Арбитраж 22-23 учебный год / Арбитражная практика № 12, декабрь 2016
.pdfВопросы привлечения руководителей к субсидиарной ответственности в связи с банкротством достаточно подробно исследовались ранее. Так, С. С. Покровский исследовал с разных углов зрения сущность
субсидиарной ответственности1. А. В. Егоров и К. А. Усачева2 подробно рассмотрели вопросы доктрины снятия корпоративной вуали в зарубежном праве, призванной достигать примерно тех же целей, что
исубсидиарная ответственность руководителя в процедуре банкротства по российскому праву,
ивозможности ее имплементации в российское право.
Глубокий анализ ситуации необращения директора в суд с заявлением о банкротстве провела Ю. Д.
Жукова3. Она раскрывает вопросы о том, как определить надлежащий момент для подачи заявления в суд, считают ли суды неудовлетворительное состояние баланса показателем неплатежеспособности компании, как должен решаться вопрос о банкротстве внутри компании, каково значение досудебных мер по предупреждению банкротства и др.
И. М. Тарасюк и И. М. Шевченко4 выявляют особенности привлечения к субсидиарной ответственности в связи с отсутствием или искажением бухгалтерских документов.
Однако в связи с появлением нового основания для привлечения руководителя к ответственности этот вопрос приобретает новые краски и требует внимательного подхода.
Представляется, что суды ожидают сложные разбирательства с участием налоговой службы по поводу доказывания отсутствия вины, добросовестности и разумности действий, а также размеров ответственности руководитей. Все это наводит на множество мыслей. Например, о том, захочет ли кто-нибудь быть директором компании при «дамокловом мече» субсидиарной ответственности, если доказать свою правоту будет маловероятно? Поможет ли это избежать «увода» активов? Не приведет ли регулирование к тому, что руководитель будет только тщательнее стремиться избавиться от активов организации, а также от своего имущества, чтобы с него нечего было взять? Ответы на эти вопросы во многом будут зависеть от того, как сложится судебная практика.
Таким образом, ключевым для руководителя организации станет доказывание добросовестности и разумности его действий, отсутствия вины, уменьшение размера причиненного ущерба, перекладывание ответственности на другого директора (если происходили изменения).
Законодательство предоставляет для этого широкие возможности. Лица, в отношении которых поданы заявления о привлечении к субсидиарной ответственности, имеют права и обязанности лиц, участвующих в деле о банкротстве (п. 6 ст. 10 Закона № 127-ФЗ). Ранее они имели только права и обязанности, связанные с рассмотрением заявления о привлечении к субсидиарной ответственности. Закон существенно расширил права руководителя, включая право на обращение с заявлениями, ходатайствами и жалобами. Теперь ходатайствовать о применении субсидиарной ответственности могут конкурсный управляющий, конкурсный кредитор, представитель работников должника или уполномоченный орган, например, налоговая инспекция.
Несмотря на свою формулировку, новая норма Закона № 127-ФЗ не означает автоматического привлечения к субсидиарной ответственности. В первую очередь должны быть соблюдены условия о наличии надлежащего субъекта ответственности, то есть наличия у лица соответствующих полномочий руководителя организации, а также о том, что юридическое лицо признано банкротом.
Избежать ответственности директору поможет ссылка на смену директоров до банкротства компании
У судов сложилась неоднозначная позиция по вопросу об основаниях для привлечения к ответственности в соответствии с п. 4 ст. 10 Закона № 127-ФЗ.
Для примера достаточно сослаться на судебную практику по аналогичному с точки зрения регулирования случаю — несохранности или искажения бухгалтерских документов. Так, в ряде судебных решений указывается, что формулировка закона не исключает необходимости конкурсному управляющему доказывать, что несостоятельность должника вызвана действиями руководителя (определения ВАС РФ от 16.04.2012 по делу № А43-9834/2009, от 24.08.2012 по делу № А01-1517/2009, постановление ФАС Московского округа от 14.11.2012 по делу № А40-106764/ 10-44-545).
При этом установление факта совершения действий, причинно-следственной связи, противоправности действий руководителя не требуется (постановления ФАС Волго-Вятского округа от 24.01.2012 по делу № А43-18496/2009, от 17.05.2012 по делу № А43-11304/2010).
Из недавних примеров интересен Обзор судебной практики Верховного суда РФ № 2 (2016). В нем говорится, что при наличии доказательств наличия причинно-следственной связи между действиями контролирующего лица и банкротством подконтрольной организации контролирующее лицо несет бремя доказывания обоснованности и разумности своих действий и их совершения без цели причинения вреда кредиторам.
Формулировка новой нормы предполагает, что при наличии соответствующих долгов компания-должник признается банкротом вследствие действий или бездействия контролирующего лица, пока не доказано иное. В связи с этим на руководителя ложится бремя доказывания обратного. Следовательно, он должен строить свою аргументацию и представлять такие доказательства, чтобы суд сделал вывод, что совершенные им действия или бездействие не привели к признанию компании банкротом. Например, можно выстраивать линию защиты, основываясь на доказательствах, что налоговая задолженность носила временный характер, а само ее наличие и размер не имели решающего значения. Значит, она не должна была привести компанию к банкротству.
Кроме того, наступление неблагоприятных последствий отнюдь не всегда спровоцировано непосредственными действиями директора. Поэтому руководителю также следует сосредоточиться
на доказывании отсутствия причинно-следственной связи между использованием его прав и (или) возможностей при определении действий юридического лица и наступившими последствиями в виде признания компании банкротом. При этом суд будет оценивать факт возникновения задолженности в результате действий руководителя, определяя ликвидность активов и платежеспособность компании
до и после совершения его действий, исследуя, является ли банкротство непосредственным следствием действий руководителя или для этого имелись другие причины.
Отдельным аргументом будет смена директора компании в период до ее банкротства. Здесь важно вычленить временную зону ответственности конкретного директора и значение имеющейся задолженности и обязательств компании для последующего ее развития.
Важно представить доказательства того, что банкротство компании вызвано не только или исключительно действиями директора или их влияние было незначительно, в связи с чем субсидиарная ответственность в отношении него должна быть как минимум уменьшена. В такой ситуации суды будут вынуждены исследовать вопрос об ответственности директора, сформировавшейся в течение именно его срока исполнения обязанностей руководителя, определяя размер ответственности каждого из лиц, исполнявших обязанности руководителя компании-должника. Аналогичные доводы можно использовать и против других контролирующих должника лиц.
Нередки ситуации, когда фактически управленческие решения принимает одно лицо, а директор является лишь номинальным руководителем. Кого в таких случаях нужно привлечь к ответственности? Суды выносят разные решения.
Так, в одном из дел суд первой инстанции решил, что к ответственности нужно привлечь номинального директора, апелляционный суд — что того, кто реально принимал решения. Кассация отменила оба судебных акта, указав на необходимость привлечения нового директора к участию в рассмотрении данного обособленного спора в деле о банкротстве (постановление АС Северо-Западного округа от 05.03.2015 по делу № А56-33863/2013).
Анализ судебной практики показывает, что часто такие директора привлекаются к ответственности солидарно (постановление АС Северо-Западного округа от 19.11.2014 по делу № А56-583/2012, от 26.11.2014 по делу № А56-69291/2013).
Обосновать наличие налоговой задолженности можно неоднозначностью правового регулирования
Как уже упоминалось, если задолженность по налоговым платежам составляет более 50% от общего размера требований кредиторов третьей очереди, то в отношении контролирующих лиц действует презумпция виновности, тогда руководителю необходимо представить в суд доказательства, свидетельствующие об отсутствии вины.
Вина выражается, прежде всего, в непринятии лицом должных мер для соблюдения прав третьих лиц, должной степени разумности, заботливости и осмотрительности. При этом обосновывать принятие тех или иных решений, которые привели к возникновению налоговой задолженности, можно наличием на тот момент неоднозначного правового регулирования.
Закон № 127-ФЗ устанавливает, что руководитель признается невиновным, если будет доказано, что он действовал добросовестно и разумно в интересах должника. Такие вопросы в судебной практике обычно представляют большую сложность. Отсутствуют правовые нормы, позволяющие однозначно определить, в каких случаях директор действовал разумно и добросовестно, а в каких перешел границу предпринимательского риска. Поэтому суды руководствуются постановлением Пленума ВАС
РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица». Однако очевидно, что его разъяснения нельзя назвать исчерпывающими или универсальными. Видимо, поэтому в кассации отменяется очень высокий процент решений по сравнению с другими спорами.
Обосновать добросовестность и разумность действий руководителя при установленном факте налогового правонарушения, по которому вступило в силу решение о привлечении к ответственности, будет непросто. Для этого нужно доказать, что директор не вышел за рамки предоставленных ему полномочий, действовал в интересах организации, вел себя добросовестно (о чем свидетельствуют, например, надлежащее изучение всей необходимой информации, принятие объективных решений, учет интересов организации и целей ее развития).
Разумность действий предполагает, что руководитель должен принимать решения, оценив все риски и выгоды различных вариантов действий, учитывая интересы организации, имеющуюся позицию судов. Примером ситуации освобождения руководителя от субсидиарной ответственности, даже в случае установленного судом налогового правонарушения, является следующее дело о взыскании убытков с директора по требованию акционеров.
Здесь первая инстанция и апелляция пришли к выводу о недоказанности непосредственного участия генерального директора в разработке схем уклонения от налогов и признали его действия добросовестными и разумными.
Кассация оставила судебные акты без изменения, указав, что при обосновании добросовестности и разумности своих действий (бездействия) директор может дополнительно представить доказательства
того, что квалификация действий (бездействия) юридического лица в качестве правонарушения на момент их совершения не являлась очевидной. Это обосновывалось отсутствием единообразия в применении законодательства налоговыми, таможенными и иными органами, вследствие чего невозможно было сделать однозначный вывод о неправомерности соответствующих действий (бездействия) юридического лица (постановление АС Северо-Западного округа от 16.10.2014 по делу № А66-312/2014.
Если привлечения к субсидиарной ответственности избежать не удается, то это не означает, что не стоит пытаться уменьшить ее размер.
Размер субсидиарной ответственности руководителя определяется как совокупный размер требований кредиторов, включенных в реестр, а также заявленных после его закрытия, оставшихся непогашенными по причине недостаточности имущества должника (п. 4 ст. 10 Закона № 127-ФЗ). Поскольку такая ответственность является гражданско-правовой, при ее применении суды обязаны учитывать общие положения глав 25 и 59 ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств и об обязательствах вследствие причинения вреда в части, не противоречащей специальным нормам Закона № 127-ФЗ.
В связи со сложностью дел о банкротстве и корпоративных спорах, индивидуальными особенностями каждого дела, объективной невозможностью установить четкие критерии для доказывания добросовестности и разумности сложно дать однозначные советы для любых дел в рамках привлечения директора к субсидиарной ответственности.
Очевидно, что ключевое значение имеют представленные суду доказательства. Только по итогам оценки суд приходит к выводу об обоснованности или необоснованности требования налоговой о привлечении директора к субсидиарной ответственности.
Если ранее руководители организаций мало задумывались о том, что такое субсидиарная ответственность, и не считали ее применение угрозой для себя, то с учетом последних изменений законодательства, наверное, таких уже не осталось.
Тем не менее, учитывая рассмотренные подходы, поражение в судебной борьбе с налоговой о привлечении к субсидиарной ответственности не кажется таким уж неизбежным.
Времена странных банкротных норм еще не миновали
(комментарий А. В. Егорова, главного редактора «АП»)
Удивительны пути нашего законодателя и логика, которой он руководствуется! Вот откуда появилась эта норма про 50% налоговой ответственности в удельном весе требований третьей очереди? Чем она обоснована? Хоть какой-нибудь зарубежный опыт посмотрели? Эта логика означает, что если у компании много других, неналоговых долгов, то директор свободен, риск переложения бремени доказывания по субсидиарной ответственности ему не грозит.
К чему приведет это регулирование, никто из авторов нормы не догадывался? И сейчас часты случаи, когда директор, действуя по указанию участников юридического лица, фабрикует задолженность юридического лица (заключает фиктивные договоры, затевает ненужные судебные процессы, в которых «просуживается» задолженность юридического лица перед кем-то, и т. п.).
Теперь же, как только во главу угла поставлен цифровой показатель, эта практика станет, по сути, жизненно необходимой для директора. Вот как можно писать нормы закона, стимулируя идти на нарушения?!
Мало того, в чем справедливость, когда иные долги всамделишные, а не сфабрикованные, но их на миллиарды, а задолженность по налоговым нарушениям «всего лишь» 500 млн (то есть меньше
50%)? Все, получается, директор свободен? А в другой организации задолженность по налогам 10 млн, а других долгов всего 9 млн — в этом случае директор отвечает? Так получается?
Вот кто творит это чудовищно нелогичное право? И зачем он это делает?
Можно пересмотреть тогда норму закона об ответственности директоров в принципе и перейти на презумпцию их вины, как в Германии, чтобы директора при наличии убытков оправдывались в том, что
их вины не было. Так будет, по крайней мере, логичнее. И директора будут знать, что надо заранее запасаться разными оправдательными документами, а не вспоминать о проблеме только постфактум, когда будет запущено дело о банкротстве и на пороге замаячит субсидиарная ответственность.
Честно говоря, я думал, времена странных банкротных норм уже миновали. Ан нет, похоже, это просто наш «крест».
1 Покровский С. С. Об отдельных аспектах регулирования гражданской ответственности руководителей корпораций // Журнал правовых и экономических исследований. 2015. № 2. С. 85–91.
2 См.: Егоров А. В., Усачева К. А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства — неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративного покрова // Вестник ВАС РФ. 2013. № 12.
3 См.: Жукова Ю. Д. Основания привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности за необращение в суд с заявлением о банкротстве: анализ тенденций арбитражной практики // Вестник арбитражной практики. 2015. № 4.
4 См.: Тарасюк И. М., Шевченко И. М. О некоторых вопросах применения пункта 4 статьи 10 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» // Арбитражные споры. 2016. № 2.
Вы внимательно прочитали статью? Тогда ответьте на вопрос:
Будет ли номинальный директор отвечать за лицо,
Звезда
фактически принимавшее решения? за правильный ответ
Да, он будет нести единоличную ответственность
Нет, отвечает только лицо, фактически принимавшее решение
Будет нести солидарную ответственность
АДМИНИСТРАТИВНЫЕ СПОРЫ
Собственник планирует выкупить участок под зданием. Как обосновать соразмерность
Дмитрий Сергеевич Некрестьянов
к. ю. н., партнер, руководитель практики по недвижимости и инвестициям АБ «Качкин и Партнеры»
Мария Антоновна Оболенская
юрист практики по недвижимости и инвестициям АБ «Качкин и Партнеры»
•Как определить необходимую площадь участка под зданием при выкупе
•Когда госорган не вправе отказать в выкупе участка
•Какие доказательства сыграют в пользу собственника
Спризнанием частной собственности на землю в законодательстве появилась норма для собственника объекта недвижимости об исключительном праве на земельный участок под ним (получение в аренду либо выкуп в собственность). Казалось бы, здесь все довольно просто: оформил в собственность расположенное на земельном участке здание — получил исключительное право на выкуп или аренду такого участка. А для реализации такого права нужно лишь предоставить в уполномоченный орган власти заявление и необходимый пакет документов, после чего заключить соответствующий договор.
Однако с момента появления исключительного права собственника объекта недвижимости на земельный участок под ним началось длящееся уже не первый десяток лет противостояние государственных органов, которые любыми способами пытаются это право ограничить. Наиболее часто основанием для отказа в выкупе становится несоразмерность площади объекта недвижимости площади испрашиваемого участка.
И хотя Земельный кодекс РФ уже не содержит такого понятия, собственникам по-прежнему нужно быть готовыми обосновать такую соразмерность.
Ссылка госорганов на критерий несоразмерности участка при выкупе неправомерна
До недавнего времени особенности предоставления земельного участка собственнику расположенного на нем объекта недвижимости регулировались ст. 36 ЗК РФ. Именно с ее формулировками связано использование госорганами критерия несоразмерности площади находящегося в собственности объекта и выкупаемого земельного участка в попытке ограничить рамки исключительного права собственника недвижимости. Иными словами, при обращении за выкупом либо оформлением аренды участка собственник объектов недвижимости зачастую получал отказ с указанием на то, что для эксплуатации построенных объектов требуется меньший по площади участок, чем был предоставлен ранее для их строительства (постановления ФАС Северо-Западного округа от 12.08.2009 по делу № А52-5057/2008,
от 28.01.2013 по делу № А66-5667/2012, от 27.01.2014 по делу № А56-20059/2013, Президиума ВАС РФ от 01.03.2011 № 13535/10, АС Северо-Западного округа от 12.09.2014 по делу № А56-71659/2013,
определения ВАС РФ от 03.10.2011 по делу № А59-4029/2010, от 02.12.2013 по делу № А51-20731/2012).
Анализ судебной практики показывает, что суды при рассмотрении заявлений о признании незаконными таких отказов почти всегда вставали на сторону органов власти.
Наиболее распространенная аргументация в судебных актах в пользу государства включала в себя ссылки на п. 3 ст. 33, п. 2 ст. 35 и п. 7 ст. 36 ЗК РФ.
Представляется, что выработанный правоприменительной и судебной практикой критерий соразмерности площади объекта недвижимости и площади ранее предоставленного для строительства земельного участка основан на вольном толковании норм ЗК РФ, которые к тому же в данном случае не применимы.
Так, установленный п. 2 ст. 35 ЗК РФ принцип определения площади земельного участка в соответствии с п. 3 ст. 33 ЗК РФ справедлив лишь тогда, когда имеет место переход права собственности на объект
недвижимости от одного собственника к другому и устанавливается размер площади участка, необходимый для его использования. Кроме того, в п. 3 этой же статьи, где определяется порядок преимущественного права покупки земельного участка собственником объекта недвижимости, говорится о целом земельном участке, а не его используемой части.
В пункте 7 ст. 36 ЗК РФ, в соответствии с которым площадь земельного участка надлежало определять с учетом фактического землепользования, речь и вовсе шла только о тех случаях, когда не был осуществлен государственный кадастровый учет.
Таким образом, государственные органы и суды неправомерно ссылались на вышеуказанные нормы, когда речь шла о поставленных на кадастровый учет участках, которые изначально предоставлялись будущему собственнику для строительства соответствующего объекта недвижимости. Из-за такого вольного толкования применение норм ст. 36 ЗК РФ было постепенно подведено к тому, что, если изначально участок был предоставлен только для строительства того или иного объекта, либо, наоборот, эксплуатировался под давно построенным зданием, собственник этого объекта мог реализовать свое исключительное право выкупа лишь в отношении части такого участка. При этом он должен был доказать необходимость использования испрашиваемой площади в заявленных целях.
Решения в пользу собственника объекта недвижимости встречались лишь при применении судами формального процессуального подхода, когда бремя доказывания распределялось исходя из норм об оспаривании решений и действий (бездействия) органов власти. Так, например, суд отклонил довод
предыдущего арендатора о величине земельного участка, и то только потому, что при рассмотрении спора государственный орган не ссылался на несоразмерность участка. При этом суд сослался на те же нормы и указал, что спорный земельный участок сформирован с учетом назначения здания, является соразмерным, необходимым и достаточным для его эксплуатации и обслуживания (постановление ФАС Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 20.12.2012 по делу № А56-63161/2011).
Между тем такое основание для отказа в предоставлении в собственность земельного участка вообще не было предусмотрено земельным законодательством.
К выработке критерия несоразмерности привели случаи очевидного злоупотребления собственников объектов недвижимости, когда предъявлялись требования о выкупе земельного участка, к примеру, площадью 20 га собственником здания площадью 12 м². Сформировавшись как барьер против злоупотребления, данный критерий начал применяться во всех случаях и не по первоначальному смыслу.
Кроме того, описанный выше подход государственных органов имел вполне очевидное экономическое обоснование. Так, до 01.07.2012 у собственников земельных участков с находящимися на них объектами недвижимости была возможность выкупить свои участки по льготным ценам:
—в пределах 20% кадастровой стоимости земельного участка, расположенного в городах с численностью населения свыше 3 миллионов человек;
—в пределах 2,5% кадастровой стоимости земельного участка, расположенного в иной местности (ст. 2 Федерального закона от 25.10.2001 № 137-ФЗ «О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации»).
И хотя эта норма утратила силу и с 01.07.2012 такие земельные участки выкупаются, как правило, за 100% кадастровой стоимости, государственному органу, безусловно, выгодно предоставлять только минимальный участок собственнику объекта, оставляя себе возможность получать доход от неиспользуемой части в форме аренды либо передачи под застройку иному лицу.
Если участок сформирован согласно проекту межевания, уполномоченный орган не вправе отказать в его выкупе
С 01.03.2015 на смену ст. 36 ЗК РФ пришла ст. 39.20 ЗК РФ. Внесенные изменения давали надежду на качественное изменение общего подхода правоприменительной и судебной практики. Это было связано с изменением подхода к формированию земельных участков: теперь это не произвольный процесс, и земельный участок формируется только в соответствии с проектом межевания или, если проект
межевания не утвержден, схемой расположения земельного участка (ст. ст. 39.14, 39.15, 39.20 ЗК РФ).
Кроме того, из законодательства исчез критерий определения границ выкупаемого участка, предусмотренный ст. 36 ЗК РФ, а именно фактическое землепользование. При этом схема расположения земельного участка готовится без учета фактического землепользования. Исключены также и упомянутые выше нормы — ст. 33 и п. 2 ст. 35 ЗК РФ.
Впериод действия ст. 36 ЗК РФ суды анализировали вопросы фактического землепользования, а также определения площади участка, необходимого для использования расположенных на нем объектов, с учетом требований строительных, пожарных и санитарных правил. Сейчас законные основания для этого отсутствуют. Статья 39.20 ЗК РФ никаких критериев для определения границ земельного участка не содержит и ограничений не устанавливает.
Всвою очередь, градостроительные нормативы устанавливают исключительно минимальные параметры обеспеченности (парковки, озеленение и т. п.), которые могут влиять на площадь участка, то есть не устанавливают ограничений максимальной площади участка. Превышение минимальных параметров обеспеченности свидетельствует о более благоустроенном градостроительном характере территории
и не должно оцениваться как негативный фактор, свидетельствующий о злоупотреблении собственником своим исключительным правом на земельный участок. В отсутствие критериев в законе при разрешении споров судам надлежит обращаться к нормам о подготовке проекта межевания или схемы расположения участка.
Если предоставленный участок сформирован в соответствии с проектом межевания, уполномоченный орган не вправе отказать в его выкупе в сформированных границах. ЗК РФ исключает возможность формирования иного участка, кроме как в соответствии с утвержденной документацией по планировке территории, поэтому реализация права на выкуп в данном случае возможна только на основании проекта межевания. Проще говоря, не может госорган сказать, что участок для выкупа должен быть меньше, так как другой участок просто не может быть сформирован, пока не изменен проект межевания. А если проект
межевания уже был ранее утвержден, значит, госорган уже проверил соразмерность участка и признал его таковым.
Если же предоставленный участок сформирован на основании схемы расположения земельного участка на кадастровом плане территории или иного документа (до 01.03.2015), устоявшаяся аргументация госорганов в любом случае применена быть не может. Как было отмечено, ранее действовавшие критерии «фактическое землепользование» и «площадь, необходимая для использования объекта» из законодательства исключены. Поэтому, буквально применяя ст. 39.20 ЗК РФ, следует прийти к выводу
о возможности выкупить арендованный участок полностью, даже если его площадь, по мнению государственного органа, превышает потребности заявителя.
Однако по прошествии полутора лет можно констатировать, что позиция уполномоченных органов власти и судов не претерпела каких-либо значимых изменений.
Так, в одном из недавних дел суд отказал в удовлетворении заявления о признании незаконным отказа администрации города в предоставлении в собственность земельного участка, который находился
враспоряжении заявителя по договору аренды для строительства. Суд не принял довод заявителя о том, что положения ст. 39.16 ЗК РФ не устанавливают такого основания для отказа в предоставлении земельного участка, как несоразмерность площади испрашиваемого участка площади участка, необходимой для целей нормальной эксплуатации расположенного на нем объекта недвижимости. При этом суд сослался на п. 20 ст. 34 Федерального закона от 23.06.2014 № 171-ФЗ «О внесении изменений
вЗемельный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации». Согласно данному пункту до утверждения в установленном ГрК РФ порядке правил землепользования и застройки для целей образования и предоставления земельных участков, находящихся
вгосударственной или муниципальной собственности, применяются установленные до дня вступления
всилу данного Федерального закона в соответствии со ст. 33 ЗК РФ предельные (максимальные
и минимальные) размеры земельных участков (постановление АС Уральского округа от 04.05.2016 по делу № А76-25487/2015).
В указанном постановлении также приведены ссылки на постановления Президиума ВАС РФ от 01.03.2011 № 13535/10 и от 03.04.2012 № 12955/11, в соответствии с которыми при рассмотрении дел об оспаривании отказа госоргана в предоставлении земельных участков в порядке ст. 36 ЗК РФ суды
должны исследовать вопрос о том, является ли площадь испрашиваемого участка объективно необходимой для целей нормальной эксплуатации (использования) по назначению расположенного на нем объекта недвижимости.
Аналогичная аргументация содержится и в других принятых в соответствии со вступившими в силу изменениями в ЗК РФ судебных актах (постановления АС Московского округа от 31.05.2016 по делу № А41-34819/2015, Уральского округа от 01.06.2016 по делу № А76-15873/2015, Поволжского округа от 25.07.2016 по делу № А65-21177/2015).
Встречаются лишь единичные примеры судебной практики, опровергающие доводы органов власти об отсутствии доказательств необходимости участка той или иной площади для эксплуатации объекта
недвижимости. Так, в одном из дел суд указал, что это не свидетельствует о наличии правовых оснований для отказа в предоставлении земельного участка в собственность, поскольку соответствующее право носит исключительный характер и обусловлено наличием в собственности заявителя расположенного на таком участке объекта недвижимости (апелляционное определение ВС Республики Марий Эл от 05.11.2015 по делу № 33–1857/2015).
Следует заметить, что у Верховного суда РФ нет единой позиции по рассматриваемому вопросу. Так, в одном случае Верховный суд согласился с выводами нижестоящих судов о том, что несоразмерность
объекта недвижимости площади испрашиваемого земельного участка не относится к числу установленных законом, в том числе в ст. 39.16 ЗК РФ, оснований для отказа в выкупе (определение от 18.08.2016 по делу № А76-25498/2015).
Однако в другом деле он прямо указал, что собственник обязан подтвердить необходимость земельного участка испрашиваемой площади для эксплуатации находящегося на нем объекта недвижимости и в соответствии с нормами ЗК РФ в редакции, действующей после 01.03.2015 (определение ВС РФ от 26.04.2016 № 64-КГ16-2).
Доказать позицию собственника поможет землеустроительная экспертиза
Ключевым основанием для удовлетворения заявлений о признании незаконными отказов в предоставлении земельных участков остается вывод о доказанности необходимости участка испрашиваемой площади для использования принадлежащего заявителю объекта недвижимости, сделанный на основе землеустроительной экспертизы.
Так, например, суд признал, что заявитель доказал необходимость для использования принадлежащего ему здания земельного участка испрашиваемой площади, основываясь, в том числе, на результатах комплексного землеустроительного исследования (решение АС г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 28.07.2016 по делу № А56-14929/2016).
В данном решении и в других судебных актах, вынесенных на основании ранее действующих норм (постановление 13ААС от 10.05.2016 по делу № А56-56760/2015), дело разрешалось в пользу заявителя только из-за того, что в случае сокращения площади участка соблюдение предельных минимальных параметров градостроительного регламента (например, количества машиномест или площади озелененной территории) стало бы невозможным.
Напомним, что положенные в основу экспертных заключений и судебных актов градостроительные регламенты содержат лишь минимальные параметры. В связи с этим, если площадь выкупаемого участка будет их превышать, выводы судов, скорее всего, будут противоположными.
Остается непонятным, почему собственник объекта недвижимости на предоставленном ему земельном участке не может, например, осуществить озеленение свыше минимально установленных параметров, что не запрещено градостроительным законодательством. Сложившаяся на сегодняшний день правоприменительная и судебная практика использует понятие «минимальная обеспеченность» в качестве критерия соразмерности площади находящегося в собственности объекта и выкупаемого земельного участка. Такая подмена понятий и игнорирование положений градостроительного законодательства РФ неминуемо влечет ущерб благоустроенности территорий. Нормы ГрК РФ при регулировании размера земельного участка под объектом капитального строительства не ограничиваются только его функциональным использованием и учитывают необходимость благоустройства территории. Однако
из сложившихся подходов к толкованию норм ЗК РФ следует, что земельный участок должен иметь размер, достаточный почти исключительно для прохода к расположенному на нем зданию.
Как видно из вышеизложенного, судебная и административная практика, которая успела сформироваться после вступления в силу последних изменений в ЗК РФ, за редким исключением, достаточно инертна и имеет тенденцию подводить существующие нормы под сложившийся за долгие годы подход.
Не оказывают какого-либо существенного влияния на подход судов ни прямые формулировки закона, ни переход к продаже участков по 100% кадастровой стоимости, изменившие экономическую целесообразность сохранения государственной собственности на землю. Несмотря на экономическую бессмысленность действий государственных органов по противодействию выкупу земельных участков
и отсутствие правового обоснования применения критерия соразмерности площади объекта и выкупаемого участка, количество таких споров сохраняется на том же уровне. В связи с этим инвестору, заинтересованному в выкупе земельного участка, целесообразно учитывать необходимость обоснования соразмерности земельного участка и использовать выводы «предупреждающей» землеустроительной экспертизы для повышения своих шансов на выкуп участка.
Вы внимательно прочитали статью? Тогда ответьте на вопрос:
По какому основанию собственникам объектов недвижимости чаще всего отказывают в выкупе участка под ним?
Несоразмерность площади объекта недвижимости площади участка
Звезда за правильный
ответ
Незаконность строительства объекта недвижимости
Отсутствие необходимого комплекта документов
МАСТЕР-КЛАСС
Синдицированный кредит. Как заимствовать германский опыт
Олег Михайлович Иванов
к. ю. н, доцент кафедры банковского права МГЮУ им. О. Е. Кутафина, вице-президент Ассоциации региональных банков РоссииOMIvanov@alfabank.ru
•Почему синдицированный кредит требует создания нового вида договора о совместной деятельности
•Какие сложности возникают при управлении залогом
•Почему банковские вознаграждения можно признать недействительными
Длительная история консорциального кредита и обширная судебная практика позволили германским правоведам создать развитую правовую доктрину, построить детальную классификацию отношений и даже отойти от буквального прочтения законодательных текстов. С этим частично связаны сложности рецепции современных англосаксонских подходов, потребовавших кардинального изменения взглядов на природу кредитного консорциума. Иное положение дел сложилось в России. Рынок синдицированного кредитования возник чуть более 20 лет назад, его объемы остаются незначительными, а в большинстве сделок применяется английское право. Количество юридических исследований в данной области остается минимальным. Отсутствует не только разработанная правовая доктрина, но и судебная практика. На этом фоне приоритетом ведущих банков является внедрение недавно разработанного договорного стандарта
(LMA-RUS), который соответствует международным образцам. Представляется сомнительным, чтобы на внутреннем рынке получили распространение сделки, основанные на иных стандартах или типовых
формах. Следовательно, новое регулирование должно опираться на существующую договорную модель.
При классификации кредитных договоров (правоотношений) необходимо взять пример с германских юристов и не рассматривать синдицированный (консорциальный) кредит в одном ряду с потребительским, карточным или межбанковским. В отличие от перечисленных видов кредита, синдицированный кредит характеризуется специальной формой предоставления заемщику средств, когда сумма кредита либо риск его невозврата распределяется между несколькими банками. Правовая доктрина таких мультибанковских сделок совершенно не разработана, в отличие от Германии. Теории почти не известны не только различные виды банковских консорциумов, но также метасделки и субучастие. Отсутствует также развитая гражданско-правовая классификация синдицированных кредитов, основанная на типизации кредитных консорциумов и объеме прав ведущего банка.
Синдикат кредиторов по российскому праву не образует простого товарищества
Вредным для национального регулирования представляется прямое заимствование традиционной германской квалификации кредитного консорциума в качестве договора простого товарищества. Вопервых, при толковании положений гл. 55 ГК РФ для российского права совершенно не характерна гибкость, свойственная германским цивилистам. Во-вторых, у нас отсутствует догматическая
квалификация простых товариществ (внешние, внутренние1), существенно расширяющая возможности банков по структурированию сделок. В-третьих, в российском праве категорически не признается правоспособность (внешнего) простого товарищества, наличие которой, например, делает возможным конструирование разнообразного обеспечения. В-четвертых, уникальное правовое положение германского кредитного консорциума (в качестве объединения, созданного для проведения единичной сделки) позволяет ограничить его регулирование нормами гражданского права. Тем самым на него не распространяется правило о солидарной ответственности товарищей по обязательствам консорциума,
закрепленная в Торговом уложении для полных товариществ. Императивное правило ст. 1047 ГК РФ делает участников коммерческого товарищества солидарными должниками (например, в обязательстве по выдаче кредита), что категорически не приемлемо при синдицированном кредитовании. В-пятых, потребность беспрепятственного оборота долей в синдицированном кредите входит в прямое противоречие с личнодоверительными отношениями участников простого товарищества. В-шестых, детальный анализ всех 14 статей гл. 55 ГК РФ позволяет сделать вывод о несоответствии содержащихся в них правил фактически складывающимся при синдицированном кредитовании правоотношениям. И, наконец, в-седьмых, сами германские юристы признают, что модель отношений в простом товариществе не пригодна для описания современного международного стандарта (LMA-консорциум). Таким образом, перед российскими учеными и судами встает задача смоделировать новый вид договора о совместной деятельности, отличный от договора простого товарищества. Единственным общим признаком обоих договоров является наличие
у сторон общей цели. При этом следует обратить внимание на слабую теорию и недостаточное видовое разнообразие договоров о совместной деятельности. В литературе по-прежнему сохраняется смешение понятий «совместная деятельность» и «простое товарищество».
По аналогии с германским правом перечисленные выше сложности можно преодолеть благодаря квалификации межкредиторских отношений в стандартном договоре синдицированного кредита (LMARUS), как основанных на непоименованном договоре. При этом риски ошибочной судебной квалификации представляются достаточно высокими, если прямо не установить в законе запрет на применение к таким договорам положений гл. 55 ГК РФ. Другая возможность состоит в детальной регламентации отношений между участниками банковских консорциумов на уровне закона.
Участники банковского консорциума имеют раздельные кредитные обязательства
Проблема правовой квалификации банковского консорциума тесно связана с определением правовой природы обязательств, возникающих между заемщиком и кредиторами. Многообразие выбора (раздельные, долевые, солидарные обязательства) даже в развитом германском правопорядке порождает риск ошибочной судебной квалификации. Для российских судов он представляется существенно более высоким. Возможным решением могло бы стать нормативное закрепление раздельного характера обязательств кредиторов в синдицированном кредите, как это установлено в стандартном договоре (LMARUS). В этом случае содержанием соглашения банков-кредиторов (непоименованным договором, опосредующим достижение общей цели) будет согласование общих условий таких кредитных обязательств, координация действий, направленных на исполнение, а также установление порядка совместного принятия решений.
Важным элементом этого договора является порядок совместного осуществления кредиторами субъективных прав, в том числе секундарных (преобразовательных). Соглашение предусматривает принятие решений большинством кредиторов. С учетом этого следует указать на недостаточность внесенных в ст. 450 ГК РФ изменений, согласно которым решение большинства служит основанием лишь для изменения и расторжения договора, но не реализации прав, возникающих из договора. Сохраняется также неопределенность в отношении признания судом последствий неисполнения обязательств одним из участников такого договора.
Уместно также напомнить о половинчатом регулировании межкредиторских соглашений. В новой ст. 309.1 ГК РФ необоснованно ограничен предмет таких соглашений, установлены спорные последствия получения одним из кредиторов исполнения в нарушение межкредиторского соглашения, отсутствует признание межкредиторских соглашений в банкротстве.
Наличие кредитного агента и управляющего залогом обеспечивает оборотоспособность кредита
Механизм, который обеспечивает координацию действий кредиторов в сделке синдицированного кредитования, включает кредитного агента и управляющего залогом. В случае агента сложность может возникнуть из-за неурегулированности выполнения агентских функций при множественности кредиторов, а также в результате совмещения банком — участником синдиката ролей агента и кредитора. Отношения агента с банками носят характер «доверитель — поверенный». Как отмечают германские юристы, полномочия агента значительно 'уже полномочий управляющего делами в традиционном банковском консорциуме. Отдельного рассмотрения заслуживает правовой режим счета кредитного агента.
Поиск ответов на поставленные выше вопросы усложняется, если принять во внимание оборот долей в синдицированном кредите. По аналогии с германским подходом речь должна идти не просто об уступке
прав одним из кредиторов, а о передаче договора (ст. 392.3 ГК РФ), включая межкредиторский договор, соглашения с агентом и управляющим залогом. Целесообразно уточнить положения об уступке с тем, чтобы прямо предусмотреть «автоматический» переход к новому кредитору договоров, связанных с кредитным договором, а также то, что личность кредитора не имеет существенного значения для кредитного агента.
Важной предпосылкой оборотоспособности кредита является легкость передачи обеспечения. В отличие от германского правопорядка, значительные трудности порождает установление управления залогом
винтересах всех кредиторов. Легальное определение договора управления залогом впервые появилось
вГК РФ 1 июля 2014 года — ст. 356 (практика в данной сфере отсутствует). Управляющий залогом действует от имени кредиторов, поэтому именно они, а не управляющий, подлежат регистрации
взалоговых реестрах в качестве залогодержателей. Это означает, что передача кредиторами прав
по кредиту или передача договора должны сопровождаться обновлением записей о залогодержателе во всех реестрах, где зарегистрирован такой залог. Таким образом, необходимо внести изменения в действующее законодательство, которые позволят указывать в реестрах управляющего залогом без
указания кредиторов. Это правило предлагается установить для ограниченной категории управляющих, например, кредитных организаций. В германском праве подобные проблемы решаются более гибко. Управляющий (Treuhander) обладает гораздо более широкими полномочиями, нежели российский управляющий залогом. Во внутреннем консорциуме ведущий банк, действующий от своей имени, может получить как акцессорное, так и не акцессорное обеспечение. Внешний консорциум, являющийся правоспособным объединением, также не ограничен в получении обеспечения.
Повышенной сложностью при синдикации характеризуется перечень банковских вознаграждений: исполнение различных элементов сделки возложено на разные банки. Необычность и разнообразие комиссий увеличивает риск признания непроцентных банковских вознаграждений недействительными или притворными с последующей переквалификацией. Суд может применить критерий, указанный в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 № 147 «Обзор судебной практики
разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном договоре» (далее — Информационное письмо № 147).
ЦИТАТА: «4. банк имеет право на получение отдельного вознаграждения (комиссии) наряду с процентами за пользование кредитом в том случае, если оно установлено за оказание самостоятельной услуги клиенту. В остальных случаях суд оценивает, могут ли указанные комиссии быть отнесены к плате за пользование кредитом» (п. 4 Информационного письма № 147).
Определенность в вопросе о праве банков взимать отдельные виды вознаграждений, по-видимому, может быть достигнута лишь путем законодательных изменений.
Другая правовая неопределенность касается взимания с заемщика платы за услуги агента и управление залогом. Действующее законодательство напрямую не регулирует вопрос о том, может ли оплата этого вознаграждения быть возложена на заемщика. Кроме того, существует риск того, что налоговый орган квалифицирует ее как безвозмездное получение кредиторами определенных услуг и начислит налог на доход, полученный в виде материальной выгоды (ст. 212 НК РФ). Целесообразно также исключить обложение НДС части плат по синдицированному кредиту, в том числе плату за организацию кредита, вознаграждения кредитному агенту и управляющему залогом.
1 Российское негласное товарищество (ст. 1054 ГК РФ) имеет мало общего c внутренним простым товариществом (Innengesellschaft) в германском праве.
ЭКСПРЕСС-ТЕСТ
6 вопросов для проверки профессиональной эрудиции
1В каком случае не удастся оспорить покупку директором предметов роскоши?
А. Если сумма покупки меньше стоимости 1% активов общества Б. Если покупка одобрена в установленном обществом порядке В. Если покупка использовалась в рабочей деятельности директора
Правильный ответ — Б.
Ответ в статье.
2По какому основанию собственникам объектов недвижимости чаще всего отказывают в выкупе участка под ним?
А. Несоразмерность площади объекта недвижимости площади участка Б. Незаконность строительства объекта недвижимости В. Отсутствие необходимого комплекта документов
Правильный ответ — А.
Ответ в статье.
3Будет ли номинальный директор отвечать за лицо, фактически принимавшее решения?
А. Да, он будет нести единоличную ответственность Б. Нет, отвечает только лицо, фактически принимавшее решение В. Будет нести солидарную ответственность
Правильный ответ — В.
Ответ в статье.
4Будет ли соблюден досудебный порядок, если претензия вернулась по истечении срока хранения?
А. Да, будет Б. Нет, претензию необходимо направить повторно
В. Нет, но при этом контрагента нужно уведомить любым другим способом
Правильный ответ — А.
Ответ в статье.
5Допустима ли продажа незарегистрированных акций под условием их дальнейшей регистрации?
А. Нет, такое условие противоречит корпоративному законодательству Б. Нет, такой договор считается недействительным в соответствии с ГК В. Да, это возможно
Правильный ответ — В.
Ответ в статье.
6Можно ли включить в мировое соглашение требования, которые не были предметом спора?
А. Нет, это невозможно в силу закона Б. Да, это допустимо в силу принципа свободы договора