учебный год 2023 / Назариков. Причинно-следственная связь в контексте деликтной ответственности_OPTIMIZED

Аспекты причинно-следственной связи в контексте деликтной ответственности

вают одну из проблематик деликтного права, а именно возникающие трудности при разграничении противоправности и причинной связи.

Тем не менее практика разрешения споров показывает, что наиболее распространенной среди судов является теория равнозначных условий. Таким образом, фактор, который с позиции conditio sine qua non формулы лежит в основе возникшего ущерба, расценивается как причина. Как правило, судьи не требуют, чтобы он играл определяющую роль в происшествии либо существенно увеличивал риск наступления вреда. Например, суд признал состоящими в причинной связи действия бармена, продолжающего наливать выпивку лицу, уже находящемуся в сильном состоянии опьянения, и смерть последнего, наступившую в результате асфиксии от рвотных масс1. Аналогично

вделах, где возникновение вреда обусловлено взаимодействием нескольких причин, ответчик несет ответственность за возникший вред, если его деяние является sine qua non условием возникшего вреда2. Более того, во французском гражданском праве принято, что наличие иных причин не уменьшает значимость фактора для возникшего ущерба: каждый ответчик несет ответственность полностью за наступившие последствия.

Однако принцип равнозначности условий также не всегда применяется судами, уступая в некоторых аспектах теории адекватной причины, что видно из приведенных выше примеров с парализованным человеком, погибшим во время пожара.

Таким образом, в немецкой и во французской теории и практике применения норм о деликтной ответственности сложилось как минимум три подхода, ограничивающих ответственность причинителя вреда. К первому можно отнести критерий адекватности, который был впоследствии некоторым образом модифицирован, но не вытеснен до конца. Применим он в случаях, когда последствия нарушения

впринципе не могли быть предвидимы. Ко второму подходу следует отнести так называемые ограничители по «здравому смыслу». К третьему – ограничители, производные от сферы действия нарушенной нормы или от вида причиненных убытков. Множество теорий причинности показывает, что единого понимания по рассматриваемой проблематике вряд ли возможно достичь. Сиз ван Дам, резюмируя свои мысли в отношении теории адекватных связей, в принципе под-

1  Fairgrieve D., G’Sell-Macrez F. Op. cit. P. 120. Авторы ссылаются на: Cass civ (2) 20 June 2002, RCA 2002 comm N 279.

2  Ibidem. Авторы ссылаются на: Cass civ (1) 13 December 1988, Defrenois 1989, art. 34554, N 56 obs J.-L. Aubert.

187

С.В. Назариков

вергает сомнению ценность дальнейшего развития теории адекватных связей, поскольку суды, разрешая тот или иной казус, выбирают ту или иную модификацию теории, руководствуясь исключительно своими внутренними соображениями1.

2.1.4. Подход к причинности Леона Грина

Если в континентально-правовой традиции причинность обсуждалась на протяжении более века, то в англо-американском праве в поле зрения ученых эта проблематика попала лишь к середине ХХ в. В значительной степени современное понимание причинности в системах общего права нашло свои истоки в американской школе правового реализма, а именно в работах Леона Грина.

С начала 20-х годов ХХ в. сторонники школы утверждали, что многие правовые нормы и понятия, в том числе и причинность, являлись слишком общими и абстрактными2. Дефиниции и правовой материал не поддавались рациональному объяснению, поскольку были объектом конфликтующих, но при этом имеющих равную значимость интерпретаций3, а также не способствовали и по сути не могли привести к выработке единого подхода к проблематике причинности на уровне высшей судебной инстанции. Более того, за туманными категориями зачастую скрывались реальные основания обращения

кправосудию4, которые в своем большинстве оперировали не правовыми нормами и понятиями, а соображениями, никоим образом

кправу не относящимися. В связи с этим сторонники концепции настаивали на модернизации правового анализа, дабы с его помощью было возможно показать реальные причины принятия судьями того или иного решения.

Одним из представителей упомянутой теории являлся профессор Леон Грин, ведущий специалист в области деликтного права. В своей работе «The Rationale of Proximate Cause» он показал, что волюнтаристское использование терминологии причинности являлось лишь одним из способов оправдания произвольных решений судов. В делах, где не было никаких сомнений в том, что неправомерные действия ответчика повлекли вред для истца, суды отказывали в удовлетворении требований, поскольку, по их мнению, либо действия ответчика

1  Van Dam C. Op. cit. P. 316.

2  Oliphant H. A Return to Stare Decisis // American Bar Association Journal. 1928. Vol. 14. P. 75.

3  Leiter B. Positivism, Formalism, Realism // Columbia Law Review. 1999. Vol. 99. P. 1164. 4  Ibid. P. 1147.

188

Аспекты причинно-следственной связи в контексте деликтной ответственности

не являлись релевантной причиной в юридическом смысле, либо нарушена цепочка причинности, либо причиненный вред не являлся «естественным последствием» этих действий. Иными словами, понятие причинности использовалось судами не только для решения вопросов вовлеченности лица в событие, но и для обоснования выводов о наличии либо об отсутствии релевантной причины в юридическом смысле. Л. Грин видел в юридически значимой причине не более чем «волшебное слово, с помощью которого безнравственные, ограничивающие ответственность решения могут выноситься только лишь по воле или прихоти никому и ничем не обязанных судей»1. Использование судом словаря причинности в таких случаях ошибочно предполагало наличие некой научной рациональности и скрывало реальную основу принимаемого решения. В частности, суды привлекали к ответственности лицо за последствия, косвенно вызванные совершенным противоправным поступком, в условиях, когда они выходили за рамки санкции применяемой судом нормы закона. Свой вывод правоприменитель обосновывал контекстом цели такой нормы. Удивительно, но такой подход практики есть не что иное, как Schutzzwecklehre, предложенная на другом континенте Э. Рабелем.

Противясь такому пониманию, Л. Грин высказывался в пользу четкого разграничения вопроса фактического участия лица в способствовании наступлению неблагоприятных последствий (т.е. фактической причинности) и нормативных обоснований возможности привлечения к ответственности виновного лица (т.е. юридически значимой причинности). Эта идея была настолько привлекательна, что впоследствии стала ортодоксальной в догматике общего права2.

В своих поздних работах3 Л. Грин отмечал, что вопрос фактической причинности должен предшествовать анализу поведения лица на предмет наличия у него обязанностей и их нарушения. Наличие или отсутствие юридически значимой причинной связи устанавливалось посредством анализа обязанностей. Такое упорядочивание требовало того, чтобы в сферу разрешения вопроса о наличии или об отсутствии причины попадал поступок ответчика как таковой, но не его отдельный, противоправный аспект, – например, когда при разрешении

1  Цит. по: Robertson D.W. Allocating Authority among Institutional Decision Makers in Louisiana State-Court Negligence and Strict Liability Cases // Louisiana Law Review. 1997. Vol. 57. P. 1114.

2  Dobbs D. The Law of Torts. St. Paul, Minn.: West Group, 2000. P. 409.

3  Green L. Identification of Issues in Negligence Cases // Southwestern Law Journal. 1972. Vol. 26; Id. The Causal Relation Issue in Negligence Law // Michigan Law Review. 1962. Vol. 60.

189

С.В. Назариков

вопроса возложения ответственности за пожар, происшедший в гостинице, действия управляющего рассматриваются как совокупность всех обязанностей, но не их конкретный аспект, в частности непринятие им мер по установлению пожарной сигнализации.

Как отмечали некоторые ученые1, последствия данного алгоритма сопряжены с некоторыми трудностями. Логично прийти к выводу, что критиковался он ровно за те же недостатки, что и conditio sine qua non, что еще раз подтверждает одно направление развития юридической мысли в отношении проблематики причинности и ее мультинациональный характер. По мнению Джейн Степлетон2, автор прибегал к использованию «туманных формулировок», которые сторонники реализма часто порицали: фактор рассматривался как фактическая причина, если он был существенным для наступления последствий. Можно сказать, что им была предложена модификация conditio sine qua non в части придания одному из причинно-относимых условий критерия весомости на фоне остальных. С позиции ортодоксального понимания реализма критика за использование сугубо оценочного понятия, безусловно, была оправданна. Собственно это и послужило причиной того, что впоследствии ученые, восхищавшиеся Л. Грином, в некоторых случаях осмысленно не обращались к признаку «существенности» фактора как помогавшего в той или иной степени проведению but-for теста на выявление причины3.

В упрек Л. Грину также ставят то, что в результате его подхода правоприменители в некоторых случаях вводились в заблуждение ввиду использования одного и того же словаря при рассмотрении вопросов фактической и юридически значимой причинности. Хотя вряд ли данный довод может рассматриваться как существенный, поскольку, как указывает Д. Степлетон, большинство судов и комментаторов, следуя подходу Л. Грина, без труда отличают фактическую от юридически значимой причинности, даже используя при обосновании последней ту же терминологию4.

1  См., например: Stapleton J. Causation in the Law // The Oxford Handbook of Causation / Ed. by H. Beebee, C. Hitchcok, P. Menzes. Oxford: Oxford University Press, 2009 (электронная версия издания).

2  Ibidem.

3  Robertson D.W. Op. cit. P. 1776–1778.

4  Тем не менее это позволило, как указывает автор, поставить перед Американским институтом права при разработке Третьего свода деликтного права вопрос о необходимости исключения термина «юридически значимая причина», заменив его на «размер ответственности за последствия нарушения» (см.: American Law Institute. Restatement of the Law (Third) of Torts: Liability for Physical Harm (Final Draft, April 6, 2005)).

190

Аспекты причинно-следственной связи в контексте деликтной ответственности

Краткое изложение положений теории Л. Грина позволяет увидеть в ней симбиоз теорий равнозначных условий (Äquivalenztheorie) и адекватных связей (Adäquanztheorie), получивших свое развитие на континенте. Причем не совсем понятно, разграничивал их сам автор или нет. В одном случае он говорит о необходимости выявления существенного фактора среди относимых условий, в котором он видит причину последствий. В другом он допускает дальнейшее ограничение ответственности на так называемой второй стадии причинности – юридически значимой причинной связи. Другой существенный момент, на который стоит обратить внимание, заключается в том, что Л. Грин за рамками фактической причины видел аморфную массу отношений, которые не были структурированы, не поддавались какому-либо упорядочиванию и именно с ними по большей части работали суды. Это, как уже неоднократно упоминалось в работе, проблематика разведения по разным углам причинной связи как одного из оснований ответственности и самих ограничителей ответственности, которые могут инкорпорировать в себя как прямо предусмотренные законодательством механизмы, так и лежащие вне его рамок.

2.1.5. Necessary Element of a Sufficient Set (NESS-тест) Ричарда Райта

Идея теста Р. Райтом была почерпнута из работы Г. Харта и Т. Оноре «Causation in Law», где авторы предложили производить выбор причины из причинно-относимых условий. С середины 1980-х годов Р. Райт развил и популяризировал подход ученых как тест на выявление причинности в праве. Он отмечал, что «основное понятие причинности, которое мы все интуитивно используем, выводится из NESS-теста, согласно которому условие тогда и только тогда рассматривается как причина, если оно было необходимо для набора уже существующих условий, которого в совокупности с таким условием достаточно для возникновения последствий»1. Ингеборга Пуппе, характеризуя теорию, указала, что NESS представляет собой не что иное, как более или менее логически правильное определение отношений между конкретной причиной, причинно-следственным законом и наступившим результатом при условии, что мы можем знать и назвать такой причинноследственный закон2.

1  Wright R. The Grounds and Extent of Legal Responsibility // San Diego Law Review 2003. Vol. 40. P. 1441.

2  Puppe I. The Concept of Causation in the Law // Critical Essays on Causation and Responsibility / Ed. by B. Kahmen, M. Stepanians. Berlin: De Guyter, 2013. P. 92 (ssrn.com).

191

С.В. Назариков

Данная теория получила широкое распространение на территории США и, как признается учеными-юристами, ввиду ее всесторонности помогла продвинуться в решении многих задач деликтного и договорного права. В качестве достоинств можно отметить ее способность видеть причину в бездействии, чего нельзя было сказать о conditio sine qua non формуле, решать проблематику множественности деликвентов, сопричастных к возникновению результата. Кроме того, этот тест иррелевантен к идеям разрыва цепочки причинности или ослаблению причинной связи1. Однако некоторые, наоборот, отказывались видеть в нем практический толк.

Теория Р. Райта подразумевает, что причинная связь, определяемая при помощи NESS-теста, является исключительно вопросом факта и никак не затрагивается правовыми соображениями2. Р. Райт не исключает возможности, что достаточное условие является также и необходимым, как и то, что Х может быть причиной Y в делах с множественностью причин, каждой из которых достаточно для наступления результата3. Тем не менее критики отмечали, что эта теория не справляется с некоторыми аспектами проблематики причинности. Некоторые из них ставили под сомнение идею интуитивного понимания причинности, к которому иногда прибегал Райт4.

На это обстоятельство обратили внимание Ричард Фумертон (Richard Fumerton) и Кен Кресс (Ken Kress) в своей работе «Causation and the Law: Preemption, Lawful Sufficiency, and Causal Sufficiency»5. Они указали, что теория Райта требует своего уточнения, поскольку не всегда интуитивно понятное условие является достаточно ясным и недвусмысленным. Кроме того, существует множество смыслов, в которых мы можем говорить, что одно условие является необходимым либо достаточным для другого, и должно быть ясно, какое место занимает то или иное условие в NESS-тесте. Акцентируя внимание на данном обстоятельстве, авторы предлагают разграничивать условия следующим образом6: 1) Х является формально необходимым/достаточным условием для Y (известное a priori); 2) Х является аналитически необходимым/

1  Stepleton J. Op. cit.

2  Wright R. Causation in Tort Law // California Law Review. 1985. Vol. 73. P. 1743. 3  Ibid. P. 1791.

4  Wright R. Causation, Responsibility, Risk, Probability, Naked Statistics, and Proof: Pruning the Bramble Bush by Clarifying the Concepts // Iowa Law Review. 1988. Vol. 73. P. 1003.

5  Fumerton R., Kress K. Causation and the Law: Preemption, Lawful Sufficiency, and Causal Sufficiency // Law and Contemporary Problems. 2001. Vol. 64. P. 90 (ssrn.com).

6  Ibidem.

192

Аспекты причинно-следственной связи в контексте деликтной ответственности

достаточным условием для Y с аналитической точки зрения (известное a priory); 3) Х является искусственно-необходимым/достаточным условием для Y (известное a priory); 4) Х является законно-необходи- мым/достаточным условием для Y (вероятно известное a posteriori); 5) Х является причинно-необходимым/достаточным условием для Y

саналитической точки зрения (вероятно известное a posteriori).

Витоге они приходят к выводу, что необходимость должна пониматься как таковая с аналитической точки зрения, а достаточность – с точки зрения закона. Иными словами, Х является NESS- элементом для Y в условиях существования некоего положения дел N, для которого Х является логической составляющей и где N является достаточным условием с точки зрения закона для Y. Иными словами, положение дел (N-X), возникающее в результате вычитания X из N, не будет достаточным с точки зрения закона для возникновения Y. Кроме того, Фумертон и Кресс показали, что идея причинной достаточности, лежащая в основе критикуемой теории, включает «порочную концептуальную цикличность»1. Они задаются вопросом, как может NESS теория улавливать значение причинности, если она зависима от внешних «законов причинности»? Именно данная критика явилась причиной того, что по прошествии 20 лет Р. Райт признал, что изначально предложенная им формулировка NESS- теста была неоднозначна и не способна ясно инкорпорировать его идею, которая зачастую приводилась им при усовершенствовании его теории. Сам автор отмечает, что после того как он выявил, что «необходимость» как аспект NESS критерия (характеристики) должна быть включена в определение закона причинности, он пересмотрел свой тест для отдельных случаев причинности2. Райт пришел к выводу о существовании объективного и независимого от наших знаний и понимания причинно-следственного закона, который существует вне конкретной ситуации, но может быть познан посредством изучения конкретных казусов.

1  Fumerton R., Kress K. Causation and the Law: Preemption, Lawful Sufficiency, and Causal Sufficiency // Law and Contemporary Problems. 2001. Vol. 64. P. 84.

2  Wright R. Moore on Causation and Responsibility: Metaphysics or Intuition? // Chica- go-Kent College of Law Research Paper. 2014. No. 24. P. 2 (ssrn.com). Свой скорректированный подход автор описывает следующим образом: «An actual condition c was a cause of an actual condition e if and only if c was a part of (rather than being necessary for) the instantiation of one of the abstract conditions in the completely instantiated antecedent of a causal law, the consequent of which was instantiated by e immediately after the complete instantiation of its antecedent, or (as is more often the case) if c is connected to e through a sequence of such instantiations of causal laws».

193

С.В. Назариков

Здесь необходимо упомянуть о работе И. Пуппе, которая, по словам самого Райта, независимо и параллельно его изысканиям в причинности пришла к аналогичным выводам. В своей работе «The Concept of Causation in the Law», отталкиваясь от основной модели научного объяснения Гемпеля и Оппенгейма, в соответствии с которой событие может быть причинно объяснено, если известна последовательность предшествующих событий, составляющих достаточное условие такого события в конформности с эмпирическими законами, она приходит к выводу, что при помощи такого объяснения возможно дедуцировать эффект от события-причины, используя данные законы, но не наоборот. Правильная формулировка причинно-следственного закона требует, чтобы он представлял минимально-необходимое условие для наступления события или положения дел и не содержал лишнего элемента. Объяснение события или положения дел с позиции причин их возникновения является просто его категоризацией в соответствии с таким причинно-следственным законом. Это необходимо, поскольку объяснение перестает иметь смысл в соответствии с естественными законами, если это событие выбивается из объяснения1.

Однако во внимание следует принимать только лишь изменения в реальном мире, которые причиняют вред интересам, защищаемым законом. В противном случае, например, причиной смерти лица можно считать доктора, когда-то спасшего ему жизнь.

Идея Р. Райта довольно привлекательна ввиду способности реагировать на вызовы, справиться с которыми conditio sine qua non формула не в состоянии. Но, строго говоря, эти положительные аспекты не могут компенсировать ее недостаток, который, как представляется, теория исправить не способна. При анализе казуса при помощи NESS- теста мы допускаем, что существует определенный набор условий, которые каким-то образом связаны друг с другом. При этом за аксиому мы берем перманентное взаимодействие таких условий. Система взаимодействия может находиться в непродолжительной статике, хотя более характерное ее состояние можно связать лишь с динамическими процессами. В систему постоянно привносятся новые условия, равно как и из нее выбывают старые. В определенный момент взаимодействия таких условий система рождает подлежащий изучению нами результат, который выражается в негативных последствиях для потерпевшего. Чтобы связать этот результат с каким-либо из условий как следствие и причину соответственно, нам следует непонятным для нас

1  Puppe I. Op. cit. P. 73.

194

Аспекты причинно-следственной связи в контексте деликтной ответственности

образом очертить границы такой системы (что возможно сделать, исключительно основываясь на своем знании и опыте), а также методом сравнения понять, какой же из нескольких факторов имел решающее значение для наступления последствий. Учитывая, что наше знание не абсолютно (об этом уже упоминалось ранее), вряд ли мы в каждом случае можем установить объективный закон взаимодействия, о котором говорит Р. Райт. Нам опять же приходится обращаться к нашему сознанию и пониманию процессов для выборки наиболее релевантного результата. Иными словами, NESS-тест скатывается к пресловутой причинности, живущей в праве, но не в объективном мире, и более подходит для выяснения причинно-относимых условий, но не делая шаг далее. Правоприменитель так или иначе будет отталкиваться от внутренних убеждений на основании представленных сторонами доказательств при решении конкретных казусов, но не заниматься поисками объективных законов причинности и закономерностей в природе. А как он это будет делать? Иной метод, кроме как мысленно изымать поочередно релевантные условия из критической массы, дабы понять их воздействие на результат, представить достаточно проблематично. Но разве в таком случае есть отличие от conditio sine qua non формулы в аспекте выбора условия? Тем не менее стоит признать, что лучшего теста на подбор событий/действий до фиксации правом критической массы условий, породивших последствия, по нашему мнению, не существует.

2.2. Взгляды, не видящие необходимости разработки теории причинности для разрешения вопросов деликтной ответственности

2.2.1. Экономический анализ причинности

В середине 60-х годов ХХ в. сторонники инструментализма предприняли попытку реконцептуализировать деликтное право в контексте пересмотра подходов к возмещению убытков. Авторы задавались вопросами, как деликтное право определяет, какой вред заслуживает предотвращения, какие мотивы лежат в основе распределения бремени несения такого вреда и смежного бремени его предотвращения, а также можно ли в принципе его перераспределить между участниками правоотношения. С другой стороны, они пытались понять, соотносятся ли предлагаемые ими новаторские взгляды с иным инструментарием и целями права в целом. Экономический анализ привычных догматических категорий нашел свои истоки в американской доктрине. Генеральная линия рассуждений, которая обрастала со временем

195

С.В. Назариков

новыми наработками и идеями, состояла в распределении убытков и построении наиболее эффективной с экономической точки зрения модели поведения участников оборота, при которой максимизируется совокупное благосостояние при минимальных расходах.

Зарождение подходов экономанализа деликтного права некоторые авторы видят в работе 1956 г. Векса Малоуна1, который тиражировал идею о том, что решение судьи в целом, а вопрос причинности

вчастности в каждом конкретном деле целиком и полностью зависят от политико-правовых соображений. Одним из таких соображений оказалась экономическая сторона вопроса, что поспешили отметить

всвоих получивших мировую известность работах Гвидо Калабрези (Guido Calabresi), Вильям Ландес (William Landes), Ричард Познер (Richard Posner), Стивен Шейвел (Steven Shavell) и некоторые другие.

Механизм деликтного права сообразно с инструменталистами состоял в том, что если лицо А своим поведением умаляет экономические ресурсы другого лица, В, то только в том случае оно приобретет характер деликтного, если воздержание от такого поведения привело бы к меньшим совокупным издержкам обоих участников. Необходимость такого взгляда на распределение социальных ресурсов обусловливалась

втом числе невозможностью в некоторых случаях достижения желаемых результатов путем проведения переговоров между сторонами либо несоразмерной стоимостью переговорного процесса по отношению к желаемому результату. Иными словами, квинтэссенция идеи экономического анализа деликтного права была бы бессмысленной при нулевых трансакционных издержках переговорного процесса. Данные рассуждения равно справедливы по отношению как к вреду, причиненному намеренно, так и к вреду, происшедшему случайно. Если, например, наступивший вред в два раза превышает расходы на его предотвращение, то сторона, которая могла с наименьшими для нее затратами пресечь его, будет рассматриваться как небрежная и, таким образом, будет либо ответственна за причиненный вред, либо лишится права требовать его возмещения с другого участника деликтного правоотношения. Диаметрально противоположные рассуждения должны приводить к диаметрально противоположным результатам

вчасти распределения бремени несения ущерба. Строго говоря, экономанализ не ставит своей целью пресечь убытки в привычном их понимании, но только те, расходы на превенцию которых меньше, чем их предполагаемый размер.

1  Malone W. Ruminations on Cause-in-Fact // Stanford Law Review. 1956. Vol. 60.

196