Арбитраж 22-23 учебный год / Арбитражная практика № 9, сентябрь 2015
.pdfметафизическом вопросе не нужна. Надо подождать, Вы правы, материал собрать. Хотя я уверен, что время уже показало и еще много раз покажет неправоту и наивность сторонников теории «обход закона». Нет смысла говорить о том, что кроме законного и незаконного есть нечто третье, типа «серая зона», с которой умные судьи разберутся, мол, если что. Не нужно это в России с ее психотипом, понимаете? В России и так полно серых зон, и надо их четко переводить в белые или в черные. А теория «обход закона» способствует стагнации России и ее права, создавая не просто двойные, а непонятные стандарты. Но джин из бутылки уже выпущен. Я думаю, что в последние 2 года мы получили достаточно доказательств того, что закон в РФ стал размытым. Это печально.
Но не будем заканчивать на грустной ноте, будем смотреть вперед оптимистично и активно заниматься своим делом.
Беседовал Андрей Владимирович Егоров, главный редактор «АП».
ГЛАВНАЯ ТЕМА
Разъяснения ВС РФ по представительству. Ключевые моменты постановления Пленума № 25
Андрей Михайлович Ширвиндт
к. ю. н., магистр частного права, LL.M, ассистент кафедры гражданского права МГУ им. М. В. Ломоносова
•Можно ли сохранить доверенность, если отменить полномочия только одного из представителей, действующих совместно
•Как проверить полномочия представителя, действующего в порядке передоверия
•Какие правила распространяются на сделку по изменению договора, если ее совершил представитель без полномочий
Изменение правил о представительстве (главным образом, тех, что содержатся в гл. 10 ГК РФ) — пожалуй, одна из наиболее удачных частей прошедшей реформы ГК РФ1. Законодатель прислушался к правоприменительной практике, отбросил не оправдавшие себя решения, ответил на спорные вопросы. Во многих частных моментах регулирование усложнилось: не в смысле появления каких-то новых барьеров, формальностей и т. п., а, наоборот, — в смысле более полного учета типичных интересов, более дифференцированного подхода к хитросплетениям хозяйственной практики, закрепления новых конструкций, ранее не известных, по крайней мере, закону, которые открывают перед участниками оборота новые возможности.
Изменение, а уж тем более усложнение регулирования ставят перед практикой вопросы, с которыми она не сталкивалась прежде. Так, в ходе реформирования гражданского законодательства опять разгорелась вековая дискуссия о том, является ли орган юридического лица его представителем2. В какой-то момент в ст. 53 ГК РФ, посвященной полномочиям органов юридического лица, появилась даже прямая ссылка на п. 1 ст. 182 ГК, призванная показать, что на полномочия органов распространяются правила о представительстве. Теперь это указание из ст. 53 ГК РФ исчезло. Однако Пленум Верховного суда РФ уже успел сориентировать суды на применение к органам юридического лица норм о представителях, причем, что
стало быть, не может рассматриваться как однозначное основание для пересмотра позиции Пленума (п. 121 постановления от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», далее — Постановление).
Признание органов юридического лица представителями преследовало две основные цели — реализация принципа равенства (однотипные ситуации должны получать одинаковую правовую оценку: почему, например, сделка лжепредставителя действительна и может быть одобрена представляемым, а сделка лжеоргана ничтожна раз и навсегда?) и устранение пробелов в регулировании (применительно к органам юридического лица законодатель нередко обходит молчанием те ситуации, которые детально урегулированы применительно к представителям). Однако простое объявление органов представителями само по себе не столько достигает обозначенных целей, сколько указывает направление движения и ставит множество непростых вопросов.
Орган юридического лица обладает чертами и добровольного, и законного представителя. Какие нормы гл. 10 ГК РФ должны применяться в такой ситуации? Эта глава была написана без учета специфики органов юридического лица. Какие нормы гл. 10 ГК вступают в конфликт с подлежащими учету особенностями органов? Какие не могут применяться никогда, а какие применимы, если иное не вытекает из специфики отношений? Глава 10 ГК РФ устанавливает правила для всех представителей, так что ее положения как общие должны отступать перед специальными правилами, предусмотренными для органов юридического лица вообще или органов данного вида юридических лиц. Какие из норм гл. 10 и в какой мере вытесняются специальным регулированием?
Ответы на эти вопросы практика может нащупывать десятилетиями, причем прийти к более или менее определенному режиму удастся только путем проб и ошибок, пролегающим через конкуренцию разных подходов, их постоянную корректировку и, соответственно, колебания в правоприменении. Это болезненный путь. Пленум ВС РФ предпочел поэтому уберечь от него участников оборота и суды и разъяснил в п. 121 Постановления, какие именно нормы гл. 10 ГК РФ применяются к органам юридического лица, а кроме того, напомнил правоприменителю про соотношение общей нормы п. 3 ст. 182 ГК РФ о сделках, совершенных представителем в ситуации конфликта интересов, со специальными правилами о сделках с заинтересованностью.
В последнем случае Пленум ВС РФ воспринял подход, закрепленный в п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью». Вообще стоит отметить, что в вопросах представительства Постановление весьма удачно сочетает преемственность и новаторство. Пленум ВС отменил ранее действовавшее постановление Пленума ВАС РФ от 14.05.1998 № 9 «О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок» (п. 133 Постановления), но, в основном, воспринял его подходы. Во многих вопросах Постановление следует за информационным письмом Президиума ВАС РФ от 23.10.2000 № 57 (далее — Информационное письмо № 57). Вместе с тем в ряде случаев Верховный суд отказывается от занятых в этих разъяснениях позиций или просто обходит соответствующие вопросы молчанием: либо из-за изменения законодательства, либо из-за неудовлетворительности того или иного конкретного решения.
Рассмотрим три важные новеллы Постановления. Первая направлена на тонкую настройку новых для российского закона правил о совместной множественности представителей. Вторая предлагает решение вопроса о подтверждении полномочий представителя, действующего на основании передоверия, — старого вопроса, получившего новое звучание с изменением
сделкам лжепредставителя, нацеленным на изменение договора.
Прекращение полномочий одного из совместных представителей не всегда влечет прекращение всей доверенности
Два года назад в Гражданском кодексе РФ появилась норма о множественности представителей (п. 5 ст. 185). По общему правилу, если доверенность выдана нескольким представителям, каждый из них обладает полномочиями, указанными в доверенности. Однако в доверенности можно предусмотреть, что представители осуществляют свои полномочия совместно.
Совместная множественность представителей — институт для российского закона новый. Даже беглый взгляд на опыт давно знакомых с ним зарубежных правопорядков показывает, что легализацией совместной множественности положено только начало конструированию ее правового режима. Должны ли все совместные представители присутствовать при совершении сделки одновременно? Или же они могут изъявить свою волю в разное время? Может ли один из них получить согласие от остальных на совершение сделки единолично? Каковы последствия совершения сделки одним из совместных представителей до (без) изъявления воли остальными? Требуется ли участие всех совместных представителей в восприятии волеизъявлений, адресованных представляемому (скажем, достаточно ли заявить об отказе от исполнения договора или о зачете одному из совместных представителей?)? Каковы последствия прекращения полномочий одного из совместных представителей по тому или иному основанию для полномочий остальных? Могут ли совместные представители передоверять свои полномочия друг другу или третьим лицам? Практике еще долго придется разбираться с этими и многим другими спорными вопросами совместного представительства. Учитывая новизну института и обилие связанных с ним вопросов, посвященные ему лаконичные разъяснения ВС РФ следует воспринимать как своего рода приглашение к его детальной разработке, адресованное участникам оборота и судам.
Прежде всего, Постановление обращается к толкованию общих правил о прекращении полномочий применительно к специфической ситуации совместной множественности представителей (абз. 2 п. 126). В соответствии с п. п. 1 и 2 ст. 188 ГК РФ лицо, которому выдана доверенность, во всякое время может отказаться от полномочий, а лицо, выдавшее доверенность, может ее отменить — разве что доверенность является безотзывной. Вследствие любого из этих действий представительские полномочия прекращаются. Отказ одного из многих представителей того или иного лица, разумеется, не влияет на полномочия других самостоятельных представителей этого лица — даже если их полномочия основаны на той же доверенности. То же верно и для отмены представляемым полномочий, выданных одному из многих самостоятельных представителей (абз. 1 п. 126 Постановления). Но как обстоит дело в ситуациях, когда множественность представителей совместная? К примеру, каковы последствия отказа от своих полномочий со стороны одного из трех совместных представителей? Получают ли в результате этого оставшиеся представители возможность совершать соответствующие действия вдвоем? Либо же с отказом одного из совместных представителей прекращаются и полномочия остальных? Пленум ВС РФ пошел по последнему пути: «Когда по условиям доверенности полномочия должны осуществляться совместно, отказ одного из представителей влечет за собой прекращение доверенности в целом» (предложение первое абз. 2 п. 126). Основания такого решения очевидны — это уважение к воле представляемого, который, назначая трех совместных представителей, тем самым заявил, что доверяет совершение соответствующих действий только указанным трем лицам, действующим совместно, а не любому и даже не любым двум из них. Кроме того, важно
полагать, будто оставшиеся двое являются его полноправными представителями, так что сосредоточение всех полномочий в руках оставшихся не могло бы быть оправдано и соображениями защиты доверия третьих лиц к видимости представительских полномочий.
Несколько сложнее обстоит дело с отменой доверенности представляемым при совместной множественности представителей. Тут необходимо различать несколько ситуаций. Во-первых, представляемый может недвусмысленно отменить полномочия всех совместных представителей, назвав их поименно или как-нибудь иначе выразив свою волю именно на прекращение полномочий у всех сразу. Это простой случай: здесь очевидно, что полномочия прекращаются у всех. Во-вторых, представляемый может недвусмысленно отменить полномочия только одного из совместных представителей, продемонстрировав при этом волю на сохранение полномочий у остальных. Этот случай тоже разрешается без особых проблем: раз такова воля представляемого, — который с тем же успехом мог бы отменить полномочия у всех и сразу наделить такими же полномочиями некоторых из них, — так тому и быть. Впрочем, не стоит сбрасывать со счетов некоторые чисто практические трудности, связанные с подтверждением оставшимися представителями своих полномочий: ведь теперь им, по-видимому, придется предъявлять контрагенту не только доверенность, в которой по-прежнему стоит имя их выбывшего коллеги, но и подтверждение того, что этот коллега действительно выбыл, причем выбыл именно в одиночку. Наконец, в-третьих, возможны ситуации, когда представляемый отменяет полномочия одного из совместных представителей, явно не демонстрируя своих намерений в отношении остальных. Это самый сложный случай. Как мы видели, судьба оставшихся совместных представителей зависит от воли представляемого. Отсутствие четко выраженных указаний с его стороны само по себе не исключает выявления его воли по различным косвенным признакам (ср. ст. 431 ГК РФ), но даже с учетом этого мыслимы ситуации, когда толкование ни к чему не приведет или, точнее, приведет к отрицательному результату: воля представляемого установлена быть не может. Как быть в таких случаях? Следует ли считать, что, отменяя полномочия одного из совместных представителей, представляемый тем самым отменяет полномочия всех, разве что имеются основания констатировать его желание оставить их в силе? Или, наоборот, при отмене полномочий одного полномочия остальных сохраняются, разве что имеются основания констатировать волю представляемого на их прекращение? Думаю, что именно как положительный ответ на последний вопрос нужно воспринимать разъяснение, содержащееся во втором предложении абз. 2 п. 126 Постановления: «Отмена доверенности в отношении одного представителя влечет прекращение доверенности только в отношении него».
Сложность нового института демонстрирует и попытка Пленума разъяснить, как преломляются общие правила о передоверии применительно к совместной множественности представителей. Предложение третье п. 127 Постановления гласит: «Когда доверенностью о совместном осуществлении полномочий предусмотрено передоверие, его осуществление возможно только всеми представителями совместно, если иное не установлено в доверенности». Трудность вопросов, на которые пытается ответить Пленум, становится особенно заметна, если сосредоточиться на последней части приведенного разъяснения. Какие именно отступления от общего правила могут быть предусмотрены в доверенности? Едва ли доверенностью можно установить, что любой из совместных представителей в состоянии сам единолично делегировать полномочия на совершение охватываемых доверенностью действий в порядке передоверия. Было бы странно, если бы лицо, единолично не обладающее полномочиями на совершение того или иного действия, могло единолично назначить заместителя, такими полномочиями обладающего. Но в таком случае о чем «ином» ведет речь Пленум? Имеется ли в виду, что доверенностью может быть допущено назначение отдельными совместными представителями заместителей, которые так же, как и они сами, будут
представляемого лишь совместно с другими представителями или их заместителями?
Только оригинал доверенности поможет добросовестному контрагенту в суде
Реформа норм о представительстве и доверенности наконец зафиксировала складывавшуюся судебную практику о том, что если лицу предъявлена доверенность, о прекращении которой оно не знало и не должно было знать, права и обязанности, приобретенные в результате действий лица, полномочия которого прекращены, сохраняют силу для представляемого и его правопреемников (п. 2 ст. 189 ГК РФ). Ключевой вопрос — что понимать под доверенностью в этом случае? Думаю, что под доверенностью должен пониматься оригинал документа, так как нельзя навязывать представляемому риски, связанные с тем, что бывший представитель может с копией отмененной доверенности совершать сделки. Защита третьим лицам и гражданскому обороту в целом предоставляется только тогда, когда видимость представительских полномочий, на которую они полагались, основывается на предъявлении представителем оригинала доверенности, подписанного представляемым: даже если подтверждаемые ею полномочия прекратились, не осведомленные об этом третьи лица, которым предъявлен оригинал доверенности, оказываются в той же ситуации, в какой находились бы, если бы имели дело с настоящим представителем. В случае последующего судебного спора довод представляемого, будто он отменил спорную доверенность, контрагент легко отобьет, если докажет, что заключал сделку с лицом, предъявившим оригинал доверенности: «Может быть, ты и отменил полномочия, но я об этом не знал и имел дело с предъявителем оригинала доверенности». Поэтому при заключении сделки через представителя стоит отбирать у него оригинал доверенности — это наиболее надежный способ доказать, что такой оригинал предъявлялся при совершении соответствующих действий. Копия доверенности, к сожалению, не доказывает того, что был предъявлен оригинал. Копию можно снять с копии. А защиту по п. 2 ст. 189 ГК РФ получает только то лицо, которое, не зная о прекращении полномочий, полагалось на оригинал доверенности. Для представляемого это, в частности, означает, что он может «спать спокойно», если, отменяя полномочия, отобрал все оригиналы у представителя: без оригинала доверенности бывший представитель не сможет навязать ему никаких сделок.
Ситуация усложняется, когда в игру вступает передоверие. Что именно при совершении сделки должно быть предъявлено контрагенту представителем, действующим на основании передоверия (последующего передоверия)? Одна только выданная ему доверенность? Или же все доверенности, восходящие к представляемому, то есть и доверенность (доверенности), выданная в порядке передоверия, и первоначальная доверенность? Проблема в следующем: предъявляя оригинал доверенности, выданной в порядке передоверия, лицо, строго говоря, не доказывает, что когда-либо действительно наделялось полномочиями — ведь этот оригинал мог быть составлен и неуполномоченным лицом. Так, доверенность в порядке передоверия может выдать тот, у кого никогда не было полномочий, или тот, чьи полномочия уже отменены, и у кого уже нет на руках оригинала первоначальной доверенности. Доверенность в порядке передоверия может выдать и представитель, не уполномоченный доверенностью на передоверие. Во всех этих случаях предъявлять оригинал доверенности, выданной в порядке передоверия, будет лицо, которое не только не является, но и никогда не являлось представителем. Более того, обратное впечатление, основанное на предъявлении доверенности, никак не связано с поведением самого представляемого, так что едва ли имеются основания обременять его неблагоприятными последствиями сложившейся ситуации.
нотариальной формы (абз. 1 п. 3 ст. 187 ГК РФ), и нотариус не допустит, чтобы ее выдавало лицо, никогда не являвшееся представителем, вернувшее представляемому оригинал первоначальной доверенности или не уполномоченное на передоверие. Действительно, включение нотариуса в процесс выдачи доверенности в порядке передоверия устраняет или, по крайней мере, минимизирует названные риски: выдать такую доверенность в нотариальной форме не сможет ни тот, кто вообще не являлся представителем, ни тот, у кого представляемый отобрал оригинал доверенности, отменяя ее, ни тот, у кого отсутствовали полномочия на передоверие. Лицо, которому предъявлена доверенность в порядке передоверия, совершенная в нотариальной форме, имеет все основания полагать, что перед ним тот, кто действительно наделялся представительскими полномочиями. Однако предъявление такой доверенности не подтверждает сохранения полномочий на данный момент: ведь представляемый мог отменить полномочия первоначального представителя после выдачи доверенности в порядке передоверия, а в соответствии с п. 3 ст. 188 ГК РФ с прекращением доверенности теряет силу передоверие. Более того, отменяя первоначальную доверенность, представляемый мог отобрать оригинал и тем самым устранить основания видимости полномочий и отключить защиту добросовестных третьих лиц (п. 2 ст. 189 ГК РФ).
В свете изложенного встает вопрос: на ком — на представляемом или на третьих лицах — должен лежать риск того, что представитель, действующий на основании передоверия и предъявляющий контрагенту оригинал своей доверенности, совершит сделку от имени представляемого уже после отмены первоначальной доверенности и после отобрания ее оригинала? Первый вариант — защитить представляемого, возложив этот риск на третьих лиц: представляемый в таких ситуациях сможет обезопасить себя от сделок, навязанных лжепредставителем (то есть бывшим представителем и его заместителями), отобрав оригинал выданной им доверенности у того лица, которого он сам наделял полномочиями. Такое решение отражается на требованиях к осмотрительности третьих лиц, вступающих в отношения с лицом, которое действует в порядке передоверия: такое лицо будет оставаться представителем для добросовестных третьих лиц даже после прекращения полномочий, только если предъявит оригиналы первоначальной доверенности и всех доверенностей, восходящих к представляемому. Второй вариант — защитить третьих лиц, возложив соответствующий риск на представляемого: чтобы «спать спокойно», ему нужно не только отобрать оригинал выданной им первоначальной доверенности, но и позаботиться об отобрании оригиналов всех доверенностей, выданных в порядке передоверия. Тогда от третьих лиц, имеющих дело с представителями, которые действуют в порядке передоверия, потребуется лишь ознакомление с оригиналами последних доверенностей, то есть тех доверенностей, посредством которых полномочия делегированы стоящему перед ними лицу. Если впоследствии выяснится, что на самом деле первоначальная доверенность прекратилась, а соответствующий оригинал был отобран до совершения спорной сделки, то для третьего лица, которое не знало и не должно было знать об этих обстоятельствах, ситуация все же будет рассматриваться так, как если бы оно совершало сделку с уполномоченным лицом. Многое говорит в пользу этого решения. Во-первых, защита добросовестных контрагентов по п. 2 ст. 189 ГК РФ обусловлена предъявлением доверенности: третье лицо защищено, если удостоверилось, что имеет дело с тем, кому предоставлялись полномочия, дополнительная же проверка того, что эти полномочия сохраняются в настоящий момент, от него не требуется. Оригинала совершенной в нотариальной форме доверенности, выданной в порядке передоверия, вполне достаточно для подтверждения полномочия. Во-вторых, выдача доверенности в порядке передоверия в конечном счете является следствием действий самого представляемого, результатом его сознательного выбора: ведь это он сам уполномочил своего представителя на передоверие (предложение второе п. 1 ст. 187 ГК РФ). Следовательно, третьи лица, заключающие сделки с представителем, действующим в порядке передоверия, полагаются на видимость полномочий,
представителем в порядке передоверия после прекращения первоначальных полномочий связано, как правило, с некорректным поведением либо первоначального представителя (не сообщил заместителю о прекращении; не отобрал у него оригинал доверенности), либо самого заместителя, который, зная об отсутствии полномочий, тем не менее продолжал их осуществлять. Стало быть, проблемные ситуации, о которых идет речь, нередко возникают из-за эксцессов со стороны тех лиц, чьи кандидатуры выбрал (одобрил) сам представляемый или, по крайней мере, уполномоченное им на это лицо. Наоборот, третьи лица обычно не имеют возможности выбирать, с каким представителем совершать сделку, и вынуждены подчиниться выбору, сделанному представляемым. Соответственно, и риск ошибки в выборе должен лежать на том, кто этот выбор делает.
По-видимому, именно этими соображениями можно объяснить, что поддержку Пленума получил второй вариант.
Цитата: «Согласно пункту 3 статьи 188 ГК РФ с прекращением доверенности теряет силу передоверие. Вместе с тем, если третьему лицу предъявлена доверенность, выданная в порядке передоверия, о прекращении которой оно не знало и не должно было знать, права и обязанности, приобретенные в результате действий лица, полномочия которого прекращены, сохраняют силу для представляемого и его правопреемников (пункт 2 статьи 189 ГК РФ)» (п. 131 Постановления).
Как видим, в этом пункте Пленум указал только на одну доверенность, выданную в порядке передоверия, и ни слова не сказал о первоначальной доверенности.
Однако если речь идет о доверенности, выданной в порядке передоверия руководителем филиала юридического лица, то добросовестному контрагенту необходимо проверить две доверенности — первоначальную и ту, которую представитель получил в порядке передоверия (абз. 4 п. 129 Постановления). На первый взгляд такое решение кажется труднообъяснимым, во-первых, из-за разницы в подходах к разным случаям передоверия, а во-вторых, из-за известных практических трудностей, связанных с его реализацией: ведь при этом подходе руководитель филиала, выдающий доверенность в порядке передоверия, должен сразу отдать заместителю и оригинал первоначальной доверенности. Чем же вызвано это решение Пленума? Почему Постановление не ограничивается общим правилом для всех случаев передоверия, закрепленным в п. 131, и предлагает относиться к заместителям руководителей филиалов по-иному?
Думаю, что дело здесь вот в чем. Выше в своих рассуждениях мы отправлялись от общего правила, в соответствии с которым доверенность, выдаваемая в порядке передоверия, требует нотариальной формы. Совершенная с соблюдением этого требования, она является достоверным доказательством того, что предъявителю предоставлялись описанные в ней полномочия. Но это только общее правило. Реформа ГК освободила от указанных формальных требований доверенности, выдаваемые в порядке передоверия юридическими лицами, руководителями филиалов и представительств юридических лиц (абз. 2 п. 3 ст. 187 ГК РФ): теперь такие доверенности могут выдаваться и в простой письменной форме. Лицо, которому предъявляется одна только доверенность, выданная в порядке передоверия в простой письменной форме, не имеет серьезных оснований полагать, что предъявитель действительно когда-либо наделялся полномочиями: ведь отсутствуют какие бы то ни было подтверждения того, что 1) выдавшее эту доверенность лицо само когда-либо являлось представителем и 2) руководителем филиала и 3) на момент выдачи доверенности в порядке передоверия имело на руках оригинал первоначальной доверенности, а также того, что 4) первоначальная доверенность уполномочивала его на передоверие. В то же время, как мы
они удостоверились в возникновении полномочий у лица, с которым имеют дело, так что применительно к передоверию в простой письменной форме условия предоставления такой защиты не выдерживаются. Закон защищает тех, кто осведомлен о возникновении, но не знает о прекращении полномочий, полагаясь на их видимость, которая создается сохранением у представителя оригинала доверенности, а не тех, кто имеет основания сомневаться в том, что полномочия когда-либо возникали. Конечно, можно было бы последовательно применить этот подход и к доверенностям в порядке передоверия, совершенным в простой письменной форме. Если лицо, выдавшее такую доверенность, действительно было наделено представительскими полномочиями с возможностью передоверия и в момент выдачи доверенности в порядке передоверия действительно имело на руках оригинал первоначальной доверенности, то предъявитель оригинала доверенности, выданной в порядке передоверия, связывает представляемого в отношениях с добросовестным контрагентом даже после прекращения полномочий. И наоборот, если условия выдачи доверенности в порядке передоверия отсутствовали, то предъявление оригинала и добросовестность контрагента не способны восполнить нехватку полномочий. Но Пленум пошел по более простому пути и полностью отказал оригиналу доверенности, выданной в порядке передоверия в простой письменной форме, в значении факта, достаточного для создания видимости полномочий.
Верховный суд изменил подход ВАС к сделкам представителя об изменении договора
Если у лица не было полномочий действовать от имени другого лица, либо оно превысило свои полномочия и совершило сделку, то оно само считается стороной такой сделки (абз. 1 п. 1 ст. 183 ГК РФ). Впоследствии представляемый может одобрить эту сделку, и тогда все права и обязанности по ней возникнут у него с момента совершения сделки (п. 2 ст. 183 ГК РФ)3. Но есть сделки, стороной которых сам лжепредставитель быть никак не может, например, сделки об изменении или расторжении договора от имени представляемого: действительно, как можно быть стороной сделки об изменении договора, стороной которого ты не являешься? Поэтому ВАС РФ еще в 2000 году указал, что в такой ситуации неверно признавать представителя стороной соглашения. Соглашение об изменении или дополнении основного договора является неотъемлемой его частью и, если заключено лжепредставителем, ничтожно (п. 6 Информационного письма № 57). Но, тогда выходит, что если лжепредставитель заключил от имени представляемого договор, потом подписал соглашение о его изменении, а представляемый одобрял все эти сделки, то в соответствии с указанным подходом ВАС РФ первый договор считается заключенным самим представляемым, а все последующие сделки— ничтожны и не могут быть исцелены одобрением. Тот же вывод придется сделать и применительно к ситуациям, когда договор заключался уполномоченным лицом, а вот соглашение о его изменении, впоследствии одобренное представляемым, — лжепредставителем. Такой подход ведет к неудовлетворительным результатам и не удобен ни представляемому, ни его контрагентам. По этой причине Пленум Верховного суда скорректировал позицию ВАС РФ и распространил на сделки лжепредставителя, совершаемые во изменение или в дополнение основного договора, все правила ст. 183 ГК РФ, кроме одного — о том, что соглашение об изменении считается заключенным от имени самого лжепредставителя (п. 124 Постановления). Получается, что, скажем, соглашение об изменении договора, заключенное лжепредставителем, не связывает представляемого, но может быть одобрено им в соответствии с п. 2 ст. 183 ГК РФ. Такое решение представляется более удачным с точки зрения практического результата, хотя и сопряжено с рядом непростых вопросов скорее теоретического плана, имеющих, однако, и прикладное измерение.
эффекта ни для него самого, ни для представителя, ни, разумеется, для контрагента, но потенциально способна произвести его, причем ретроактивно, то есть с момента ее совершения (п. 2 ст. 183 ГК РФ). Кроме того, такая сделка в какой-то мере связывает совершивших ее лиц: представителя — всегда, а контрагента — в случаях, если при совершении сделки он знал или должен был знать об отсутствии у совершающего сделку лица полномочий либо об их превышении (абз. 2 п. 1 ст. 183 ГК РФ). Связывает в том смысле, что названные лица должны дождаться реакции представляемого и не могут воспрепятствовать наступлению последствий сделки, если он вовремя ее одобрит. Учитывая, что в Постановлении прямо указано на применимость к подобным ситуациям абз. 2 п. 1 ст. 183 ГК РФ, контрагент, который не знал и не должен был знать об отсутствии у совершающего сделку лица полномочий либо об их превышении, может отказаться от сделки об изменении договора до ее одобрения представляемым. Как квалифицировать такую сделку до одобрения? Кто ее стороны? Можно ли считать, что перед нами своего рода сделка, заключенная от имени представляемого под отлагательным условием, которое разрешается одобрением? Допустимо ли такое отступление от общего принципа, что для совершения сделки от имени другого лица необходимы полномочия? Или же аналогию следует проводить с безотзывной офертой, которую «акцептует» своим одобрением представляемый?
Как бы там ни было, подход к таким сделкам изменился, а ст. 183 ГК РФ в свете обсуждаемых разъяснений предстает не столько описанием единой конструкции, сколько набором правил, которые помогают выйти из ситуаций, порожденных участием в сделке лжепредставителя, и могут применяться не только вместе, но и в отрыве друг от друга.
1 Обзор основных изменений см.: Громов А. А., Егоров А. В. Практический комментарий к первому и второму блокам изменений в ГК РФ. Самые значимые поправки. М.: Актион-Медиа, 2014. С. 148–160 (автор раздела — А. В. Егоров). 2 См. об этом подробнее: Егоров А. В. Директор является представителем компании. Что это значит для оборота // Арбитражная практика. 2015. № 1; Кузнецов А. А. Орган юридического лица как его представитель // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. № 10; Папченкова Е. А. Новый статус директора юридического лица. Как аналогичный вопрос решается в Германии // Арбитражная практика. 2015. № 1.
3 О проблемах, связанных с совершением сделок без полномочий, см. подр.: Ягельницкий А. А. Последствия совершения сделки от имени другого лица без полномочий. Комментарий к статье 183 Гражданского кодекса РФ // Вестник гражданского права. 2010. № 4.
СУДОПРОИЗВОДСТВО
Новый процессуальный кодекс. Самые важные точки административного судопроизводства
Виктор Олегович Петров
юрист арбитражной практики юридической фирмы VEGAS LEX
•Какие дела будут рассматриваться по новому кодексу
•В каких делах участие профессионального представителя обязательно
•Кто может инициировать упрощенное производство по административному спору
15 сентября в России заработает новый процессуальный кодекс — Кодекс
административного судопроизводства Российской Федерации от 08.03.2015 № 21-ФЗ (далее — КАСП РФ). Несмотря на то, что он будет применяться в судах общей юрисдикции и никак не затронет арбитражные суды, профессиональных юристов он касается напрямую. В связи с тем, что представительство по делам об оспаривании нормативных актов теперь стало профессиональным и граждане без высшего юридического образования не смогут защищать свои интересы самостоятельно. А значит, нагрузка по таким делам ляжет на профессиональных юристов. Это, кстати, первый шаг законодателя к профессиональному представительству в судах.
Дела, не рассмотренные до 15 сентября, будут разрешаться по новым правилам
Положения КАСП РФ будут применяться к делам, возникшим из административных и иных публичных правоотношений. Все административные дела, которые будут находиться в производстве и останутся не рассмотренными до 15.09.2015, суды будут рассматривать по правилам КАСП РФ. Аналогичное правило предусмотрено для кассационных, апелляционных и надзорных жалоб — не рассмотренные до 15 сентября обращения подлежат рассмотрению по новым правилам (ст. 3 Федерального закона от 08.03.2015 № 22 -ФЗ «О введении в действие Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации»).
Если же суд успел начать рассмотрение спора до 15 сентября по старым правилам (подраздел III ГПК РФ), то и продолжить рассмотрение спора он должен по ГПК РФ. Таким образом, вместо ГПК РФ в административном судопроизводстве будет применяться новый процессуальный кодекс, но новые правила не затрагивают дела, возникающие из публичных правоотношений, подведомственные арбитражным судам, которые, как и прежде, будут рассматриваться в соответствии с разделом III АПК РФ. Что касается подведомственности, то, к сожалению, в Кодексе нет единого квалифицирующего признака для отнесения споров к категории дел, рассматриваемых в порядке административного судопроизводства. В статье 1 лишь перечисляются сферы общественных отношений. К ним относятся дела об оспаривании нормативных правовых актов (НПА), решений или действий (бездействия) органов государственной власти, о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок по делам, рассматриваемым судами общей юрисдикции и др. Еще одна категория споров
— административные дела, связанные с осуществлением обязательного судебного контроля за соблюдением прав и свобод человека и гражданина, прав организаций при реализации отдельных административных властных требований к физическим лицам и организациям.
При этом положения КАСП РФ не распространяются на производство по делам об административных правонарушениях, а также на производство по делам об обращении взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации (п. 5 ст. 1).
Кодекс предусматривает более активную роль суда
Кодекс учитывает специфику публичных правоотношений с присущим им неравенством субъектов (органов публичной власти и частных лиц). Поэтому в таких делах роль суда будет более активна, нежели в гражданских спорах.
Например, суды получили возможность истребовать доказательства по своей инициативе. Для этого суд должен будет вынести определение об