Матвеев Вина в гражданском праве. –308 с.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Теоретическая разработка вопросов гражданско-правовой ответственности является одной из главных задач науки советского гражданского права. Успешное разрешение этой задачи во многом способствует эффективному обеспечению гражданско-правовой охраны общественной собственности, всесторонней защите прав граждан и организаций, усилению государственной дисциплины и укреплению социалистической законности.

В условиях постепенного перехода от социализма к коммунизму разработка вопросов гражданско-правовой ответственности подчинена основной задаче нашего государства, состоящей в мирной хозяйственно-организаторской и культурно-воспитательной работе.

Целью настоящей работы является освещение части проблемы гражданско-правовой ответственности—проблемы оснований этой ответственности и, в особенности, проблемы вины, как субъективного основания этой ответственности.

Неотложная задача научной разработки проблемы вины в гражданском праве была поставлена перед советскими юристами еще в 1938 г. на первом Всесоюзном совещании по вопросам науки советского государства и права '.

За время, прошедшее с тех пор, наша наука обогатилась серьезными монографиями по самым различным вопросам государства и права. Однако проблеме вины в гражданском праве посвящено всего несколько работ, причем они касаются, главным образом, отдельных вопросов вины, но не решают этой проблемы в целом ².

¹ См. А. Я. Вышинский, Вопросы теории государства и права, М., 1949. стр. 102.

² X. И. Ш в а р ц, Значение вины в обязательствах из причинения вреда, М., 1939; М. М. А г а р к о в, Обязательство по советскому гражданскому праву, Ученые труды ВИЮН, вып. III, 1940, стр. 138—160; Он же, К вопросу о договорной ответственности, сб. «Вопросы советского гражданского права», изд. АН СССР, 1945, стр. 114—155; Б. С. Антимонов, Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении, М., 1950; И. Б. Н о-в и ц к и и, Л. А. Луни, Общее учение об обязательстве, М., 1950, стр. 319—363; Е. А. Ф л е и ш и ц. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения, М., 1951, стр. 73—99; О. С. И о ф ф е, Значение вины в советском гражданском праве, Ученые записки Ленинградского государственного университета, № 129, 1951, стр. 118—160.

Специальные исследования о вине предприняты советскими криминалистами '. Однако по ряду вопросов эти исследования не дали положительных результатов, не говоря уже о том, что обсуждение этих вопросов сопровождалось беспредметной дискуссией о вине и «виновности».

Такое положение в значительной мере объясняется тем, что представители различных отраслей советского права решали проблему ответственности разрозненно, хотя достаточно ясно, что она является общей для всего социалистического права. Общими являются, прежде всего, основания этой ответственности. Такими основаниями могут быть различные объективные и субъективные обстоятельства, но непременным среди 'них обычно признается вина правонарушителя.

Поэтому решение вопроса о вине в гражданском праве не мыслится без изучения соответствующих понятий в смежных отраслях советского права. Оно немыслимо также без учета и дальнейшего творческого развития марксистско-ленинских положений о воле, сознании и поступках человека и сталинских указаний об основных предварительных условиях перехода к коммунизму, о соотношении экономических и юридических законов, об активной творческой роли Советского государства и права. Оно немыслимо, наконец, в отрыве от исторических решений XIX съезда Коммунистической партии Советского Союза об усилении мощи социалистического государства, о всемерном укреплении государственной дисциплины и социалистической законности. Только всестороннее изучение этой проблемы, на основе существующих представлений о вине и ответственности в науке и практике социалистического права и в марксистско-ленинской философии, может явиться достаточной предпосылкой как для правильного раскрытия самого понятия граждавско-правовой вины, так и для признания виновного состояния лица в качестве одного из оснований граж-данско-правовой ответственности. Более чем тридцатипятилетний опыт советского законодательства и богатейшая судебная практика по гражданским делам дают большой материал для анализа и обобщений в этой области. 1 Предлагаемая вниманию читателя книга не,,лишена заим-^ств(жаний, но в ней есть и собственные положения," критика ко-• торых будет принята с благодарностью.

Автор.

¹ Н. Д. Д у р м а н о в, Понятие преступления, М., 1948; Б. С. М а н ь-к о веки и, Проблема ответственности в уголовном праве, М., 1949; Б. С. Утевский, Вина в советском уголовном праве, М., 1950; Т. Л. С е р г е-ева, Вопросы виновности и вины в практике Верховного суда СССР по уголовным делам, М., 1950; А. Н. Т р а и н и н, Состав преступления по советскому уголовному праву, М., 1951; А. А. Пионтковский, Против извращения понятия вины по социалистическому уголовному праву, 1952;

Он же, Укрепление социалистической законности и основные вопросы учч-нчя о составе преступления, жур. «Советское государство и право» № 6 1954. " '

ВСТУПЛЕНИЕ

Вопрос об ответственности за гражданские правонарушения нельзя рассматривать в отрыве от социально-экономических условий общества и без выяснения причин, порождающих эти правонарушения. Если при капитализме (феодализме, рабовладении) правонарушения являются устойчивым и неизбежным следствием всего общественного строя, проявлением его антагонистических противоречий, то у нас, в условиях победившего социализма, гражданские правонарушения носят временный, преходящий характер и являются пережитками капитализма в сознании отдельных советских людей.

При социалистическом строе нет объективных условий и постоянно действующих причин для совершения правонарушений. Социализм развивается по своим, принципиально отличным от капитализма, законам, которые исключают антагонизм различных, общественных явлений. В .социалистическом обществе воспитываются лучшие свойства характера человека, всемерно изживаются отрицательные его черты, так долго культивировавшиеся эксплуататорскими классами. Советский общественный строй в корне изменил духовный облик наших людей, воспитал в них новые качества: беззаветную любовь к своему народу, глубокую преданность Родине, твердую уверенность в победе коммунизма, готовность к преодолению любых трудностей, презрение к врагам трудящихся.

Этим обусловливаются пути, которыми следует советский юрист, подходя к вопросу об основаниях ответственности за противоправные поступки: противоправное действие, вред, причинная связь между ними и вина правонарушителя — все эти основания ответственности только терминологически сходны с соответствующими понятиями буржуазного права. Они получают у нас новое, качественно отличное, научное освещение и наполнены совершенно иным содержанием. Если же в процессе изложения мы обращаемся иногда к сравнительному анализу этих понятий в буржуазном праве, то только для того, чтобы показать их коренную противоположность одноименным понятиям в нашем праве.

На опыте организации хозяйственных связей в СССР и на примерах борьбы с нарушениями советского социалистического гражданского правопорядка мы имеем возможность показать все усиливающуюся мощь Советского государства и права и руководящую, направляющую силу Коммунистической партии в борьбе за окончательное построение коммунизма в нашей стране. Усилия партии направлены на обеспечение максимального удовлетворения материальных и культурных потребностей общества, на воспитание советского народа в духе безграничной преданности делу коммунизма, на изжитие из сознания трудящихся пережитков капитализма, на укрепление идеологической устойчивости советских людей против растленного влияния враждебной идеологии капиталистических государств.

Советское государство успешно борется как за постоянное укрепление нашего хозяйства, непрерывное улучшение материального благосостояния народа, так и за воспитание трудящихся в духе коммунизма.

Основная задача нашего государства внутри страны состоит сейчас в мирной хозяйственно-организаторской и культурно-воспитательной работе. Эта задача Советского государства во второй главной фазе его развития является главной и для советского гражданского права. Больше того, хозяйственно-организаторская и культурно-воспитательная функция Советского государства с особенной силой проявляется именно в гражданском праве: укрепление государственной и кооперативно-колхозной собственности, усиление государственной дисциплины, хозяйственного расчета и договорных связей хоз-органов, развитие советского товарооборота, борьба за всемерную экономию общественных средств, всесторонняя защита имущественных и личных интересов и прав трудящихся, повышение материального и культурного уровня граждан — все эти задачи стали перед гражданским правом во весь рост особенно сейчас, в период постепеиного перехода от социализма к коммунизму.

Советское социалистическое право в целом и гражданское право, в частности, никогда не ограничивалось простым фиксированием и закреплением уже достигнутых порядков, угодных и выгодных трудящимся. Оно всегда являлось активной, преобразующей силой, способной содействовать быстрому и неуклонному продвижению вперед. На данном этапе коммунистического строительства это находит свое выражение в организации хозяйственной и производственной деятельности и в формировании коммунистического мировоззрения трудящихся—активных строителей коммунистического общества. Любой институт советского гражданского права может быть правильно понят и оценен только в свете этих основных задач Советского государства.

Сказанное в полной мере относится и к проблеме граждан-

ско-правовой ответственности. Каждый вопрос этой большой проблемы получает правильное разрешение только под одним и единственным углом зрения: способствует ли это разрешение выполнению нашей главной задачи—продвижению вперед, к коммунизму. Всякое иное разрешение вопроса, если оно не отвечает этой задаче, должно быть признано неудовлетворительным, хотя бы оно и сопровождалось самой тонкой и изысканной 'юридической аргументацией.

В капиталистическом мире гражданские и другие правонарушения — суть неизбежные и широко распространенные явления. Естественно поэтому, что там они и не могут быть искоренены, так как имеют под собой благоприятную питательную почву—непримиримую борьбу антагонистических классов, являющуюся основной движущей силой всех общественных формаций, основанных на частной собственности. Как показывает опыт истории, борьба классов, в конечном счете, завершается революционным изменением общества, победой наиболее прогрессивного, революционного класса: феодалов над рабовладельцами, буржуазии над феодалами, пролетариата над буржуазией.

Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 г. явилась ярким подтверждением того, как революционное разрешение классовых конфликтов завершается победой нового обществеиного строя, означающего исторический скачок в развитии общества.

Советское общество вызвало к жизни новые движущие силы: впервые в истории человечества вместо борьбы враждебных .классовых противоречий движущей силой общества стало единство политических и экономических интересов и общность конечных целей ©сего советского народа. В основе этих движущих сил лежит новый, социалистический способ производства, при котором производственные отношения находятся в соответствии с производительными силами, разумно управляемыми самими людьми, познавшими объективные экономические 'законы * общественного развития. Величайшими движущими силами социалистического общества становятся советское государство и право, животворный советский патриотизм и неизменная дружба народов всех национальностей, беспощадное разоблачение и выкорчевывание пережитков капитализма из сознания наших людей, острая борьба между старым, отмирающим и новым, нарождающимся.

Отсутствие антагонистических противоречий в нашем обществе совсем не означает, что в нем исчезают всякие противоречия: общественные противоречия являются источником любого развития, без борьбы противоречий и противоположностей немыслимо общественное развитие. Однако качественное отличие противоречий советского строя состоит в том, что они перестают здесь быть непримиримыми. Ленин писал: «Анта-

гонизм и противоречие совсем не одно н то же. Первое исчезнет, второе останется при социализме» '.

Противоречия в социалистическом обществе не доходят до классового конфликта. Они возникают и устраняются у нас иначе, чем непримиримые противоречия в капиталистическом мире. Преодоление их происходит у нас под воздействием Советского государства и под руководством Коммунистической Партии, сила которой .состоит в том, что она, опираясь на глубокое знание объективных экономических законов, на каждом историческом этапе вырабатывает правильную, научно обоснованную политику, отражающую потребности материальной жизни общества. Партия своевременно вскрывает противоречия и намечает конкретные пути для их устранения. Знание объективных законов общественного развития дает возможность нашей партии предвидеть не только ближайшие, но и отдаленные последствия всех общественных событий, направлять их развитие по пути исторической закономерности, в то время как в классово-антагонистическом обществе стихийно действующие объективные законы общественного развития находятся вне контроля людей и выступают по отношению к ним, обычно, как внешняя, слепая, принудительная сила.

Жизненные противоречия, свойственные социалистическому строю, весьма разнообразны. Они пронизывают все стороны общественной и личной жизни, производство и распределение, быт и культуру, науку и искусство. Пути и средства их устранения также весьма различны. Многие из них разрешаются независимо от правового регулирования и правового воздействия. Можно без преувеличения сказать, что только относительно небольшая доля общественных противоречий находит свое разрешение путем правового регулирования, основная же масса их разрешается путем общественного (морального) воздействия. Главным методом такого воздействия против всего отжившего, отсталого, косного служит революционная критика и самокритика как самая массовая форма раскрытия и преодоления противоречий социалистического общества.

Критика и самокритика в условиях социализма являются той движущей силой, без которой невозможно устранение возникающих на нашем пути препятствий. «В нашем советском обществе, — говорил А. А. Жданов, — где ликвидированы антагонистические классы, борьба между старым и новым и, следовательно, развитие от низшего к высшему происходит не в форме борьбы антагонистических классов и катаклизмов, как это имеет место при капитализме, а в форме критики, являющейся подлинной движущей силой нашего развития, могучим инструментом в руках партии. Это, безусловно, новый

¹ Ленинский сборник, XI, М.—Л., 1929, стр. 357.

вид движения, новый тип развития, новая диалектическая закономерность» '.

В нашей жизни всегда что-нибудь отмирает и в то же время что-нибудь рождается. Но старое никогда добровольно не уступает места новому, равно как и новое возникает не просто,. не гладко, а в упорной борьбе со старым. «Борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся—вот основа нашего развития», — учил Сталин. Эта борьба особенно остро проявляется в области формирования нового, коммунистического сознания советских людей, где все передовое и прогрессивное встречает резкое сопротивление со стороны враждебной идеологии остатков свергнутых классов и где влияние этой идеологии на массы трудящихся особенно сильно и живуче.

Граждане СССР, 'в своем подавляющем большинстве, являются сознательными строителями коммунистического общества, но сознательность отдельных людей еще отстает от общего уровня сознания советских трудящихся, от материальных условий их жизни. Старые навыки и привычки продолжают жить и тогда, когда условия, их породившие, уже давно исчезли. Они держат еще в руках большие массы живых людей—носителей буржуазных и мелкобуржуазных взглядов. Эти пережитки не отмирают сами собою, они очень живучи, могут расти и против них надо вести самую решительную, настойчивую борьбу. Борьба с пережитками капитализма в сознании людей—важнейшая задача нашей партии, государства, всех трудящихся.

На различных этапах социалистического строительства эта' борьба протекала в разных формах. Пережитки капитализма в экономике и в сознании людей представляли особенную опасность на первом этапе развития советского строя, когда продолжали существовать враждебные классы, заинтересованные в сохранении и возрождении старых порядков. Главное внимание партии и Советского государства на первом этапе социалистического строительства (в первой главной фазе развития Советского государства) было обращено на ликвидацию пережитков капитализма в экономике нашей страны. Тем с большей силой борьба с пережитками в сознании трудящихся развернулась во второй главной фазе социалистического государства, когда были ликвидированы враждебные классы и социалистическая экономика повсеместно стала господствующей и когда на первый план была выдвинута хозяйственно-организаторская и культурно-воспитательная функция Советского государства.

¹ А. А. Жданов, Выступление на дискуссии по книге Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии», М., 1947, стр. 40.

Пережитки капитализма в сознании советских людей — нс эпизодические и быстро исчезающие явления. Это объясняется тем, что социализм, как низшая фаза коммунистического общества, выходит из недр капитализма, а потому во всех отношениях, «в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества» (Маркс).

Иногда частнособственнические пережитки проявляются под влиянием временных затруднений и недостатков, в частности, при оплате труда, когда не учитывается материальная заинтересованность работника в результатах его труда.

Сохранению пережитков в сознании людей во многом способствует капиталистическое окружение Советского Союза, которое в своем стремлении поддерживать и оживлять эти пережитки не брезгает никакими средствами. Тлетворное влияние капиталистического мира особенно опасно сейчас, когда капитализм переживает стадию своего разложения и упадка, когда буржуазная культура, чтобы отвлечь массы от освободительной борьбы, проповедует аполитизм, безидейность, мещанство, эгоизм, воспевает похождения всяких авантюристов и проходимцев, бандитов и воров, поднимает из прошлого всяких мракобесов ¹.

Как свидетельствует официальная буржуазная статистика, количество различных правонарушений (и, прежде всего, наиболее серьезных из них — преступлений) в капиталистических странах за последний период неуклонно и катастрофически возрастает². И это не случайно. Эксплуататорский строй столетиями воспитывал у людей рабское отношение к труду, стремление жить за счет эксплуатации и угнетения других, ненасытную алчность, стяжательство, лихоимство, взаимную ненависть и конкуренцию, боязнь остаться без средств существования и умереть от голода-. Богатство, золото, капитал •определяли положение человека в обществе, тысячи талантов из народа гибли, не успев проявить себя; самые низменные чувства и инстинкты всемерно культивировались и выдавались за лучшие проявления «добродетели» ³.

1 См. М. Д. К а м м а р и, Социализм и личность, Сб. «О советском социалистическом обществе», М., 1948, стр. 339—340.

² О росте преступности в капиталистических странах см. А. А. Герце нзон, Преступления в капиталистических странах во время второй мировой войны, жур. «Советское государство и право», 1948, № 1; Б. С. У т е в-с к и и. История уголовного права буржуазных государств, М., 1950, стр. 393—404.

³ А. М. Горький, характеризуя общую атмосферу, царившую некогда не только в верхушечных слоях старого общества, но и в среде трудового населения, где кражи и насилия нередко почитались «заурядным» явлением, писал: «Это был промысел узаконенный, им занимались безбоязненно, на глазах старших» («Детство», «В людях», «Мои университеты» Рига, 1949 г., стр. 184—185).

10

Совершенно ясно, что все эти, веками укоренявшиеся, привычки и традиции людей не могли быть уничтожены сразу после пролетарской революции и отмены частной собственности «а основные орудия и средства производства. Они не изжиты целиком и сейчас, когда СССР начал постепенный .переход от социализма к коммунизму. Идеологическое воспитание трудящихся явилось в этот период необходимым и закономерным процессом, без которого немыслимо наше продвижение вперед.

Основоположники научного коммунизма Маркс и Энгельс предвидели этот процесс и предсказывали, что для построения коммунизма необходимо массовое изменение людей, «которое возможно только в практическом движении, в революции; следовательно, революция необходима не только потому, что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий класс только в революции может избавиться от всей старой мерзости и стать способным создать новое общество» ¹.

Предвидения Маркса и Энгельса блестяще подтвердились на опыте революции и строительства социализма в СССР. За годы революции и советской власти в мировоззрении и психологии трудящихся масс нашей страны произошел подлинный переворот. Этот 'переворот в сознании миллионов тружеников не мог, конечно, произойти мгновенно — он охватывает десятилетия и протекает в острой и беспощадной борьбе со старой •буржуазной идеологией, безуспешно цепляющейся за пережитки и традиции капитализма как за последнее средство своего спасения. Коммунистическое воспитание народа приобрело особенно важное, решающее значение сейчас, когда для массовой переделки людей созданы все объективные условия на базе безраздельно господствующего социалистического способа производства в городе и деревне.

Гражданские, уголовные и иные правонарушения органически присущи антагонистическим общественным формациям. Некоторые из них являются там своеобразным протестом против существующего правопорядка, реакцией на бесправие обездоленных и угнетенных масс. Принципиально иная природа правонарушений при социализме. Пролетарская революция и строительство социализма привели к ликвидации объективных условий, порождающих гражданские, уголовные и прочие проступки. Питательной почвой правонарушений служит у нас идеологическая отсталость отдельных людей, еще не освободившихся от влияния старых привычек. Сами эти привычки, хотя имеют глубокие корни и отражают реальный процесс борьбы общественных .противоречий, однако, самим ходом экономи-

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 60.

чеокого развития обречены у нас на постепенное исчезновение. Окончательное их изжитие зависит от того, насколько энергично и настойчиво будет общественное и государственное воздействие на конкретных носителей пережитков.

Нарушения социалистического правопорядка являются проявлением самых резких и нетерпимых пережитков старого строя в сознании советских людей. Хищения общественной и личной собственности, стремление уклониться от участия в общественном труде, желание урвать у общества побольше и-дать ему «поменьше и похуже» (Ленин), противопоставление личных интересов государственным, халатное отношение к порученному делу и взятым на себя обязательствам, ущемление прав и интересов сограждан — все эти и многие другие проявления частнособственнической, эгоистической психологии еще живучи у некоторых малосознательных индивидуумов. Они наносят огромный ущерб делу строительства коммунизма. Коммунизм не может быть построен без полного преодоления пережитков капитализма.

В Советском Союзе обеспечены все необходимые условия для, успешной и всесторонней борьбы с влияниями старой идеологии на психологию рабочих, крестьян и интеллигенции. Гарантией этому служит социалистическая система хозяйства и общественная социалистическая собственность на орудия и средства производства, всемерное и быстрое повышение материального и культурного уровня народа, мудрая политика Коммунистической партии и Советского государства, организующая и направляющая идеологическое воспитание трудящихся. Коренные изменения в сознании советских людей видны на каждом шагу: изменилось отношение к общественному богатству — подавляющее большинство граждан проявляет заботу и бережливость к народному имуществу; радикально изменились взгляды на труд — огромные массы рабочих, крестьян и интеллигентов честно исполняют свою работу и рассматривают общественный труд как дело чести, доблести и геройства;

неузнаваемо изменилось морально-политическое лицо советских людей.

Советское государство проводит гигантскую работу по преодолению пережитков капитализма. На борьбу с этими пережитками в сознании людей направлены все средства идеологического воздействия: печать и радио, литература и искусство, широкая пропаганда ленинско-сталинского учения о праве и государстве, привлечение масс к участию в работе органов государственного управления и общественных организаций. Разносторонние методы воспитания и убеждения трудящихся приобрели невиданный размах. Однако ошибочно думать, что в деле борьбы с пережитками капитализма можно ограничиться одними методами убеждения и показа, критики и самокритики. Огромную и пока незаменимую роль в этом важном деле

12

играют и еще долго будут играть методы правового принуждения, осуществляемые Советским государством через суд и другие государственные органы. Советский суд призван выкорчевывать «родимые пятна» капитализма, бороться с традициями свергнутого общественного строя, наказывать и перевоспитывать носителей старых привычек. Он выполняет эту задачу своеобразными, только ему одному присущими методами. Перед судом проходят люди, на которых не оказали достаточного влияния меры общественного воздействия в виде критики их ошибок и недостатков. Перед советским судом проходят лица, на которых необходимо распространить государственно-принудительное воздействие, приучить их к соблюдению установленного социалистического правопорядка. Наше государство впервые в истории положило в основу деятельности суда великую идею воспитательного воздействия правосудия.

В противоположность буржуазному государству, имеющему своей целью подавление и удержание в узде угнетенного большинства, Советское социалистическое государство применяет принуждение к меньшинству «... после того, как сумели убедить большинство» (Сталин), в целях подчинения малосознательного меньшинства подавляющему сознательному большинству трудящихся, в интересах воспитания меньшинства.

Метод убеждения и метод принуждения отнюдь не противоречат и не исключают друг друга. Оба они служат одной и той же цели — борьбе с влияниями старой буржуазной идеологии:

пока есть люди, которые не привыкли сочетать свои личные интересы с общественными, пока есть индивиды, которые нарушают социалистический правопорядок и наносят ущерб обществу и его членам, — принуждение как форма государственного правового воздействия на массы населения сохраняет свое значение и силу.

Итак, социализм как новый общественный строй, основанный на общественном владении орудиями и средствами производства и на морально-политическом единстве народа, по своей сущности не порождает объективных условий для нарушений установленного правопорядка, угодного и выгодного всему народу '.

Однако различные правонарушения при социализме еще имеют место. Причина их кроется в отставании идеологического

' Незадачливые «социологи» вроде Ферри и Менгера строили предположения, что в «будущем социалистическом обществе» не только не исчезнут старые преступления (например, убийство на почве ревности — Ферри), но появятся и новые (например, отказ от работы—Менгер):

см. Г. Ф. Шершеневич, Общая теория права, вып. 3, 1912, стр. 656. Им было невдомек, что эти преступления, как и другие правонарушения, внешне напоминающие прежние, сохраняют старые корни (собственническое отношение к женщине, подневольное отношение к труду).

13

уровня отдельных граждан от экономических условий их жизни. Это отставание является объективным фактом. Оно обусловливает наличие противоречий в нашем обществе. Правонарушения в СССР являются одной из форм этих противоречий, преодолевая которые социализм неизменно движется вперед¹.

Любое правонарушение получает у нас резкое осуждение со стороны советской общественности в виде морального осуждения правонарушителей. Однако только моральное осуждение иногда не достигает цели. Тогда вступает в силу государственное воздействие на нарушителей правопорядка в виде принуждения к соблюдению установленных норм.

Таким образом, советское социалистическое право, борясь с гражданскими, уголовными и иными правонарушениями, активно способствует идейно-политическому и культурному воспитанию трудящихся, т. е. осуществлению одного из важнейших предварительных условий перехода к коммунизму.

Таково первое исходное положение, которым мы руководствовались в настоящем исследовании. Оно дает возможность показать творческую роль советского гражданского права и его важнейшего института — гражданско-правовой ответственности. Активное воспитательное назначение этого института с особенной силой раскрывается через субъективные основания гражданско-правовой ответственности, в качестве которых выступает вина нарушителя социалистического правопорядка в форме умысла или неосторожности.

Успешное решение поставленной задачи возможно только •на основе марксистоко-ленинского учения об обществе, о его объективных экономических законах развития, о величайшей преобразующей силе Советского государства и права 'как частей надстройки, которая «для того и создается базисом, чтобы она служила ему, чтобы она активно помогала ему оформиться и укрепиться, чтобы она активно боролась за ликвидацию старого, отживающего свой век базиса с его старой надстройкой» ²,

1 Анализируя причины правонарушений, мы должны при этом всегда иметь в виду, что различные правонарушения (и, особенно, преступления) совершаются и могут совершаться в дальнейшем также прямыми агентами капитализма, засылаемыми в нашу страну из-за границы для подрывной, шпионской и прочей антисоветской деятельности. Империалистические страны используют в своих реакционных целях также различных отщепенцев из разбитых и ликвидированных эксплуататорских классов внутри нашей страны. Правонарушения, исходящие от этих элементов, естественно, не могут рассматриваться как результат пережитков капитализма в сознании этих людей, так как все эти элементы связаны с капитализмом не только своим сознанием, но и всем экономическим и политическим существованием. Ставить в один ряд советских граждан, нарушающих наши законы, с лазутчиками и агентами иностранных государств было бы политически неправильно. Это— две различные группы нарушителей социалистического правопорядка, и к ним у нас различный подход.

² И. В. Стали н, Марксизм и вопросы языкознания, 1950, стр. 7.

14

Право есть возведенная в закон воля господствующего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни этого класса. На страже соблюдения норм' права стоит государство. Государство и право неразрДВИО^иЙТ"! заны между собой. Обоим им присущё"~прйменение принуди-| тельной силы, ибо право есть ничто без аппарата, способного! принуждать к соблюдению норм права, а таким аппаратом мо-! жет быть только государство, организация деятельности кото-1 рого, в свою очередь, находит выражение в правовых^ нормах. " •-- •

Буржуазное право (как и право всех других эксплуататорских формаций) -выражает волю господствующей верхушки общества, интересы которой глубоко враждебны интересам подавляющего большинства угнетенных и эксплуатируемых. Советское социалистическое право, как общенародное право, выражает волю всего народа, защищает интересы всех трудящихся. Будучи одной из форм политики Советского государства и Коммунистической партии, социалистическое право имеет всегда определенное политическое содержание, обусловленное (как и сама политика) объективными экономическими законами общества. Право и правопорядок активно способствуют развитию социалистических общественных отношений, их постепенному перерастанию в коммунистические общественные отношения.

Непременным условием устойчивости и прочности социалистического правопорядка является точное и неуклонное соблюдение действующих норм права всеми советскими гражданами. и организациями.

Нарушение правовых норм (правонарушение) означает совершение таких действий, которые противоречат нашему правопорядку, посягают на него, а вместе с тем и на те общественные отношения, которые он защищает. Охрана советского правопорядка обеспечивается борьбой со всякого рода правонарушениями. Любое правонарушение влечет за собой применение к правонарушителю необходимых мер воздействия.

По своему характеру и серьезности последствий для господствующего класса (а у нас — для всего народа) правонарушения бывают различными и вызывают .неодинаковую реакцию-со стороны государства. Одну группу правонарушений составляют преступления, которые влекут за собой, в основном, личную ответственность преступника (наказание). Другую группу составляют гражданские правонарушения, которые вызывают, как правило, имущественную ответственность правонарушителя.

Каково же соотношение этих видов ответственности? Есть ли между ними общие черты? Являются ли, в частности, эта

15

виды ответственности одинаковыми по своим объективным и субъективным основаниям? '.

Господствующая буржуазная правовая доктрина дает на эти вопросы отрицательный ответ. По мнению большинства буржуазных юристов, основания гражданской и уголовной ответственности диаметрально противоположны друг другу, так как вторая исходит из субъективного (психологического) состояния преступника, в то время как в основании гражданско-правовой ответственности лежит объективный,факт причинения вреда. «Это нужно понимать так,— пишет, например, Е. Годэ-мэ,—что оно (гражданское право, в противоположность уголовному.— Г. М.) освобождается от психологических соображений, что оно становится все более и более независимым-от исследования умственного и морального состояния действующего лица»². Напротив, при определении тяжести уголовной ответственности, пишет далее Годэмэ, все больше принимаются во внимание психологические соображения, моральное и психологическое состояние совершителя деликта. «Эту тенденцию,— говорит он,— выражают словами, что уголовное право становится все более и более субъективным. А учение о гражданской ответственности совершает теперь как раз обратную эволюцию. Оно становится все более и более объективным» ³.

Останавливаясь на других, менее существенных, различиях гражданской и уголовной ответственности, Годэмэ приходит к выводу, что они «представляются нам теперь в принципе основанными на идеях абсолютно различных и логически несовместимых» ⁴.

¹ Не меньший интерес представляет сравнительный анализ граждан-•ской и административной (а также дисциплинарной) ответственности. Основания последних видов ответственности разработаны в нашей литературе, однако, весьма слабо, вследствие чего сравнительное освещение этих видов ответственности может явиться предметом специального исследования. О характере административных и дисциплинарных правонарушений (проступков) см. Н. Д. Д у р м а н о в, Понятие преступления, М., 1948, стр. 301— 311; Г. К. Москаленко, Советское трудовое право, М., 1946, стр. 262— 291; Н. Н. Р свинский, Финансовое право, М., 1946, стр. 341—355;

Б. А. Л и с к о в е ц, Возмещение вреда, причиненного имуществу колхоза, М., 1948, стр. 6—8'; Ц. А. Ям польская, Служебная дисциплина и дисциплинарный проступок, жур. «Советское государство и право», 1947, № 12, стр. 48—57; Б. Р. Левин, К вопросу об административной ответственности, жур. «Советское государство и право», 1947, № 6, стр. 36; Н. Г. Александров и др., Советское трудовое право, М., 1950, стр. 275—294;

Н.Д. Казанце в, И. В. Павлов и др., Колхозное право, М., 1950, стр. 260—263; С. С.Студеникин и др.. Советское административное право, М., 1950, стр. 9—14, 140—144.

² Е. Годэмэ, Общая теория обязательств. Перевод с французского И. Б. Новицкого, М., 1948, стр. 312.

'Там же.

⁴ Там же, стр. 313. Точка зрения Е. Годэмэ по данному вопросу не является оригинальной. В иностранной и, в частности, немецкой литературе она, задолго до Годэмэ, была высказана, например, Кестлиным

16

Различие оснований гражданской и уголовной ответственности объясняется буржуазными юристами тем, что оба вида ответственности резко противоположны по своим целям, «Цель теории гражданской ответственности,— пишет Годэмэ,— заключается в том, чтобы вознаградить частное лицо за вред, причиненный ему другим лицом. Цель теории уголовной ответственности состоит в борьбе с действиями, нарушающими общественный порядок» ¹.

Для буржуазных юристов такое противопоставление гражданской и уголовной ответственности вполне естественно, оно органически вытекает из принятого ими деления права на публичное и частное. Буржуазная правовая наука по-разному объясняет такое деление, однако все доводы 'в пользу этого деления, в конечном счете, недалеко ушли от старинной формулы Ульпиана: «Публичное право есть то, которое относится к состоянию римского государства; частное право есть то, которое относится к пользе отдельных лиц; ибо существует польза публичная и польза частная» ².

Марксизм учит, что деление права яа публичное и частное обусловливается общественными отношениями эксплуататорского строя и вытекает из них. Однако видимость «автономии» частного права от публичного не отражает какой-либо реальной независимости этих двух областей права, ибо как частное, так и публичное право служат одной цели — защите отношений, основанных на частной собственности. Благодаря разложению племенной и возникновению частной собственности, государство приобрело самостоятельное существование наряду с «гражданским обществом» и вне его. «Но на деле,— пишет Маркс,— оно есть не что иное, как организационная форма, которую необходимо должны принять буржуа, чтобы как во-вне,

(5у51ет Оез аеи15спеп 51га1гесп1з, 1858, §2—3) и Бернером (Т.еЬгЬисп Йез Деи^всЬеп ЗтгаггесЫз, 1858, § 36). По мнению А. Кривцова, нематериальные интересы (область уголовных преступлений и возмещение нематериального вреда в гражданском праве) защищаются посредством наказания или путем частных штрафов в зависимости от вины причините-ля. Напротив, обязательства из причинения убытков должны быть обсуждаемы на основании объективного момента, т. е. независимо от виновности

(«Общее учение об убытках». Юрьев, 1902, стр. 6).

¹ Е. Годэмэ. Общая теория обязательств. Перевод с французского И. Б. Новицкого, М., 1948, стр. 309. Аналогичные высказывания мы находим и у других авторов: Н. С. Таганцев писал: «Уголовная ответственность назначается, за ничтожными исключениями, в интересах общественных, гражданская—в интересах ч а с т н ы х». И далее: «Наказание разнствует от вознаграждения за вред не только в своих проявлениях, в различии благ виновного, им поражаемых, но и в самих целях, им преследуемых: гражданское вознаграждение стремится только к удовлетворению потерпевшего, к устранению материального вреда, наказание является одним из средств, кои служат государству для осуществления его основной цели— общественного развития» (Н. С. Таганцев, Русскре уголовное право, т. 1, СПб. 1902, стр. 104).

² и1р!апиз § 4, 5. соа. 1, 1. , ' .

2. Г. Матвеев

так и внутри взаимно гарантировать свою собственность и свои интересы» '.

Таким образом, в действительности публичное право (например, уголовное) никогда не было и не могло быть независимым от частных интересов буржуа, оно всегда служило и служит тем же интересам, что и частное (гражданское) право — защите порядка, угодного и выгодного господствующему классу капиталистов.

Всякие нарушения этого правопорядка, задевающие интересы частных собственников, пресекаются буржуазией различными мерами, существо и цели 'которых, однако, мало отличаются друг от друга. Это особенно ярко проявляется сейчас, когда монополистический капитал открыто использует буржуазное государство и право в своих эгоистических, частнособственнических интересах, когда налицо «подчинение государственного аппарата монополиям» (Сталин). Грань между частным и публичным правом, строго проводимая раньше в целях маскировки прямой зависимости государства от частных интересов, в этот последний период развития капитализма, по существу, стирается. 1Тёу№вителБН»^оэтому;'чтб"даже те бур-жуа^ньТЙ^Торйсты^этого периода, которые признают деление права на частное и публичное как исторически создавшееся явление, объявляют сейчас «безнадежной всякую попытку теоретически обосновать это деление»². ' -- - —-"^'~^ светё"э'тих" ббщйТ'1Гд1'оже^Яй'"О публичном и частном буржуазном праве выглядит совершенно несостоятельным приве-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 53. Несколько ранее Маркс писал: «Буржуазное государство зиждется на противоречиях между общественной и частной жизнью, на. противоречиях между общими интересами и интересами частными. Администрация вынуждена поэтому ограничиваться формальной и отрицательной деятельностью: там. где начинается гражданская жизнь и ее работа, власть администрации кончается» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. III, стр. 12). Это указание Маркса относится в основном к периоду промышленного капитализма, когда «буржуа не позволяют государству вмешиваться в их частные интересы и дают ему лишь столько силы, сколько необходимо для их собственной безопасности и для сохранения конкуренции...» (архив К. Маркса и Ф. Энгельса, кн. IV, 1929 г., стр. 228).

В современный империалистический период капитализма, когда буржуазное государство целиком подчинено финансовой олигархии и активно вмешивается в хозяйственную жизнь, положение меняется: гражданское право перестало быть областью «частной свободы», «автономии воли» и «равенства» участников гражданского оборота. Все эти громкие либеральные принципы буржуазного права, которыми буржуазия щеголяла в период прихода к власти, желая создать себе популярность в народе, быстро обветшали и сданы в архив. Сейчас они уже не способны скрыть подлинный характер «частного» буржуазного права. От либерализма здесь не осталось и следа.

⁸ Терр»^•то^^9^^^и^п^^ва^й., .1949^ стр. 440. Мынеостанавлива-емсУздесь^нгГ^тёории социальныхфункЖй», которую отдельные буржуазные юристы кладут в основу устранения различий между публичным и частным правом. Демагогический характер этой «теории» давно разоблачен в нашей литературе.

18

денное выше противопоставление уголовной (публичной) и гражданской (частной) ответственности в зависимости от их цели, так старательно проводимое буржуазными юристами. Цели этих двух видов судебной ответственности оказываются на деле общими, одинаковыми. Они состоят в защите частнособственнических интересов буржуа, в защите эксплуатации человека человеком, в обеспечении максимальной капиталистической прибыли ¹.

Анализируя другой традиционный довод буржуазных юристов в пользу противопоставления гражданской и уголовной ответственности по их основаниям, следует заметить, что он противоречит современным буржуазным теориям, которые все более настойчиво отказываются от субъективных (психологических) критериев уголовной ответственности и открыто склоняются к «объективному вменению», причем в подкрепление своей позиции они довольно часто ссылаются на принципы безвиновной гражданско-правовой ответственности,

В действительности, однако, основания гражданской и уголовной ответственности в буржуазном праве на всех этапах его развития были в принципе всегда едиными. Начиная с классической школы буржуазного гражданского и уголовного права и кончая новейшими теориями неокантианцев и неогегельянцев, позитивистов и нормативистов, буржуазные правоведы иногда декларативно признавали, что главным основанием всякой ответственности может быть только вина правонарушителя, однако трактовали вину так, что в конечных выводах склонялись к теориям «голого причинения» в гражданском праве и «объективного вменения» в уголовном ².

Таким образом, принципиальное противопоставление гражданской и уголовной ответственности а условиях современного буржуазного строя не имеет под собой реальной почвы. Оба вида ответственности за любые нарушения установленного правопорядка, как по своей цели (защита частной капиталистической собственности), так и по своим основаниям (фактическое причинение), по общему правилу, одинаковы. Все «теоретические обоснования» о несовместимости гражданской и уголовной ответственности понадобились буржуазным юристам только для того, чтобы завуалировать подлинный эксплуататорский характер буржуазного государства и права и чтобы при помощи яростной критики марксистских принципов ответственности скрыть научную несостоятельность собственных решений данной проблемы.

¹ Правда, средства осуществления этих целей различны: покусившегося на чужую частную собственность сначала осудят за кражу в уголовном порядке, а потом взыщут с него похищенную вещь в порядке гражданско-правовой виндикации и этим восстановят «священное право» частной собственности.

² Об этом см. раздел второй настоящей работы.

19

Подобные «теории» объективно отображают существующую при капитализме непримиримую противоположность между общественными и частными интересами, которая, в конечном счете, определяется противоречием между общественным характером производства и частным характером присвоения, чего буржуазные юристы признать, конечно, не могут.

Единое советское социалистическое право не нуждается в делении на публичное и частное. Возникнув на развалинах буржуазного правопорядка, оно развивалось с самого начала как качественно отличное от старого права, чуждое какой-либо рецепции и преемственности. Советская власть создала новую законность, новый правопорядок, которые ничего общего не имеют с буржуазным правопорядком. Советскому праву чужды понятия «частного» и «публичного» права. У нас нет частного права как сферы господства индивидуальных интересов, противоположных интересам всего общества, потому что нет частной собственности. У нас нет и публичного права как сферы господства общественных интересов, противоположных интересам «частных лиц» — трудящихся и их объединений. Личные и имущественные права граждан и организаций охраняются у нас не только гражданским правом, но и теми отраслями права, которые буржуазная наука относит к публичному праву (государственным, административным, процессуальным, уголовным), причем охраняются с такой же силой, как и интересы общества, государства, в котором отдельные граждане выступают как активные участники государственной деятельности. И, наоборот, общественные интересы защищаются у нас не только государственным, административным, процессуальным, уголовным и прочими отраслями «публичного» права, но с такой же эффективностью и гражданским правом.

Сказанное 'вытекает из того основного положения, что в условиях социалистического строя нет и не может быть непримиримых противоречий между общественными и индивидуальными интересами. «Мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное» '. Было бы ошибкой понимать эти слова Ленина в том смысле, что у нас нет только частного права, а публичное право осталось в его прежнем традиционном виде, т. е. что все новшество в этом вопросе заключается в том, что частное право поглощается публичным ². В советских условиях нет социально-экономической базы для такого деления, вследствие чего оно становится излишним. Всемерно защищая советский общественный строй и законные интересы трудящихся от любых незаконных посягательств, все отрасли единого социалистического права имеют перед собой одну общую ближайшую цель —

1 В. И. Ленин, Соч., т. XXIX, стр. 419.

² См. «Теория государства и права», М., 1949, стр. 441.

воспитание граждан СССР в коммунистическом духе, ликвидацию пережитков капитализма в сознании трудящихся.

Как отмечено выше, непременным условием прочности и устойчивости советского социалистического правопорядка является точное и неуклонное соблюдение действующих норм права. Любое правонарушение вызывает реакцию со стороны Советского государства в виде возложения на правонарушителя ответственности за последствия правонарушения. Эта ответственность может быть различной, в зависимости от того, какая область общественных отношений оказалась задетой правонарушением, однако, с точки зрения воспитательной цели, различные виды ответственности в социалистическом обществе едины и не могут быть противопоставлены друг Другу, но единство их не ограничивается только указанной целью. Ответственность за правонарушения в советском праве в принципе едина также и по своим основаниям.

Такими основаниями различных видов ответственности за нарушения социалистического правопорядка обычно служат:

1) наличие противоправности в действиях лица;

2) наличие вреда, нанесенного правонарушителем обществу и его членам;

3) наличие объективной причинной связи между противоправным действием и его вредными последствиями;

4) наличие вины правонарушителя.

Поскольку эти объективные и субъективные основания являются в принципе общими для всех видов ответственности по советскому праву, мы имеем возможность подойти к анализу их при помощи сравнения, т. е. представить их не только на базе гражданско-правовых понятий, но и на основе соответствующих понятий из других отраслей советского социалистического права и, в частности, уголовного права.

Таково второе исходное положение, которым мы руководствовались при написании данной работы. Оно дает возможность показать единство гражданско-правовой ответственности с другими видами ответственности в советском праве и, вместе с тем, ее существенные особенности, обусловленные тем, что гражданско-правовая ответственность, в отличие от уголовной, преследует не только задачу воспитания нарушителей социалистического гражданского правопорядка, а на их примере и всех других граждан СССР, но и задачу восстановления нарушенных гражданских прав '.

¹ Задача восстановления нарушенных прав преследуется, конечно, не только гражданским правом, но и смежными отраслями права (трудовым, колхозным и др.), где так или иначе ставится вопрос о восстановлении имущественных и личных прав. В дальнейшем мы будем частично привлекать материал из этих отраслей права, не касаясь, однако, административной и дисциплинарной ответственностей, поскольку последние имеют самостоятельное значение и требуют специальной научной разработки.

21

Эти задачи института граждански-правовой ответственности могут быть успешно проанализированы только в том случае, если мы будем рассматривать объективные основания гражданско-правовой ответственности (противоправность, вредность, причинную связь) в диалектическом сочетании с субъективным основанием этой ответственности, т. е. с виной правонарушителя; если каждое из объективных и субъективных оснований ответственности будем изучать (в научно-методических целях) аналитически, т. е. раздельно друг от друга, всегда помня, что, в конечном счете, при решении вопроса об ответственности лица, они принимаются во внимание лишь во взаимодействии и в совокупности друг с другом.

Р а здел I

ОБЪЕКТИВНЫЕ И СУБЪЕКТИВНЫЕ ОСНОВАНИЯ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ИХ ЕДИНСТВО

Всякое гражданское правонарушение, как об этом говорит самое слово, означает нарушение действующего советского гражданского права, его норм ¹. Иными словами, правонарушение есть посягательство на социалистический гражданский правопорядок, наносящее известный ущерб нашему обществу и его членам.

Само собой разумеется, что такое посягательство является результатом определенных действий человека. Противоправное действие, как и всякое действие, естественно, может сопровождаться известными психическими переживаниями человека и вызывать определенные изменения в окружающем мире. Мы выразим ту же мысль, если скажем, что противоправное действие характеризует определенное, противоречащее нашему праву, поведение лица, т. е. противоправное поведение.

Для того чтобы противоправное поведение повлекло за собой гражданско-правовую ответственность, оно должно иметь известные обязательные признаки или элементы. Совокупность таких непременных элементов является составом гражданского правонарушения. Элементы этого состава могут быть объективными и субъективными. К объективным элементам состава гражданского правонарушения относятся: противоправное действие, вредный результат этого действия и причинная связь между противоправным действием и вредным результатом. Субъективным элементом состава гражданского правонарушения является вина правонарушителя. При отсутствии хотя бы одного из этих элементов нет состава гражданского правонарушения и, как правило, нет ответственности. Таким образом, общим основанием гражданско-правовой ответственности служит состав гражданского правонарушения, представляющий собой единство объективных и субъективных его элементов.

¹ Говоря о гражданских правонарушениях, мы всюду имеем в виду не только деликты (которые часто и называются именно правонарушениями), но также различные нарушения договорных обязательств.

23

Это дает право заключить, что элементы состава гражданского правонарушения являются одновременно и основаниями гражданской ответственности. Иными словами, элементы состава и основания ответственности совпадают. Каких-либо других оснований гражданско-правовой ответственности, которые отличались бы от элементов состава правонарушения, не существует. Это и понятно. Лицо отвечает за свои действия, по общему правилу, только в случае, когда его действия носят противоправный характер, если эти действия наносят кому-либо известный ущерб, при наличии причинной связи между действием и ущербом и, наконец, когда эти противоправные и вредные действия являются виновными, т. е. являются результатом умысла или неосторожности правонарушителя.

Как видим, указанные основания гражданско-правовой ответственности, совпадая с элементами состава правонарушения, могут также быть объективными (противоправность, вредность, причинная связь) и субъективными (вина). Поэтому в дальнейшем, говоря об элементах состава правонарушения, мы одновременно будем иметь в виду и основания гражданско-правовой ответственности.

Между всеми названными выше элементами состава гражданского правонарушения существует диалектическая взаимосвязь, и вместе с тем, они обладают качественными особенностями, которые определяют их содержание. Не ставя своей задачей дать исчерпывающую характеристику объективных элементов состава гражданского правонарушения, мы должны, однако, рассмотреть каждый из них в отдельности, установить их взаимную обусловленность и прямую связь с субъективным элементом состава правонарушения, а затем перейти к подробному анализу этого элемента состава правонарушения, сделав его предметом специального исследования. Изолированное же изучение субъективного признака состава правонарушения, в отрыве от объективных его признаков, не дало бы возможности правильно и полно уяснить его.

Анализируя элементы состава гражданского правонарушения, мы не рассматриваем учения о субъекте гражданского правонарушения. Советское гражданское право (в отличие от уголовного) не включает субъекта в число элементов состава правонарушения. Оно рассматривает дееспособность субъекта (возраст и психическое состояние физических лиц и необходимые признаки правосубъектности юридических лиц) в качестве субъективной предпосылки или условия гражданско-правовой ответственности и отводит субъекту правонарушения (как и субъекту гражданских правоотношений в целом) особое место в общей части гражданского права ¹. Говоря об ответственности

¹ О том, в какой связи находится проблема дееспособности (вменяемости) с проблемой виновной ответственности, будет сказано в разделе II.

24

лиц за совершенные гражданские правонарушения, мы имеем в виду в дальнейшем нормальных (в возрастном и психическом отношении) граждан СССР, а также различные общественные образования, признанные законом юридическими лицами, не касаясь общей проблемы дееспособности.

Глава 1. Противоправные действия

Действие в самом широком и общем смысле этого 'слова есть объективированная во вне воля (и сознание) человека, т. е. его целеустремленное и волевое движение или, напротив, целеустремленное и волевое воздержание от определенного движения. Будучи объективным фактом действительности, человеческое действие является, по общему правилу, сознательным актом. Сознательная же деятельность человека обычно характеризуется целеустремленностью действий и предвидением их результатов '. Именно этим отличаются нормальные действия людей от поведения животных, в основе биологического состояния которых заложены инстинкты, а не разум. Маркс писал: «...самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого 'начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении работника, т. е. идеально»².

Субъективные и объективные стороны каждого действия следует рассматривать только в их сочетании. Изолированные друг от друга они безразличны для права: помыслы и чувства человека без проявления их в форме действий не имеют значения для права. «Лишь постольку, — пишет Маркс, — поскольку я проявляю себя, я вступаю 'в область действительности, я вступаю в сферу действий 'закоиодателя. Помимо своих поступков, я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом» ³.

С другой стороны, действия и их объективный результат, взятые отвлеченно и независимо от субъективного состояния

¹ «Действиями называются отдельные акты поведения, которые исходят из определенных мотивов и направлены на определенную цель» (Б. М. Те плов, Психология, М., 1950, стр. 156). «Всякое действие чело_-века, — уточняет Б. М. Теплов, — является сознательным, хотя степень этой сознательности и бывает различной. Тем более это относится к сложной деятельности, состоящей из ряда действий» (Б. М. Теплов. Психология, М., 1953, стр. 1.99).

² К. Маркс, Капитал, т. 1, М., 1950, стр. 185.

³ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, стр. 120. Эту же мысль развивает В. И. Ленин. «По каким признакам судить нам о реальных «по-мыслях и чувствах» реальных личностей?» спрашивал он. И отвечал: «Понятно, что такой признак может быть лишь один: действия этих лично-

25

деятеля, также безразличны для трава: одни и те же действия, порождающие внешне одинаковые последствия, могут вызвать или не вызвать правового реагирования в зависимости от того, задевают или не задевают они установленный правопорядок. Действие становится противоправным только тогда, когда оно направлено против существующего правового строя, нарушает нормы права.

Отнесение определенных действий к противоправным, т. е. их правовая квалификация, носит глубоко исторический, классовый характер. Взятое отвлеченно от конкретных условий действие представляет собой голую абстракцию: внешне одинаковые действия по-разному квалифицируются социалистическим и буржуазным правом. Многие человеческие действия поощряются или, во всяком случае, признаются «нормальными» в буржуазных условиях (например, спекуляция, обман, нажива, сбыт 'недоброкачественного товара — непременные спутники капиталистической торговли), напротив, в советское время такие действия рассматриваются как совершенно недопустимые, с которыми наше право ведет энергичную борьбу.

Такова наиболее общая характеристика противоправных действий как элемента состава гражданского правонарушения.

Мы не касаемся здесь таких действий, которые не являются результатом полноценной воли и 'сознания деятеля, например, так называемых непроизвольных действий, а также совершенных против воли и сознания лица (например, действий по при-' нуждению). Эти действия внешне не отличаются от обычных и могут быть противоправными, однако они обычно не вызывают гражданско-правовой ответственности, так как не являются виновными (см. раздел II).

Сказанное о противоправном действии в полной мере относится и « противоправному бездействию: 'бездействие и действие обладают одними и теми же внутренними признаками. Так же, как и действие, бездействие может приводить к определенным вредным последствиям, т. е. вызывать известные изменения в окружающем мире.

стей,— а так как речь идет только об общественных «помыслах и чувствах», то следует добавить еще: общественные действия личностей, т. е. социальные факты» (В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 385).

«Ни мысль, ни желание в уголовном праве не наказуемы, а лишь действия, непосредственно направленные к осуществлению преступного замысла» — записано в одном определении УКК Верховного суда РСФСР (Сборник постановлений УКК Верховного суда РСФСР за 1925 г., вып. 1, стр. 154). Это определение УКК с полным основанием можно в общем распространить и на случаи гражданских противоправных действий.

26

Следует, вместе с тем, уточнить термин бездействие. С точки зрения юридической, бездействие не может быть сведено к простой пассивности субъекта. В правовом смысле бездействие представляет собой несовершение конкретного действия, т. е. такого действия, которое предписывалось данному субъекту, вменялось ему в обязанность. Например, ст. 139 Кодекса законов о труде РСФСР возлагает на предприятия и учреждения обязанность осуществлять необходимые меры по технике безопасности. В случае неосуществления этих мер, т. е. несовершения определенных действий по технике безопасности, предприятие (учреждение) обязано ликвидировать вредные последствия своего бездействия. Именно в этом виде бездействие, как и действие, может рассматриваться как противоправное поведение лица, заключающееся в воздержании от определенных действий.

Сторож магазина уснул на посту, благодаря чему произошло хищение товара. Сторож будет отвечать перед судом за бездействие, как за невыполнение вмененных ему обязанностей по охране. Руководство промыслово-кооперативной артели не приняло нужных мер к отгрузке изготовленной по договору продукции, чем сорвало доставку товара торгующей организации. Артель также понесет определенную ответственность за проявленное бездействие.

В этом отношении характерно 1следующее дело: гр. Скрып-ник работал сторожем стройучастка. Во время охраны склада Скрьшник подвергся бандитскому нападению, был сильно избит и в течение суток пролежал в холодном подвале склада в бессознательном состоянии, в результате чего у него оказались обмороженными ноги. После ампутации ног Окрыпник был признан инвалидом первой группы и ему была назначена пенсия. Скрьшник обратился в суд с иском о дополнительном возмещении вреда (в сумме разницы между пенсией и прежней зарплатой). Народный суд 2-го участка Амур-Нижнедне-провского района, Днепропетровской обл., иск Скрыпника удовлетворил. Днепропетровский областной суд в иске отказал по тем мотивам, что ответчик не может отвечать за действия бандитов.

Иначе это дело разрешила Судебная коллегия Верховного суда СССР. Отменив определение областного суда, Судебная коллегия указала: «После нападения бандитов Скрыпник в бессознательном состоянии пролежал сутки на цементном полу в холодном подвале, куда был брошен бандитами. Это обстоятельство свидетельствует о том, что администрация стройучастка, в нарушение существующих правил, не проверяла сторожевого поста. Если бы сторожевой пост проверялся, то Скрыпнику своевременно могла быть оказана медицинская помощь, и он не обморозил бы ног... Следовательно, инвалидность Скрыпника наступила в результате преступного без-

27

действия страхователя, и в силу ст. 413 ГК УССР Скрыпник имеет право на дополнительное возмещение за причиненный ему вред» '.

Разумеется, если лицу не вменялись определенные обязанности по совершению известных действий, оно не может рассматриваться как бездействующее.

По вопросу о бездействии в советской юридической литературе высказаны, однако, и противоположные мнения. Так, М. Д. Шаргородский, не отвергая ответственности за бездействие, вместе с тем считает, что бездействие не способно породить объективного результата, а потому между бездействием и его последствием отсутствует объективная причинная связь. «При бездействии, — пишет он, — причинная связь отсутствует и нужно решать вопрос не о том, когда бездействие является причиной наступившего результата, а только о том, когда человек отвечает за бездействие» ².

Аналогичных воззрений по вопросу о бездействии в гражданском праве .придерживается Б. С. Днтимонов. По его мнению, «...наш закон (автор имеет в виду ст. ст. 117, 121, 413 ГК РСФСР.—Г. М.), говоря о «причинении бездействием», употребляет лишь вошедшее в повседневный язык идиоматическое выражение. Речь идет в законе всегда только о виновном бездействии, т. е. об упущении, а ответственность возлагается в таких случаях не за действие (его ведь нет) и не за его последствия (не 'за чем следовать), а за события, которые, естественно, произошли в отсутствии действия (его должен был совершать обязанный, но виновно не совершил)»³.

К такому же выводу, что и М. Д. Шаргородский, приходит Б. С. Антимонов по вопросу о причинной связи при бездействии. Он также полагает, что три 'бездействии отсутствует причинная связь и в 'подтверждение своей позиции ссылается на известное положение Энгельса о том, что причина, которая не действует, не есть причина ⁴.

Взгляды М. Д. Шаргородского и Б. С. Антимонова уже подвергнуты критике на страницах нашей печати и признаны

1 Определение ГСК ВС СССР от 30 декабря 1950 г. по делу № 36/1297.

² М.Д. Шаргородский, Причинная связь в уголовном праве, Ученые труды ВИЮН, вып. X, 1947, стр. 185.

"Б. С. Антимонов, К вопросу о понятии и значении причинной связи в гражданском праве, Труды научной сессии ВИЮН 1—6 июля 1946, М., 1948, стр. 65. Автор повторяет эти соображения в своей работе «Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении», М., 1950, стр. 144—145.

⁴ См. ф. Энгельс, Анти-Дюринг, М., 1950, стр. 358. Отметим сразу же, что это положение Энгельса приведено Б. С. Антимоновым совсем не кстати. В указанном месте «Анти-Дюринга» Энгельс высмеивает тех исследователей-механистов, которые, говоря о причине, зачем-то добавляют к слову «причина» — слово «действующая». Это добавление, говорит Энгельс, не уточняет понятия причины, а только запутывает его, так как причина, которая не действует, не есть причина.

2«

неприемлемыми для советской науки, как ^леханистически переносящие закономерности природы на развитие общественных отношений людей '. Эта критика совершенно 'справедлива. Человеческие поступки не могут быть сведены к .простым естественным явлениям. Общественная жизнь, хотя и определяется материальными условиями, но развивается благодаря сознательной деятельности людей, а последняя состоит не только из одних действий. Не меньшее значение для развития общественной жизни имеют иногда и воздержания от действий, тем более, когда эти «воздержания» принимают организованный характер. «Бездействие лица в общественных отношениях при определенных условиях,— правильно пишет А. А. Пионтков-ский,—не есть ничто, а есть определенное поведение, есть нечто. В обществе, при наличии широкого разделения труда, бездействие лица может вызвать определенные изменения во внешнем мире» ².

Мы присоединяемся к этому мнению. Бездействие как акт внешнего поведения человека, с точки зрения юридической принципиально не отличается от действия: как то, так и другое могут сопровождаться волевыми и интеллектуальными переживаниями лица, могут вызывать противоправный результат, т. е. определенные изменения в объективном мире³. Для марксистской теории права неприемлемы такие взгляды на бездействие, согласно которым бездействие само по себе не может вызвать вредного результата. По мнению сторонников этих взглядов, этот результат причинно не обусловлен бездействием, а развивается по своим собственным причинам, т. е. по причинам, не связанным с поведением лица: бездействующее лицо рассматривается в этом случае не как активный создатель вредного результата, а лишь как «при сем присутствующее» лицо, не вмешивающееся в естественный ход событий.

Несостоятельность этих взглядов особенно резко проявляется в советском гражданском праве, где противоправные бездействия по .своему объему занимают относительно большее место, чем в уголовном. Если в уголовном праве случаи преступного бездействия могут быть сведены к относительно небольшому перечню, то в гражданском праве (особенно в дого-

¹ См. Н. Д. Д урманов, Понятие преступления, 1948, стр. 54—56;

А А Пионтковский, Проблема причинной связи в праве, Ученые записки ВИЮН и ВЮА, 1949, стр. 88—89; В. Н. Кудрявцев, К вопросу о причинной связи в уголовном праве, жур. «Советское государство и право», № 1, 1950, стр. 37—38; И. Б. Новицкий и Л. А. Л у н ц, Общее учение об обязательстве, М., 1950, стр. 313—316.

²А А Пионтковский, Упомянутая выше статья в «Ученых записках» ВИЮН и ВЮА, стр. 88—89.

³ Б. С. Антимонов, напротив, усматривает качественные отличия действия от бездействия («Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении», М., 1950, стр. 144).

29

верном) противоправные бездействия имеют большее значение, чем действия. Именно здесь (ст. ст. 117, 121, 122 ГК.) * мы чаще всего говорим об ответственности за неисполнение обязательств, когда последнее является результатом 'противоправного бездействия должника. Без установления объективной причинной связи .между неисполнением договора (как бездействием) и наступившим результатам (убытком) здесь вообще немыслимо было бы рассуждать об ответственности причини-теля².

Во всех этих случаях речь идет о 'бездействии 'не как о привычном «идиоматическом выражении» (Антимонов), а как о совершенно реальном и объективном факте поведения лица, имеющем определенные последствия в окружающей обстановке.

Так представляется нам решение вопроса о бездействии как элементе гражданского правонарушения. Поскольку, однако, этот вопрос связан также с выяснением природы противоправного результата, а также с установлением существа причинной связи и значения вины, как элементов состава правонарушения, то мы еще вернемся к нему в последующих разделах работы.

*

Все сказанное выше о действии (бездействии) как об элементе состава правонарушения относится как .к гражданским, так и к уголовным противоправным действиям ³.

Вместе с этим гражданские и уголовные противоправные действия существенно отличаются друг от друга: во-первых, по своему объекту (т. е. по тому, на что они направлены) и, во-вторых, по степени своей общественной опасности.

¹ ГК здесь, как и в дальнейшем, означает Гражданский кодекс РСФСР во всех случаях, когда гражданские кодексы других союзных республик не расходятся с ним.

² Б. С. Антимонов ошибочно полагает, что в нашем гражданском законе речь всегда идет лишь об ответственности за виновное бездействие и что «в законе нашем нет ни одного случая, когда при гражданском правонарушении ответственность возлагалась бы за невиновное бездействие» (указанная выше работа, стр. 145). На этом основании автор считает, что понятие бездействия невозможно проанализировать раздельно от понятия вины как субъективного основания ответственности. В опровержение этого можно указать на безвиновную ответственность владельцев источников повышенной опасности за причинение «случайного» вреда лицам, посторонним для этого источника по ст. 414 ГК.

О. С. Иоффе также рассматривает бездействие как упущение и считает, что «для признания противоправным бездействия необходимо, чтобы лицо должно было и могло совершить соответствующее действие». («Обязательства по возмещению вреда», Л., 1952, стр. 21).

Как видим, признание бездействия противоправным ставится автором в зависимость от субъективного момента — от возможности совершения действия. Налицо смешение объективного понятия противоправного действия с субъективным понятием виновности.

³ В дальнейшем, говоря о действии, мы будем иметь в виду и бездей-стве, т. е. объединим их общим понятием действия.

30

Объектом уголовных противоправных действий принято считать социалистические общественные отношения (1) и соответствующие нормы социалистического права (2), которые регулируют эти отношения и в результате преступного действия оказываются нарушенными преступником ¹.

Первую часть этого определения объекта преступного действия (социалистические общественные отношения как базисного, так и надстроечного характера) можно в общем распространить на гражданские, как и на всякие другие правонарушения. Несомненно, что объектом всех противоправных действий являются общественные отношения, а поэтому последние не .служат специфическим объектом посягательства со 'стороны одних только преступлений.

Сложнее дело со второй частью этого определения. В доктрине советского уголовного права принято считать, что преступные действия нарушают объективное право (т. е. нормы социалистического права). Иное мы наблюдаем в гражданском праве: гражданские противоправные действия нарушают не только 'нормы объективного права, но вместе с тем и субъективные права граждан и юридических лиц как субъектов гражданского права. Последние в случае нарушения их субъективных прав выступают в процессе в качестве истцов ².

В этой связи нельзя не отметить, что некоторые преступные действия иногда также сопровождаются нарушением субъективных прав (например, при умышленном присвоении чужого имущества, при злонамеренном невыполнении договорных обязательств, при злостном неплатеже алиментов на содержание детей и т. д.). Противоправное действие, повлекшее за собой нарушение субъективных гражданских прав, во всех этих случаях не перестает быть преступным. Тот факт, что оно вызывает (в совокупности с другими элементами состава правонарушения) не только личную, но и материальную ответственность (гражданский иск в уголовном деле), не означает, что оно тем

¹ См. «Советское уголовное право», часть общая, 1952, стр. 175—179;

«Уголовное право», общая часть, 1948, стр. 291; А. Н. Т р а и н и н, Основные принципы социалистического уголовного права, жур. «Советское государство и право», 1947, № 10. Советские криминалисты не единодушны в определении объекта преступления (см. например: Б. С. Никифоров, Об объекте преступления, жур. «Советское государство и право», 1948, № 9, стр. 40; Я. М. Б р а и н и н, Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве, «Ученые записки юрфака Киевского госуниверситета», вып. IV, 1950, стр. 53; Е г о ж е, Принципы применения наказания по советскому уголовному праву, Ученые записки юрфака Киевского госуниверситета, 1953, № 6, стр. 65; В. Н. Кудрявцев, К вопросу о соотношении объекта и предмета преступления, жур. «Советское государство и право», 1951, № 8, стр. 51—60; ср. А. Н. Т р а и н и н. Состав преступления по советскому уголовному праву, М., 1951, стр. 174—182.

² В отдельных случаях, когда того требуют интересы государства и трудящихся, в качестве истца может выступить и прокурор, однако решение о восстановлении нарушенного права всегда выносится в пользу потерпевших граждан и юридических лиц (ст. 2 ГПК РСФСР).

31

самым 'превращается в гражданское правонарушение: противоправное действие в подобных случаях нарушает уголовный закон, поэтому остается уголовным противоправным действием.

Такое сочетание личной и имущественной ответственности в случаях, когда преступным действием нарушено не только объективное, но и субъективное право, ни в какой мере не отражается на специфике гражданских противоправных действий, так как деятель, нарушая объективное право (гражданский закон) , вместе с тем всегда одновременно нарушает субъективные права граждан и юридических лиц. Напротив, уголовные противоправные действия всегда являются нарушением только объективного права и лишь в относительно редких случаях также и субъективных гражданских прав. Такова первая особенность гражданских противоправных действий, отличающая их от уголовных — по их объекту¹.

Вторым специфическим признаком гражданских противоправных действий является степень их общественной опасности.

Всякое уголовно-наказуемое действие является общественно-опасным, т. е. опасным для основ советского строя или для социалистического правопорядка. Однако отсюда совершенно не следует, что все другие противоправные действия, в том числе и гражданские, не являются общественно-опасными. Они также опасны для советского строя и социалистического правопорядка, но менее, чем уголовные. Специфика их состоит, 'следовательно, 'в степени 'общественной опасности, т. е. :в .серьезности этой опасности для советского общественного строя и для социалистического правопорядка. И действительно. Разве не представляют определенной общественной опасности такие гражданские противоправные действия, как: неисполнение условий договора поставки, нарушающее советский товарооборот; невыполнение требований по качеству строительства по договору подряда, наносящее вред расширению и восстановлению основных фондов социалистических предприятий; причинение вреда здоровью гражданина и тому подобные гражданские противоправные действия?

Иное дело, что по своей серьезности для основ советского общественного строя эти действия (если они, конечно, одновременно не нарушают уголовного закона и не вызывают уголовной ответственности) не представляют той опасности, которую представляют преступления. В этом и состоит вторая особенность гражданских противоправных действий, отличающая их от уголовных.

' Мы не касаемся здесь вопроса о разграничении объекта и предмета правонарушения. В науке советского гражданского права достаточно выяснено, что объект гражданского правонарушения всегда находит конкретное и непосредственное выражение в определенном предмете посягательства (имущественные права и охраняемые законом личные блага).

32

В советской литературе вопрос о разграничении различных видов противоправных действий поднят Н. Д. Дурмановым в книге «Понятие преступления». Он пишет: «Таким образом, можно сделать следующий вывод: преступление 'всегда является деянием общественно опасным. Для других видов правонарушений, являющихся, конечно, деяниями вредными и порицаемыми, наличие момента общественной опасности необязательно» (стр. 136) '.С таким толкованием общественной опасности, объявляющим ее непременным признаком только одних уголовных противоправных действий и не обязательным для других, в том числе, очевидно, и для гражданских (?), согласиться нельзя. В условиях 'нашего общественного строя, где общественные и личные интересы сочетаются, всякие нарушения социалистического правопорядка представляют определенную (большую или меньшую) опасность для общества. Поэтому наше общество, государство и право 'не безразличны к ним.

Это, конечно, не дает ни малейших оснований к смешению уголовных и гражданских противоправных действий, к отождествлению их. Те и другие принципиально, качественно отличаются друг от друга. И отличие их друг от друга проводится, прежде всего, по признаку общественной опасности: по мере нарастания этого признака, Советское государство объявляет определенные противоправные действия преступными и ведет с ними борьбу путем наказания ². В этом смысле гражданские противоправные действия менее общественно опасны, чем уголовные. Но это правильно лишь в том случае, когда сравнивается общая масса гражданских и уголовных правонарушений. В отдельных же случаях ('когда сравниваются отдельные более общественно 'опасные гражданские правонарушения с некоторыми менее общественно опасными уголовными правонарушениями) этого может и не быть.

Мы не касаемся проблемы соотношения противоправности и общественной опасности в целом. Отметим лишь, что в социалистических условиях противоправность едва ли может означать что-либо другое, чем правовое выражение общественной опасности.

Необходимо также вкратце остановиться на таких гражданских противоправных действиях, которые внешне, по своим вредным последствиям для других лиц, хотя и содержат все

¹ Ср. А. Н. Т р а и н и », Состав преступления по советскому уголовному праву, М., 1951, стр. 114; «Советское уголовное право». Часть общая, Учебное пособие для вузов, Госюриздат, 1952, стр. 3.

² Например, выпуск недоброкачественной продукции из торговых организации является гражданским правонарушением, а массовый и систематический выпуск недоброкачественной продукции преследуется в уголовном порядке. Достаточно ясно, что массовость и систематичность являются здесь показателем особой общественной опасности.

признаки противоправности (а, следовательно, и общественной опасности), однако в действительности не являются ни опасными, ни противоправными, а напротив, при известных обстоятельствах являются дозволенными (правомерными) и общественно полезными действиями. К подобного рода действиям относятся, в частности, действия, совершенные в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости '.

Под действиями, совершенными в состоянии необходимой обороны, имеются в виду такие действия, которые осуществлены в целях защиты от посягательств на интересы Советского государства либо на личные интересы, а также на интересы других граждан и юридических лиц. Действия эти наносят вред посягателю, но этот вред правомерен и не подлежит возмещению.

В гастрономический киоск, расположенный на окраине рабочего поселка, ворвался гр. Арский и попытался завладеть дневной выручкой. Продавец киоска Благов не смог воспрепятствовать хищению, так как Арский угрожал ему. Когда Арский стал удаляться с деньгами, Благов, желая задержать вора, бросил ему вслед гирю и попал ею в голову, в результате чего Арский получил тяжелое увечье и стал инвалидом. Действия Бла-гова были совершены в состоянии необходимой обороны и не могут расцениваться как противоправные².

Разумеется, что действия, совершаемые в состоянии необходимой обороны, ограничены в советском праве рядом условий, несоблюдение которых рассматривается как превышение пределов необходимой обороны и влечет за собой ответственность причинителя в общем порядке³. Эти условия касаются

¹ По терминологии ГК, причинитель при осуществлении этих действий «управомочен» на причинение вреда, а поэтому освобождается от его возмещения (стр. 403). Гражданский кодекс не конкретизирует и не определяет этого «управомочия». Это делает наука советского гражданского права и судебно-арбитражная практика. Советское уголовное законодательство, напротив, содержит прямые указания на необходимую оборону и крайнюю необходимость как на обстоятельства, освобождающие причинителя от уголовной ответственности (ст. 9 «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», УК РСФСР, ст. 13). Как правильно отмечал М. М. Агарков, эти указания уголовного законодательства соответственно применяются и при решении вопроса об исключении противоправности действия в гражданском праве (см. «Гражданское право». Учебник для юридических вузов, т. 1, 1944, стр. 321).

² Из практики Верховного суда Украинской ССР, 1948 г. См. также:

дело Кошеренкова, Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1940 г., М., 1941, стр. 184. Дело Тотрова, там же, стр. 90—91, дело Мургвилиани, Судебная практика Верховного суда СССР, 1945, № 5, стр. 20—21; дело Бекеладзе, Судебная практика Верховного суда СССР, 1946, № 6, стр. 17.

' Иллюстрацией тому может служить дело Бондяшева, получившее окончательное разрешение в постановлении Пленума Верховного суда СССР. Анализ этого дела дает М. М. Исаев («Вопросы уголовного права и уголовного процесса в судебной практике Верховного суда СССР», М., 1948, стр. 98—102).

34

как нападения (нападение должно быть противоправным, но не дозволенным, наличным, но не предполагаемым, реальным, но не мнимым), так и защиты: защита должна быть соразмерной интенсивности нападения, но не превышать ее, защита должна быть своевременной, но не запоздалой¹.

Под действиями, совершенными в состоянии крайней необходимости, имеются в виду такие, которые осуществлены в целях предотвращения грозящей опасности. Действия эти также наносят вред, но не лицу, от которого грозит опасность (как это имеет место при необходимой обороне), а третьим лицам, кои не имеют отношения к источнику опасности и не причастны к происходящим событиям. Эти действия не являются противоправными, так как наш закон не воспрещает защищать как свои, так и чужие законные интересы, если их защита осуществляется с соблюдением определенных условий².

Таким образом, при крайней необходимости происходит столкновение двух охраняемых советским правом интересов, когда сохранение одного может быть достигнуто только путем нарушения другого³.

Само собою разумеется, что действия, совершаемые в состоянии крайней необходимости (так же, как и действия, совершаемые в состоянии необходимой обороны), ограничены в нашем праве рядом условий. Эти условия касаются как опасности (опасность должна быть наличной, но не прошедшей, реальной, но не мнимой), так и защиты: причиненный вред должен быть менее того вреда, который был предотвращен, и не мог быть предотвращен никакими другими средствами. Следует также отметить, что в отличие от необходимой обороны, где предотвращается всегда какое-либо неправомерное действие, при крайней необходимости источники опасности могут быть самые

¹ См. В. Ф. Кириченко, Основные вопросы учения о необходимой обороне, изд. АН СССР, М.—Л., 1948; И. И. Слуцкий, Необходимая оборона в советском уголовном праве, Ученые записки Ленинградского госуниверситета, 1951, вып. № 3, стр. 161—235. Авторы этих работ анализируют необходимую оборону с позиций уголовного права, однако многие их положения применимы и к гражданскому праву.

² См. в связи с этим следующие, наиболее характерные примеры из судебной практики: дело Денисенко, «Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1942 г.», М., 1947, стр. 93—94;

дело Шибанова, там же, стр. 94; дело Ильиной, «Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1943 г.», М., 1948, стр. 113; дело Саакян, «Сб. постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1944 г.», М., 1948, стр. 153; дело Максалиева, «Судебная практика Верховного суда СССР», 1946, № 2, стр. 12; дело До-лидзе, «Судебная практика Верховного суда СССР», 1949, № 3, стр. 41.

³ «Различие между состоянием необходимой обороны и состоянием крайней необходимости следует искать не в направлении действий защищающегося лица, а в том, что в состоянии необходимой обороны происходит коллизия неправа с правом, а в состоянии крайней необходимости — права с правом» (Б. С. Никифоров, Выступление на защите диссертации В. Ф. Кириченко, жур. «Советское государство и право», 1947, № 3, стр. 88).

35

различные. К ним относятся, кроме неправомерных действий, и различные события, создающие опасность, например, стихийные.

В противоположность уголовному праву, где понятие действий, совершенных в состоянии крайней необходимости, в общем исчерпывается отмеченными выше моментами, в гражданском праве в связи с этими действиями возникает еще один вопрос, который не возникает в уголовном праве. Этот вопрос заключается в следующем: обязано ли лицо, совершившее действие в состоянии крайней необходимости и этим оградившее свой либо чужой законный интерес, но причинившее своим действием материальный вред третьему лицу, возместить этот вред? Как отмечено выше, состояние крайней необходимости устраняет противоправность вредных действий. Потерпевшее лицо не вправе воспрепятствовать этим действиям. Но почему оно должно принимать на себя стоимость избавления другого лица от угрожавшей ему опасности? Этот вопрос не нашел окончательного разрешения ни в законодательстве, ни в теории советского гражданского права. Большинство советских авторов, однако, склоняется к тому, чтобы признать целесообразным возмещение вреда лицом, причинившем его.

Эту же позицию, повидимому, отразит и будущий Гражданский кодекс СССР.

Таковы действия, совершенные в состоянии крайней необходимости ⁾.

На этом мы заканчиваем рассмотрение противоправных действий как первого элемента состава гражданского правонарушения. Мы остановились на них лишь в той мере, в какой их общая характеристика потребуется нам в дальнейшем, при анализе проблемы соотношения противоправности и виновности.