1.5. Последствия вмешательства третьего лица в договорные отношения

С практической точки зрения важным является вопрос о той мере ответственности, к которой в итоге может быть привлечен интервент. Ответ на него зависит в том числе от взгляда на соотношение договорной ответственности должника и деликтной ответственности интервента. Большое значение имеет вопрос об объеме взыскиваемых с интервента убытков. В иностранных правопорядках он обычно ставится именно таким образом, но иногда отмечается, что в качестве негативной реакции на вмешательство интервента может выступать оспаривание (или отрицание правовых последствий) сделки должника с интервентом⁷⁷.

В американской доктрине высказывается мнение о том, что размер взыскиваемого с интервента ущерба ограничен размером убытков, которые можно было бы взыскать с нарушившего договор должника. Как пишут авторы, «безусловно, будет странным взыскивать с ответчика-интервента больше, чем полагалось бы требовать с нарушителя договора»⁷⁸. Во Втором своде деликтного права указано, что возмещению подлежат 1) убытки, возникшие из-за неисполнения должником договора; 2) упущенная выгода (consequential losses) и 3) моральный вред (вред деловой репутации), которые разумно ожидать вследствие вмешательства⁷⁹. Тем не менее судебная практика многих крупных штатов (Нью-Йорка, Техаса, Иллинойса и Калифорнии) шире подходит к определению подлежащих взысканию убытков: в отдельных случаях допускаются взыскание штрафных убытков (punitive damages) и использование такого средства судебной защиты по праву справедливости, как определение суда о запрещении осуществления какого-либо действия⁸⁰. Взыскание штрафных убытков допускается в исключительных ситуациях, когда вмешательство осуществлялось злонамеренно, с особо порочным умыслом (malice), когда интервент откровенно желал наступления последствий в виде нарушения договора⁸¹. Тем не менее, как уже подчеркивалось, общее отношение к присуждению штрафных убытков явно негативное (дело Pennzoil именно по причине присуждения огромных штрафных убытков вызвало такой резонанс, и на этом фоне возросло неприятие правоприменителем такого деликта, как вмешательство третьего лица в договорные отношения).

На вопрос о соотношении права требовать возмещение с должника по договору и права требовать возмещение с интервента Второй свод деликтного права и судебная практика отвечают, что предъявление одного иска в суде никак не препятствует подаче другого (нигде не содержится предписания предъявить сначала требование из договора, а потом уже деликтное требование, или наоборот⁸²). Но «убытки, подлежащие выплате лицу, будут уменьшены на размер убытков, уплаченных интервентом»⁸³, и наоборот. При этом истец, который получил полное возмещение убытков по договору с должника, по общему правилу не может взыскать более ничего с интервента (только если не докажет, что тот причинил дополнительный вред)⁸⁴.

В английском правопорядке подчеркивается, что деликтная ответственность за вмешательство третьего лица имеет акцессорный характер по отношению к ответственности, вытекающей из нарушения договора, в том смысле, что без нарушения договора не наступает деликтная ответственность⁸⁵.

Возмещению подлежат реальный ущерб и упущенная выгода за вред, наступления которого желал интервент⁸⁶ или который был предвидим⁸⁷. То есть теоретически, если интервент понимал, насколько важен договор для бизнеса кредитора, пострадавшая сторона сможет взыскать убытки не только за неисполнение договора, в который вмешался интервент, но и за вред, причиненный неисполнением всему бизнесу. В отношении штрафных убытков в Англии сложилась такая же позиция, что и в США: подобная мера защиты «без сомнений, входит в арсенал возможных ответных реакций правопорядка на вмешательство интервента в договорные отношения»⁸⁸, но должна использоваться в исключительных, особо возмутительных случаях, когда поведение делинквента крайне порочно. Если, вмешиваясь в договорные отношения, интервент преследует только цель заполучить товар при возмещении должнику неустойки в полном размере (т.е. при отсутствии злостных и откровенно бесчестных действий), то делинквента не стоит обязывать к выплате штрафных убытков сверх компенсаторного возмещения⁸⁹.

Согласно французскому праву обычно в качестве меры ответственности к интервенту применяется возмещение убытков. Но подчеркивается, что по просьбе истца и при согласии суда может производиться восстановление положения, предшествовавшего вмешательству (natural reparation, réparation en nature). Данный способ защиты позволяет признать недействительной, не влекущей правовых последствий сделку интервента с должником и произвести реституцию. Например, если интервент вмешался в договор, по которому у кредитора было право преимущественного приобретения, и заключил с должником договор купли-продажи, то французский суд аннулирует сделку интервента, произведет реституцию и принудит должника к исполнению первоначального договора⁹⁰. Разумеется, данный способ защиты доступен только в ситуации, когда интервент вмешивается в договорные отношения, заключая впоследствии сделку с должником.

По французскому праву должник и интервент привлекаются к определенной форме солидарной ответственности (in solidum)⁹¹. Данный солидаритет основан на представлении о том, что обязательства, возникающие и у должника, и у интервента, имеют один объект – возместить все убытки, причиненные договорным отношениям⁹². Как известно, такая ответственность усиливает позицию истца, «предоставляя ему возможность требовать возмещения не с того из правонарушителей, кто наиболее виновен в правонарушении, а с того, кто в состоянии в полном объеме компенсировать его неблагоприятные имущественные последствия»⁹³ (при этом истец остается вправе требовать недополученное с остальных солидарных должников). В соответствии с давней традицией французский правопорядок противится возмещению штрафных убытков как противоречащему основным принципам права⁹⁴. Как пишет Х. Коциоль, ограничение договорной ответственности, установленное в соглашении, должно действовать и в отношении общей ответственности за возмещение вреда, в том числе деликтной⁹⁵.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что развитые иностранные правопорядки допускают взыскание с интервента реального ущерба и упущенной выгоды. Взыскание убытков с должника в полном объеме делает невозможным удовлетворение требования к делинквенту, что еще раз подчеркивает равнозначность наступающей для них ответственности и ее связь именно с причинением вреда договорным отношениям. Руководствуясь идеей о компенсаторно-восстановительной природе ответственности, как минимум деликтной, правопорядки стремятся присуждать штрафные убытки только в исключительных случаях.