. 328).

8

Комментарии

факта нарушения договора и оснований для возврата оплаты покупателю. В некотором смысле это даже никакой не возврат, а скорее предъявление, предоставление к проверке.

При обсуждении данной стадии требование импортера сначала предъявить товар (для проведения дальнейшей экспертизы) вызывает следующие вопросы.

Казалось бы, какие могут быть сомнения в неисправности товара, если смартфон не включается? Этот дефект очевиден и для его установления не требуется какойто отдельной проверки. Более того, и п. 5 ст. 18 Закона о защите прав потребителей не говорит об обязательности проведения экспертизы абсолютно во всех случаях. Но здесь экспертиза нужна, поскольку важно установить не только сам факт наличия дефекта, но и его причину — что это дефект производства, а не вызванный эксплуатацией. Только тогда можно говорить о нарушении договора и возможности покупателя потребовать возврата уплаченной за него цены.

Более сложный вопрос — зачем для проведения подобной экспертизы необходимо привлечение сторонней организации? Почему покупатель не может просто представить заключение выбранного им эксперта, как это было сделано в данном споре? Ведь если вспомнить про функции экспертизы — необходимость получения специальных знаний, недоступных обывателю, то очень сложно обосновать разницу, будет ли это заключение эксперта покупателя, эксперта продавца или эксперта импортера. Если экспертиза — это про факты, то результат должен быть одинаков.

Возможно, такая разница сегодня связывается с распределением издержек на проведение экспертизы: поскольку п. 5 ст. 18 Закона о защите прав потребителей обязательно относит их на счет импортера, было бы несправедливо навязывать ему чужой выбор экспертной организации, условий экспертизы и т.п., в зависимости от эффективности которого варьировался бы размер его расходов.

(2)Во втором же случае — в судебной стадии — когда ВС делает вывод, что нельзя присуждать самого истца к возврату без заявления ответчика об этом, имеется в виду скорее другая проблема.

Если вынести за скобки спор о предоставлении товара для целей установления факта и причин имеющегося в нем недостатка (т.е., упрощенно говоря, спор о том, было ли нарушение со стороны продавца), то своего решения будет требовать проблема определения порядка исполнения обязательств по возврату уже в ее подлинном смысле.

Данная проблема связана с тем, что в синаллагматических обязательствах (и первоначальных, и реверсивных) всегда есть предсказуемая сложность: поскольку при осуществлении возврата полученного обязанность по возврату есть у каждого из контрагентов, у каждого есть и возражение о ее неисполнении. Это парализует процесс возврата. Как тогда быть?

Очень часто в ответ на эту сложность приводятся предложения производить возврат одновременно или прочие аналоги (ср., например, п. 3 ст. 328 ГК РФ, пря-

9

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

мую отсылку § 348 ГГУ к §§ 320, 322 ГГУ, п. 1 ст. 7.3.6 Принципов УНИДРУА, комментарии к п. 2 ст. 81 Венской конвенции8). Но это — не более чем утопия, не имеющая каких-либо более конкретных перспектив и почти всегда приводящая к следующему.

Во-первых, в таких случаях, т.е. при понимании требования истца как требования об «одновременном возврате», включающем в себя — как следствие — также и его собственную обязанность вернуть, существует большой риск, усиливающийся фактом отсутствия заявления ответчика об осуществлении возврата в его пользу, что «суд будет разрешать не только вопрос о защите права истца, но и в равной мере вопрос о защите права ответчика. Причем разрешение этого второго вопроса… не будет зависеть от воли ответчика — субъекта спорного материального права. Судебное решение по такому спору будет присуждать к определенному поведению не только ответчика, но и истца. Подобные преобразования коснутся едва ли не всех несущих конструкций искового производства»9.

Во-вторых, единственным надежным способом обеспечить одновременность является установление обязанности истца предложить вернуть первым, чтобы потребовать назад свое. Все остальные (например, возврат в едином месте и времени10, возврат с привлечением посредника — в частности, пристава-исполнителя, у которого будет только один исполнительный лист на одновременный возврат, секвестра, решение с открытием аккредитива или аналогичных механизмов, когда, к примеру, перечисленные обратно средства можно будет забрать сразу же, как только товар дойдет обратно, и т.д.) во многом в конечном счете все равно, по сути, приводят к нему. Но этот способ, хотя он и распространен в ряде правопорядков11, сводит на нет саму цель возражения о неисполнении как средства, которое должно помогать кредитору, а не обременять его рискованным образом: кредитор должен рискнуть первым и отдать полученное, чтобы вернуть предоставленное им.

8См.: Boels R. Der Rücktritt vom Vertrag trotz Rückgabeunmöglichkeit. Frankfurt am Main, 2009. S. 67; Honsell H. (Hrsg.). Kommentar zum UN-Kaufrecht. 2. Aufl. Berlin, Heidelberg, 2010. P. 1086; Krebs M. Die Rückabwicklung im UN-Kaufrecht. München, 2000. S. 79; Kommentar zum Einheitlichen UN-Kaufrecht. CISG / P. Schlechtriem, I. Schwenzer, Chr. Fountoulakis et al. 6. Auflage. München, 2013. Art. 81. Rn. 20; Magnus U., in: Staudinger, BGB. Wiener UN-Kaufrecht (CISG). Neubearbeitung 2013 (beck-online). Art. 81. Rn. 14. См. также: Конференция ООН по договорам международной купли-продажи товаров. Вена, 10 марта — 11 апреля 1980 г. Официальные отчеты. Документы конференции о краткие отчеты пленарных заседаний и заседаний главных комитетов. Нью-Йорк, 1981. С. 86.

9Ширвиндт А.М. Указ. соч.

10Подход неоднозначный, см.: Döhmel D. Der Leistungsort bei Rückabwicklung von Verträgen. Berlin, 1997.

S.80 .

11Ср. послереформенный п. 3 ст. 328 ГК РФ, § 348 ГГУ со ссылками на § 320 и § 322, а также, в частности: Büdenbender U. Die Berücksichtigung der Gegenleistung bei der Rückabwicklung gegenseitiger Verträge // Archiv für die civilistische Praxis. 2000. Bd. 200. H. 6. S. 636, некоторые работы по common law: Black H.C. A Treatise on the rescission of contracts and cancellation of written instruments. Vol. 2. Kansas City, 1916.

P.1415–1416, 1417 etc., Harker J.R. The Nature and Scope of Rescission as a Remedy for Breach of Contract in American and South African Law // Acta Juridica. 1980. P. 104 etc. (включая критику), Feuerstein P.H. Die Repudiation im englischen Vertragsrecht. Marburg, 1977. S. 77, и др.

10

Комментарии

Более справедливым здесь поэтому нередко кажется введение «первого шага» для нарушившей12 договор стороны и возможности заявления кредитором возражения, если нарушитель требует возврата первым13. Обеспечивать же возврат полученного и со стороны кредитора — т.е. следующем затем этапе по выполнению требования нарушителя о возврате исполненного им в пользу кредитора — должны, по-видимому, скорее процессуальные механизмы, которые как раз специально и служат задаче повышения исполнимости судебных актов (по аналогии с немецким процессуальным штрафом или с уже существующим функциональным аналогом французского института astreinte14 и т.п.) и на которые нередко указывается в данной связи.

В этом смысле Верховный Суд, говорящий о том, что нельзя — в судебной стадии — понуждать истца к возврату первым, прав. Хотя его убедил скорее только первый из описанных нами аргументов, чем второй, оставшийся вне поля зрения: Верховный Суд упоминает только о том, что нельзя понуждать истца к каким-ли- бо действиям в пользу ответчика без заявления на то ответчика. Впрочем, такой акцент в позиции Суда не особенно удивляет, поскольку именно первый аргумент наименее преодолим.

Дело в том, что в отношении второго аргумента — для того, чтобы как-то примирить опасения обеих сторон, — привлечение в процесс возврата не просто посредника, а именно своего рода vir bonus15, которому бы доверяли оба контрагента, могло бы в значительной степени элиминировать сами риски их недоверия друг другу. В таком случае принципиальным становилось бы лишь определение того, кто мог бы выступать в данном качестве.

Например, можно ли было бы сказать, что в таком качестве должен выступать чиновник, определенный тем или иным правопорядком по своим внутренним правилам (например, пристав)? Подобное решение сегодня действительно предложено в некоторых странах, но, наверное, его эффективность зависит от качеств правопорядка и от доверия к нему со стороны общества. То же самое касается, скажем, и банков, даже если учесть, что конкретный банк все-таки выбирается самими сторонами. Поэтому выбор подобного vir bonus, по-видимому, пока мог бы быть оставлен на усмотрение самих сторон и определяться индивидуально применительно к каждому конкретному случаю. Возможно, со временем технический

12Имеется в виду лишь то нарушение, которое дает право на расторжение договора.

13В российской доктрине данный подход впервые был предложен в монографии А.Г. Карапетова: Карапетов А.Г. Расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве. М., 2007.

14См.: Chapitre unique: L’astreinte. Code des procédures civiles d’exécution. URL: https://www.legifrance.gouv. fr/a chCode.do?idSectionTA=LEGISCTA000025026698&cidTexte=LEGITEXT000025024948. В России этот институт был первоначально предложен в постановлении Пленума ВАС РФ от 04.04.2014 № 22 «О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта», затем в измененном виде — в п. 1 ст. 308.3 ГК РФ, и, наконец, нашел отражение в пп. 26–36 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса РФ об ответственности за нарушение обязательств».

15«Честный человек, который поступает справедливо и добросовестно и мнение которого считается справедливым» (лат.). Переводится по: Латинско-русский словарь к источникам римского права / Ф.М. Дыдынский. 2-е изд., испр. и доп. Варшава, 1896.

11

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

прогресс позволит опереть функции vir bonus также на какой-либо технический алгоритм, предполагающий максимальную автоматизацию процессов и уменьшение рисков неисполнения другой стороной (наподобие смарт-контрактов).

В отношении же первого аргумента не может быть никаких контрдоводов или иных перспектив, позволяющих предложить альтернативное решение. Частная автономия — одна из основополагающих и системообразующих характеристик в частном праве, без уважения к которой последнее вряд ли может считаться самим собой. Не говоря уже о гражданском (или — при их институциональном разделении — арбитражном) процессе.

Тем временем чуть более чем через месяц после направления Верховным Судом дела на новое рассмотрение апелляционный суд уже вынес свое новое определение16. Если резюмировать изложенную в нем позицию, то апелляционным судом было принято во внимание первое пожелание Верховного Суда — в части претензионной стадии, но полностью проигнорировано второе — в части судебной стадии.

Касательно последней (т.е. судебной) стадии подход апелляционного суда выступил реакцией на следующее, во многом провокационное утверждение ответчика (импортера — ООО «Эппл Рус»): «суд первой инстанции, возлагая на потребителя обязанность вернуть предмет спора ООО «Эппл Рус», соглашается с нарушением потребителем обязанности по возврату устройства, однако данное указание в резолютивной части решения суда не восстанавливает баланс интересов, так как не побуждает потребителя возвратить товар до получения денежных средств за него».

Очевидно, этот пассаж прямо противоречит тому толкованию позиции суда первой инстанции, которое ранее дал Верховный Суд17, направивший дело в суд апелляционной инстанции, но соответствует смыслу интерпретируемого импортером текста18. Однако отвечая на процитированные доводы импортера, апелляционный суд предложил новое свое прочтение позиции суда первой инстанции и тем самым — как ни парадоксально — одновременно легитимировал тот подход, который как раз и требовал устранить Верховный Суд:

«Поскольку истцу в силу прямого указания закона принадлежит право требовать уплаченной за товар денежной суммы в случае обнаружения в нем недостатков, то суд первой инстанции обоснованно взыскал с ответчика в пользу истца уплаченные за товар денежные средства и обязал истца возвратить ответчику приобретенный товар.

16См.: апелляционное определение Саратовского областного суда от 03.10.2018 по делу № 33-7477/2018.

17Напомним: «возложив на истца обязанность по возврату приобретенного товара ответчику [импортеру], [суд] фактически поставил в зависимость от действий истца [покупателя] исполнение ответчиком своей обязанности и размер подлежащей взысканию неустойки, что <…> недопустимо. Кроме того, требование о возврате импортеру приобретенного у него товара сторонами по делу не заявлялось» (определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 14.08.2018 по делу № 32-КГ18-15. URL: http://vsrf.ru/stor_pdf.php?id=1682926).

18См. ранее. С. 7–8.

12

Комментарии

Судебная коллегия учитывает, что суд первой инстанции в целях соблюдения баланса интересов сторон, возлагая на истца обязанность возвратить товар ООО «Эппл Рус», не поставил указанное обстоятельство в зависимость от выплаты денежных средств ответчиком [т.е., вспоминая контекст этой реплики среди доводов импортера, товар должен быть возвращен первым, даже если денежные средства за него еще не поступили от импортера; здесь и далее курсив мой. — К.У.], в связи с чем

доводы апелляционной жалобы в данной части несостоятельны и не свидетельствуют о нарушении прав импортера.

Кроме того, в целях проверки доводов апелляционной жалобы, судебной коллегией, исходя из положений ст. ст. 327, 327.1 ГПК РФ, к материалам дела приобщен акт передачи товара от 30 октября 2017 года, из которого следует, что Заляевым Р.Р. возвращен ответчику товар — смартфон марки Apple 6S во исполнение решения Ленинского районного суда города Саратова по делу № 2-932/17. Следовательно, решение суда в данной части исполнено, права ответчика возвратом ему товара ненадлежащего качества не нарушаются».

Таким образом, продолжение рассмотрения этого дела после его направления Верховным Судом на новое рассмотрение показало, что подход высшей инстанции все же не был воспринят. В конечном счете рассмотрение данного спора привело суды к выводу, что сначала покупатель должен вернуть товар с недостатком, и только потом импортер или (в более простой ситуации) продавец — цену. То есть, иными словами, к выводу, что кредитор должен осуществить возврат первым, несмотря на то, что должник об этом еще не заявлял в суд, а также несмотря на то, что он кредитор, а не нарушитель. И это, кстати, в итоге и произошло: в дело была представлена расписка о передаче телефона.

Остается надеяться, что в последующих спорах суды более чутко отнесутся к тезисам из определения коллегии Верховного Суда по гражданским делам.

References

Black H.C. A Treatise on the Rescission of Contracts and Cancellation of Written Instruments. Vol. 2. Kansas City, Mo, Vernon Law Book Company, 1916. 1779 p.

Boels R. Der Ruecktritt vom Vertrag trotz Rueckgabeunmoeglichkeit. Frankfurt am Main, 2009. 283 s.

Buedenbender U. Die Beruecksichtigung der Gegenleistung bei der Rueckabwicklung gegenseitiger Vertraege. Archiv fuer die civilistische Praxis. 2000. Bd. 200. H. 6. S. 627–683.

Doehmel D. Der Leistungsort bei Rueckabwicklung von Vertraegen. Berlin, Dunker und Humblot, 1997. 223 s.

Egorov A.V. Transactions Concluded to Creditors’ Prejudice: Restitution in Case of their Avoidance in Bankruptcy [Restitutsiya po nedeystvitel‘nym sdelkam pri bankrotstve]. The Herald of the Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation [Vestnik Vysshego Arbitrazhnogo Suda Rossiiskoi Federatsii]. 2012. No. 10. P. 10–27.

Feuerstein P.H. Die Repudiation im englischen Vertragsrecht. Marburg, s.n., 1977. 100 s.

13

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 2/2019

Harker J.R. The Nature and Scope of Rescission as a Remedy for Breach of Contract in American and South African Law. Acta Juridica. 1980. P. 61–114.

Honsell H. (Hrsg.). Kommentar zum UN-Kaufrecht. 2. Aufl. Berlin, Heidelberg, Springer, 2010. 1232 s.

Karapetov A.G. The Termination of a Breached Contract in Russian and Foreign Law [Rastorzheniye narushennogo dogovora v rossiyskom i zarubezhnom prave]. Мoscow, Statut, 2007. 876 p.

Krebs M. Die Rückabwicklung im UN-Kaufrecht. Muenchen, C.H. Beck, 2000. 158 s.

Magnus U., in: Staudinger, BGB. Wiener UN-Kaufrecht (CISG). Neubearbeitung 2013 (Available at BeckOnline).

Papchenkova E.A. The Buyer Lost the Goods before the Termination of the Contract. How Can a Seller Achieve Restitution [Pokupatel’ utratil tovar do rastorzheniya dogovora. Kak prodavtsu dobit’sya restitutsii]. Arbitrazh Practice for Lawyers [Arbitrazhnaya praktika dlya yuristov]. 2014. No. 10.

P. 48–56.

Schlechtriem P., Schwenzer I., Fountoulakis Chr. et al. Kommentar zum Einheitlichen UN-Kaufrecht. CISG. 6. Auflage. Muenchen, C.H. Beck, 2013. 1413 s.

Shirvindt A.M. Commentary to the Review of Judicial Practice on Certain Issues Related to Demanding Property from Other’s Illegal Possession (Information Letter from November 13, 2008 No.

126) [Kommentariy k Obzoru sudebnoy praktiki po imeyushchimsya voprosam, svyazannym s istrebovaniyem imushchestva iz chuzhogo nezakonnogo vladeniya (informatsionnoe pis’mo ot 13 noyabrya 2008 g. № 126)]. Civil Law Review [Vestnik grazhdanskogo prava]. 2009. No. 1. P. 107–146.

Sklovskiy K.I. Some Problems of Restitution [Nekotoryye problemy restitutsii]. The Herald of the Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation [Vestnik Vysshego Arbitrazhnogo Suda Rossiiskoi Federatsii]. 2002. No. 8. P. 108–122.

Sklovskiy K.I. Keep It Up. On the Right to Retention Against Claims for Restitution and Vindication [Tak derzhat’. O prave uderzhaniya protiv trebovaniy o restitutsii i vindikatsii veshchi]. Business Lawyer [Biznes-advokat]. 2001. No. 20.

Information about the author

Ksenia Usacheva — Master of Laws (Russian School of Private Law) (e-mail: ksenia.a.usacheva@mail.ru).

14