Арбитраж 22-23 учебный год / Арбитражная практика для юристов № 7, июль 2018

из бюджета, генподрядчик оплатит субподрядчику, если получит деньги от заказчика, и проч.«**.

Отрицательные примеры судебной практики

Рассмотрим судебные акты, в которых суды толкуют разъяснение Обзора № 2 излишне формально и не учитывают его во взаимосвязи с нормами ГК.

Дело № 1. Стороны заключили договор на выполнение опытноконструкторской работы (далее — ОКР). В договоре стороны предусмотрели фиксированную цену, заказчик должен был оплатить работы в двухнедельный срок после оплаты генеральным заказчиком соответствующего этапа работ (квартала) основного договора. Исполнитель выполнил и сдал работы, выставил счет, но оплату не получил. После этого он обратился в суд с иском.

4

постановление АС Северо-Западного округа от 10.04.2018 по делу № А5648612/2017

Суд первой инстанции удовлетворил требования истца. Суд апелляционной инстанции установил, что срок оплаты работ не наступил, и отказал в иске. Кассация согласилась с апелляционным судом. Суд хоть и сослался на разъяснение ВС, но не принял во внимание отсылку к п. 23 Пленума ВС № 54. Суд указал, что при заключении

договора истец должен был оценить все его пункты, в том числе и пункт, согласно которому оплата выполненных работ привязывалась к оплате работ генеральным заказчиком. Суды установили, что по основному договору оплата не поступила. Значит, нет оснований для удовлетворения иска как в части взыскания задолженности, так

и в части взыскания процентов4.

Суды считают, что субподрядчик должен оценивать все риски по договору Дело № 2. Стороны заключили договор на выполнение работ в рамках государственного

контракта, по которому государственным заказчиком выступало Министерство обороны. Стоимость работ стороны зафиксировали в договоре, момент оплаты исчислялся 10 банковскими днями с момента подписания заказчиком акта сдачи-приемки работ при условии поступления денежных средств от государственного заказчика или головного исполнителя. Заказчик не оплатил работы, исполнитель обратился в суд.

5

постановление АС Московского округа от 16.04.2018 по делу № А40-23731/2017

Суды первой и апелляционной инстанций в иске отказали. Суд кассационной инстанции поддержал нижестоящие суды. У ответчика не наступила обязанность по оплате работ, потому что денежные средства из федерального бюджета для проведения окончательного расчета не поступили. Суды сослались на разъяснение из Обзора № 2. Но не обратились к части разъяснения, где ВС делает отсылку к п. 23 Пленума ВС № 545.

Дело № 3. Спор возник из договора о выполнении ОКР. Эта работа являлась составной частью ОКР, выполняемой заказчиком по договору, заключенному с третьим лицом в рамках его контракта с Министерством обороны.

Окончательный расчет за каждый выполненный этап составной части ОКР должен был производиться в течение 20 банковских дней с момента получения счета при условии получения денежных средств от заказчика по основному договору. Не получив оплату, исполнитель обратился в суд.

6

30.12.2018 Арбитражная практика для юристов № 7, июль 2018

решение АС Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 07.10.2017 по делу № А56-36477/2017

Суд первой инстанции требование удовлетворил. Он указал на допустимость обусловленного обязательства по оплате, при этом сослался на п. 23 Пленума ВС № 54, а также применил нормы ст. 190 и 314 ГК. Суд обратил внимание и на буквальное содержание условия об оплате. Стороны согласовали его применительно к факту выполнения работ, и в пункте контракта указано «при условии», а не «с момента»

получения денежных средств6.

7

постановление 13ААС от 19.12.2017 по делу № А56-36477/2017

Апелляционный суд поддержал выводы суда первой инстанции. Он указал, что стороны поставили оплату работ в зависимость от наступления события, которое может не наступить, а также не зависит от воли одной из сторон контракта, — оплаты работ

основным заказчиком. Следовательно, оплатить работы нужно в разумный срок7.

Суд кассационной инстанции судебные акты отменил и отказал истцу. Суд указал, что при заключении контракта истец мог и должен был оценить все риски, связанные с исполнением обязательств. Это касается и условия об оплате. Также суд сослался на специфику бюджетного финансирования работ по государственному оборонному заказу.

8

постановление 13ААС от 26.03.2018 по делу № А56-68538/2017

Дело № 4. Стороны заключили договор на выполнение опытноконструкторских работ. Срок оплаты был привязан к получению денежных средств от генерального заказчика. Суды отказали в иске о взыскании денежных средств и неустойки. Они указали, что «условие договора об осуществлении окончательного расчета после получения денежных средств от генерального заказчика не противоречит нормам закона, необходимость включения в договор этого условия вызвана спецификой бюджетного финансирования работ по государственному оборонному заказу. Истец мог и должен был оценить все риски и последствия, связанные с исполнением обязательств по договору, в том числе зная об иных участниках (соисполнителях) и составных частях исполнения

государственного оборонного заказа, учитывая тот факт, что договор истцом составлялся самостоятельно и условие договора об оплате сформулировано истцом также самостоятельно». Суд также предлагает следующую оригинальную трактовку заявленных требований: «Поскольку, согласно материалам дела, обязанность ответчика по оплате выполненных истцом работ к настоящему моменту не наступила, исковые требования являются преждевременными. В связи с преждевременностью искового требования по основной задолженности требования иска по взысканию неустойки

подлежат отклонению»8.

Суды приходят к разным выводам относительно того, имеет ли право субподрядчик на получение оплаты, если названные условия не наступили (в том случае, когда работы сданы и приняты генеральным подрядчиком).

Положительные примеры судебной практики

Обратимся к судебной практике, в которой суды анализируют положение Обзора № 2 во взаимосвязи с другими нормами ГК и не ограничиваются формальным толкованием.

Дело № 1. Стороны заключили договор субподряда. Подрядчик должен оплатить работы субподрядчику в течение 30 банковских дней со дня подписания актов сдачи-приемки выполненных работ (этапа работ) и получения денежных средств от генподрядчика. Субподрядчик работы выполнил, но оплату не получил, поэтому обратился в суд.

Суд первой инстанции требования удовлетворил. Суд апелляционной инстанции поддержал это решение. При этом суд сослался как на Обзор № 2, так и на его доктринальное толкование, данное А. Г. Карапетовым. Суд указал, что договор ставит оплату по договору субподряда в зависимость от оплаты по договору генподряда. Однако указанное условие нельзя толковать как безусловно освобождающее подрядчика от обязанности оплатить выполненные субподрядчиком работы в случае непоступления оплаты от заказчика. Договор подряда является взаимообязывающим, со встречным

предоставлением9.

9

ст. 702 ГК

Заключая данную сделку, и истец, и ответчик исходили из возмездного характера правоотношений, возникающих в связи с его исполнением. Иное же толкование привело бы к «мерцающей каузе» и превратило бы возмездный договор в фактическое дарение между коммерческими организациями, прямо запрещенное законом (подп. 4 п. 1 ст. 575 ГК)10.

10

постановление 15ААС от 18.03.2018 по делу № А32-45170/2017

Дело № 2. По договору подрядчик осуществляет оплату выполненных работ в течение 30 банковских дней с даты подписания сторонами документов, указанных в договоре, и получения оригиналов счета-фактуры и счета, но не ранее получения соответствующих средств от заказчика. Субподрядчик работы выполнил, передал, но подрядчик их не оплатил.

11

постановление 9ААС от 17.01.2018 по делу № А40-134932/17

Суд первой инстанции исковые требования удовлетворил. Суд апелляционной инстанции его поддержал. Он указал, что в нарушение условий договора и положений гражданского законодательства ответчик уклонился от оплаты спорных работ, мотивируя это действиями заказчика, с которыми у подрядчика гражданско-правовые отношения отсутствуют. Объем, качество и стоимость работ ответчик не оспаривал, в связи с чем суд первой инстанции признал работы принятыми заказчиком без претензий

и замечаний и подлежащими оплате11.

12

постановления 7ААС от 27.03.2018 по делу № А45-20479/2017 13ААС от 26.12.2017 по делу № А56-42833/2017 17ААС от 22.12.2017 по делу № А71-9616/2017 от 21.12.2017 по делу № А71-12266/2017

Аналогичный подход к разрешению таких споров можно найти и в других судебных актах12.

Поворот судебной практики в сторону признания отсутствия права у субподрядчика получить оплату за выполненные работы при ненаступлении условий для оплаты, указанных в договоре (в отсутствие в договоре предельного срока наступления таких условий), без учета правовой природы договора подряда как обменной сделки, общего смысла и принципов гражданского законодательства может привести к тяжелым

экономическим последствиям для огромного количества предпринимателей, заключивших подрядные сделки с такими условиями.

Они не получат денежные средства по исполненным договорам. И будут неопределенно долго ждать наступления условий, при которых смогут обратиться с требованиями об оплате. Для многих субподрядчиков это может означать невозможность исполнения финансовых обязательств перед контрагентами, налоговых обязательств перед бюджетом. Поэтому судам при рассмотрении подобных споров необходимо не только тщательно и системно анализировать каждое конкретное правоотношение, но и предвидеть возможность наступления негативных последствий для экономики российского государства в целом.

* Карапетов А. Г. Условные права и обязанности: обзор проблемных вопросов применения ст. 157 и 327.1 ГК РФ // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. № 6. С. 71–128.

** «Заплачу тебе, если мне заплатят» // Об оплате товаров и работ, привязанных к получению денег от другого лица. Роман Бевзенко. URL: https://zakon.ru/blog/2017/04/12/zaplachu_tebe_esli_mne_zaplatyat

__ob_oplate_tovarov_i_rabot_privyazannyh_k_polucheniyu_deneg_ot_drug#comment_398650

АДМИНИСТРАТИВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Доказывание гарантии положительного действия в рекламе лекарственных средств: новый подход ФАС

Сергей Сергеевич Патракеев

адвокат, партнер коллегии адвокатов «Ковалев, Тугуши и партнеры»

Производители лекарств часто используют в рекламе слово «быстро» применительно к действию препарата. Однако это вызвало вопросы у ФАС.

Встатье разобрались, насколько правомерно применять спорное понятие.

В2017 году ФАС привлекла ряд производителей лекарств к ответственности

за нарушение законодательства о рекламе. Поводом стало упоминание в рекламных сообщениях всего лишь одного слова — «быстро». ФАС проверяла утверждение о том, что лекарственное средство быстро снимает заложенность/спазм/отек и т. п., на соответствие сразу двум нормам Федерального закона от 13.03.2006 № 38-ФЗ «О рекламе» (далее — Закон о рекламе):

ч. 7 ст. 5 — не допускается реклама, в которой отсутствует часть существенной информации о рекламируемом товаре, об условиях его приобретения или использования, если при этом искажается смысл информации и вводятся в заблуждение потребители рекламы;

п. 8 ч. 1 ст. 24 — реклама лекарственных средств не должна гарантировать положительное действие объекта рекламирования, его безопасность, эффективность и отсутствие побочных действий.

ФАС не нашла в рекламе ответа на вопрос, насколько быстро

1

п. 29 постановления Пленума ВАС от 08.10.2012 № 58 «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами Федерального закона „О рекламе“»

по применению законодательства о рекламе и Экспертного совета по развитию конкуренции в социальной сфере и здравоохранении при ФАС.

Перед членами экспертных советов поставили вопрос: гарантирует ли рекламное утверждение «быстрое и бережное лечение» положительное действие препарата? Большинство членов экспертных советов ответили отрицательно.

При этом отдельно отмечено, что спорное утверждение является недостоверным и вводит потребителей в заблуждение ввиду следующего: словосочетание «быстрое лечение» лишено смысла, поскольку научно

не определены порог и критерии, позволяющие назвать процесс лечения быстрым (постановление ФАС от 09.06.2016 по делу № 4–14.3–449/ 00-08-16).

Таким образом, члены экспертных советов подтвердили отсутствие события нарушения нормы п. 8 ч. 1 ст. 24 (гарантия положительного действия), а вместо этого констатировали нарушение п. 2 ч. 3 ст. 5 (недостоверная реклама) Закона о рекламе. Этот вывод был сделан с акцентом на слове «лечение», которое имеет нормативную дефиницию.

В соответствии с действующим законодательством сам по себе прием лекарственного препарата лечением не является. Тем не менее в дальнейшей практике ФАС сместила акцент со слова «лечение» на слово «быстро», что породило целую волну административных дел по п. 8 ч. 1 ст. 24 Закона о рекламе.

Перед вами стоят два лекарства, однако на одном указано, что оно быстродействующим. Какое из них вы приобретете?

55% Быстродействующее. Оно поможет мне быстрее

45% Обычное. Слова «быстродействующее» — это маркетинговый ход

Всего ответов: 11

Разработанный ФАС стандарт доказывания

Событие административного правонарушения, предусмотренного п. 8 ч. 1 ст. 24 Закона о рекламе, имеет место, только если доказано, что реклама лекарственного средства гарантирует положительное действие объекта рекламирования.

Как же ФАС доказала, что словосочетание «быстро [оказывает терапевтическое действие]» содержит такую гарантию? Для этого антимонопольный орган использовал лингвистическое определение понятий «гарантировать» и «быстро», указанное в толковых словарях. Так, слово «гарантия» в использованных словарях определяется

как заверение наступления, осуществления чего-либо, поручительство. Слово «быстро», как выяснила ФАС из ряда онлайн-источников, в некоторых случаях может быть предикативом (словом, обозначающим статическое состояние и выступающим в роли сказуемого). Исходя из анализа этих категорий, ФАС приходит к выводу, что спорное рекламное утверждение содержит в себе гарантию положительного действия лекарства.

Юридический анализ v. лингвистический. Достаточность лингвистических выводов ФАС в отсутствие заключения эксперталингвиста (а иногда и вопреки такому

заключению) представляется спорной3.

3

постановление ФАС от 04.05.2017 по делу № 4–14.3–612/00-08-17

Даже если допустить, что определять содержание юридических терминов для целей правоприменения можно через лингвистическое толкование, то это не только не внесет ясности, но и повлечет риск возникновения недоразумений.

4

ст. 361 ГК

Так, следуя дефиниции из словарей, «гарантия» — это «заверение наступления, осуществления чего-либо, поручительство». Но если мы эту дефиницию переведем из лингвистической в юридическую плоскость, то увидим, что «заверение наступления» — это знакомая конструкция Representations & Warranties, воспринятая

из английского права в ст. 431.2 ГК. Поручительство же — это вообще отдельный способ

обеспечения основного обязательства4. Таким образом, если мы подменяем юридическое значение терминов из правовой нормы лингвистическими дефинициями, то при «обратном переводе» неизменно приходим к путанице.

5

ст. 470 ГК

В то же время законодательство позволяет определить юридическое содержание понятия «гарантия» применительно к товару (а объектом рекламирования в рассматриваемых

случаях является именно товар)5. В применении этой нормы выработался подход, что гарантия — это обязательство продавца обеспечить соответствие товара определенным

качественным характеристикам в течение некоторого промежутка времени6.

6

постановления 19ААС от 08.05.2015 по делу № А14-5159/2014 20ААС от 12.12.2012 по делу № А68-4584/2012

Принимая такую логику вместо дефиниции из словарей русского языка, мы получаем куда более четкую картину прочтения нормы п. 8 ч. 1 ст. 24 Закона о рекламе: запрет на гарантию положительного действия объекта рекламирования в рекламе лекарственного препарата должен означать запрет рекламодателю принимать на себя обязательство по выполнению определенной качественной характеристики препарата (а именно — положительного действия как результата). Данный запрет представляется оправданным, поскольку запрещает гарантировать результат для объекта рекламирования, потребительские свойства которого направлены на процесс.

ФАС сочла, что слово «быстро» гарантирует положительное действие лекарства

Как доказать нарушение запрета на гарантию положительного действия в рекламе лекарства

Для оценочных категорий ФАС выработала подход, согласно которому не требуется получение мнения абсолютного большинства потребителей рекламы — достаточно установить наличие значимого количества людей, воспринимающих рекламу как нарушающую законодательство (письмо ФАС от 29.04.2013 № АД/17355/13).

Ограничения в рекламе лекарств. В отношении рекламы лекарственных препаратов ст. 24 Закона о рекламе устанавливает ряд специфических дополнительных ограничений. Некоторые из них апеллируют к категориям субъективного восприятия каждого индивида. Например, реклама не должна создавать мнение о ненужности обращения к врачу, представление о преимуществах объекта рекламирования путем ссылки на факт проведения обязательных для регистрации препарата исследований.

Другая часть таких ограничений носит объективный характер. В частности, реклама не должна обращаться к несовершеннолетним, содержать выражение благодарности

физическими лицами в связи с использованием объекта рекламирования, гарантировать положительное действие объекта рекламирования.

Представляется, что способы доказывания нарушения объективных и субъективных ограничений должны различаться. В частности, это касается использования таких

доказательств, как результаты опросов общественного мнения и экспертные заключения.

Опрос общественного мнения. С помощью опроса общественного мнения можно доказать выполнение субъективных требований, то есть наличие или отсутствие должного субъективного восприятия у большинства опрошенных (предполагая при этом, что опрашиваются люди без специальных познаний, то есть отвечающие критериям обычного потребителя). Однако с помощью такого опроса нельзя доказать наличие или отсутствие какого-либо объективного факта.

7

ст. 26.2 КоАП

Заключение эксперта. Обратная логика применима к заключениям экспертов. Поскольку эксперт дает ответ на поставленный перед ним вопрос, руководствуясь собственным экспертным опытом, то его заключение не оперирует субъективнооценочными категориями, а направлено на подтверждение либо опровержение

объективного факта7. Соответственно, экспертное заключение уместно использовать при доказывании нарушения объективных требований ст. 24 Закона о рекламе. Вместе с тем некорректно ставить перед экспертом вопросы субъективного характера: например,

вызывает ли рекламное сообщение какие-либо ассоциации8.

8

постановление 16ААС от 19.05.2015 по делу № А63-4259/2014

До определенной степени можно согласиться с утверждением, что «быстро» — это субъективная категория ощущения. Однако, как и в случае со словами «лучший», «первый», «номер один», при доказывании нарушения необходимо отталкиваться от объективного характера диспозиции нормы закона, а не от того, насколько субъективной может быть оценка слова в рекламном сообщении.

9

постановления АС Центрального округа от 10.06.2015 по делу № А54-2438/2014 от 23.03.2017 по делу № А54-655/2016

Это подтверждает и более ранняя практика применения нормы п. 8 ч. 1 ст. 24 Закона о рекламе. Суды проверяли выводы антимонопольного органа о наличии в рекламной информации гарантии положительного действия объекта рекламирования посредством судебно-лингвистической экспертизы. При этом эксперт давал заключение именно

по вопросу о том, есть ли в рекламной информации гарантия положительного действия. Иными словами, выполнена ли диспозиция правовой нормы9.

Такая практика выглядит более убедительной и юридически последовательной, чем попытки ФАС осуществить лингвистический анализ собственными силами, не привлекая каких-либо дополнительных аргументов в поддержку своей позиции.

Экспертное заключение поможет доказать соблюдение объективных требований ст. 24 Закона о рекламе

Позиция экспертов и судов

Принятие решения по ряду административных дел о правомерности использования слова «быстро» в рекламном сообщении было приостановлено до получения отдельного мнения экспертных советов. В сентябре 2017 года состоялось очередное совместное заседание Экспертного совета по применению законодательства о рекламе и Экспертного совета по развитию конкуренции в социальной сфере и здравоохранении

при ФАС, где большинством голосов была подтверждена позиция об отсутствии в ряде рекламных сообщений со словом «быстро» события нарушения п. 8 ч. 1 ст. 24 Закона о рекламе. Соответствующие административные дела впоследствии прекратили.

Тем не менее экспертные советы принимали решение по каждому рекламному ролику отдельно и в ряде случаев согласились с наличием рассматриваемого нарушения.

10

постановление 9ААС от 05.12.2017 по делу № А40-87713/17

Суды в отдельных случаях некритично отнеслись к предложенному ФАС «лингвистическому» стандарту доказывания и воспроизвели его в текстах своих

решений10.

Остается надеяться, что в дальнейшей судебной практике такой подход не возобладает и доказывание объективных составов нарушения ст. 24 Закона о рекламе будет строиться на оценке объективных доказательств, при необходимости подкрепленных мнением эксперта, а не только на субъективном прочтении лингвистических дефиниций.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ САНКЦИИ

Стороны включили в контракт арбитражную оговорку. Помешают ли санкции рассмотрению спора

Мария Белова

юрист юридического бюро «Мозго и партнеры»

Екатерина Никишина

старший аналитик ГК «Внешэкономбанк»

Введение санкций поставило под вопрос целесообразность передачи споров в европейские арбитражные институты. Сможет ли российская сторона защитить свои интересы в таких арбитражах и какие риски нужно учесть — читайте в статье.

Российские компании предпочитают включать в договоры с иностранными контрагентами арбитражные оговорки. В качестве места рассмотрения споров стороны чаще всего выбирают европейские арбитражные институты, расположенные в Лондоне, Стокгольме, Женеве и Париже.

После введения международных санкций возникли дискуссии о рисках передачи споров с участием российских лиц в европейские арбитражные институты. В качестве альтернативы предлагается передавать споры в арбитражные центры Гонконга и Сингапура: эти страны сохраняют экономический и правовой нейтралитет в отношении

политической ситуации на Украине. Рассмотрим, насколько доступно администрирование споров в европейских арбитражах для российских лиц в условиях санкций, а также целесообразно ли переносить форумы в азиатские юрисдикции.

Санкционное регулирование ЕС

Санкционный режим Европейского союза представлен решениями о введении санкций (decisions) и регламентами (regulations), которые определяют объем санкций, а также порядок их применения. Эти документы содержат в том числе и положения о международном арбитраже.

Споры из договоров, затронутых санкциями, неарбитрабельны в ЕС

Решение Совета ЕС № 2014/145/CFSP и Регламент № 269/2014 от 17.03.2014 (далее — Регламент 269) ввели персональные санкции, в том числе в форме

блокировки активов соответствующих лиц. Указанные акты устанавливают, что уполномоченные органы государства — члена ЕС могут разблокировать денежные средства и иные активы попавшего под санкции лица при условии, что такие средства и активы являются предметом арбитражного решения (а также судебного или административного решения), вынесенного до даты наложения персональных санкций на такое лицо. Также можно «разморозить» денежные средства на счетах, по которым проходят платежи, связанные с арбитражными решениями.

Отразились ли санкции на вашей юридической работе?

60% Да, пришлось внести изменения

40% Нет, санкции не отразились на моей работе

0% Ничего не слышал про санкции

Всего ответов: 5

Пример такой «разморозки» — решение апелляционного суда Англии и Уэльса по частной жалобе Аркадия Ротенберга на приказ о взыскании средств на содержание

бывшей супруги и алиментов на детей*. Бывший супруг должен был перечислять деньги в соответствии с судебным приказом, который априори является законным и исполнимым. Министерство финансов Ее Величества разъяснило экс-супруге, что

Регламент 269 не препятствует супругу перечислять средства из российского банка на счет супруги в российском банке. Затем она вправе свободно перечислять эти суммы на счет в Соединенном Королевстве Великобритании и Северной Ирландии, и это не будет нарушением санкционного режима. Таким образом, госорган фактически разрешил «разморозку» средств. В свою очередь, суд пришел к выводу, что бывшая супруга не должна лишаться таких фундаментальных прав, как право на обращение

всуд и право на получение алиментов, даже если перечисление денежных средств

вее пользу нарушит нормы санкционного регламента ЕС.

Регламент 269 также разрешает разблокировку средств лиц, находящихся под персональными санкциями, если они направлены исключительно на выплату разумных профессиональных вознаграждений или на возмещение возникших убытков, связанных с оказанием юридических услуг.

Существенным ограничением Регламента 269 является запрет на удовлетворение любых требований по сделкам, на исполнение которых прямо или косвенно повлияла блокировка активов, если такие требования исходят от лиц, находящихся под персональными санкциями, или любых иных лиц, действующих через них или от их имени.

Решение Совета ЕС № 2014/512/CFSP (далее — Решение 512) и Регламент № 833/2014 от 31.07.2014 (далее — Регламент 833). Эти документы запрещают удовлетворять иски российских лиц из договоров, на исполнение которых повлияли санкции (в том числе требования о возмещении потерь и иные подобные требования). Более того, в случае рассмотрения судом заявления об исполнении решения доказать, что европейские санкции не запрещают ту или иную сделку, должна не европейская компания, которая отказывается ее исполнять со ссылкой на санкции, а российский заявитель. Таким образом, данный запрет не только делает фактически неарбитрабельной категорию споров из договоров, исполнение которых затронуто санкциями, но и лишает данную категорию споров судебной защиты в Европейском союзе.

Несмотря на серьезные затруднения, которые вызывают Решение 512 и Регламент 833, необходимо отметить, что введенные санкции не содержат абсолютного запрета на участие российских сторон или на рассмотрение споров из договоров с прямым или косвенным участием российской стороны в арбитражных институтах Европы.

Международные санкции против России