Экзамен зачет учебный год 2023 / OTVETY_K_GOSU_2017

2)Ретроактивное прекращение обязательства – прекращается в момент созревания более позднего обязательства. Это ИП о зачете

3)Прекращение полностью или частично в зависимости от размера обязательств или (!) от воли зачитывающего лица

4)Гражданское законодательство не предусматривает возможности восстановления правомерно и обоснованно прекращенных зачетом обязательств при отказе от сделанного стороной заявления о зачете (п. 9 ИП о зачете)

Папченкова: Интерес представляют ситуации, когда изначально имел место так называемый «суррогат» исполнения (например, зачет должником своего встречного денежного требования). Предположим, что автодилер продает лицу, у которого арендует помещение, автомобиль, засчитывая против покупной цены часть арендной платы за определенный период. В случае если арендодатель расторгнет договор по причине недостатков в поставленном автомобиле, требование по уплате арендной платы само по себе, будучи прекращенным зачетом, не восстановится, его необходимо «воссоздать» посредством соглашения с должником. В то же время самостоятельного иска о восстановлении прекращенного зачетом требования практика не признает, сторона — в данном случае арендодатель — может обратиться в суд с прямым иском об уплате арендной платы.

РЕТРОАКТИВНОСТЬ

Ретроактивность (или ретроспективность) зачета означает, что зачтенные обязательства будут считаться прекратившимися не с момента получения другой стороной заявления о зачете, а с того момента, когда обязательства могли быть зачтены. Из этого свойства следует весьма важный вывод: время заявления о зачете не отражается на моменте прекращения обязательств зачетом.

Далее, важно, чтобы именно на этот момент соблюдались все условия зачета, в том числе срок исковой давности (Павлов).

Зачем? Чтобы не платить друг другу штрафные санкции и т.п., все равно уже все исполнение в кармане, так как будет обмен эквивалентным. А если там размер разные и ставки? А если уже уплатили неустойку? Больше проблем чем решений. В доктрине есть спор.

Идет из римского права, где обязательства прекращались в силу закона.

(?) Можно ли договориться, что ретроактивность убираем? Противоречит ли это существу обязательства?

Ретроактивность и банкротство.

Банкротство – исключение: после возбуждения дела заявлять зачет нельзя.

В судебной практике по делам о несостоятельности весьма четко прослеживается следующая тенденция: суды не придают особое значение тому, когда наступили сроки исполнения обязательств, в отношении которых была сделана попытка осуществить зачет; значение придается той дате, когда было сделано заявление о зачете. Если заявление имело место после возбуждения дела, то зачет не будет считаться состоявшимся.

АВЕ: при оспаривании зачета для определения даты, в которую он был совершен, нужно принимать во внимание не дату заявления о зачете, а дату созревания последнего из встречных

161!

требований, если встреча таких требований произошла до момента их полного созревания, либо дату встречи созревших требований, если созревание требований проходило без их встречности, а встречность появилась в результате уступки или иных операций, переводящих требование, как это было в данном случае. Если такая дата находится за пределами периода, в который зачет может быть оспорен (в Российской Федерации для оспаривания по мотиву преимущественного удовлетворения - шесть месяцев), то такой зачет не может быть оспорен даже в том случае, если заявление о зачете сделано в пределах соответствующего периода.

2001 – Циммерман (есть сравнительно-правовая работа о зачете и исковой давности) - за отмену ретроактивности зачета. глоссаторы ошиблись и ретроактивности у зачета не дб

я должен - 500 р с 2013, прошу зачета ты должен - 500 р с 2014, согласен на зачет

(!) зачет признан с 2014, чтобы далее не текли проценты Большинство новейших зарубежных кодификаций (напр., скандинавских стран,

Нидерландов, Египта и некоторых других) не признают феномена обратной силы, полагая действие зачета с момента заявления. Сомнения в имманентности явления обратной силы институту зачета подтверждаются и обращением к авторитетным международно-правовым актам (УНИДРУА, PECL, DCFR) – там с момента заявления.

Павлов: Изложенное дает основание утверждать, что феномен обратной силы не является имманентной характеристикой зачета. Его существование и пределы всякий раз опираются на специальное указание о том в законодательстве. С этих позиций оснований утверждать о существовании данного явления в рамках отечественного правопорядка не имеется.

Сарбаш: Критика ретроактивности В ходе реформы было предложение убрать в ГК РФ ретроактивность – Витрянский,

Егорова М.А. критикуют положение о ретроактивности.

Логика в том – что ретроактивность поражает выговоренные стороной неустойки на случай неисполнения обязательств. Но с другой стороны – ты сам был в просрочке – какое право ты имеешь тогда требовать неустойку, если сам не исполнил. Почему ты должен извлекать выгоду, если сам не даешь предоставления в том же размере (но я - нет или есть синаллагма, если разные обязательства).

Недействительность заявления о зачете

Зачет не имел оснований – заявление о зачете является не имеющим юридической силы (имхо существо зак. регулирования – Пленум 25 2015) – зачет как односторонняя сделка ничтожна – не требует признания в суде своей ничтожности – можно не принимать во внимание такое заявление, позже пойти в суд взыскать долг целиком.

Можно пойти оспаривать саму сделку зачета по общим или специальным основаниям, это тоже может иметь смысл.

Президиум ВАС 2012: Оспаривание лицом, получившим заявление о зачете, наличия неисполненного им обязательства , требование из которого было предъявлено к зачету, не может рассматриваться в качестве основания для признания заявления о зачете как односторонней

162!

сделки недействительным. Данное обстоятельство при его установлении означает, что заявление о зачете не повлекло правового эффекта и соответствующее обязательство лица, сделавшего

такое заявление, не прекратилось. Заявление о зачете не связывает контрагента, и он, полагая, что сделанное заявление не повлекло правового эффекта в виде прекращения его требования к лицу, заявившему о зачете, вправе обратиться в арбитражный суд с иском о взыскании соответствующей задолженности. При рассмотрении имущественного требования о взыскании подлежат проверке судом доводы ответчика о наличии у него встречного однородного требования к истцу и о прекращении обязательств полностью или в соответствующей части в результате сделанного заявления о зачете.

РЕСТИТУЦИЯ И ЗАЧЕТ

Имеется в виду зачет внутри «реституционного правоотношения». АВЕ: в Германии вместо института зачета используется «вычитание».

В РФ контрагент должника, получивший исполнение по недействительной сделке, возвращает полученное в конкурсную массу,а сам встает в реестр требований кредиторов и может рассчитывать только на пропорциональное удовлетворение.

АВЕ: В том случае, если обязательства обеих сторон недействительной сделки по возврату полученного носят денежный характер (например,если полученное выражалось в пользовании имуществом), следует считать, что возникло одно обязательство на сумму разницы у той стороны, которая должна заплатить больше. Это требование, адресованное должнику, находящемуся в банкротстве, можно считать конкурсным, если речь идет о ничтожной сделке, или текущим, если оспоримая сделка признана недействительной после возбуждения дела о банкротстве обязанной стороны. Обосновать данный вывод можно двумя способами. Первый - считать, что мы имеем дело с особым институтом гражданского права, не тождественным зачету. Второй - считать, что речь идет об особой разновидности зачета, которая применяется без ограничений, связанных с процедурами банкротства.

Если предположить, что сделки не было, положение остальных кредиторов уже нельзя рассматривать как ухудшающееся из-за того, что какое-то имущество должника забирается из конкурсной массы во внеочередном порядке и передается стороне по недействительной сделке. Напротив, восстанавливается справедливость, поскольку без проведения реституции другие контрагенты претендовали бы на то, что попало к должнику без правовых оснований.

(!) Пленум об оспаривании сделок в Б: На основании п. 1 ст. 61.6 Закона о банкротстве в случае признания сделки недействительной в конкурсную массу возвращается все полученное по данной сделке, а при невозможности возврата имущества в конкурсную массу в натуре производится возмещение действительной стоимости этого имущества. В случае признания на основании статей 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве недействительными действий должника по уплате денег, передаче вещей или иному исполнению обязательства, а также иной сделки должника, направленной на прекращение обязательства (путем зачета встречного однородного требования, предоставления отступного или иным способом), обязательство должника перед соответствующим кредитором считается восстановленным с момента совершения недействительной сделки , а право требования кредитора по этому обязательству к должнику

163!

вправе претендовать на платежи, не внесенные фактическим пользователем этого земельного участка за период его использования, в рамках двухсторонней реституции и последующего судебного зачета встречных присужденных сумм применительно к ч. 5 ст. 170 АПК РФ.

См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 07.06.2011 N 1744/11.

164!

30. Идея недопустимости неосновательного обогащения и ее реализация в догматике кондикционных обязательств.

Новак ДВ: Главнейшим и неизменным эталоном, на который должно ориентироваться право, является справедливость. В области имущественных отношений эта цель достигается посредством выполнения правом распределительной функции. Регулируя динамику товарного хозяйства, гражданское право руководствуется общим правилом недопустимости изменения существующего распределения собственности иным путем, нежели по доброй воле собственника. Задача права - противостоять несправедливому изменению распределения. Однако иногда позитивное право в силу присущего ему формализма дает сбои, приводя к ситуациям, когда баланс интересов различных участников имущественных отношений оказывается нарушенным. Например, фермер ошибочно засеял своими семенами чужое поле. Сделка, во исполнение которой было передано некое имущество, оказалась недействительной вследствие несоблюдения требований к ее форме. В таких ситуациях имущество одного лица несправедливо увеличивается за счет имущества другого без каких-либо правовых оснований. В ряде случаев право само приводит к несправедливости и нуждается в самоисправлении. Для того чтобы позитивное право соответствовало справедливости, необходимо закрепление в нем таких специальных юридических конструкций, которые бы позволяли восстановить нарушенный в подобных ситуациях экономический баланс.

Это было осознано еще древнеримскими юристами, усилиями которых в римском праве

сформулирована в знаменитом изречении Помпония: "Iure naturae aequum est neminem cum detrimento alterius et iniuria fieri locupletiorem" ("Согласно естественному праву является справедливым (правило), чтобы никто не становился богаче посредством причинения ущерба и обиды другому").

Идея недопустимости неосновательного обогащения в римском праве получила свое воплощение в жизнь посредством ряда юридических конструкций, центральное место среди которых заняли так называемые кондикции о возврате полученного без основания (condictiones sine causa). В континентальных правопорядках, в том числе и российском, обязательства из неосновательного обогащения в принципе построены по образцу condictiones sine causa, что неудивительно, но и англо-американское право также испытало влияние римской юриспруденции в этом отношении.

Идея недопустимости неосновательного обогащения, ставшая для римских юристов путеводной звездой в разрешении правовых коллизий, оказалась востребованной современной юриспруденцией. Она составляет то общее, что объединяет нынешние развитые правопорядки, большинство из которых, в том числе и российский, так или иначе восприняли названные выше конструкции римского права.

Как отмечено, выше, идея недопустимости неосновательного обогащения является одним из важнейших проявлений начала справедливости (aequitas), на котором зиждется все

165!

Соответственно, ius aequum - это право, "перед лицом которого равны все граждане, которое ко всем относится одинаково и дает всем одинаковую защиту, не зная лицеприятия" <1>. По Хвостову, для того чтобы достигнуть этого состояния, право должно следовать двум частным принципам:

1) при выработке норм, имеющих своей задачей определить, в каких размерах и в какой форме право должно оказывать защиту практическим интересам граждан, и в частности в каких пределах оно должно предоставлять им власть и свободу для удовлетворения этих интересов, ius aequum должно неизменно придерживаться такого масштаба, который являлся бы одинаково применимым ко всем гражданам и стоял бы выше притязаний отдельных индивидуумов и классов общества. Таким масштабом является общее благо всех граждан, всего общества. Законодатель должен прислушиваться к воззрениям, вырабатывающимся во всей массе общества на гражданские отношения, он обязан присматриваться к тому, какие потребности оборота считаются достойными его внимания в интересах всего общества;

2) если законодатель признал необходимым из соображений общего блага предоставить при известных условиях свободу и власть отдельным гражданам для удовлетворения их практических интересов, то он должен позаботиться о том, чтобы нормы прав действительно гарантировали гражданам свободу в этой сфере и сделали их волю в этих пределах независимой от воли остальных граждан. Другими словами, законодатель должен предоставить каждому гражданину полную независимость в сфере субъективных прав (выделено мной. - Д.Н.),

приобретенных последним сообразно условиям, выставленным для этого законодателем в согласии с требованиями общего блага всех граждан.

Эти два начала - критерий общего блага и автономия воли в сфере субъективных гражданских прав - сводятся к одному общему принципу равенства всех перед законом и составляют, по Хвостову, содержание понятия"aequitas" <1>.

Идея недопустимости неосновательного обогащения, возникшая в римском праве под влиянием принципа aequitas, стала одним из его важнейших проявлений, пронизывающих всю систему частного права.

В.М. Хвостов видел в принципе "репрессии неосновательного обогащения", как именовал его ученый (от лат. repressio - "подавление"), логическое продолжение одного из двух главных постулатов aequitas - принципа автономии воли. Ученый писал : "... в с гражданских субъективных прав автономной является воля их субъекта; подобно тому, как нельзя по общему правилу предъявлять к другим лицам требований о совершении ими предоставлений имущества или личных услуг, не основываясь на заранее выраженном этими лицами согласии, так точно нельзя удерживать у себя имущественного приращения, полученного из имущества других лиц, если такое удержание не может быть основано на воле этих последних лиц" <1>. Таким образом, по Хвостову, обогащение, полученное и удерживаемое несогласно с волей того лица, за счет которого оно произошло, не признается основательным обогащением и подлежит возврату <2>.

Вместе с тем ученый отмечал, что имеются и исключения из общего принципа автономии воли и обусловлены они вторым из основополагающих начал aequitas - необходимостью согласия с интересами общего блага: "Иногда в интересах общего блага, под

166!

влиянием известных практических соображений, право допускает удерживание обогащения, несмотря на то, что это несогласно с волей лица, за счет которого оно произошло". Такие исключения, по Хвостову, допускаются правом, во-первых, в целях прочности оборота, "когда оказывается, что применение общего принципа вызвало бы необеспеченность и непрочность

удерживание обогащения не противоречит серьезно выраженной воле лица, имущество которого уменьшилось, право отказывается признать такую волю достаточным основанием для окончательного присвоения обогащения.

Итак, изложенное позволяет сделать вывод, что в основе идеи римского права о

недопустимости неосновательного обогащения лежит принцип равенства всех граждан

перед законом (составляющий у римлян содержание понятия " aequitas"), который, в свою очередь, выражается, во-первых, в регламентации прав и обязанностей различных лиц исходя из

единого критерия общего блага , во-вторых, в соблюдении принципа автономии воли в

частноправовых отношениях . Таким образом, по римскому праву неосновательным признается обогащение, не санкционированное волей лица, за счет которого оно произошло, и (или) противоречащее интересам общего блага (публичным интересам). Сформулированное Помпонием положение о том, что никто не может незаконно обогащаться за счет другого, вошедшее в Дигесты Юстиниана ( D. 50.17.206), не являлось в Древнем Риме нормой прямого действия, а играло роль общей нормы - принципа, выражающего в себе идею недопустимости неосновательного обогащения.

Юридическая конструкция общего значения - condictio sine causa generalis - стала фундаментом современного института обязательств из неосновательного обогащения, в том или ином виде получившего закрепление в законодательстве подавляющего большинства государств мира.

Идея недопустимости неосновательного обогащения в подавляющем большинстве современных национальных правовых систем получила официальное признание основополагающая. Идея эта была сформулирована еще древнеримскими юристами, однако не следует думать, что современное право сразу и безоговорочно ее восприняло. Поначалу в этом отношении был сделан шаг назад по сравнению с достижениями римской юриспруденции.

Новое позитивное право начало свое развитие с закрепления лишь отдельных юридических конструкций, выражающих идею недопустимости неосновательного обогащения. Однако за отсутствием ее легитимного признания в общем виде со временем обнаружились пробелы следующего свойства: иногда в случаях нарушения баланса имущественного распределения право оказывалось бессильным перед своим же формализмом и приводило к несправедливости. Такие сбои в правовом регулировании потребовали

признания позитивным правом общего принципа недопустимости неосновательного обогащения. Анализ некоторых современных национальных правовых систем показал, что все они, какие-то раньше, а какие-то совсем недавно, пришли к этому итогу, хотя и разными путями.

В результате сравнительно-правового анализа Новак ДВ выявил основные типы построения правового регулирования рассматриваемых отношений. Критерием для отнесения

167!

конкретной правовой системы к тому или иному типу регламентации служит наличие или отсутствие в ней конструкции так называемого общего иска о неосновательном

Нидерланды, Италия) характеризуется субсидиарностью этого иска по отношению к другим требованиям, вытекающим из договора, деликта или закона. С точки зрения систематики построения института кондикционных обязательств это означает восполнительный характер

общего иска о неосновательном обогащении по отношению к требованию из недолжного платежа, который является в странах романской правовой семьи самостоятельным основанием возникновения обязательств . Субсидиарность общего иска о неосновательном обогащении в различных правопорядках романской семьи имеет некоторые нюансы. Наиболее жестко сформулировано это условие в ст. 2042 ГК Италии: она прямо предписывает, что потерпевший не вправе предъявлять иски из неосновательного обогащения (arricchimento senza causa), если он может потребовать компенсации за понесенный ущерб по другим юридическим основаниям <1>. Несколько более мягким выглядит условие субсидиарности во Франции: там иск de in rem verso может иметь успех, если иное возможное к предъявлению требование встречает препятствие фактической (но не юридической) природы. Наконец, самым либеральным и гибким в этом отношении является голландское право, но и там общий иск о неосновательном обогащении не может быть средством обхода прямо установленных законом ограничительных условий защиты права (исковая давность и т.д.).

компенсации" (recompence), который с некоторой долей допущения можно назвать аналогом романского субсидиарного общего иска о неосновательном обогащении.

Германская модель общего иска о неосновательном обогащении сконструирована в виде генерального кондикционного иска и означает, что в основании всякого требования о возврате неосновательно полученного лежит одна общая норма (в Германии - § 812 ГГУ, + Швейцария, Греция), согласно которой имущество, приобретенное одним лицом за счет другого в отсутствие для этого правового основания, подлежит возврату. Однако на практике эта абстрактная норма была бы нежизнеспособной без адаптации ее к каждой конкретной ситуации обогащения одного лица за счет другого. Адаптация эта осуществляется с помощью типологии кондикционных исков, разработанной доктриной и воспринятой судебной практикой <1>. Одной из разновидностей кондикций в рамках этой типологии является и обратное истребование ошибочно уплаченного по мнимому долгу - соответственно обязательство из недолжного платежа в правопорядках германской семьи не имеет самостоятельного характера и рассматривается лишь как один из частных случаев применения генерального кондикционного иска.

168!

Англо-американская модель предполагает отсутствие конструкции общего иска о неосновательном обогащении. Важно то, что все разнообразные реституционные средства защиты права подчинены там единой идее недопустимости неосновательного обогащения .

И если гипотетически предположить, что на рассмотрение английского или американского судьи поступит спор, фактические обстоятельства которого не соответствуют тому или иному уже известному прецеденту, но будет установлено, что имело место неосновательное обогащение одного лица за счет другого, потерпевшему будет предоставлена защита в виде реституции, несправедливо нарушенный баланс имущественного распределения будет восстановлен. Опираться в этом случае судья будет на прочно утвердившийся в современном англо-

американском праве принцип реституции неосновательного (несправедливого) обогащения.

Наконец, российская (постсоветская) модель субсидиарного общего кондикционного иска, закрепленная в ГК РФ и ряде гражданских кодексов стран СНГ, является промежуточной между германской моделью (генеральный кондикционный иск) и романской (субсидиарный общий иск о неосновательном обогащении). От германских правопорядков российская модель отличается тем, что из исключительной сферы применения кондикционного иска в отечественном праве выпали последствия недействительности сделок , для возврата имущества по которым российский закон предусматривает меру специального характера -

реституцию; от романских - тем, что случаи ошибочного платежа недолжного по

российскому закону, как и в правопорядках германской семьи, опосредуются исключительно общим иском о неосновательном обогащении, тогда как в странах романской правовой семьи для этих целей используется специальный иск о возврате недолжно уплаченного. Тем не менее субсидиарный характер общего кондикционного иска, закрепленный российским законодателем (ст. 1103 ГК РФ), позволяет сделать вывод о том, что российская

модель регулирования отношений по неосновательному обогащению более всего близка к модели, которой пользуются правопорядки романской семьи.

Общим знаменателем для всех кондикционных исков, поименованных в кн. 12 и 13 Дигест Юстиниана, служит признак отсутствия надлежащего правового основания (causa) имущественного предоставления. Causa (правовое основание) применительно к кондикциям о возврате неосновательного обогащения в зависимости от вида такой кондикции понималась римскими юристами двояко: во-первых, как обусловленная волей соответствующего лица цель

Сравнительно-правовой анализ современных национальных правовых систем приводит к выводу о том, что категория правового основания (causa) имущественного предоставления имеет такое же конститутивное значение применительно к институту кондикционных обязательств в странах, принадлежащих к континентальным правовым семьям - романской, германской и российской (постсоветской), а также в Шотландии, где, как уже было отмечено, регулирование отношений неосновательного обогащения весьма приближено к романской модели. Именно признак отсутствия правового основания (каузы) позволяет определить границы института обязательств из неосновательного обогащения в континентальных правопорядках.

169!

Сегодняшние реалии цивилистики позволяют установить единое понятие каузы в контексте института кондикционных обязательств в отличие от римского права, рассматривающего causa применительно к кондикциям о возврате неосновательного обогащения то как цель имущественного предоставления, то как лежащий в основе такого предоставления юридический факт. Правовое основание (каузу) обогащения в современном гражданском праве можно определить как экономическую цель имущественного

предоставления, легитимированную соответствующим юридическим фактом или вытекающую непосредственно из закона. Данное понятие - результат синтеза двух упомянутых значений causa в римском праве, оно отличается тем, что именно одновременное наличие этих двух элементов: (1) соответствия обогащения экономической цели предоставления и (2) юридического факта (нормы закона), легитимирующих эту цель, - необходимо для того, чтобы обогащение одного лица за счет другого считалось основательным и правомерным.

Иную картину представляет собой англо-американское право реституции. Категория правового основания (causa) там не имеет такого значения, исторически сложилось так, что на первый план выдвинута несправедливость обогащения, подлежащего реституции. Этот нюанс подчеркивает, насколько близко данный институт в англо-американском праве связан с понятиями справедливости, нравственности, морали.

Многие зарубежные компаративисты видят в этом фундаментальное различие между континентальным и англо-американским правом, практическое значение которого состоит в следующем. В континентальном праве любое обогащение, если нет правового основания для него, предполагается неоправданным и может быть истребовано обратно <1>. Англоамериканский подход диаметрально противоположен: в соответствии с ним всякое обогащение считается справедливым и никакому возврату не подлежит, если нет так называемых факторов неосновательности (unjust factors). "Как следствие, - пишет Флориан Мэхтел, - английское право о реституции больше имеет дело с причинами того, почему отсутствует основание для обогащения, тогда как для германского права этот вопрос обычно не интересен" <2>. Д. Джонстон и Р. Циммерманн, развивая ту же мысль, отмечают, что "германский подход является объективным, а английский (по большей части) субъективным", поскольку для предоставления иска о реституции английское право фокусируется на том или ином факторе неосновательности (unjust factor) - ошибке, заблуждении, неправомерном влиянии и т.д., а не на отсутствии правового основания обогащения, как это делает германское право.

Идея недопустимости неосновательного обогащения, получив всеобщее признание во всем мире, все же по-разному воплощается в праве разных стран.

170!