учебный год 2023 / Budylin_-_Zaverenia_i_garantii

6. Россия. Дума смешивает коктейль

напомню, на немецкой модели права) некоторые институты, характерные для англо-американского права: «заверения об обстоятельствах» 281 (representations and warranties), «возмещение потерь» 282 (indemnity), «отказ от осуществления права» 283 (waiver) и др.

Насколько удачной оказалась эта попытка — ​это большой вопрос, который мы отчасти обсудим ниже в отношении заверений об обстоятельствах.

6.4. Признание договора недействительным

Теперь о том, на каких основаниях договор может быть признан недействительным. Для наших целей представляют интерес следующие основания.

Оспорима сделка, совершенная под влиянием существенного заблуждения. Если пострадавшая сторона докажет, что заблуждение возникло «вследствие обстоятельств, за которые отвечает другая сторона», то пострадавшая сторона может требовать возмещения убытков (согласно норме в редакции, вступившей в силу 1 сентября 2013 года) 284.

Также оспорима сделка, совершенная под влиянием обмана. Убытки потерпевшего также подлежат возмещению (согласно норме

втой же редакции) 285.

В2013 году Президиум ВАС РФ выпустил обзор судебной практики 286, посвященный применению правил о недействительности сделок, совершенных под влиянием существенного заблуждения или обмана, а также насилия, угрозы и/или неблагоприятных обстоятельств. В обзоре в качестве примера для подражания приводится ряд казусов, предположительно почерпнутых из этой практики (но, возможно, и вымышленных, поскольку реквизиты дел не приводятся).

Вчастности, Президиум указал, что «наличие каких-либо иных возможностей защиты нарушенного права истца не исключает признание

281Ст. 431.2 ГК РФ.

282Ст. 406.1 ГК РФ.

283П. 6 ст. 450.1 ГК РФ.

284Ст. 178 ГК РФ.

285Ст. 179 ГК РФ.

286Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 10.12.2013 № 162 «Обзор практики применения арбитражными судами статей 178 и 179 Гражданского кодекса Российской Федерации» («Обзор № 162»).

125

Часть 2. Деликт или нарушение договора? Заверения и гарантии в россии и за рубежом

сделки недействительной при наличии оснований, предусмотренных статьями 178 и 179 ГК РФ» 287.

Иначе говоря, в определенных случаях у истца существует выбор между различными основаниями иска для защиты своих интересов: можно как исходить из действительности договора и требовать, например, его расторжения или уменьшения цены, так и требовать признания договора недействительным с возмещением причиненного ущерба. (Если использовать англо-американскую терминологию, можно сказать, что в таких случаях утверждение о фактах признается одновременно и «заверением», и «гарантией».)

В качестве примера Президиум приводит два казуса.

Один из них можно назвать «делом о неисправном грузовике». При покупке грузовика по условиям договора была проведена диагностика характеристик автомобиля у официального дилера данной марки, показавшая его исправность. Однако впоследствии ввиду постоянных поломок покупатель произвел повторную диагностику, которая выявила неисправность в электронном блоке управления двигателем. Покупатель потребовал признания договора купли-продажи недействительным ввиду существенного заблуждения относительно качеств товара.

Другой можно назвать «делом о подкрученном одометре». При продаже автомобиля продавец заверил покупателя, что пробег автомобиля минимален, о чем свидетельствовали и показания одометра. Однако впоследствии был выявлен износ автомобиля, не соответствующий такому пробегу. Судебная экспертиза обнаружила вмешательство в показания прибора. Покупатель потребовал признания договора купли-продажи недействительным ввиду обмана.

В обоих случаях продавец возражал против признания договора недействительным, ссылаясь на то, что ГК содержит специальные правила 288, посвященные последствиям товара ненадлежащего качества (уменьшение покупной цены, устранение недостатков товара и др.). Однако суд в обоих случаях разрешил спор в пользу покупателя.

Как подчеркивает Президиум ВАС, «квалификация сделки как недействительной не зависит от наличия иных способов защиты нарушенных прав и законных интересов заинтересованного лица».

В следующем пункте обзора Президиум формулирует позицию, согласно которой обманом может быть признано не только сообщение

287П. 6 Обзора № 162.

288Ст. 475 ГК РФ.

126

6. Россия. Дума смешивает коктейль

ложных сведений, но и «умолчание лица об обстоятельствах, о которых оно должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота» 289.

В качестве примера Президиум приводит «дело о российском гражданстве», в котором участник ООО скрыл наличие у него, помимо иностранного, также и российского гражданства. Когда это вскрылось,

ООО было лишено таможенных льгот, положенных организациям

синостранными инвестициями, ради которых фальшивого иностранца и включили в состав ООО. По иску российского участника суд признал сделки, направленные на включение «иностранца» в ООО, недействительными и взыскал с «иностранца» ущерб.

Эта позиция (что умолчание может быть обманом), ранее в ГК отсутствующая, была кодифицирована в поправках, вступивших в силу

с1 сентября 2013 года 290. Обзор был выпущен уже после вступления в силу поправок, но Президиум особо подчеркивает, что данная позиция была сформирована судами на основании «старой» версии ГК.

6.5. Деликтная ответственность

Согласно норме, являющейся основой деликтного права России, причинитель вреда «личности или имуществу гражданина», а также «имуществу юридического лица» должен возместить его «в полном объеме». По общему правилу вред возмещается при наличии вины, но бремя доказывания невиновности лежит на причинителе вреда 291. Эти правила в целом соответствуют тем, что есть в ГГУ 292.

В принципе эта формулировка дает возможность требовать возмещения убытков как в случае умышленного обмана, так и в случае неосторожного предоставления недостоверной информации. В последнем случае необходимо продемонстрировать, что у лица, предоставившего информацию, была обязанность заботиться о ее достоверности (по отношению к данному получателю).

Поскольку деликт, связанный с каким-либо договором, не является, вообще говоря, нарушением такого договора, то деликтные убытки в этом случае исчисляются по «негативной» модели. Иначе говоря,

289П. 7 Обзора № 162.

290Абз. 2 п. 2 ст. 179 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 07.05.2013 № 100-ФЗ).

291Ст. 1064 ГК РФ.

292BGB § 823.

127

Часть 2. Деликт или нарушение договора? Заверения и гарантии в россии и за рубежом

пострадавший приводится в такое положение, как если бы деликт не был совершен, а не как если бы договор был исполнен.

Кроме того, пострадавшая сторона также требовать возмещения убытков, причиненных злоупотреблением правом другой стороной (согласно норме, действующей с 1 марта 2013 года) 293. Это правило тоже аналогично немецкому 294.

Следует учитывать, что в России деликтное право находится, по существу, в зачаточном состоянии, так что с взысканием убытков по деликтному иску могут возникнуть проблемы, во всяком случае, если иск не основан на приговоре в уголовном деле о мошенничестве.

Так же как и в Германии, проблемой может оказаться взыскание «чисто экономического вреда» (не связанного с физической убылью имущества потерпевшего), характерного для коммерческих споров.

6.6.Добросовестность и преддоговорная ответственность

В ходе последних изменений ГК важнейшее значение приобрело понятие добросовестности (столь характерное для немецкого права), ранее игравшее в российском гражданском праве скорее вспомогательную роль.

Первая же статья ГК (в редакции, действующей с 1 марта 2013 года) предписывает всем участникам гражданских правоотношений «действовать добросовестно» 295.

Другая статья (действующая с 1 июня 2015 года) конкретизирует это правило применительно к сторонам обязательства, которым «при установлении, исполнении обязательства и после его прекращения» предписано «действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга», в том числе «предоставляя друг другу необходимую информацию» 296.

Нетрудно заметить, что эта норма представляет собой несколько расширенный вариант классической нормы ГГУ о добросовестном исполнении обязательств 297, с добавлением появившихся в ГГУ

293П. 4 ст. 10 ГК РФ.

294BGB § 826.

295П. 3 ст. 1 ГК РФ.

296П. 3 ст. 307 ГК РФ.

297BGB § 242.

128

6. Россия. Дума смешивает коктейль

в2002 году правил об «учете прав и интересов» контрагента 298, в том числе при переговорах и деловых контактах 299.

Поскольку упомянутые нормы в Германии в настоящее время являются законной основой доктрины culpa in contrahendo, то можно заключить, что доктрина преддоговорной ответственности, изобретенная

всвое время профессором Иерингом, действует теперь и в России. То же относится и к введенной Имперским Верховным Судом Германии доктрине постдоговорной ответственности (ведь норма ГК распространяется на отношения сторон в том числе и после прекращения обязательства).

Наконец, видимо, чтобы исключить все сомнения в отношении преддоговорной ответственности, с 1 июня 2015 года введена в силу специальная статья ГК, посвященная «переговорам о заключении договора» 300. Она предписывает сторонам «действовать добросовестно» «при вступлении в переговоры о заключении договора, в ходе их проведения и по их завершении», в том числе не вступать в переговоры без намерения заключить договор и не предоставлять другой стороне «неполной или недостоверной информации». Если сторона ведет или прерывает переговоры недобросовестно, она обязана возместить другой стороне причиненные этим убытки.

Эта статья является, по сути, более развернутой кодификацией той же доктрины culpa in contrahendo, формулировки которой довольно близки к соответствующей статье европейского Проекта общих подходов (о недобросовестном ведении переговоров), которую мы обсуждали выше 301.

Заметим, что при желании некоторые зачатки доктрины преддоговорной ответственности можно обнаружить и в «дореформенной» судебной практике, а точнее, в одной из абстрактных правовых позиций, сформулированных ВАС.

В2011 году Пленум ВАС РФ в своем постановлении по поводу будущей недвижимости указал, что «в случаях, когда покупатель подписал договор купли-продажи будущей недвижимой вещи, находясь под влиянием заблуждения относительно того, что содержащихся

внем данных достаточно для индивидуализации предмета договора, он может потребовать от продавца возмещения реального ущерба, причиненного вследствие признания договора незаключенным,

298BGB § 241 Abs. 2.

299BGB § 311 Abs. 2.

300Ст. 434.1 ГК РФ.

301DCFR II. —3:301.

129

Часть 2. Деликт или нарушение договора? Заверения и гарантии в россии и за рубежом

если докажет, что заблуждение возникло по вине продавца» 302. Как видим, речь идет об ответственности, возникающей при отсутствии заключенного договора, то есть, по сути, о преддоговорной ответственности за введение в заблуждение партнера по переговорам 303.

Таким образом, вопросы ответственности за предоставление недостоверных сведений в ходе переговоров о заключении договора в России в настоящее время довольно детально урегулированы. Напомню, что в Германии аналогичные правила являются основанием ответственности за неумышленное сообщение неверной информации партнеру по переговорам.

6.7. «Заверения об обстоятельствах»

Как явствует из вышеизложенного, российское право теперь содержит все те инструменты борьбы с недостоверными утверждениями, которые есть в немецком праве, и даже кое-что сверх того.

Однако на этом российский законодатель не остановился. Он счел нужным ввести в ГК еще одну статью, озаглавленную «Заверения об обстоятельствах» (действует с 1 июня 2015 года). Эта статья представляется наиболее спорным из всех упомянутых новшеств.

В российской правовой литературе ведутся дискуссии по поводу значения и степени удачности формулировок данной статьи. Так, А. В. Томсинов выражает сожаление (по моему мнению, вполне обоснованное), что во вновь принятой статье ГК о «заверениях об обстоятельствах» не решен вопрос о ее соотношении со специальными нормами второй части ГК, в частности, о соотношении между заверениями и гарантией в рамках договоров купли-продажи 304.

302П. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 11.07.2011 № 54 «О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из договоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в будущем».

303См.: Бевзенко Р.С. Квалификация и последствия сделок с будущей недвижимой вещью. Комментарий к Постановлению Пленума ВАС РФ от 11 июля 2011 г. № 54 «О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из договоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в будущем» // Вестник ВАС РФ. 2012. № 3. С. 84–105, 91; Жужжалов М.Б. Учение Р. фон Иеринга о преддоговорной ответственности: влияние на современность и возможности по применению в будущем (комментарий к русскому переводу работы «Culpa in contrahendo, или Возмещение убытков при недействительности или незаключенности договоров») // Вестник гражданского права. 2013. № 3. С. 267–311, 278.

304Томсинов А.В. Заверения об обстоятельствах и возмещение потерь в российском праве в сравнении с representations, warranties и indemnity в праве Англии и США // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2015. № 11. С. 91, 104.

130

6. Россия. Дума смешивает коктейль

А. Г. Карапетов, один из авторов данной статьи ГК, полагает, что утверждения, сделанные в связи с договором (т. е., во вновь принятой терминологии, «заверения об обстоятельствах»), следует делить не на заверения и гарантии, а на «заверения-заявления» и «завере- ния-обязательства». Согласно А. Г. Карапетову, новая статья была необходима, в частности, чтобы установить ответственность за недостоверность утверждений, не входящих в «предмет обязательства» (касающихся статуса контрагента и т. п.), так как ответственность за их недостоверность не может быть выведена, по его мнению, из общей нормы о договорной ответственности (ст. 393 ГК РФ) 305.

(Не углубляясь в дискуссию о терминах, отмечу, что в свете принципа свободы договора идея принципиальной невозможности принятия на себя договорной ответственности за достоверность тех или иных утверждений в отсутствие особого законодательного дозволения мне представляется спорной.)

Обсудим эту новеллу в некоторых деталях.

6.7.1. Содержание нормы

Статья посвящена «заверениям об обстоятельствах», данных в связи с договором (до, после или при его заключении), а точнее последствиям их недостоверности. Само понятие «заверений об обстоятельствах» не определено, но приведено несколько примеров, являющихся типичными «заверениями и гарантиями» из американского договора, в том числе сведения о финансовом состоянии дающей заверения стороны или третьего лица.

Пункт 1 этой статьи довольно близко напоминает обсуждавшуюся выше статью европейского Проекта общих подходов, посвященную «ответственности за ущерб, причиненный тем, что лицо полагалось на неверную информацию» 306. Как обсуждалось выше, в этой статье Проекта речь идет, по сути, о деликтной ответственности, а формулировки примерно соответствуют английским правилам, касающимся предоставления недостоверных заверений (misrepresentation), включая обманное и неосторожное предоставление таких заверений (representations).

305Карапетов А. Комментарии от 11.01.2016 и 12.01.2016 к блогу: Будылин С. Заверения и гарантии в России. Смешать, но не взбалтывать // Zakon.ru. 11.01.2016. <https://zakon.ru/blog/2016/01/11/zavereniya__i_garantii_v_rossii_smeshat_no_ ne_vzbaltyvat#comment_258590>

306DCFR II. —7:204.

131

Часть 2. Деликт или нарушение договора? Заверения и гарантии в россии и за рубежом

Деликтный характер ответственности по этому пункту находится в хорошем соответствии с тем, что, согласно данной норме ГК, признание договора незаключенным или недействительным не препятствует наступлению такой ответственности. Именно с деликтным характером ответственности связано и требование о том, что предоставившая заверение сторона исходила из того, что другая сторона будет «полагаться» на ее заверения. Наконец, этой трактовке соответствует и название статьи («Заверения об обстоятельствах»), явно являющееся переводом аналогичного английского термина, подразумевающего именно деликтную ответственность.

Правда, в норме (в отличие от ее зарубежных аналогов) не сказано, что нужно еще, чтобы другая сторона действительно полагалась на данные ей заверения. Как показывает сравнение текста действующей нормы с внесенным в Думу законопроектом 307, изначально такое требование там было, но депутаты 308 его зачем-то исключили.

Несколько неожиданно в качестве альтернативы возмещения убытков пункт предусматривает возможность требовать выплаты «предусмотренной договором неустойки». Это выглядит довольно странно, учитывая деликтный характер ответственности, а также возможную недействительность договора. Судя по изначальному законопроекту, этот чужеродный фрагмент был добавлен Думой в ходе правки нормы.

Еще более поразительно в свете деликтного, по сути, основания ответственности по пункту 1 выглядит пункт 2 рассматриваемой статьи. Согласно этому пункту пострадавшая сторона, если заверения имели для нее «существенное значение», «наряду с требованием о возмещении убытков или взыскании неустойки также вправе отказаться от договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон».

307Пп. 222 ст. 1 Проекта Федерального закона № 47538–6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (ред., принятая ГД ФС РФ в I чтении 27.04.2012).

308Согласно информации на сайте Думы, авторство поправок в данную статью законопроекта принадлежит следующим депутатам: П. В. Крашенинников, С. Ю. Фабричный, А. А. Ремезков, Р. М. Марданшин, В. В. Пинский, А. И. Скоробогатько, член СФ А. Ю. Петров. См.: Таблица поправок, рекомендуемых к принятию по проекту Федерального закона № 47538–6/9 «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и Федеральный закон «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» (Комитет Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству). <http://asozd. duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)? OpenAgent&RN=47538–6>

132

6. Россия. Дума смешивает коктейль

Здесь явно речь идет уже не о деликте, а о нарушении договорного условия (аналог англо-американской «гарантии», warranty). Этот пункт напоминает положение ГК об отказе от договора купли-про- дажи в случае «существенного нарушения требований к качеству товара» 309. Отметим, однако, что в данном случае речь идет не только о договорах купли-продажи, а, в принципе, о любых договорах, а для них по общему правилу предусмотрена судебная процедура расторжения договора в случае существенного нарушения 310.

Пункт 3 дублирует (с добавлением «вместо отказа от договора») положения обсуждавшихся выше статей ГК, согласно которым сторона заключенного под влиянием обмана или существенного заблуждения договора может требовать признания договора недействительным.

Впункте 4 говорится, что правила пунктов 1 и 2 применяются

кстороне, предоставившей заверения «при осуществлении предпринимательской деятельности» (а равно в связи с корпоративным договором либо с договором об отчуждении акций или долей), независимо от того, было ли ей известно об их недостоверности, если иное не предусмотрено договором. По существу, речь идет о безвинной ответственности предпринимателей за недостоверность их утверждений.

Вчасти договорной ответственности (по пункту 2) ее безвинный характер не вызывает возражений, но в части деликтной ответственности (по пункту 1) выглядит довольно необычно и не соответствует ни общим российским деликтным правилам, ни европейской практике. (Похожее положение, как обсуждалось выше, действует в праве США, но там оно применяется лишь к заверениям, сделанным в связи с определенными видами договоров.)

Довольно странно также звучит оговорка о том, что действие данного правила может быть исключено соглашением сторон. В отношении неумышленных нарушений это не вызывает возражений. Но не означает ли эта оговорка возможности договорного исключения ответственности также и за умышленный обман? Как показывает изучение исходного законопроекта, и эта неоднозначная фраза тоже была добавлена Думой во втором чтении.

Из формулировки данного пункта остается неясным, в каких случаях правила пунктов 1 и 2 применяются к «обычным» гражданам. Надо ли понимать так, что для применения этих правил требуется, чтобы непредпринимателю «было известно», что его заверение

309Ст. 475 ГК РФ.

310Ст. 450 ГК РФ.

133

Часть 2. Деликт или нарушение договора? Заверения и гарантии в россии и за рубежом

недостоверно? А что если он об этом не знал, но должен был знать (т. е. узнал бы, если бы проявил разумную заботливость)? Или, может быть, положения пунктов 1 и 2 к «обычным» гражданам вообще не применяются? Ответов на эти животрепещущие вопросы в рассматриваемой норме мы не обнаруживаем.

Наконец, в том же пункте в отношении предпринимателей установлена презумпция того, что предоставившая заверения сторона знала, что другая сторона будет полагаться на эти заверения (это знание, напомню, является одним из элементов правонарушения по пункту 1).

Как видим, в рассматриваемой статье смешаны в довольно причудливый коктейль правила, относящиеся, казалось бы, к двум очень разным видам ответственности, договорной и деликтной.

6.7.2. Как это понимать?

Но как же нам теперь следует понимать эту статью ГК («Заверения об обстоятельствах»)? Принципиально мыслим целый спектр ее интерпретаций.

Быть может, ее авторы мыслили обязательства, возникающие из предоставления недостоверных «заверений об обстоятельствах» как совершенно особые, не относящиеся к ранее известным конти- нентально-европейскому гражданскому праву видам обязательств (из договоров, из деликтов, из неосновательного обогащения)? Тогда «заверения об обстоятельствах» — это​ новый и оригинальный институт российского права, неизвестный праву других стран мира.

Но стоит ли ради столь специального случая разрушать всю стройную структуру гражданского права? При этом лишая себя возможности применить общие правила, относящиеся к договорам и деликтам, для интерпретации скупых и неоднозначных формулировок новой статьи ГК? И к тому же оказываясь перед необходимостью как-то разрешать коллизию деликтной или договорной ответственности, с одной стороны, и нового вида ответственности за предоставление недостоверных «заверений об обстоятельствах» — с​ другой?

Быть может, авторы нормы не считают соответствующие обязательства относящимися к совершенно новой категории, но принципиально не желают разграничивать деликтную и договорную ответственность за предоставление недостоверных заверений?

Если так, не пытается ли российский законодатель стереть границу между деликтным и договорным правом, обнаруженную некогда лордом Мэнсфилдом? Не возвращаемся ли мы тем самым в XVIII век (английский)? Ведь такой подход, по-видимому, лишает нас возможности

134