Учебный год 2023 / Егоров. Реституция по недействительным сделкам при банкротствен
.pdf
Егоров А.В., к.ю.н., заместитель руководителя аппарата ВАС РФ
Реституция по недействительным сделкам при банкротстве
Понятие и правовая природа реституции
Реституция как последствие недействительной сделки (п.2 ст.167 ГК РФ) опосредуется правоотношением, вопрос о правовой природе которого является достаточно интересным и всё чаще поднимается в литературе1. При этом можно наблюдать тенденцию, согласно которой на место умолчания о правовой природе реституции2 приходит рассмотрение данного вопроса3.
Наиболее обоснованной представляется точка зрения о том, что реституционное правоотношение имеет разный характер в зависимости от предмета, подлежащего возврату: индивидуально-определённой вещи, родовой вещи, денег.
Реституция индивидуально-определённой вещи
Если предметом является индивидуально-определённая вещь, считается, что в силу недействительности сделки право собственности на данную вещь не перешло к приобретателю, ему досталось лишь владение ею. Это владение должно быть возвращено. Такой вид реституции называется реституцией владения.
Российская правовая система этим отличается, в частности, от германского права, в котором последствия недействительности сделки чаще всего имеют характер кондикционного обязательства. Это происходит оттого, что в германском праве недействительность договора купли-продажи (т.н. обязательственная сделка) сама по себе не влечёт автоматической недействительности сделки по передаче вещи в собственность приобретателя (т.н. распорядительная сделка). Последняя сделка будет недействительной лишь в том случае, когда в отношении неё имелось самостоятельное нарушение (например, передача собственности осуществлялась под влиянием насилия или угроз, или на вещь судом был наложен арест, запрещающий распоряжаться ею и т.п.). Лишь в этом случае последствия недействительности сделки в Германии будут аналогичны последствиям недействительности сделки в России: должна будет осуществляться реституция владения.
Как подмечено германскими специалистами, большинство оснований недействительности сделок относится именно к обязательственным сделкам
1Прежде всего, это произошло благодаря работам Д.О. Тузова. См. Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. –
М.: Статут, 2007.
2См. Ем В.С. в кн. Гражданское право: В 2 т. Том I: Учебник / Отв. Ред. Е.А. Суханов – 2-е изд., М.: Издательство БЕК, 1998, с. 373-374.
3См. Ем В.С. в кн. Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. Т.I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право, Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е.А, Суханов.
– М.: Статут, 2010, с. 384 – 388.
2
(договору купли-продажи в примере выше). Именно в этой связи мы говорим о том, что наиболее распространёнными последствиями недействительности сделки в Германии будут кондикционные правоотношения (гл.60 ГК РФ). Раз договор купли-продажи недействителен, покупатель без правового основания получил вещь в собственность, а продавец точно так же безосновательно получил деньги.
Реституция владения происходит в российском праве не только в случаях, когда недействительной была сделка, направленная на отчуждение вещи в собственность приобретателя. Такие же правила применяются, например, к недействительному договору аренды, по которому вещь передавалась в пользование: не состоявшийся арендатор обязан возвратить владение полученной вещью другой стороне.
Какова правовая природа реституции владения? На этот счёт имеются разные точки зрения. Большинство учёных признаёт реституцию владения вещно-правовым способом защиты сродни виндикационному иску4. Таким образом, данный вид реституции не опосредуется обязательственным отношением. И это самое главное препятствие для того, чтобы определить единую правовую природу реституции как во всех случаях обязательства, возникающего в силу закона.
Особняком стоит позиция, согласно которой даже при реституции владения налицо обязательственные отношения между сторонами5. Отстаивающие данную позицию учёные придерживаются нетрадиционной для российской науки идеи о том, что и отношения при виндикации представляют собой обязательственное отношение, основанное на законе6. Как правило, иные российские учёные строго разграничивают вещные и обязательственные отношения.
Как представляется, практическое значение двух этих теорий не столь велико. Прежде всего, оно могло бы сказываться при банкротстве лица, у которого забирается вещь. Если бы мы могли сказать, что на основании вещного иска вещь исключается из его конкурсной массы, а обязательственный иск не может быть исполнен в ходе процедур банкротства, тогда вышеприведённое деление получило бы очень большой практический смысл. Однако, правило, упомянутое нами выше, знает целый
4См., например, Ем В.С. в кн. Российское гражданское право: Учебник. 2010. С. 385, Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве (теория и практика оспаривания). 3-е изд., - М.: Статут, 2007. С. 196.
5Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. – М.: Статут, 2007, с. 102.
6Тузов Д.О. Указ. соч., с. 134-136, Крашенинников Е.А. К теории права на иск. Ярославль, 1995, с.31. В целом нам такая позиция также импонирует, тем более, что она широко представлена в зарубежной литературе. Такой является, в частности, позиция господствующей германской доктрины. Однако и там предлагается ряд поправок, благодаря которым можно полагать, что отношение между собственником и незаконным владельцем не является обыкновенным обязательственным отношением. Например, правила о месте исполнения определяются не общими нормами об обязательствах, а специальными нормами, последствием выбытия вещи из владения ответчика является отказ в виндикации и требование о возмещении убытков, столь обычное для классических обязательств, в данном случае заявить нельзя. Вместе с тем, ряд положений об обязательствах подлежат применению: например, правила о просрочке должника или кредитора, об установлении срока исполнения, о праве задержки исполнения и др. Подробнее см. Bassenge in: Palandt. Kommentar zum Buergerlichen Gesetzbuch. 67. Aufl., 2008, S. 1423-1424.
3
ряд исключений.
Действительно, по общему правилу, если кредитора и должника связывают обязательственные правоотношения и должник обязан передать кредитору в собственность какую-то вещь (т.е. эта вещь до её передачи принадлежит должнику), то банкротство должника делает невозможным исполнение данной обязанности7. Единственный выход для данного кредитора – предъявить денежное требование в рамках дела о банкротстве, основанное на неисполнении должником указанного неденежного обязательства.
Но эта общая конструкция не годится в следующей ситуации – допустим, должник, попавший в банкротство, был арендатором. Арендованное имущество, будучи принадлежащим другому лицу, не могло входить в конкурсную массу должника. Каким будет иск о его возврате? Российская наука и правоприменительная практика исходит из того, что этот иск обязательственный (договорный), а не вещный (виндикационный), и конкуренции исков не допускается. Раз это так, то мы уже не можем безоговорочно придерживаться идеи о том, что кредитор по обязательству не может реализовать свои права и истребовать вещь у должника в натуре в случае банкротства последнего. Арендодатель как кредитор по обязательству своё право забрать вещь реализовать вполне может.
Таким образом, для целей банкротства мы должны подходить дифференцированно к разным видам обязательств. Если речь идёт об обязательстве передать вещь, находящуюся в собственности должника (заключил договор, получил деньги, но ещё не успел передать вещь покупателю до введения процедуры банкротства), это одно. Здесь работает общее правило.
Если речь идёт об обязательстве возвратить вещь, принадлежащую другому лицу (банкротится арендатор, хранитель и т.п.), то банкротство должника удовлетворению и принудительному исполнению требования о возврате вещи не препятствует.
По сути это имелось в виду при подготовке постановления пленума ВАС РФ от 23.07.2009 г. № 59 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «Об исполнительном производстве» в случае возбуждения дела о банкротстве». В п.3 данного разъяснения говорится: «поскольку требования по спорам, касающимся защиты владения или принадлежности имущества, в том числе об истребовании имущества из чужого незаконного владения (статья 301 ГК РФ)… и т.п., не относятся к имущественным взысканиям по смыслу абзаца четвёртого пункта 1 статьи 63 Закона о банкротстве, исполнительное производство по указанным требованиям не приостанавливается».
7 Согласно Закону о банкротстве данное требование подлежит рассмотрению вне рамок дела о банкротстве в общем процессуальном порядке (п.5 ст.4), но удовлетворение иска уже не сможет помочь кредитору, т.к. исполнительное производство по такому требованию в процедуре наблюдения подлежит приостановлению (ст.63 Закона о банкротстве – поскольку это требование по имущественным взысканиям), а в процедуре конкурсного производства – окончанию (ст.126 Закона о банкротстве).
4
Пленум ВАС РФ предложил формулировку «требования по спорам, касающимся защиты владения или принадлежности имущества» в качестве обобщённого понятия всех требований, которые продолжают исполняться при банкротстве. К сожалению, в перечне требований забыли поименовать требования к арендатору или хранителю, но это, безусловно, имелось в виду. Судам при разрешении споров следует руководствоваться именно предложенной общей формулировкой, а не конкретным перечнем требований, перечисленных в п.3 постановления. Перечень ни в коем случае не является закрытым и призван лишь иллюстрировать общую идею.
Эти небольшие рассуждения показывают, что как бы мы не квалифицировали требования о возврате индивидуально-определённой вещи, переданной по недействительной сделке (как вещное по господствующим воззрениям или как обязательственное по мнению Д.О. Тузова), в любом случае банкротство лица, у которого находится вещь, подлежащая возврату, не влияет на обязанность по возврату. Она исполняется, вещь в конкурсную массу не входит.
Несмотря на вещную правовую природу требования о возврате индивидуально-определённой вещи в порядке реституции, отстаиваемую большинством учёных, полного тождества данного требования с требованием виндикационным не происходит.
Совершенно верными можно считать выводы о том, что особая правовая природа реституции по сравнению с виндикационным иском заключается в том, что сторона, утратившая вещь по недействительной сделке, не обязана доказать, что у неё было право собственности на вещь, прежде чем суд присудит другую сторону возвратить эту вещь. При этом не принимается во внимание и добросовестность другой стороны сделки8.
Обязанность по возврату родовых вещей и уплате денег
В том случае, когда сторона по недействительной сделке должна возвратить полученные денежные средства или родовые вещи (т.е. вещи, которые нельзя индивидуально определить и отделить от иного имущества должника), она стала собственником указанных денег и родовых вещей.
Следовательно, возвращение производится не тех же самых денежных знаков и вещей, а иных – аналогичных (компенсационная реституция). Это означает, что правовая природа требования – обязательственно-правовая, а не вещная. Требование сводится к возмещению неосновательного обогащения (та модель, которая, как указывалась выше, характерна в подавляющем большинстве случаев для Германии). На этот счёт можно считать, что большинство российских учёных достигло консенсуса9.
Конечно, это не неосновательное обогащение в чистом виде. Определённые коррективы связаны с тем, что требуется обеспечить двусторонний характер реституции, если имели место встречные
8См. п. 2 и 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 г. № 126. Эти позиции поддержала наука, в частности, Ем В.С. в кн. Российское гражданское право: Учебник. 2010, с. 385-386.
9См.: Ем В.С., Указ. соч., с.386-387; Гутников О.В. Указ. соч., с.196, 206; Тузов Д.О. Указ. соч., с. 138-139.
5
предоставления сторон недействительной сделки. Об этом ниже.
Главный вывод, который необходимо сделать на настоящий момент – реституция более не считается каким-то неведомым средством защиты, технической мерой по возврату всего полученного и т.п., лежащей за границами правовой квалификации.
Данный вопрос активно обсуждался при подготовке информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 г. № 102 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 409 Гражданского кодекса Российской Федерации». После продолжительных споров Президиум в п.6 указанного информационного письма закрепил обязательственную модель реституционного требования. Это заметно по тому, какие нормы применены Президиумом: отступным можно прекратить только обязательственное требование, как с очевидностью следует из того, то отступное – разновидность основания для прекращения обязательства. Не будем пересказывать содержание данного примера, ограничимся лишь тезисом:
«Если соглашением об отступном не нарушены права и интересы третьих лиц или публичные интересы, предоставлением отступного может быть прекращено и обязательство по возврату полученного по недействительной сделке, возникшее в силу статьи 167 ГК РФ. Акционерное общество обратилось с иском в арбитражный суд к обществу с ограниченной ответственностью о признании недействительным соглашения об отступном».
На основе изложенного можно считать, что столь широко представленные в прошлом взгляды на реституцию как на особое техническое средство, имеющее какую-то особую (заметим – неведомую) правовую природу, не сводимую ни к обязательственному требованию, ни к вещной защите права10, постепенно утрачивают актуальность.
Двусторонний характер реституции
Если по договору предоставление совершила только одна сторона, проблема двустороннего характера реституции не возникает. Поэтому мы рассмотрим именно случаи, когда стороны недействительной сделки обменялись встречными предоставлениями.
Во-первых, интерес представляют ситуации, при которых предоставление одной стороны заключалось в передаче индивидуальноопределённой вещи, а другой – в передаче денег.
Во-вторых, требуется разобрать ситуации, в которых оба требования являются денежными, в т.ч. по той причине, что предоставление одной из сторон заключалось в пользовании имуществом, оказании услуг или выполнении работ, а также в тех случаях, если индивидуально-определённая вещь утрачена и вместо неё подлежат уплате деньги.
И в том, и в другом случае необходимо определить, следует ли придерживаться двустороннего характера реституции и каким образом он
10 См. ссылки на работы Г.Н. Амфитеатрова, О.С. Иоффе, А.Н. Арзамасцева, Д.М. Генкина, Б.С. Антимонова в указ. соч. Д.О. Тузова, с. 91.
6
может быть обеспечен.
Первая группа случаев. Одна сторона должна возвратить другой вещь, другая – уплатить первой полученные от неё деньги. На наш взгляд двусторонний характер реституции должен быть обеспечен в обязательном порядке. Несправедливо, чтобы сторона, если вдруг у неё нет денег, получала вещь, и интерес другой стороны был бы существенно ущемлён, ведь она не получала бы причитающихся ей денег. Двусторонний характер реституции оказался бы нарушен.
Что в этом случае можно сделать? Необходимо вырабатывать правила исполнения указанных требований как встречных. К сожалению, нельзя согласиться с Д.О. Тузовым, который полагает, что в реституционных отношениях отсутствуют признаки синаллагмы11. На наш взгляд, и посредством законопроектной работы, и посредством толкования в судебной практики ст.328 ГК РФ следует стремиться к тому, чтобы двусторонний и взаимный характер реституции был обеспечен.
Закон об исполнительном производстве нуждается в совершенствовании с той точки зрения, что в нём должны быть предусмотрены правила об одновременном исполнении встречных обязательств (и реституционных – в том числе). Необходимо сделать так, чтобы судебный пристав-исполнитель забирал и у одной стороны вещь, и у другой стороны деньги. И дальше двусторонний характер реституции обеспечивался бы приставом. Если вдруг у лица, которому должна возвращаться вещь, не окажется достаточно денег, приставом должна быть реализована эта вещь (ведь она принадлежит должнику в денежном обязательстве) и требование другой стороны будет исполнено из выручки.
Думается, даже до совершенствования законодательства в судебной практике эти идеи необходимо реализовывать. Следует исходить из того, что исполнительное производство по обоим требованиям (и о возврате денег, и о возврате вещи) должен осуществлять один судебный пристав-исполнитель. Нельзя выдавать два исполнительного листа, по одному для каждой из сторон недействительной сделки. Именно это порождает возможность подачи ими исполнительных листов в разные территориальные органы принудительного исполнения, которые между собой никак не связаны и не обязаны по закону взаимодействовать.
В целом, судебная практика сделала важный шаг к признанию двустороннего характера реституции. Речь идёт о позиции, занятой Президиумом ВАС РФ в п.1 Обзора судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения (информационное письмо от 13.11.2008 г. № 126).
Истец заявил виндикационное требование к другой стороне по недействительной сделке, полагая, что он не ограничен в выборе способа защиты нарушенного права. Если бы данное требование было удовлетворено, ни о каком двустороннем характере реституции речи идти не могло. Но суд
11 Тузов Д.О. Указ. соч., с. 104-106.
7
кассационной инстанции, с которым согласен Президиум ВАС РФ, отклонил данное требование истца, сочтя, во-первых, что защита прав сторон недействительной сделки должна осуществляться только в виде двусторонней реституции, которая лучше позволяет установить справедливый баланс интересов сторон, и, во-вторых, что у суда было недостаточно данных для того, чтобы применить указанных последствия по своей инициативе. В обзоре говорится: «Как установлено судами, стороны совершили и исполнили ничтожную сделку. Возвращение каждой из сторон всего полученного по недействительной сделке осуществляется в порядке, предусмотренном пунктом 2 статьи 167 ГК РФ, согласно которому возвращение полученного носит двусторонний характер. Это означает, что решение суда по требованию, заявленному в соответствии с пунктом 2 статьи 167 ГК РФ, должно разрешать вопрос об обязанности каждой из сторон вернуть все полученное по сделке. Ввиду того, что законом предусмотрены специальные последствия недействительности сделок, правила об истребовании имущества из чужого незаконного владения (статьи 301, 302 ГК РФ) к отношениям сторон применению не подлежат».
С точки зрения изложенных выше аргументов в пользу обеспечения двустороннего характера реституции следует сказать несколько слов в адрес п.52 постановления Пленума ВС РФ № 10 и Пленума ВАС РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав».
Данное разъяснение получилось, на наш взгляд, не вполне понятным и требующим толкования. В нём сказано буквально следующее: «Оспаривание зарегистрированного права на недвижимое имущество осуществляется путем предъявления исков, решения по которым являются основанием для внесения записи в ЕГРП. В частности, если в резолютивной части судебного акта решен вопрос о наличии или отсутствии права либо обременения недвижимого имущества, о возврате имущества во владение его собственника, о применении последствий недействительности сделки в виде возврата недвижимого имущества одной из сторон сделки, то такие решения являются основанием для внесения записи в ЕГРП. В то же время решение суда о признании сделки недействительной, которым не применены последствия ее недействительности, не является основанием для внесения записи в ЕГРП».
Содержательно важные для нас разъяснения выделены в тексте. Что получается? Если судом применены последствия недействительности сделки, то решение суда является основанием для изменения реестра. Как это происходит, высшие суды не разъяснили. Возможны два варианта: а) это делает судебный пристав-исполнитель, обеспечивая двусторонний характер реституции; б) для исправления реестра достаточно заявления заинтересованной стороны (отчуждателя права по недействительной сделке).
По-видимому, в отсутствие прямых указаний об ином, на практике чаще всего будет работать второй вариант. Но как тогда будет защищаться
8
интерес другой стороны, рассчитывающей на встречность реституционных требований? Можно сказать, что она вправе удерживать владение вещью. Точнее, не она, а судебный пристав-исполнитель, который заберёт владение у неё, но не отдаст его другой стороне, пока та не возвратит полученные деньги. Во многих случаях это поможет. Но появятся и дополнительные риски. Например, если отчуждатель недвижимости, чьё право будет восстановлено в реестре, окажется недобросовестным, он может попытаться сдать данный объект в ипотеку. Будет ли такая ипотека действительной? Повидимому, да. Но в этом случае интерес другой стороны в реституционном правоотношении существенно пострадает. Одно дело, если пристав продаст данную недвижимость свободной от обременения, и совсем другое дело, если продана будет вещь с ипотекой. Вырученная сумма может кардинально отличаться. Как избежать таких ситуаций? Думается, это можно сделать, если перейти на первый озвученный выше вариант, а именно полагать, что запись в реестре должен исправлять судебный пристав-исполнитель, на которого будет ложиться бремя обеспечения двустороннего характера реституции.
А как понимать в этой связи разъяснение о том, что если последствия недействительности сделки не применены, реестр не может быть исправлен?
По-видимому, налицо ещё одна попытка обеспечить двусторонний характер реституции. Если суд не взыскал с отчуждателя права полученные им деньги, то и приобретатель не лишается той видимости права, которая вытекает из записи в реестре, учинённой на его имя. Да, эта запись недостоверна, раз недействительна сделка. Но эта недостоверность будет сохранена в интересах приобретателя до тех пор, пока не будет применены последствия недействительности сделки. Может быть, они не будет применены никогда и тогда приобретатель или его правопреемник станут собственниками по давности владения.
Проводя различие между теми случаями, когда суды применили последствия недействительности сделки и не применили таковых, высшие судебные инстанции явно стремились закрепить какую-то мысль, оставшуюся «за скобками» разъяснений. На наш взгляд, это была именно идея двустороннего характера реституции. И значит, следует эту идею проводить ещё дальше. Исправление реестра должно производиться только по заявлению судебного пристава-исполнителя, занимающегося двусторонней реституцией.
Теперь настало время перейти ко второй группе случаев, когда реституционные обязанности каждой стороны имеют денежных характер. Например, в аренду по недействительной сделке было передано имущество, пользование продолжалось 6 месяцев, уплачено 600 рублей арендной платы. Поскольку полученное арендатором выражается в пользовании имуществом, возвратить которое невозможно, он обязан возместить его стоимость в деньгах. Дальше стороны могут доказать, что предоставления были неэквивалентными (например, что объективная стоимость пользования имуществом не равнялась 100 рублям в месяц). Но пока это не сделано,
9
стоимость предоставлений предполагается равной.
И в том, и в другом случае должна существовать возможность прекратить встречные требования зачётом. Если стоимость предоставления окажется равной (600 рублей), то никто никому ничего не должен будет возвращать. Понимание этого обстоятельства, возможно, будет служить препятствием к тому, чтобы вообще ставить вопрос о недействительности сделки.
Если стоимость предоставлений окажется различной (например, рыночная арендная плата должна была составлять 900 рублей за 6 месяцев), то арендатор обязан будет доплатить 300 рублей.
Проблема реституции имущественных прав
Особняком располагаются случаи, когда по недействительной сделке передавалось нечто, не имеющее материального воплощения в той или иной вещи, прежде всего, какое-либо имущественное право: право требования, право на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, доля в праве общей долевой собственности, доля участия в юридическом лице (например, доля в ООО) и т.п.
Во всех этих случаях возникает очень непростая ситуация, при которой крайне сложно обеспечить двусторонний характер реституции. Это происходит из-за того, что недействительность сделки означает, что право не перешло к другой стороне (точно так же, как не перешло право собственности, если объектом сделки была индивидуальная вещь). Но ввиду того, что потенциальный приобретатель права не получил никакого владения, которое он обязан возвращать (и соответственно, может удерживать, пока ему не вернут деньги), возможности его защиты резко ограничены.
Все эти случаи роднятся тем, что право считается неперешедшим к приобретателю, т.е. как бы возвращается автоматически. В этом можно усматривать непреодолимую преграду для двусторонней реституции, ведь деньги другая сторона (к которой «вернулось» право) возвращает не автоматически.
Нам известен всего один способ, каким можно было бы вернуть двусторонность реституции во всех указанных случаях. Он сводится к тому, чтобы ввести для сделок по отчуждению имущественных прав принцип абстракции, описанный нами выше применительно к германской правовой системе.
Рассмотрим подробнее уступку права требования.
Российская правовая система, ещё раз повторим, как полагает подавляющее большинство представителей науки, не знает принципа абстрактности распорядительной сделки передачи права собственности на вещь. Вопрос о том, не является ли абстрактной сделкой уступка права требования, является гораздо более дискуссионным. Ряд учёных полагает
10
возможной признать уступку права требования абстрактной сделкой12.
Мы не будем приводить доводы в пользу данной позиции, хотя она представляется нам оправданной, поскольку задача статьи в другом. Мы хотим показать, какие реальные практические последствия возникают, если придерживаться той или другой теории.
Если мы скажем, что есть договор купли-продажи имущественного права и есть сделка по передаче права13 (собственно уступка права) и что они не зависят друг от друга в том плане, что недействительность одной сделки не приводит к недействительности другой (это и есть принцип абстракции), то в случае недействительности договора купли-продажи право требования, тем не менее, будет считаться перешедшим к покупателю. Отчуждатель права сможет предъявить к нему реституционное требование о возврате права (с кондикционной природой), и это требование будет носить встречный характер по отношению к требованию другой стороны о возврате уплаченных ею денег. Дальше применимы все те предложения, которые сделаны нами выше применительно к обеспечению двустороннего характера реституции в отношении вещи в процессе исполнительного производства.
В конечном итоге, мы не призываем перейти на принцип абстрактной передачи права, не имеющего материального воплощения, немедленно. Но надо понимать, что теории не существуют абстрактно, ради теоретической чистоты, они нужны для удовлетворения потребностей людей. Двусторонность реституции, на наш взгляд, очень серьёзная ценность. И если мы не видим, как достигнуть этой ценности в рамках господствующей теории, это серьёзный сигнал к тому, что этой теории, возможно, не следует далее придерживаться.
Важно подчеркнуть, что к такому выводу уже пришли в ряде зарубежных стран. Так, принцип абстрактной распорядительной сделки при отчуждении вещей не признан практически ни в одной стране мира, за исключением Германии (выступившей в лице Савиньи родоначальником данной теории)14. В то же время некоторые страны, отказавшиеся от данного принципа в отношении вещей, восприняли его для уступки права требования15.
12Новосёлова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М.: Статут, 2005, с. 39-47. См. в данной работе ссылки на публикации В.А. Белова, Е.А. Крашенникова, К.И. Скловского и др., также выступающих за абстрактность сделки цессии.
13Собственно, такой вывод уже сделан в информационном письме ВАС РФ от 30.10.2007 г. № 120 «Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации». В п.1 обзора договор купли-продажи имущественного права разграничен с договором уступки права.
14Исключение – право Греции, в которой этот принцип применяется ограниченно – для движимых вещей согласно ст.1034 ГК Греции. См. Eleftheriadou, in: Christian von Bar, Sachenrecht in Europa, Bd.III, S. 60 ff.
Кроме того, этот принцип проводится в Эстонии, в ст. 92(1) Закона о вещном праве 1993 г., как указывает Д.О. Тузов в указ. соч., с. 88
15По свидетельству Э. Карнера господствующая доктрина в Швейцарии исходит из абстрактного характера уступки. См. Karner E. Gutglaeubiger Mobiliarerwerb. Zum Spannungsverhaeltnis von Bestandschutz und Verkehrsinteressen. Wien, Springer-Verlag. 2006. S. 142. В его произведении в поддержку абстрактного характера цессии сделаны ссылки на следующие работы швейцарских авторов: Schwenzer, Obligationenrecht: Allgemeiner Teil, Rz 90.07 ff.; Gersberger in Honsell/Vogt/Wiegand, Obligationenrecht, Art 164 Rz 23ff.