Экзамен зачет учебный год 2023 / Степанов Д.И. Феномен корпоративного контроля, 2008

ФЕНОМЕН КОРПОРАТИВНОГО КОНТРОЛЯ

Д.И. СТЕПАНОВ

Степанов Д.И., кандидат юридических наук, профессор Российской школы частного права.

Для современного российского юриста комментарий к закону или судебному акту (судебной практике) обычно представляется в виде небольшого по объему текста, раскрывающего смысл того или иного правового построения. Хороший, качественный комментарий показывает в системной связи комментируемую норму, проявляет возможные практические ситуации, в редких случаях даже указывает ориентиры для разрешения в будущем отдельных казусов; поверхностный комментарий обычно ограничивается пересказом буквального содержания нормы права, изредка разбавляя текст ссылками на сопредельные правовые институты. Однако общим для большинства современных российских комментариев является подход, в силу которого смысл норм права - вне зависимости от того, в какой форме (источнике) они выражены: закон, судебный прецедент, обычай, - раскрывается из самой нормы права. Иными словами, комментатор не только объясняет смысл конкретной правового построения через использование сугубо юридических аргументов, терминов и концептов, но и ищет пока еще не раскрытый вовне сакральный смысл того или иного правового положения внутри разъясняемой нормы права.

Вместе с тем наличного права - позитивного, создаваемого судами, доктрины - зачастую оказывается недостаточно для решения вновь возникающих практических задач, именно в таких ситуациях юристы вынуждены прибегать к теоретическим концептам, не имеющим укоренения в наличном праве, а возможно, и в праве вообще: правовое и должное, справедливое обосновывается через отсылку к понятиям, лишенным на текущий момент строго формализованного юридического наполнения. Естественно, последующее объяснение, комментирование подобных понятий через поиск "внутреннего смысла" превращается в игру в слова или доктринальный шаманизм, сопровождаемый произнесением заклинаний в виде набора повторяемых в разном порядке терминов. В таком случае практически полезный комментарий к новой норме права в принципе не может ограничиваться поиском "внутреннего смысла", а, напротив, должен быть направлен на раскрытие мотивов, способствовавших появлению нового, особенно неправового, смысла, сопутствовавшего рождению новой конструкции, получившей уже привязку к системе права.

Предлагаемая вниманию публикация в известном смысле является комментарием, причем не столько к нескольким делам, рассмотренным высшей судебной инстанцией, сколько к единичной правовой конструкции, впервые примененной судом при разрешении конкретных судебных споров, обозначенной высшим судом как "восстановление корпоративного

контроля". Однако совершенно очевидно, что прежде чем вести речь о восстановлении чего-либо, для начала нужно определиться, что это нечто представляет собой, в чем его смысл и содержание. Раскрытию существа, комментарию к юридизированному понятию "корпоративный контроль" и посвящена настоящая работа.

ВВЕДЕНИЕ

Понятие корпоративного контроля без каких-либо опасений в том, чтобы быть обвиненным в излишней экзальтированности или преувеличении значимости данной проблемы, по всей видимости, является одной из самых главных, центральных категорий корпоративного права, корпоративных финансов, как, впрочем, корпоративных отношений вообще. Несмотря на то, что российскому позитивному праву, а до некоторых пор и судебной практике данное понятие вовсе не известно, вряд ли найдется хотя бы один специалист, занимающийся проблемами корпоративного права, - от кабинетного ученого, погруженного в научную литературу, до юристапрактика, не поднимающего взор от текущей работы, ежедневных трудов, - который хотя бы однажды не задумывался о данной проблеме и не допускал в пылу дискуссий те или иные ссылки на контроль или корпоративный контроль как на категорию, позволяющую разрешить конкретную практическую ситуацию. Более того, если обратиться к финансовой литературе или правоприменительной практике, особенно зарубежной, то станет очевидным, что сама по себе проблематика корпоративного контроля выходит далеко за пределы корпоративного права как такового, увлекая за собой обязательственное право, антимонопольное, налоговое, трудовое законодательство, законодательство о рынке ценных бумаг и коллективных инвестициях.

Однако несмотря на общую созвучность используемой терминологии понятие корпоративного контроля от одного института собственного корпоративного права к другому, а тем более от одного массива законодательства к другому может меняться, подчас довольно радикально. При этом если это помножить на различающееся - порой принципиально - понимание этой категории разными юристами, то получится довольно забористая смесь, составленная из различных концепций, идей и разной отраслевой принадлежности. В общем похожая ситуация наблюдается и среди юристов, занимающихся корпоративным правом: притом что у специалистов корпоративного права присутствует некое общее понимание того, что такое корпоративный контроль, оно ограничивается скорее интуитивным представлением чрезвычайно общего свойства, не переходящим в сферу оформленного научного понятия, формализованного настолько, чтобы о нем рассуждать содержательно и использовать как устоявшуюся правовую конструкцию в практической деятельности.

Между тем если прежде подобная категория для российского корпоративного права как в его доктринальной, так и практической

составляющей не имела особого значения, то после публикации ряда судебных актов, принятых по отдельным делам, рассмотренным Президиумом ВАС РФ, где впервые высшая судебная инстанция использовала конструкцию "восстановление корпоративного контроля" в качестве своеобразного теста или политико-правового обоснования правовой позиции, которую занял суд <1>, можно с уверенностью сказать, что данная категория в отечественных условиях приобрела серьезнейшее практическое значение.

--------------------------------

<1> См.: Постановления Президиума ВАС РФ от 3 июня 2008 г. N 1176/08, от 10 июня 2008 г. N 5539/08, а также отчасти Постановление Президиума ВАС РФ от 15 июля 2008 г. N 5022/08 // Вестник ВАС РФ. 2008. N 10. С. 90 - 104.

Наконец, в финансовой литературе или в публикациях корпоративноправовой направленности можно обнаружить в большом количестве и в разнообразных ракурсах описания того, как корпоративный контроль проявляется в тех или иных институтах. При этом нередко складывается мнение, что сама по себе категория корпоративного контроля есть нечто всем и так понятное, не представляющее особой сложности в раскрытии его существа. Однако за подобным, опять же интуитивным пониманием, зачастую обнаруживается великое множество смысловых оттенков и нюансов, приводящих - при более внимательном рассмотрении и последовательном развитии - к выводам, которые изначально, возможно, вовсе не имел в виду конкретный исследователь.

Указанные выше обстоятельства вызывают к жизни необходимость создания юридического понятия корпоративного контроля, обладающего не просто гражданско-правовым содержанием, но имеющим более или менее выраженные признаки, позволяющие формализовать данное понятие для целей его последующего применения на практике, в том числе при рассмотрении конкретных судебных споров, где ставится вопрос о "восстановлении корпоративного контроля". Соответственно, настоящая статья, вовсе не претендующая на всеобъемлющее рассмотрение подобной проблематики, является, скорее, постановочной публикацией, призванной обратить внимание отечественных правоведов к данной проблеме, имея в виду ее последующую более глубокую разработку.

КОРПОРАТИВНЫЙ КОНТРОЛЬ И СХОЖИЕ С НИМ ПОНЯТИЯ

Прежде чем перейти к позитивному рассмотрению понятия корпоративного контроля, необходимо отграничить его от схожих феноменов, не являющихся корпоративным контролем в строгом смысле слова. Однако даже эта задача невыполнима, если, что называется, не договориться о понятиях, которые предполагается использовать впоследствии.

Итак, под корпоративным контролем, как, впрочем, и всем иным, что будет отмечено той или иной референцией к корпоративному, далее будет пониматься все то, что имеет отношение к корпорации в узком смысле слова, т.е. к юридическому лицу, являющемуся коммерческой организацией, основанной на началах членства и ограниченной имущественной ответственностью ее участников, лишенной явно выраженного договорного основания, - словом, к тем юридическим лицам, которые в отечественном гражданском праве объемлются категорией хозяйственного общества (ООО и АО, включая ОАО и ЗАО). Соответственно, термины, производные от подобного понимания корпорации, будут предполагать их применимость лишь к данным юридическим лицам, даже несмотря на то, что основная часть приводимых ниже смысловых построений и выводов во многом будет применимой к любым юридическим лицам, допускающим членские отношения, в том числе по модели "одно лицо - один голос", включая и некоммерческие организации, если они предполагают наличие членских отношений <2>.

--------------------------------

<2> Включение в предмет настоящего исследования дополнительных организационно-правовых форм юридических лиц, например некоммерческих организаций, потребует еще более дифференцированного рассмотрения тех или иных частных вопросов, а потому придется каждый раз делать оговорки, учитывающие главную особенность таких организаций - запрет на распределение прибыли между ее участниками, а также последующее "наложение" подобной специфики на предлагаемые смысловые построения, что лишь усложнит восприятие текста. Более подробно принципиальные особенности некоммерческих организаций рассматриваются в другом месте (см.: Степанов Д.И. В поисках критерия разграничения юридических лиц на два типа и принципа обособления некоммерческих организаций // Вестник гражданского права. 2007. N 3. Т. 7.

С. 13 - 60).

Далее, по определении границ - хотя бы для целей данного исследования - всего того, что будет относиться к корпоративному, необходимо осуществить разграничение понятий корпоративного контроля и контроля над корпорацией.

Несмотря на то, что отечественные словари, давая дефиницию термина "контроль" [от фр. controle] <3>, подчеркивают скорее момент наблюдения, надсмотра или надзора над кем-либо или над чем-нибудь с целью проверки <4>, в данном случае, когда речь идет о корпоративном контроле, обычно имеют в виду другой смысловой оттенок - влияние, возможность предопределять решения, принимаемые корпорацией или отдельными ее органами <5>. Соответственно, корпоративный контроль - это скорее не надсмотр или надзор над корпорацией, а экономическая власть, которую получает то или иное лицо по отношению к конкретному корпоративному образованию и/или его органам, при этом никакой собственно власти в

публично-правовом понимании здесь не возникает, а экономическая власть, о которой тут идет речь, есть не более чем возможность - фактического порядка или также подкрепленная юридически - оказывать влияние на конкретную корпорацию. Так, кредитор в договорном обязательстве также наделен известной экономической властью над должником, реализующейся, например, в возможности давать обязательные для исполнения должником указания, в частности, каким образом осуществлять исполнение обязательства. Вместе с тем подобные указания, будучи обязательными для должника и неисполнение которых может приводить к возникновению определенных юридических последствий, в том числе имущественных санкций и иной ответственности, не переводят подобные отношения в сферу собственно властных отношений, поскольку основания для их возникновения лежат в частноправовой области и базируются на принципе автономии воли и свободы договора <6>. Подобная ситуация в общем наблюдается и в корпоративно-правовых отношениях, возникающих также с добровольного согласия лиц, вступающих в подобные отношения. Соответственно, контроль в корпоративно-правовых отношениях сводится к фактической и/или юридически обеспечиваемой возможности оказывать влияние на корпоративное образование, а также на принимаемые его органами решения.

--------------------------------

<3> David C. Bayne. The Definition of Corporate Control, 9 St. Louis U. L. J. 445, 456 (1965).

<4> Ср. определение термина "контроль" в двух наиболее авторитетных толковых словарях русского языка: Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Гос. ин-т "Сов. энцикл."; ОГИЗ; Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1935 - 1940; Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля (т. 1 - 4, 1863 - 1866).

<5> Deborah A. DeMott. The Mechanism of Control, 13 Conn. J. Int'l L. 233, 234 (1999); Bayne, supra note 3, at 447.

<6> Один из немногих, если не единственный из отечественных цивилистов, который всерьез занимался разработкой проблемы власти над человеком в частном праве, является Л.С. Таль (см.: Таль Л.С. Проблема власти над человеком в гражданском праве // Юридический вестник. Журнал Московского юридического общества. Кн. 3. М., 1913. С. 103 - 140). Указанная статья в незначительно переработанном виде составила основу гл. IV "Природа и виды хозяйской власти" второго тома magnum opus ученого (см.: Таль Л.С. Трудовой договор: Цивилистическое исследование. М.: Статут, 2006. С. 447 - 508. Серия "Классика российской цивилистики").

Однако всякий ли контроль над корпорацией образует корпоративный контроль? Для ответа на подобный вопрос следует развести понятия корпоративного контроля и контроля над корпорацией вообще.

Исходя из складывающегося в настоящее время в российской литературе и практике словоупотребления, вероятно, следует прийти к заключению, что термин "контроль над корпорацией" выражает более широкое понятие, чем

термин "корпоративный контроль". Иными словами, первое понятие соотносится со вторым как род и вид: корпоративный контроль есть частное проявление контроля над корпорацией вообще, а наряду с корпоративным контролем возможны и другие правовые и фактические (неправовые) модусы контроля над корпорацией.

В частности, нельзя, видимо, относить к корпоративному контролю в строгом смысле слова ситуации, при которых менеджмент получает тот или иной контроль над корпорацией, подчас даже более существенный, чем та экономическая власть, которой обладают участники корпоративного образования. Аналогичным образом сложно вести речь о корпоративном контроле в строгом смысле этого слова тогда, когда заходит речь о влиянии кредиторов и прочих контрагентов корпорации на ее существование. Обе указанные ситуации, судя по всему, представляют собой частные случаи контроля над корпорацией вообще, которые, однако, не относятся к корпоративному контролю в собственном смысле этого слова.

Таким образом, корпоративный контроль - это возможность (фактическая или юридическая), которой по общему правилу обладают участники корпоративного образования (акционеры, участники хозяйственного общества), но не менеджеры или кредиторы, прочие контрагенты корпоративного образования. Более того, исключения, при которых указанные лица начинают приобретать возможности оказывать влияние на корпорацию наряду с ее участниками или даже преимущественно перед ними, следует признать не согласующимися с внутренней логикой российского корпоративного права либо хотя и допускаемыми, но лишь тогда, когда к этому есть специальные предпосылки (например, соглашение с лицом, предоставляющим финансирование в венчурных компаниях), поскольку корпоративное право призвано обслуживать интересы тех, ради кого создается и функционирует конкретная корпорация, - ее участников, а потому и контролем над корпорацией по общему правилу должны наделяться сами участники корпорации. Обоснование подобной идеи также проистекает из принципа автономии воли и свободы договора: если корпорация создается по волеизъявлению ее учредителей и последующих участников, то она так или иначе обязана обслуживать интересы лиц, добровольно совершивших сделку по созданию такой корпорации.

Вместе с тем следует рассмотреть более подробно ситуации, когда указанные отступления все же возможны и являются допустимыми в принципе.

1. Контроль над корпорацией может получать и впоследствии удерживать менеджмент, понимаемый в данном случае чрезвычайно широко как все те лица, которые входят в органы управления и контроля корпоративного образования, когда подобные органы оказываются в большей или меньшей степени производными от высшего органа управления - общего собрания участников (акционеров) корпоративного образования. Здесь контроль над корпорацией со стороны менеджмента может проявляться двумя способами.

Во-первых, выступать в роли фактической возможности, не только не подкрепленной нормами позитивного права, а нередко, напротив, ему противоречащей, например если речь идет об экспроприации менеджментом бизнес-возможностей, получаемых в связи с занятием должностей в органах корпорации, когда менеджеры, используя свои возможности, совершают сделки, невыгодные корпорации, но направленные на получение имущественной выгоды такими менеджерами, либо, как это часто встречалось в российских АО, создаваемых в результате приватизации в середине 90-х гг. прошлого столетия, когда менеджмент АО получал такие возможности контролировать бизнес, к управлению которым он был приставлен, что сам этот бизнес становилось возможным присвоить себе через скупку акций управляемых АО за счет средств самих же обществ.

Во-вторых, выступать не только в роли фактической, но также и юридически обеспеченной возможности менеджмента контролировать многие жизненно важные вопросы функционирования корпорации, главным образом за счет наделения менеджеров компетенцией, которые в иных случаях или в других правопорядках обычно решаются участниками (акционерами) корпорации, поскольку a priori должны относиться к их компетенции. Подобное положение возможно по общему правилу в правопорядках с так называемой дисперсной (распыленной) системой корпоративной собственности (США, Великобритания, отчасти Нидерланды), где у основной части публичных корпораций обычно вообще нет контролирующих акционеров, при этом акционерный капитал большинства корпораций распылен среди множества институциональных и частных инвесторов, а потому в отсутствие консолидированной воли акционеров менеджеры публичных корпораций уже на законодательном уровне получают юридически гарантированные возможности оказывать влияние на корпорацию, сравнимые с возможностями акционеров <7>. Кроме того, подобное положение стало возможным и в некоторых европейских корпоративных правопорядках, где после череды недавно прокатившихся волн реформирования корпоративного законодательства стали законодательно дозволяться предоставление довольно широких возможностей для перераспределения компетенции между различными органами корпоративного образования, а также моделирование системы органов управления и контроля так, как того желают акционеры, утверждающие документы конкретной компании <8>. Соответственно, если акционеры желают делегировать большие - в сравнении с обычно допускаемыми (по умолчанию) - права и наделить менеджмент более широкой компетенцией за счет урезания компетенции иных органов корпорации, в том числе компетенции акционеров, то отныне это стало возможно и в большинстве западноевропейских корпоративных правопорядков. Если подобное перераспределение случается, то менеджмент корпорации получает легально гарантированные возможности в части корпоративного контроля.

--------------------------------

<7> Указанное положение в англо-американской литературе корпоративного права именуется менеджеризмом или директорским превосходством [director primacy], смысл которого сводится к тому, что в ситуации, когда акционеры публичной корпорации в принципе являются разобщенным множеством субъектов, движимых эгоистичными интересами наживы и стяжательства, необходим некий островок стабильности, который позволит уверенно вести корпорацию к достижению тех целей, ради которых она создавалась. Соответственно, по мнению сторонников подобного подхода, именно менеджмент корпоративного образования может реализовать подобную миссию (см.: Edward S. Mason. The Apologetics of "Managerialism", 31 J. Bus. 1 (1958); Robin Marris, The economic theory of 'Managerial' Capitalism 1-45 (London: Macmillan, 1964); Alfred D. Chandler, The visible hand: The managerial revolution in American business. 15-78, 377-500 (Belknap Press of Harvard University Press, 1977); Martin Lipton, Takeover Bids in the Target's Boardroom, 35 Bus. Law. 101 (1979); Edward S. Herman, Corporate control, corporate power 53-113 (New York: Cambridge University Press, 1981); Alfred Conard, Beyond Managerialism: Investor Capitalism? 22 U. Mich. J. L. Reform 117 (1988); Richard P. Castanias & Constance E. Helfat, Managerial and Windfall Rents in the Market for Corporate Control, 18 J. Econ. Behav. & Org. 153 (1992); Stephen M. Bainbridge, Director Primacy in Corporate Takeovers: Preliminary Reflections, 55 Stan. L. Rev. 791 (2002), Stephen M. Bainbridge, The Board of Directors as Nexus of Contracts, 88 Iowa L. Rev. 1 (2002); Stephen M. Bainbridge, Director Primacy: The Means and Ends of Corporate Governance, 97 NW. U. L. Rev. 547 (2003), William T. Allen & Leo E. Strine, Jr., When the Existing Economic Order Deserves a Champion: The Enduring Relevance of Martin Lipton's Vision of the Corporate Law, 60 Bus. Law. 1383 (2005); Leo E. Strine, Jr., Toward a True Corporate Republic: A Traditionalist Response to Bebchuk's Solution for Improving Corporate America, 119 Harv. L. Rev. 1759 (2006); Leo E. Strine, Jr., Toward Common Sense and Common Ground? Reflections on the Shared Interests of Managers and Labor in a More Rational System of Corporate Governance, 33 J. Corp. L. 1, 4-11 (2007)).

<8> Cf., Harald Baum, Change of Governance in Historic Perspective: The German Experience, 17-32 (2005). ECGI - Law Working Paper No. 28/2005, available at: http://ssrn.com/abstract=695741 [28.10.2008]; Guido Alessandro Ferrarini, Corporate Governance Changes in the 20th Century: A View from Italy, 24-26 (2005). ECGI - Law Working Paper No. 29/2005, available at: http://ssrn.com/abstract=695762 [28.10.2008]; Marco Ventoruzzo, Experiments in Comparative Corporate Law: The Recent Italian Reform and the Dubious Virtues of a Market for Rules in the Absence of Effective Regulatory Competition, 49-54 (2006). Bocconi Legal Studies Research Paper No. 06-02, available at: http://ssrn.com/abstract=556601 [05.05.2009]; Klaus J. Hopt & Patrick C. Leyens, Board Models in Europe - Recent Developments of Internal Corporate Governance Structures in Germany, the United Kingdom, France, and Italy. ECGI - Law Working Paper No. 18/2004, available at: http://ssrn.com/abstract=487944 [05.05.2009]; Luca Enriques and Paolo Volpin, Corporate Governance Reforms in

Continental Europe, 21 J. Econ. Persp. 117, 125-137 (2007).

Распыление акционерного капитала и закономерная в таком случае дивергенция интересов менеджмента, с одной стороны, и акционеров - с другой, привела к созданию теории так называемого отделения собственности от контроля: имеется в виду собственность акционеров на (акционерный) капитал корпорации и непосредственный контроль практически над всеми жизненно важными вопросами деятельности корпорации, которым наделяются менеджеры публичных корпораций. Указанная концепция нашла отражение в знаменитой книге Адольфа Берла и Гардинера Минца <9>, без упоминания которой в последнее время не обходится, вероятно, ни одна публикация по проблемам корпоративного управления и корпоративного контроля <10>.

--------------------------------

<9> Adolf A. Berle & Gardiner C. Means, the modern corporation and private property (1932, rev. ed. 1991).

<10> Cf., Walter Werner, Management, Stock Market and Corporate Reform: Berle and Means Reconsidered, 77 Colum. L. Rev. 388 (1977); William W. Bratton. The New Economic Theory of the Firm: Critical Perspectives from History, 41 Stan. L. Rev. 1471, 1476 - 1498 (1989); William W. Bratton, Berle and Means Reconsidered at the Century's Turn, 26 J. Corp. L. 737 (2001); Brian R. Cheffins, Putting Britain on the Roe Map: The Emergence of the Berle-Means Corporation in the United Kingdom, in Joseph A. McCahery et al. (eds.), Corporate governance regimes: Convergence and diversity 147-172 (Oxford: University Press, 2002); Иоффе О.С. Цивилистическая доктрина империализма // Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000. С. 140. Серия "Классика российской цивилистики".

Соответственно, следует различать указанные две ситуации (неразделенная собственность и контроль, а также случаи, где подобное размежевание произошло давно, при этом оно четко выражено как по факту, так и на уровне права) и, более того, учитывать, где и при каких условиях менеджмент получает возможности контроля над корпорацией. Так, в системах права, где сложилась дисперсная модель корпоративной собственности, либо там, где по общему правилу преобладает концентрированная модель корпоративной собственности, однако применительно к конкретной корпорации, лишенной контролирующих акционеров и имеющей высоколиквидный рынок акций, а потому обладающей множеством мелких акционеров, - для всех подобных ситуаций, видимо, в большей или меньшей степени оправданно, когда менеджмент и по факту, и по праву получает значительный контроль над корпорацией. В подобных случаях фактические возможности менеджмента всемерно контролировать корпорацию могут, а порой даже и должны (иначе где искать ту самую "точку опоры") подкрепляться юридически: от отрывочных норм в законодательстве до целых подходов, формирующихся в судебной практике

<11>.

--------------------------------

<11> Например, как это происходит в праве штата Делавэр: cf., Leo E.

Strine. The Delaware Way: How We Do Corporate Law and Some of the New Challenges We (and Europe) Face, 30 Del. J. Corp. L. 673, 674 (2005); William T. Allen, Our Schizophrenic Conception of the Business Corporation, 14 Cardozo L. Rev. 261, 273-276 (1992).

Напротив, для всех прочих корпораций подобная экспроприация менеджментом контроля над корпорацией всемерно должна ограничиваться как с позиций текущего правоприменения и правопонимания, так и при формулировании законодательных инициатив, направленных на реформирование законодательства. Иными словами, за рамками корпораций, акции которых широко обращаются на фондовых рынках, возможности менеджмента по контролированию вверенной им для управления корпорации должны всячески ограничиваться, однако для публичных корпораций подобные de facto возможности, если они уравновешены на законодательном уровне детальными и работоспособными нормами, препятствующими возникновению конфликтов интересов менеджмента и акционеров, могут переходить даже в разряд правовых возможностей, т.е. подкрепляться специальными правовыми механизмами их реализации.

Между тем для российского корпоративного права и практики его применения, по крайней мере на современном этапе его развития, приведенное противопоставление позволяет понять одну очевиднейшую истину: контроль над корпорацией, по факту получаемый менеджментом российских компаний в силу тех или иных причин, не должен включаться в юридическое понятие корпоративного контроля как такового. Указанная разновидность контроля над корпорацией со стороны менеджеров должна представляться в отечественных условиях по общему правилу как явление нежелательное и подлежащее в политико-правовом плане всемерному искоренению, поскольку менеджеры должны быть лояльны корпорации, точнее ее участникам. Вопрос о том, следует ли включать в понятие корпоративного контроля подобный фактический, а также - больше или меньше - юридически гарантированный контроль менеджеров над корпорацией в иных правопорядках, особенно там, где менеджеры традиционно имеют сильные позиции, можно вынести за рамки настоящего исследования как не имеющий большого значения для предмета настоящего рассмотрения.

2. Контролем над корпорацией могут не только обладать de facto, но и законодательно получать соответствующее подкрепление подобных возможностей кредиторы корпоративного образования, а шире - контрагенты корпорации вообще. Однако по общему правилу подобный контроль над корпорацией опять-таки не стоит отождествлять с собственно корпоративным контролем, поскольку в рамках нормального функционирования корпоративного образования права и законные интересы