Экзамен зачет учебный год 2023 / koldin_v_ya_obosnovanie_pravovogo_resheniya_faktologicheskiy

51

также все обнаруженное при осмотре и (или) освидетельствовании в той последовательности, в какой производились осмотр и освидетельствование, и в том виде, в каком обнаруженное наблюдалось в момент осмотра и освидетельствования» (ст. 180 УПК РФ; см. также ст. 66, 67 УПК РФ).

Наблюдение есть всегда непосредственное наблюдение. Термин «опосредствованное наблюдение», под которым Р. С. Белкин понимает получение сведений от непосредственного наблюдателя (обвиняемого, свидетеля и т.д.) и проверку их достоверности, внутренне противоречив. Такое «наблюдение» предполагает и непосредственное исследование - допрос и фиксацию его результатов, и оценку полученных показаний системе всех собранных по делу доказательств, т.е. логическое, опосредствованное исследование.

Непосредственное исследование, направленное на обнаружение источников, установление и процессуальное закрепление доказательств следует рассматривать, таким образом, как необходимую первоначальную стадию процессуального доказывания.

Нельзя признать правильным исключение непосредственного исследования из сферы доказывания1, а также противопоставление непосредственного исследования доказыванию (А. А. Старченко, М. С. Строгович) и ограничение непосредственного исследования отдельными категориями источников доказательств (Р. С. Белкин).

Неприемлемость позиций рассматриваемых авторов связана с тем, что она исключает из сферы процессуального регулирования целые пласты процессуальной деятельности, направленной на обнаружение и фиксацию носителей и источников доказательственной информации, представляющих базис всей доказательственной деятельности.

Следует, как нам представляется, не исключать из доказывания какие-либо формы познания, а правильно определить задачи и объекты этих форм познания.

Процессуальное доказывание как познание, является в целом

1 Гродзинский М. М. Улики в советском уголовном процессе. М.: Юриз-

дат, 1945. С. 3,125.

52

инепосредственным и опосредствованным. Все зависит от объектов и задач познания. Исследование источников и установление доказательств осуществляются непосредственным исследованием, установление доказательственных фактов и предмета доказывания - опосредствованным исследованием.

Выяснение правильного соотношения непосредственного и опосредствованного доказывания имеет существенное практическое значение для работы судьи, следователя, прокурора, адвоката

идругих лиц, осуществляющих процессуальное доказывание. Это соотношение указывает, во-первых, на то, что исходные

фактические данные - доказательства, представляющие фактическую основу доказывания, могут быть получены только путем непосредственного восприятия и исследования, что в них не может содержаться что-либо иное, что может быть получено помимо непосредственного исследования. Это соотношение указывает, вовторых, на то принципиальное положение, что все факты и обстоятельства расследуемого преступления (доказательственные искомые факты, предмет доказывания) не могут восприниматься непосредственно. Они должны быть установлены логическим путем, собранными по делу доказательствами. «Каждый факт, имеющий значение для дела, каждое обстоятельство расследуемого преступления, - отмечает по этому поводу М. С. Строгович, - должны быть доказаны и лишь при условии их доказанности могут быть положены в основу судебного приговора»1.

В практике судебного исследования стадии процессуального доказывания существуют не изолированно одна от другой, а в тесном взаимодействии, взаимопроникновении друг в друга, составляя процесс единого исследования, характеризуя динамику этого целостного процесса. Вместе с тем стадии доказывания не сливаются друг с другом, не теряют своеобразия и специфики, определяемыми частными задачами исследования, а сохраняют свое качество как отдельные элементы целостного процесса, характеризуя его структурность, расчлененность.

Исследование стадийности процесса доказывания было бы не-

1 Строгович М. С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. С. 236.

53

полным без рассмотрения, с одной стороны, взаимосвязи и взаимопроникновения стадии и, с другой - без их логического и методического разграничения.

Рассмотрим взаимосвязь и взаимопроникновение задач непосредственного и опосредствованного исследования.

Задача непосредственного исследования состоит в установлении исходных фактических данных (доказательств) путем исследования источников и средств доказывания. Задача опосредствованного исследования состоит в логическом установлении фактических обстоятельств расследуемого события, образующих предмет доказывания. Логический путь доказывания связан с построением и проверкой версий об обстоятельствах, входящих в предмет доказывания.

Версия в доказывании выступает как орудие опосредствованного исследования, а доказательства - как результат непосредственного исследования.

Взаимосвязь и взаимообусловленность непосредственного и опосредствованного исследования выражены в связи и обусловленности версии и исходных фактических данных. С одной стороны, версия, как это отмечалось выше, является средством определения относимости при непосредственном исследовании. Розыск и обнаружение источников и средств доказывания, выявление исходных, фактических данных основаны на изучении объективных связей предметов и явлений с расследуемым событием. При этом относящимися признаются лишь те предметы, явления, фактические данные, которые допускают предположение об их причинной связи с расследуемым событием.

С другой стороны, не менее важной является и обратная зависимость: основанием для построения и проверки версий являются выявленные в результате непосредственного исследования тактические данные.

Учет взаимосвязи непосредственного и опосредствованного исследования версий и фактических данных важен не только в тео- ретико-познавательном плане как характеристика структуры процесса доказывания.

Учет этой взаимосвязи лежит в основе тактики следственных и судебных действий, связанных с собиранием, проверкой и оцен-

54

кой доказательств. К числу таких действий, как известно, относятся осмотр места происшествия и отдельных вещественных доказательств, освидетельствование, обыск, следственный эксперимент, допрос обвиняемого, потерпевшего, свидетеля и др. Определение задач этих процессуальных действий, а значит, и разработка тактических приемов их осуществления должны исходить из взаимосвязи задач непосредственного и опосредствованного исследования.

Существенным недостатком практики производства рассматриваемых процессуальных действий, а также ряда теоретических высказываний по этому вопросу является сведение задач этих действий к непосредственному исследованию и фиксации его результатов. При этом задача опосредствованного исследования события преступления, восстановление его обстоятельств, выяснение существенных в правовом отношении элементов события путем построения и проверки версий либо сознательно игнорируется, либо отодвигается на задний план. Такой подход является теоретически несостоятельным, а практически ведет к неправильному определению задач следственного действия и эффективности и, следовательно, к утрате его целенаправленности.

Так, при производстве осмотра места происшествия, например, некоторые следователи сводят свою задачу к тому, чтобы осмотреть и зафиксировать обстановку места происшествия «так, как она есть», в том именно виде и состоянии, как она была обнаружена к моменту осмотра, не внося в нее никаких изменений своими действиями и не искажая объективной стороны своими догадками, предположениями, версиями.

Действия следователя при таком понимании задач осмотра теряют связь с конечными задачами следствия, которые состоят в установлении обстоятельств и правовой структуры расследуемого события. Протоколы осмотра загромождаются ненужными описаниями и фотоснимками, в то время как существенные для дела следы и предметы остаются неосмотренными и незафиксированными, сл учайное и несущественное заслоняет и вытесняет важные для дела элементы материальной обстановки. Короче говоря, действия следователя утрачивают перспективу.

Такой, можно сказать, протокольно-фотографический стиль осмотра по существу оправдывается авторами, отрицающими

55

необходимость построения и проверки версий в процессе осмотра. «Мы хотели бы со своей стороны, - пишет Г. Н. Александров, - предостеречь практических работников, чтобы они ни в коем слу-

чае не производили осмотр места происшествия “в разрезе версий”, так как к этому моменту в их распоряжении нет ничего, - кроме непроверенных первичных сообщений, отрывочных догадок и предположений»1.

Критикуя авторов книги «Осмотр места происшествия», правильно полагающих, что осмотр должен производиться с учетом всех версий, практически возможных для данной ситуации»2, Г. Н. Александров пишет: «Неясно в этой связи, откуда появились у следователя версии, если он не произвел еще осмотра места происшествия, являющегося в данном случае единственным материальным источником версии»3.

Отрицание Г. Н. Алексадровым необходимости построения и проверки версий в процессе осмотра (а значит, и в процессе других следственных действий) связано с узким пониманием криминалистической версии как предположения о сущности расследуемого события4.

Предположения же об отдельных обстоятельствах расследуемого события, его «деталях», «частностях» рассматриваются как «случайные мысли», «догадки»5, не являющиеся версиями. С такой позицией нельзя согласиться. Общее неразрывно связано с частным. Частые версии являются детализацией, развитием общих; в свою очередь, проверка версий о сущности события предполагает проверку версий об отдельных его обстоятельствах, частностях, деталях.

Как с точки зрения условий, оснований возникновения, так и

сточки зрения средства их проверки предположения следователя

1Александров Г. Н. Некоторые вопросы теории криминалистической версии // Вопросы криминалистики. 1952. № 3. С. 10.

2Осмотр места происшествия / под. ред. А. Н. Васильева. М.: Госюриздат, 1960. С. 51.

3Александров Г. Н. Некоторые вопросы теории криминалистической версии. С. 9.

4Там же. С. 14.

5Там же. С. 8.

56

о сущности события и его отдельных обстоятельств являются однородными.

Более правильно отражает познавательную природу и роль версий позиция критикуемых Г. Н. Александровым авторов, дающих широкую трактовку следственной версии. Сейчас, однако, важно отметить другое, а именно что ошибочная общая концепция версии ведет к неправильному пониманию соотношения непосредственного и опосредствованного исследования и ошибкам в определении задач процессуальных действий, направленных на собирание, проверку и оценку доказательств.

Интеллектуальная обработка собираемого следователем фактического материала в форме его оценки, построения и проверки версий должна осуществляться параллельно с собиранием этого материала, не может быть оторвана от его собирания и приурочена к каким-то более «поздним» стадиям исследования.

Непосредственное исследование и фиксация материальной обстановки является необходимым и существенным элементом осмотра, его важной задачей. Но не следует забывать, что это лишь один из существенных элементов доказывания, одна из его существенных задач. Нельзя упускать из виду связь непосредственного исследования с опосредствованным, которая определяет само содержание и задачи непосредственного исследования и фиксации материальной обстановки.

Сам круг объектов, подлежащих непосредственному исследованию и фиксации, их относимость, могут быть определены лишь в связи с задачами опосредствованного исследования, задачами установления обстоятельств, существенных элементов события преступления. Следственные версии о существенных обстоятельствах расследуемого события и причинной связи его элементов позволяют определить относимость к делу предметов, документов, фактических данных, сообщаемыхживыми лицам, делают их предметом непосредственного исследования.

Хотят или не хотят того противники версий при выполнении осмотра и других процессуальных действий, направленных на собирание и исследование доказательств, необходимо признать, что само собирание и исследование доказательств (относящихся к делу фактических данных) невозможно без построения и проверки

57

следственных версий, являющихся средствами определения относимости фактических данных и исследования причинных связей события.

Другую крайность представляет чисто умозрительный подход к исследованию расследуемого события, связанный с недооценкой непосредственного исследования материальной обстановки преступления и задачи выявления исходных фактических данных. Такой подход к расследованию тоже нередко встречается на практике. При этом следователи или дознаватели, занятые почти исключительно разработкой и анализом версий по делу, увлекаются какой-либо одной из них, переставая замечать все, что не согласуется с принятой ими версией, и собирая лишь те фактические данные, которые соответствуют выдвинутой ими версии, подтверждают ее. Такой стиль работы ведет к субъективизму, обвинительным тенденциям и чреват серьезными ошибками в расследовании. Примеры такого рода ошибок, к сожалению, еще довольно часто встречаются в следственной практике1.

Таким образом, разграничение задач и процессуального значения результатов непосредственного и опосредованного исследования не должно вести к их противопоставлению. Правильное сочетание этих задач при выполнении процессуальных действий по собиранию, проверке и оценке доказательств является принципиальным методическим требованием.

С вопросом о связи и взаимообусловленности стадий тесно связан вопрос о том, существует ли временная последовательность стадий процессуального доказывания, их разграничение во времени, имеется ли какая-либо закономерность их чередования. Правильное разрешение этих вопросов имеет существенное практическое значение в доказывании.

Как уже отмечалось, признание взаимосвязи и обусловленность стадий процессуального доказывания приводит отдельных

1 См., напр.: Дергачев П. М. Необъективность следователя - источник серьезных ошибок // Следственная практика. № 21. С. 98-115; Егоров И. А. Не увлекаться одной версией //Там же. № 38. С. 162—184; Смирнов Г. С. К чему привела необъективность в работе следователя // Там же. № 28. С. 51—55.

58

исследователей к выводу о невозможности разграничения их во времени, определения последовательности и закономерности их чередования. Ряд авторов вообще отказываются от исследования этой проблемы и сам термин «стадии» заменяют термином «элементы» доказывания.

Мы полагаем, что без исследования движения познания в процессе доказывания нельзя говорить о процессе доказывания. Процесс доказывания предполагает движение мысли, смену ее состояний, чередование стадий доказывания, определенную их временную последовательность.

Говоря о соотношении стадий процессуального доказывания, нельзя, как нам кажется, противопоставлять стадии исследования отдельного доказательства и стадии процессуального доказывания в целом.

Л. Т. Ульянова отмечает, что «схема деления доказывания на этапы вполне приемлема и применима к исследованию отдельных доказательств. Здесь, действительно, прежде чем приступить к проверке и оценке какого-либо доказательства, надо его сначала найти и процессуально закрепить. Применительно же к доказыванию в целом, к оперированию совокупностью доказательств все моменты процессуальной деятельности тесно связаны между собой и практически переплетаются друг с другом»1.

По нашему мнению, исследование отдельных источников доказательств нельзя выделять из общего процесса доказывания, создавая для этого самостоятельную методологию. Логичнее рассматривать исследование отдельных источников как анализ отдельных элементов в структуре общих стадий процессуального доказывания, имея в виду при этом их неразрывную познавательную взаимосвязь и проникновение. Вместе с тем необходимо различать непосредственное исследование отдельного источника и полученных из него фактических данных, исследование определенной совокупности источников и фактических данных («узлов» материальной обстановки и частных систем фактических данных),

1 Ульянова Л. Т. Оценка доказательств судом первой инстанции. М., 1959. С. 48-49.

59

исследование общей совокупности доказательственных фактов и логической связи между ними, ибо всё это стадии и познавательные уровни доказывания, решающие его различные промежуточные задачи с использованием различных познавательных и процессуальных средств.

Говоря о соотношении объективной последовательности стадий процессуального доказывания, необходимо, в зависимости от решаемых задач, различать начальные стадии и низшие уровни доказывания, конечные стадии и высшие уровни доказывания.

Задачи, разрешаемые при собирании доказательств: обнаружение источников, их исследование, выявление и процессуальное закрепление исходных фактических данных, - характеризуют стадии процессуального доказывания.

В целом доказывание, как сложный познавательный процесс, развивается нелинейно, а циклически, предполагает чередование высших и низших уровней познания.

Возвращение к начальным стадиям и низшим уровням в процессе доказывания представляет закономерный и естественный процесс движущегося по спирали познания.

Необходимость розыска дополнительных свидетелей, документов и вещественных доказательств возникает как при доказывании отдельных фактов, так и при формировании общей системы доказательств. На любой стадии доказывания могут возникнуть сомнения в допустимости отдельных источников или достоверности отдельных фактов, включенных в общую систему. Это потребует возвращения к начальным стадиям и низшим уровням доказывания.

Так, при допросе обвиняемого по одному из дел о хищении он заявил, что факт недостачи установлен ревизией неправильно, так как не была учтена повышенная норма естественной убыли продуктов, установленная для складских помещений данного типа. Проверка акта ревизии подтвердила это заявление, а бухгалтерской экспертизой была установлена неправильность выводов ревизоров.

Состязательный характер доказывания связан с тем, что предмет доказывания исследуется каждым из участников доказывания со своих позиций и каждое доказательство и каждый факт оценивается по-разному в разных общих системах доказательств. То, что

60

представляется доказанным и очевидным в одной системе, может быть поставлено под сомнение в другой.

Учитывая это обстоятельство, опытные следователи, чтобы не быть отброшенными на исходные уровни доказывания, допрос обвиняемого и предъявление ему доказательства строят таким образом, чтобы он не мог изменить своих показаний и приспособить их к предъявляемым доказательствам, не вступив в противоречие со своими собственными показаниями.

Доказательством закономерного движения процесса доказывания от исходных фактических данных к доказательственным фактам, а от них к предмету доказывания может служить любое уголовное дело.

Расследование по делу Л. началось с обнаружения ранним утром трупа агронома совхоза К. в посеве проса между усадьбой совхоза и хутором Западным. В левой грудной области убитого виднелась глубокая колотая рана. В 10 м от трупа в коноплянике был найден новый брезент для транспортера вороха комбайна. Как выяснилось, брезент этот принадлежал совхозу и хранился в кладовой, откуда исчез в ночь убийства К. При осмотре обуви убитого К. обнаружилась характерная деталь: к подошвам пристали листья конопли, в посеве которой был найден брезент. По одной из версий убийство К. могло быть совершено кладовщиком R, который ревновал К. к своей жене и угрожал ему расправой.

Интересные данные для построения другой версии дал осмотр места взлома в кладовой. Стена кладовой была сделана из горизонтально сбитых досок, имеющих ряд выступов. По этим выступам можно было взобраться на балку крепления. Стоя на балке, оторвать доски и сделать пролом большого труда не представляло. При осмотре балки, на которой должен был стоять производивший взлом преступник, на густом слое пыли был обнаружен след обуви с характерным рисунком. Этот рисунок напоминал узор протектора автопокрышки, в котором виднелись буквы надписи «Р... Н.».

При допросе свидетелей один из них высказал предположение о том, что брезент мог быть похищен для того, чтобы пошить из него обувь. Другой свидетель заявил, что незадолго до происшествия он встречался с уволенным из совхоза сапожником, проживавшим на хуторе Западном. В беседе со свидетелем Л. говорил, что на днях где-то добудет брезент, из которого сошьет пару сапог