4.2. Российская доктрина.

В случае незаконного отчуждения вещи возникает вопрос о способах защиты того участника общей долевой собственности, который не согласен с подобным отчуждением. В этих аспектах общая долевая собственность проявляет существенные отличия от единоличной собственности. Причём возможны разные пути установления указанных отличий.

Путь, который был подробно рассмотрен выше, сводится к тому, что участник долевой собственности, права которого нарушены, вправе заявить в интересах всех участников иск об отобрании вещи у приобретателя и возвращении её во владение участников общей долевой собственности. С этой точки зрения, возникает вопрос о том, насколько правомерно возвращать вещь тому же самому участнику долевой собственности, который ей незаконно распорядился, не спросив согласия остальных её участников? Как представляется, вещь должна возвращаться истцу, заявившему соответствующий иск. При этом ввиду нарушения другим участником общей собственности, который владел вещью по соглашению сособственников, но незаконно распорядился ею, своих обязанностей по отношению к другим сособственникам возникают основания для пересмотра указанного соглашения. В любом случае истец, выигравший дело и отобравший вещь у приобретателя, вправе её удерживать до тех пор, пока по новому соглашению всех сособственников или в судебном порядке не будет установлено вновь, у кого во владении будет находиться общая вещь.

Ещё более простой будет ситуация в том случае, если вещь будет продана не одним из сособственников, а третьим лицом (либо владельцем по договору, получившим вещь на время от сособственника, либо вором). В этом случае любой из сособственников сможет предъявить иск к приобретателю об отобрании указанной вещи.

К сожалению, пока ещё в практике затруднения вызывает вопрос о том, может ли один из долевых собственников требовать передачи ему вещи в целом, которая оказалась у неуправомоченного лица, пользуется ли он теми же средствами защиты, что и единоличный, не долевой собственник (ст.301 ГК РФ), или такой иск возможен только по соглашению всех участников¹⁴. Нам видится приемлемой идея зарубежных правопорядков, не ограничивающих право отдельного сособственника необходимостью получать согласие остальных сособственников (см. выше).

Ввиду того, что в отечественном законодательстве отсутствует процессуальный механизм, позволяющий присуждать вещь в пользу всех сособственников независимо от того, все ли они обратились с иском о защите, наука должна предпринять усилия по разработке подобного механизма. Впредь до его введения в процессуальное законодательство в судебной практике желательно предпринимать меры, направленные на достижение того же результата имеющимися правовыми средствами. В частности, судам рекомендуется принимать меры к тому, чтобы остальные сособственники знали о процессе, инициированном одним из них, и далее привлекать всех сособственников в качестве третьих лиц на стороне истца, а ещё лучше – в качестве соистцов. Если на этом пути будут стоять какие-то непреодолимые сложности (например, ввиду большого числа сособственников), можно присуждать вещь в пользу истца, вознаграждая его тем самым за проявленную активность в деле защиты общих прав и полагаясь на его добросовестность, т.е. на то, что в дальнейшем он не будет чинить препятствий иным сособственникам во владении и пользовании спорной вещью. Если эти надежды окажутся напрасными, в может быть рассмотрен спор между всеми сособственниками об установлении порядка пользования вещью.

Нередко отечественные суды не идут тем путём, который известен зарубежным правопорядкам. Взамен исков, защищающих право на вещь в целом, они сосредотачиваются на защите долей, ступая на довольно опасный путь «возврата доли» в натуре. Возможно, одной из причин этого является полнейшая неразработанность данной проблематики в отечественной доктрине гражданского права. Другой причиной, по-видимому, стало предъявление истцом не вполне верных (находящихся не в русле описанной выше зарубежной доктрины) требований о виндикации не вещи в целом, а своей доли в указанной вещи.

Особенно это может быть актуальным в том случае, если, например, вещь украдена у избранного сособственниками из их числа владельца и продана третьему лицу. Неужели каждый из сособственников вправе заявить только требование об отобрании у ответчика своей доли? На наш взгляд, такой подход был бы весьма странным и неудобным с точки зрения политики права. Представим, что сособственников 100. Что, в этом случае судебная система должна рассмотреть 100 исков, а не довольствоваться одним, предъявленным в интересах всех сособственников? Как представляется, в контексте приведённого примера подходы зарубежного права выглядят весьма интересно.

В противном случае российским правоприменителям придётся решать ещё более тяжёлые задачи, например, искать решение в случае, когда из 100 сособственников иски предъявят только 2 сособственника. Что произойдёт в этом случае с оставшимися 98 долями? Они будут приобретены от неуправомоченного лица? Но как? По давности владения? Но что такое владение долей? Это вещь до настоящего времени немыслимая, если рассуждать канонами классической теории гражданского права.

И почему, например, те 2 сособственника, которые отобрали свои доли у приобретателя (мы помним, что его добросовестность в силу ст.302 ГК РФ в этом случае не важна, т.к. вещь была украдена), не могут потребовать перевода на себя долей оставшихся 98 сособственников, которые отчуждены под видом отчуждения вещи? А если они могут этого потребовать, то с какого момента? Ведь у тех 98 сособственников есть 3 года на предъявление исков об отобрании их долей, пока течёт исковая давность. Мы видим, что вопросы имеют склонность нарастать как снежный ком. И возможно виной тому – не вполне корректный способ защиты в виде отобрания у ответчика долей в праве, а не самой вещи.

5. Практика Президиума ВАС РФ

Самым заметным делом, в котором на проблему защиты сособственника обратил внимание Президиум ВАС РФ, стало комментируемое постановление. На значимость данного дела уже обращалось внимание в литературе¹⁵.

5.1. Правовая проблема по комментируемому делу – следствие неверного пути, избранного судами в ином деле.

Вначале отметим одно немаловажное обстоятельство. Сделка по отчуждению общей подстанции в пользу ОАО «Петродворцовая электросеть» являлась ничтожной, как следовало из мотивировочной части решения Арбитражного Суда г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 21.11.2007 г. № А56-6934/2007, однако в применении последствий её недействительности было отказано ввиду пропуска срока исковой давности (сделка купли-продажи исполнена в 2001 г., истец узнал об этой сделке в 2005 году). Препятствием для удовлетворения требования о применении последствий недействительности сделки по отчуждению подстанции стали правила п.1 ст.181 ГК РФ, устанавливающие сугубо объективное течение срока давности (с момента, когда началось исполнение сделки) для всех лиц без исключения, в том числе для любых третьих лиц, которые могли узнать о сделке существенно позже, чем состоялось её исполнение. Подобные правила являются неудачными и требуют корректировки (она запланирована в рамках работ по совершенствованию ГК РФ). ЗАО «Невский Гранит» - одна из «жертв» данной ошибочной нормы. Строго говоря, если бы суды в том другом деле, где рассматривался вопрос о недействительности сделки по продаже общего имущества, пошли на ограничительное толкование текста закона, всей последующей эпопеи могло бы не быть.

Можно было бы сказать, что в норме п.1 ст.181 ГК РФ имеются в виду только случаи, когда с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки обращается её сторона. Во всех остальных случаях, т.е. когда с иском в суд выходит иное лицо, налицо была пробельная ситуация, заполнять которую можно было, руководствуясь аналогией закона. Это открывало возможность исчислить срок давности с момента, когда о нарушении своего права узнал истец (ЗАО «Невский Гранит»). К сожалению, суды такой возможностью не воспользовались, в законодательстве подобная логика появилась только много позже (с 1 сентября 2013 года, см. новую редакцию п.1 ст.181 ГК РФ).

5.2. Следующим иском, с которым обратилось ЗАО «Невский Гранит» в ОАО «Петродворцовая электросеть», стал иск о признании права на долю 2/3 в праве собственности на подстанцию. Решением суда от 16.05.2008 г. данное требование также отклонено со ссылкой на его виндикационный характер, так как указанным объектом фактически владел ответчик. Суд исходил из того, что иск о признании права собственности лица на имущество, которым оно не владеет, не может быть удовлетворен.

Наконец, истец обратился с иском об истребовании из незаконного владения электросети 2/3 долей подстанции, и это дело дошло до надзорной инстанции. Мы видим, что рассмотренный выше и нормальный для зарубежных правопорядков способ защиты в виде виндикации всей подстанции, по-видимому, истцу даже не пришёл в голову.

Таким образом, истец перебрал практически все возможные способы защиты и везде получил отказ. Вполне возможно, что наилучшим являлось требование о признании права на долю. Но поскольку в этом иске было отказано, этого нельзя было не учитывать в деле о рассмотрении виндикационного иска. Суд кассационной инстанции поступил формально, он сказал по сути: «это, предъявленное в данном случае, виндикационное требование, является неправильным способом защиты; а то, что по предъявленному ранее и правильному, на мой взгляд, требованию, тебе, истец, отказали, так в этом нет моей, суда кассационной инстанции в конкретном деле, вины».

Думается, удовлетворяя требования истца, Президиум ВАС РФ реагировал среди прочего и на неправильность подобной логики суда кассационной инстанции.

С этим связаны следующие аргументы Президиума: «поскольку законодательство допускает такой вид имущества, как доля в праве собственности на неделимую вещь, при нарушении права на данный вид имущества его обладателю должна быть обеспечена защита… По существу, все предъявленные обществом в суд иски независимо от их названия и юридической квалификации судами преследовали одну материальную цель: восстановить долю в праве общей долевой собственности на конкретную вещь и вновь получать причитающиеся вследствие этого материальные выгоды».

При такой логике нельзя исключать, что суд фактически допустил возможность повторения ранее проигранного процесса с несколько иной формулировкой исковых требований (особенно если учесть идею Президиума о том, что не столь важно, как назывались эти иски). С процессуальной точки зрения это не самое лучшее решение, но в сравнении с идеей об оставлении истца без защиты оно, возможно, выглядело наименьшим злом.

5.3. Истец (и его поддержал в этом Президиум) исходил из того, что, продав вещь, второй сособственник, который ею владел, распорядился одновременно своей долей и долей истца. На наш взгляд, могут иметь место и другие точки зрения по данному вопросу (см. выше). Известно, когда лицу проданы все доли в праве на вещь, то фактически ему передано полноценное право на вещь. Но обратный вывод может оказаться преждевременным. Почему, когда кто-то распорядился общей вещью, мы считаем, что он сумел распорядиться долей второго сособственника? Во-первых, это не следует ни из одной нормы закона. Во-вторых, это противоречит общему правилу о том, что никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам. Собственно, на этом построен принцип защиты добросовестного приобретателя вещи от несобственника, ведь приобретатель не приобретает права в силу сделки, он приобретает их в силу закона, т.е. закон вынужден создавать дополнительный состав защиты приобретателя, поскольку не работает общее правило. Но в этот состав в качестве важнейшей составляющей входит получение приобретателем фактического владения вещью. Владение образует ту видимость, по которой можно верить в наличие у отчуждателя и права на вещь. Доверие приобретателя в эту правовую видимость (владение) является главной ценностью, которую защищает закон, допуская возможность приобретения права от неуправомоченного отчуждателя.

Напротив, при отчуждении доли иногда нельзя говорить о том, что отчуждается какое-то владение, могущее свидетельствовать и об отчуждении самой доли. Например, если бы кто-то попробовал присвоить себе долю истца и сообщил третьему лицу, что доля в размере 2/3 соответствующей подстанции в Петродворце принадлежит именно ему, то третье лицо не могло бы ни на что полагаться, кроме простого утверждения своего контрагента, возможно, подтверждённого какими-то документами (но документы в свою очередь могут оказаться недостоверными). Если бы оно приобрело эту долю, то признание недействительной сделки по отчуждению доли (в силу принципа «никто не может передать больше прав, чем имеет сам») означало бы, что доля никогда не выбывала у истца и ему не требовалось бы её ни у кого истребовать. В этом особенности доли в праве как объекта оборота по сравнению с вещами¹⁶. К аналогичным выводам приходит и К.И. Скловский в публикации, разработанной непосредственно по мотивам дела Президиума ВАС РФ от 09.02.2010 г. № 13944/09¹⁷.

5.4. Неправильно считать, что Президиум ВАС РФ придумал какую-то одинаковую, квази-вещную защиту для всех без исключения имущественных прав. На самом деле, он дал такую защиту там, где это возможно было сделать, - там, где есть владение или нечто иное, могущее выполнять функцию владения как внешней видимости правообладания. К иным имущественным правам, прежде всего, правам требования, где нет никакого владения, никакого внешнего признака обладания правом (если только это право не регистрируется в каком-либо реестре), эта правовая позиция никоим образом не применима. Из чего это следует?

Во-первых, в качестве дополнительной аргументации своих выводов в заключение Президиум указал на то, что возможность применения правил о виндикационном иске для защиты права собственности на имущество, не относящееся в строгом смысле к вещам, признана в постановлениях Президиума от 29.08.2006 N 1877/06 (бездокументарные акции) от 14.07.2009 N 5194/09 (бездокументарные акции), от 17.11.2009 N 11458/09 (доли в ООО). Таким образом, пока не было ни одного дела, в котором виндикационная защита давалась бы правообладателю обязательственного права требования.

Во-вторых, во всех вышеупомянутых случаях, равно как и в комментируемом деле Президиума, имелась некоторая видимость того, что истец утратил «владение» (долей в общей собственности, бездокументарными акциями, долями в ООО). Для бездокументарных акций подобной видимостью является запись в системе ведения реестра акционеров или в депозитарном учёте; для долей в ООО – запись в Едином государственном реестре юридических лиц; для долей в общей собственности – владение вещью в целом¹⁸.

5.5. Возможен подход, в силу которого сособственник, доля которого попытались продать неуправомоченные лица, защищался бы простым иском о признании права за ним. Но этот иск применялся бы только в том случае, когда доля была бы продана как таковая, а не как сокрытая в проданной вещи. Если же продавалась сама вещь без согласия сособственника, то защита должна была бы строиться только по правилам об истребовании вещи в целом. И это был бы иск о присуждении (виндикация), а не о признании. К этому иску применялась бы исковая давность, покупатель мог бы в некоторых случаях защищаться ссылками на свою добросовестность и т.п.

Это был бы иск о присуждении со всеми его признаками, судебный пристав отнимал бы у ответчика владение вещью и передавал его истцу.

В этом случае приемлема та самая аналогия в применении ст.301 и 302 ГК РФ, о которой в комментируемом деле рассуждал Президиум ВАС РФ.

Та же, модель, которая предложена Президиумом, предполагает называние иска о защите права на долю виндикационным (т.е. иском о присуждении), но по существу ведь он остаётся иском о признании. Что может сделать пристав, чтобы исполнить такое решение суда, по которому за истцом признано право на долю в общей собственности? Ровным счётом ничего, если только речь не идёт о неправильной регистрации права на долю в ЕГРП (но в комментируемом деле такой проблемы не было). Приставу нечего отбирать у ответчика. Самим решением уже констатировано, что доля принадлежит истцу.

5.6. Среди прочего комментируемое дело Президиума порождает впечатление о том, что защита сособственника в любом случае должна осуществляться не по правилам иска о признании, а по правилам о виндикационном иске, который является иском о присуждении. На наш взгляд, этот подход следует понимать строго ограничительно – то есть применять только к ситуациям, характерным для комментируемого дела, но никак не абстрактно. Напомним, что в комментируемом деле продавалась именно вещь в целом, а не доля истца как таковая. Иными словами, не выразив это прямо, Президиум рассматривал требование истца о виндикации доли в комментируемом деле по сути так же, как за рубежом рассматривали бы требование об истребовании самой вещи.

Но в иных случаях, когда предметом сделки была бы продажа самой доли, руководствоваться подходом Президиума, выраженным в комментируемом деле, было бы затруднительно. При виндикации вещи лицо, имеющее право, но не имеющее владения, забирает владение у ответчика, не имеющего права. Поэтому чтобы применять эту конструкцию к виндикации долей в праве общей собственности, надо констатировать, что право осталось у истца, а у ответчика нужно забрать что-то ещё, кроме данного права. Но у ответчика нет ничего иного, кроме владения вещью. Это владение и нужно забирать.

5.7. С точки зрения справедливости, решение Президиума по делу № 13944/09, безусловно, можно поддержать, поскольку иначе непонятен способ защиты собственника доли. Однако в целом мотивировку принятого решения можно считать весьма противоречивой. Возможно, Президиум исправил ошибку суда по второму делу (не попавшему в надзорную инстанцию), отказавшегося удовлетворить иск о признании права на долю. Иначе непонятно, почему Президиум никак не мотивирует, в чём заключалась «утрата» права истцом, которое предлагалось «восстановить».

Возможно также, что Президиум рассматривал долю в праве собственности не как идеальную долю, а как нечто овеществлённое (фактическое владение частью вещи, например). Но такое понимание доли, как мы указывали выше, всё-таки не вполне соответствует правовой природе доли в праве, имеющей идеальный характер.

Таким образом, правовая позиция Президиума по комментируемому делу не может пониматься широко. В контексте указанного вывода следует рассмотреть вышедшие вскоре после принятия комментируемого постановления абстрактные разъяснения ВАС РФ по соответствующей проблеме.

6. Совместные разъяснения высших судебных инстанций

В соответствии с п.42 постановления Пленума ВС РФ № 10 и постановления Пленума ВАС РФ № 22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»: Судам при рассмотрении споров о восстановлении права на долю в общей долевой собственности необходимо учитывать следующее. Если доля в праве общей долевой собственности возмездно приобретена у лица, которое не имело права ее отчуждать, о чем приобретатель не знал и не должен был знать, лицо, утратившее долю, вправе требовать восстановления права на нее при условии, что эта доля была утрачена им помимо его воли. При рассмотрении такого требования по аналогии закона подлежат применению статьи 301, 302 ГК РФ. На это требование распространяется общий срок исковой давности, предусмотренный в статье 196 ГК РФ».

Возникает довольно болезненный вопрос о сфере применения данного разъяснения. Не будем обсуждать ситуации, когда это разъяснение, разработанное для долей в праве собственности на вещи, стало применяться судами в отношении долей участия в хозяйственных обществах¹⁹. Таких примеров, как ни странно, довольно много. Видимо, суды полагают, что Пленумы высших судов допустили применение правил о виндикационном иске к отдельным имущественным правам и этим оправдывается применение тех же правил к иным видам имущественных прав. Выше мы показали бесперспективность подобного толкования.

Но сейчас мы хотели бы сделать акцент на другом.

Если читать упомянутое разъяснение буквально, оказывается, что проданная неуправомоченным лицом доля «утрачивается» соответствующим сособственником. Сложно сказать, на чём базируется подобный подход. К.И. Скловский высказывает предположение о том, что идея применить по аналогии к искам о признании права на долю в общей собственности правила о виндикации возникла в качестве реакции на угрозу для стабильности оборота, порождаемую непереходом права по недействительной сделке ни к одному из последующих приобретателей²⁰.

Возможно, Пленумы попытались ввести некое подобие расщепления между наличием права на объект (долю) и обладанием данным объектом (долей), которое имеет место в отношении вещей. Однако о том, с какими внешними проявлениями суды при рассмотрении конкретных дел могут связывать «обладание» долей, в разъяснении не говорится. По мнению К.И. Скловского, утратой права помимо воли обладателя, по-видимому, следует считать отчуждение объекта, на который было установлено право общей собственности, без ведома обладателя права и без всякого его участия²¹.

Второй довольно спорный момент данного разъяснения сводится к тому, что истец может требовать восстановления его права. Из этого буквально следует, что истец своё право утрачивает, а потом оно восстанавливается судом. Как мы видели, это совершенно не характерно для виндикационного иска, в котором истец всегда обладает правом и оно никогда не восстанавливается судом, а просто защищается. Тем не менее, именно на правила ГК РФ о виндикационном иске в порядке аналогии ссылаются высшие судебные инстанции. Насколько достаточно в данном случае предпосылок для аналогии закона, необходимо разбираться дополнительно.

На основе приведённых выше аргументов представляется, что изложенное разъяснение из постановления Пленумов высших судов следует понимать ограничительно. Мы можем предложить два варианта ограничительного его прочтения.

Первый вариант – строгая привязка к обстоятельствам комментируемого дела, имея в виду, что данное абстрактное разъяснение полноценно применимо только в тех конкретных обстоятельствах, которые характерны для комментируемого дела²² (а именно, что из обладания истца выбыла не столько его доля, сколько владение вещью, находящейся в общей долевой собственности)²³. Указанное постановление Президиума упоминается во взаимосвязи с п.42 постановления Пленумов № 10/22, например, в Постановлении Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.05.2011 по делу N А56-9125/2008

Второй вариант сводится к особенностям прав на недвижимое имущество. В отличие от долей в праве на движимое имущество и от долей в праве на недвижимое имущество, возникших до введения в действие Закона о регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, в современной системе регистрации прав на недвижимое имущество права на доли подлежат государственной регистрации. Отметку о правообладателе можно считать определённым аналогом «владения имущественным правом». Это означает следующее. Если в ЕГРП внесена запись о подлинном обладателе доли, то ему принадлежит и само право, и запись о данном праве (видимость данного права или «квази-владение» этим правом). Если впоследствии какое-либо неуправомоченное лицо незаконно распорядится указанным правом и эта незаконность не будет замечена регистрирующим органом (например, будет представлена качественно сделанная подложная доверенность на право продажи доли), то запись о праве на долю будет совершена в реестре на новое лицо (приобретателя). Раньше, до принятия постановления Пленумов № 10/22 многие учёные полагали, что с внесением записи о новом правообладателе, даже если в основе недействительная сделка, меняется и сам правообладатель. Также в литературе высказывалась точка зрения и о том, что подобная позиция является ошибочной²⁴.

Как видно из п. 58, 59 постановления Пленумов № 10/22, концептуально судебная практика отказалась от идеи о том, что незаконное изменение записи о праве означает и переход самого права. Сегодня признано, что необоснованное изменение записи о праве не приводит к прекращению права у его подлинного правообладателя, это право защищается, и подлинный правообладатель, ошибочно не значащийся в реестре, но являющийся тем не менее именно правообладателем, может потребовать исправления (корректировки) реестра, т.е. исключения из него незаконного лица, исправления отражённой в ЕГРП недостоверной правовой видимости, сложившейся вследствие незаконной сделки.

Буквальное прочтение разъяснения из п.42 постановления Пленумов № 10/22 позволяет усомниться в том, что отказ от господствовавшей ранее позиции оказался последовательным. Однако во избежание появления внутренних противоречий в тексте постановления, желательно читать его по смыслу, а не по букве. Смысловое прочтение в свою очередь позволяет применять указанное разъяснение к следующей ситуации. Если обладатель доли в праве, на чьё имя она зарегистрирована в ЕГРП, утрачивает видимость этого права в виде записи (т.е. запись незаконно совершается на имя другого лица), то он вправе требовать восстановления правильного отражения в реестре записи о его праве (только восстановления не самого права, а записи об этом праве). Именно к этому его требованию применяются правила о виндикационном иске и оно ограничивается сроком исковой давности.

Такое толкование придаёт разъяснениям из постановления Пленумов № 10/22 системность, т.к. тогда в п. 58 и 59 говорится об общем правиле, действующем в отношении овеществлённых объектов (земельных участков, зданий и сооружений), а в п.42 устанавливается специальное правило в отношении долей в праве на указанные выше объекты.

На наш взгляд, именно эта логика представлена в постановлении Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 г. № 3413/11, в котором помещения и 51/743 доли в праве на земельный участок были отчуждены лицами, подделавшими документы юридического лица и избравшими незаконного директора, который участвовал в отчуждении названного имущества. Впоследствии имущество попало к новому приобретателю (ответчику). Со ссылкой на п.42 постановления Пленума № 10/22 Президиум удовлетворил иск, постановив «истребовать долю у ответчика в пользу истца». В этом деле у ответчика находилось не только владение земельным участком, но и запись о праве собственности также была сделана на его имя. В этой связи более корректным было бы применение правил о признании права на долю за истцом, а не об истребовании доли. Но если не усматривать в этом терминологическом расхождении какой-то глубинный смысл, а смотреть на него как на обыкновенную игру слов, тогда результат одинаков с тем, что мы предлагаем. Запись в ЕГРП о праве является ничем иным, как «книжным владением», это владение сособственник (обладатель доли) утратил помимо его воли, не утратив при этом саму долю, поэтому «книжное владение» могло быть восстановлено посредством иска о признании права на долю и погашении записи об аналогичном праве ответчика.

1 Подробнее о зарубежном опыте в сопоставлении с отечественным правом см. в работе: Егоров А.В. Общая долевая собственность: механизм защиты прав сособственников // Вестник гражданского права. 2012. Т. 4. С. 4-41.

2 Sprau H. in: Palandt. Kommentar zum Buergerlichen Gesetzbuch. 67. Auflage. Verlag C.H. Beck. 2008. § 744 Rn 3. S.1104.

3 Граве К.А. Деятельность в интересе другого лица без поручения. В кн.: Отдельные виды обязательств. М., 1954. С. 342. Гражданское право. Том 2. Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2001. С. 679.

4 Heinrichs H. in: Palandt. Op.cit. § 140 Rn 11. S.147.

5 Schneider B. Das schweizerische Miteigentumsrecht. Bern. 1973. с.66.

6 Ibid. S. 67.

7 Wieling H.J. Op.cit. S. 393.

8 Ebbing F. in: Erman Kommentar zum BGB. 12. Auflage. Koeln. 2008. § 985 Rn 7.

9 Aderhold L. in: Erman Kommentar zum BGB. 12. Auflage. Koeln. 2008. § 1011 Rn 1.

10 Т.е. и против воли остальных сособственников, см.: Baur F. Lehrbuch des Sachenrechts. 14. Auflage. C.H. Beck. Muenchen. 1987. с.17.

11 Christoph Brunner / Juerg Wichtermann. Op. Cit., S. 848.

12 Schneider B. Op.cit., S.114.

13 Ibid.

14 Постановления ФАС ВВО от 18 июня 2008 г. по делу N А29-6139/2007; ФАС УрО от 4 мая 2008 г. N Ф09-6993/07-С6.

15 Скловский К.И. О виндикации права // Хозяйство и право. 2010. № 4. С.45.

16 Подробнее см.: Егоров А.В. Реституция по недействительным сделкам при банкротстве // Вестник ВАС РФ. 2010. № 12. с. 10-20.

17 Скловский К.И. О виндикации права // Хозяйство и право. 2010. № 4. С.45.

18 Подробнее см.: Егоров А.В. Реституция по недействительным сделкам при банкротстве // Вестник ВАС РФ. 2010. № 12. с. 10-20.

19 Например: Постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 13.02.2012 по делу N А43-15210/2011, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 27.09.2011 N 09АП-22460/2011-ГК по делу N А40-19146/11-22-167

20 Скловский К.И. Указ. соч. (комментарий), с. 75-76

21 Скловский К.И. Указ. соч. (комментарий), с. 76

22 О непосредственной связи данного разъяснения с постановлением Президиума ВАС РФ от 9.02.2010 г. № 13944/09 пишет и К.И. Скловский. См. Указ. соч. (комментарий), с. 75

23 Необходимо учитывать, что данному разъяснению непосредственно предшествовало комментируемое дело. Формулировки, использованные в постановлении Президиума, очень похожи на формулировки абстрактного разъяснения. Иных дел в практике нижестоящих судов, которые могли бы быть положены в основу подобного абстрактного разъяснения, фактически не имелось и не было известно разработчикам проекта Постановления Пленумов.

24 Егоров А.В., Ерохова М.А., Ширвиндт А.М. Обобщение применения арбитражными судами норм ГК РФ о вещно-правовых способах защиты права // Вестник гражданского права. 2007. Т. 7. № 4. с. 117-123.