учебный год 2023 / Назариков. Причинно-следственная связь в контексте деликтной ответственности_OPTIMIZED

Аспекты причинно-следственной связи в контексте деликтной ответственности

имеет причинность онтологическую природу, т.е. существует объективно, являясь частью объективного мира, либо является эпистемическим концептом и заключается в субъективном восприятии и отношении человеческого разума к реальности. Научные знания позволяют нам сказать, что наше когнитивное восприятие окружающего мира далеко от совершенства, следовательно, частые интуитивные представления о причинах событий ошибочны. Рассуждения и выработка концепций причинности лежали в плоскости между этими крайностями. Проблематика ответственности деликвента содержит

всебе симбиоз обоих подходов, позволяющих разрешить возникающие трудности. Однако не стоит забывать, что деликтная ответственность не сводится к простому набору конституирующих ее элементов, но корректируется и каждый раз должна отвечать принципам, пронизывающим как гражданское право в целом, так и деликтное

вчастности. Поэтому там, где механическая концепция не подвластна восприятию правоприменителя, теория права предлагает правовые средства, позволяющие принять адекватное решение. До тех пор пока человек не обладает абсолютным знанием, справедлива точка зрения Дэвида Юма, который в своей работе «An Enquiry Concerning Human Understanding» 1910 г. указал, что «причинность следует искать не во внешнем мире, а как определенный вид психологической необходимости в нашем восприятии, производном от опыта и проявляющемся

впривычке»1.

Следуя логике рассуждений, мы предлагаем выделить три вида казусов, где причинность по-разному интерпретируется правоприменителем: 1) в которых у суда ровным счетом не возникает никаких сомнений по поводу наличия причинно-следственной связи между поступком лица и наступившими последствиями (res ipsa loquitur, т.е. вещи говорят сами за себя); 2) в которых для решения вопросов ответственности необходимо для начала связать поступок с наступившими последствиями, установив причинную связь; 3) где вывод о наличии причинной связи делается исходя из характера поступка, сопутствующих обстоятельств при его совершении, а также наступивших последствий, т.е. фактически отводится на второй план.

Проблематика причинной связи обнаруживается лишь в последних двух, поскольку требуется механизм, при помощи которого с достаточной степенью достоверности можно было бы прийти к выводу, что событие/действие/бездействие – причина наступивших последствий.

1  Цит. по: Dolezal A., Dolezal T. Op. cit. P. 55.

227

С.В. Назариков

Функционирование такого механизма, как представляется, должно основываться на conditio sine qua non формуле. Мы полагаем, что присущие ей недостатки, проявляющиеся в осложненных случаях причинности, носят скорее исключительный характер и не умаляют ее достоинств, выражающихся в первую очередь в простоте и доступности. Хотя стоит оговориться, что мы не вкладываем в формулу тот смысл, что исключительно с ней приходит понимание, что же повлекло наступление негативных последствий. Здесь стоит упомянуть лингвистический подход Харта и Оноре, поскольку суд, как правило, без особого труда может выявить причинно-относимое условие, а там, где возникают сомнения, можно прибегнуть к NESS-тесту, носящему более технический характер. Сложности начинаются на следующем этапе, когда из набора этих условий требуется выбрать одно или несколько, чтобы сообразно основному принципу деликтного права придать лицу, виновному в их наступлении, статус деликвента. На этом этапе происходит путаница с разграничением вопросов причинности и ограничения ответственности уже установленного деликвента. Например, если начинать анализ от вредоносного результата, т.е. вида ущерба, если быть точнее, то адекватность в этом смысле будет делать акцент на причинной связи. Но если мы начнем свои рассуждения от неправомерного действия, то в поле наших рассуждений попадет не только причинность, но и вопрос ограничения ответственности деликвента за адекватные совершенному поступку последствия, т.е. мы будем рассуждать, насколько отдаленные последствия можно вменить в вину деликвенту.

Из всех подходов по выявлению причины, с которыми нам удалось ознакомиться (заключив в скобки инструменталистов), следует склониться к адекватности как к наиболее приемлемому, на наш взгляд, методу установления относимости события и результата. Следует обратить внимание, что адекватность в данном случае должна пониматься как объективная категория, но не внутреннее восприятие деликвентом сопутствующих совершению правонарушения обстоятельств, т.е. оценка им своих действий. Причем не стоит задавать адекватности жесткие рамки, так, как этому следовала немецкая доктрина. Там, где того требуют справедливость, разумность и прочие основополагающие начала права, правоприменителю стоит поступиться адекватностью во благо чего-то большего. Как представляется, к тому есть все предпосылки в нашей правовой системе при условии правильного «применения» п. 5 постановления Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 7, указывающего, что «при установлении причинной связи между наруше-

228

Аспекты причинно-следственной связи в контексте деликтной ответственности

нием обязательства и убытками необходимо учитывать, в частности, то, к каким последствиям в обычных условиях гражданского оборота могло привести подобное нарушение. Если возникновение убытков, возмещения которых требует кредитор, является обычным последствием допущенного должником нарушения обязательства, то наличие причинной связи между нарушением и доказанными кредитором убытками предполагается».

Еще один момент, на который стоит обратить внимание, – это тесное взаимодействие причинности и непосредственно ограничителей ответственности, как прямо предусмотренных законом, так и ограничителей по здравому смыслу. В начале работы мы задавались вопросом, к чему же относится причинная связь: то ли она является необходимым элементом, конституирующим ответственность, то ли ее ограничителем. Представляется, что в подлинном смысле слова причинная связь исключительно решает вопрос возможности привлечения лица к деликтной ответственности. Другим функционалом ее начинают нагружать, когда под понятие причинной связи пытаются подвести ограничители ответственности, оставшиеся за рамками буквы закона, например предвидимость, риск, альтернативную правомерность поведения деликвента. Учитывая ненормативную природу причинной связи и отсутствие легальной дефиниции (что вполне оправданно), это отличный инструмент для околоюридических рассуждений об ответственности и ее ограничителях. Здесь достаточно убедительной кажется позиция Х. Коциоля, нашедшая свое универсальное подкрепление в Принципах европейского деликтного права, что все подобного рода ограничители должны занимать самостоятельную нишу в теории гра- жданско-правовой ответственности (см., например, ст. 3:201 PETL).

Третий аспект. Англия, США, Канада, а также иные страны общего права причинно-следственную связь видят как двусоставную конструкцию, деля ее на фактическую причинность (cause in fact) и юридически значимую причинность (cause in law / proximate cause / legal cause). Примерно в том же формате мыслят немецкие ученые, называя пер-

вую ступень haftungsbegründende Kausalität, вторую – haftungsausfüllende­ Kausalität. Первая, как отмечают, например, профессора Х. Коциоль и Б. Маркезинис, в точном смысле этого слова отвечает понятию причинности, устанавливая фактическую связь между действием и последствием, в то время как вторая мыслится как инструментарий правоприменителя для ограничения ответственности деликвента за последствия, которые находятся в причинной связи с его поступком, но исходя из принципов разумности, справедливости и т.п. возлагать

229