PERSONA GRATA

Прежде всего, Котляревский разводит два близких, но различных по содержанию понятия – «правовое государство» и «конституционное государство». Первое выступает, скорее, как абстрактная философская формула, способная наполняться различным историческим содержанием. Значение данного понятия определяется универсальностью правовых принципов в жизни общества, которое ни в прошлом, ни в будущем не сможет существовать без этого инструмента. «Очень вероятно, – писал Котляревский, – что наши потомки безо всякого особого пиетета отнесутся к идеалам современной конституционной политики, усмотрят в них лишь исторический интерес; но совершенно невероятно, – противоречит всем нашим представлениям о развитии общества, – чтобы они менее напряженно, чем их предки, искали в своем государстве, какую бы форму оно ни приняло, воплотить правовые начала»19. Правовое государство – это «понятие по существу метаюридическое», которое охватывает элементы постоянные и изменчивые, а также представления о целях и средствах их достижения.

Второе понятие – «конституционное государство» – означает реализацию идеала правового государства в исторически и юридически обусловленных рамках конкретного общества. Иначе говоря, соотношение между двумя понятиями напоминает соотношение между идеалом (недостижимым именно в силу своего абсолютного совершенства) и реальностью позитивного права (представленной конкретными юридическими нормами, устанавливающими четкую грань между абсолютистским и конституционным типами государств). Если подойти к этим понятиям не с юридической, а политической точки зрения, то между ними выстраивается широкий спектр различных форм, некоторые из которых (как классические демократии стран Западной Европы) очень близки к идеальному типу правового государства, в то время как другие (в основном переходные) формы, напротив, недалеко ушли от абсолютизма. К числу последних Котляревский относит специфический тип политических режимов стран Восточной Европы и Азии, где принятие конституционных форм еще не означало реальной демократической трансформации режима. Он определяет их понятиями «мнимый конституционализм» и «мнимый парламентаризм», взятыми из немецкой правовой литературы

(Scheinkonstitutionalismus, Scheinparlamentarismus),

но вполне адекватными ситуации в странах, где солидарность власти с народным мнением подменяется солидарностью власти с отдельными слоями общества – котериями (как, например, в Испании, на Балканах), а открытая политическая борьба уступает место борьбе личностей за власть20. Эта модель, считал Котляревский, адекватна ситуации, сложившейся в России в результате принятия конституционных актов 17 октября, 20 февраля 1905 года и 23 апреля 1906 года.

В ряде других работ Котляревского предпринята попытка классификации конституционно-монархических государств его времени по двум взаимосвязанным критериям – «пределам, которые поставлены в них политическому самоопределению нации» и «степени ограничений,

налагаемых на власть, прежде бывшую юридически неограниченной». Наиболее высокий уровень политического самоопределения наблюдается в первой группе стран (Бельгии, Англии и Норвегии), где, несмотря на монархическую форму правления, он практически столь же высок, как и в республиканской Франции. Во второй группе стран (Швеции, Дании и Италии) найдено компромиссное решение проблемы: здесь присутствуют, с одной стороны, достаточно развитое народное представительство, а с другой – сильная монархическая власть, которая постепенно сдает позиции. В третьей группе стран ярко выражен перевес монархического компонента политической системы. К числу стран, где «монархическая власть остается наиболее активной и жизненной», относятся германские государства, Россия и Япония21.

Общий вектор мирового политического и правового развития усматривался Котляревским в переходе от менее совершенных к более совершенным формам государственного устройства, связанным с последовательной реализацией идей парламентаризма: «Доктринерская вера во всемогущую и всеспасающую силу парламентаризма, вера в его осуществимость на всех стадиях политического развития страны, конечно, обречена на серьезное разочарование. Но это не затрагивает самого принципа парламентарного строя в широком смысле слова, не изменяет

итого несомненного факта, что в его сторону развиваются конституционные государства очень различного типа

ис очень различной обстановкой, не устраняет и несомненного сходства между этим развитием и стремлением полнее воплотить начало правового государства»22. В книге по теории конституционного государства анализу подверглись следующие вопросы: государство и народный суверенитет; представительное и непосредственное правление; конституции «гибкие и неподвижные»; децентрализация и федерализм; государство и права граждан; законодательная, исполнительная и судебная власть.

Воснове концепции конституционного государства лежит такой признак, как способность всякого полноправного гражданина (прямо или через своих представителей) быть участником создания законов. В этом состоит главное отличие конституционного государства от абсолютного, где индивид является лишь объектом мероприятий правительства, но не субъектом правовых и политических отношений. В конституционном государстве отношения власти и общества регулируются не приказом, а договором: «Лишь в конституционном государстве обязанность власти относительно сограждан облекается в строгую юридическую форму, а не остается одним проявлением господствующего в данной исторической среде морального уровня. Выражаясь короче, лишь в конституционном государстве и властвующие, и повинующиеся правовым образом сливаются в единое политическое целое»23. Конституционное государство «уничтожает или, по крайней мере, смягчает двойственность правящих и управляемых и стремится создать из тех и других единое организованное политическое целое».

Целесообразной для российских условий начала XX века Котляревский полагал идею октроированной мо-

нархической конституции и ограничения самодержавного строя фундаментальными конституционными гарантиями. От прежних занятий по истории религиозной составляющей общественной мысли он сохранил устойчивый интерес к философской проблематике общественных движений. Современники отмечали родство его идей со взглядами авторов сборника «Вехи». В то же время Котляревский был далек от неославянофильской позиции, отрицавшей возможность либеральных конституционных реформ на основании того, что они не соответствуют российской исторической традиции. Эти взгляды особенно четко выражены в полемике с умеренными представителями земского движения, выступавшими за введение совещательного и сословного представительства (по образцу Земских соборов) как альтернативы общенародному представительству – парламентаризму. «Говорить, что известному национальному облику более приличествует совещательное представительство – это все равно, что приписывать известной народности органическое тяготение к проселочным дорогам и органическое отвращение к железным»24. Совещательное представительство, считал Котляревский, – это не особенность русской истории (как думали славянофилы), а определенная историческая стадия в развитии всех народов. Специфика России состоит только в том, что она позднее других стран вступила на путь парламентаризма и вынуждена поэтому быстрее

ирешительнее преодолевать свое отставание от стран Западной Европы.

Совещательное представительство – это своего рода «общественная экспертиза» законов по значимым вопросам, род политического амортизатора, который, однако, не меняет характера принятия решений в абсолютистском государстве. Подобная экспертиза «отнюдь не замещает правильного участия в законодательной работе, не является даже ее суррогатом», поскольку не ограничивает способности бюрократии действовать вопреки выраженному общественному мнению. Создание институтов совещательного представительства при отсутствии эффективного общественного контроля за принятием решений может стать чрезвычайно деструктивным фактором: оно позволит более четко выразить общественные ожидания (через мнения представителей общества – экспертов), но не сможет удовлетворить их (поскольку бюрократия не уступит советам общества, которое остается для нее объектом манипулирования). Следствием может стать рост недоверия общества к власти и доминирование деструктивных тенденций в развитии общества. Этот вывод представляется верным как для периода Булыгинской Думы, так и для периода Общественной палаты.

Кризис доверия между властью и обществом, считал Котляревский, может быть разрешен путем договора, когда «за каждой стороной будут ясно определены права

иобязанности»: «необходимо избежать всего неопределенного, могущего быть истолкованным в противоположные стороны. Подменить юридическое отношение нравственным в этом случае, значит, предоставить решение фактической силе. Это одинаково не в интересах общества и не в интересах правительства»25.

Главной проблемой для него, как показывает книга «Власть и право. Проблема правового государства» (1915), оставалось движение к правовому государству в России, где предпосылки для этого еще не сформировались и потому условием достижения консенсуса являлась воля властных структур к модернизации. Выдвигалась идея, разработанная земским конституционализмом, о необходимости движения к правовому государству снизу через земские учреждения. Следует подчеркнуть, что Котляревский являлся видным теоретиком партии Народной свободы и принимал участие в разработке ее идеологических документов, в частности партийной программы. С. А. Котляревский наряду с Ф. Ф. Кокошкиным был одним из авторов либерального проекта Конституции, подготовленного «Союзом освобождения» и изданного в 1905 году в Париже. Проект выражал политические устремления той части представителей русского конституционного либерализма, которые уже в 1904 году выступили с лозунгом созыва Учредительного собрания26.

Свои наиболее значительные труды Котляревский посвятил теории конституционного права и возможности реализации его принципов в России и в традиционалистских странах. Это – «Конституционное государство: опыт политико-морфологического обзора» (СПб., 1907), «Государственное право иностранных государств» (М., 1910), «Юридические предпосылки русских Основных законов» (М., 1912), «Сущность парламентаризма» (М., 1913) и особенно «Власть и право. Проблема правового государства» (М., 1915)27.

Правовые параметры гражданского общества, реформы административной и судебной систем

Модернизация общества предполагает необходимость одновременного проведения социальных, национальных и политических (правовых) реформ, что является весьма сложной проблемой, будь то начало XX века или наши дни. Эти три задачи (как неоднократно показывал российский исторический опыт) могут вступить в противоречие между собой и даже привести к срыву всего процесса реформирования: для проведения радикальных (и в силу этого непопулярных) социальных преобразований традиционного общества необходима сильная и жесткая вертикаль исполнительной власти, но создание этой власти может привести к дестабилизации отношений по линии «центр – национальная периферия», сворачиванию демократических реформ, отказу от либеральной стратегии правового государства. Выход из этой дилеммы на практике возможен путем введения стадиальности преобразований (что неизбежно растягивает их во времени), более четкого разделения содержательных и технологических параметров преобразований (что заставляет на известный период сохранять ситуацию правовой неопределенности), а также направленного создания и инициирования новых институциональных форм (приобретающих гибридный характер, но лучше принимаемых традиционалистским сознанием). Эти проблемы отражены в трудах Котляревского по вопросам аграрных отношений и ме-

стного самоуправления. Котляревский показал, с одной стороны, особенности русского общественного строя, в частности крестьянской общины, и, с другой стороны, возможность сравнительно-типологического сопоставления монархической государственности России и других стран.

Придерживаясь принципа единства и неделимости России, Котляревский, как и другие теоретики кадетской партии (например, Ф. Ф. Кокошкин), считал, что единство должно быть обеспечено не внешним принуждением, но созданием социального и национального консенсуса в обществе. По его мнению, «сильная центральная власть совместна с весьма широкой децентрализацией, с существованием местных законов, вообще с признанием широкого простора для областных и национальных своеобразий»28. Выход усматривался поэтому не в радикальном выборе в пользу одной из крайностей – федерализма или централизма, а в постепенном и растянутом во времени процессе предоставления статуса автономий территориям, которые достигли соответствующей культурной и правовой зрелости. Рассматривая национальный вопрос, Котляревский призывал учитывать этот фактор при организации будущей политической системы – организации народного представительства не по губерниям, а, скорее,

ввиде областного представительства29. Он, как и Кокошкин, последовательно выступал за предоставление автономии Польше30. При этом во внешней политике периода Первой мировой войны и позднее Котляревский, как и большинство либеральных деятелей, придерживался государственнических взглядов, близких к общим установкам Конституционно-демократической партии, выступая за сохранение единства страны и необходимость доведения войны до победного конца.

Важнейшим условием построения гражданского общества в России он считал реализацию принципов земского движения: преодоление правового дуализма, создание правового равенства, учреждение для этого земских институтов управления и реформирование суда. Крестьянская реформа 1861 года, полагал он, не смогла реализовать принцип равенства всех перед законом, сохранив крестьянское обычное право. Она не преодолела правового дуализма писаных законов и крестьянских обычаев, сохранив для крестьян особую систему волостных судов, где суд осуществлялся не по закону, но по обычаям, которые, по мнению юристов, часто граничили с произволом. Реформа 1889 года значительно расширила компетенцию волостных судов. Крестьяне, как отмечал Котляревский

в1905 году, продолжают «оставаться вне закона и не имеют кодекса, хотя бы такого, какие появляются у каждого народа при самом зарождении государственной жизни». Он отмечал хаос в волостных судах, их зависимость не от законов, а от писарей, знающих дела.

Котляревский в работе «О суде и опеке у крестьян» (1905) очень точно сформулировал конфликтность двух типов права – норм писаного закона и обычаев, показав их взаимную несовместимость. Суть дилеммы: «Должен ли этот суд при решении крестьянских тяжб и споров руководствоваться лишь местными юридическими обычая-

ми и непосредственным чувством справедливости, или же может, – и в каких случаях, – применять общие постановления X тома, каково должно быть взаимное отношение между писаным гражданским законом и обычаями, где и как узнавать эти обычаи, существуют ли, например, какие-либо определенные правила наследования крестьян в их имуществе, – этого ни тяжущиеся, ни волостные судьи, ни даже те патентованные юристы и высшие чины губернской администрации, которые составляют апелляционную и кассационную инстанции крестьянских судов, не знают»31.

Врезультате констатировалась противоречивость решений волостных судов – «путаность и неустройство в волостной юстиции», которые усугублялись отсутствием принятых высшими инстанциями критериев легальности

иединообразия судебной практики, а также волокитой, «которая в Херсонской губернии достигает по гражданским делам пятилетнего срока». Критике подвергался весь механизм соотношения судов разных инстанций: от первой (на уровне общины) – к волостному суду (который опирался на примитивные протоколы низшей инстанции) и от него – к уездным съездам (которые вместо разбора дел по существу утверждали решения волостных судов как стоящих ближе к жизни и исходя из того, что дело прошло уже две инстанции). Таким образом, источник дисфункции – неправильных судебных решений – находился на самом низшем уровне и лишь получал дополнительную санкцию на вышестоящем уровне волостных судов.

С этим связана критика Котляревским планов Редакционной комиссии по пересмотру законоположений о крестьянах (1904), исходившей из необходимости не ограничения, но расширения компетенции волостных судов, распространения ее на все судебные дела непривилегированного населения деревни. Это решение Комиссии было основано на результатах сенатских обследований (в частности, выводах комиссии сенатора Любощинского и Коханова о невозможности распространения общего законодательства на сельское население и необходимости сохранения волостных судов). Оно подверглось критике, поскольку, по мнению Котляревского, его реализация могла привести к большему изолированию волостных судов от общей юстиции, в условиях, когда подлинная апелляционная инстанция заменяется волостными съездами, в которых ни уездные члены суда, ни городские судьи не принимают участия, ограничению независимости судей от земских начальников и уездных съездов. Исходя из этой же логики, ученый отвергал идею передачи от сельских обществ волостным судам опекунской власти (которую предлагалось сосредоточить в созданных специально для этого независимых опекунских учреждениях)32.

Вканун Первой мировой войны и революции Котляревский выступал за консолидацию центристских сил, стремясь объединить умеренные правые и левые партии. Он участвовал в обсуждении вопроса о союзе с прогрессистами, предлагал использовать практические инструменты влияния – воздействие на прессу, соглашение на выборах, учреждение юрисконсульства по вопросам вы-

Котляревский выражал уверенность, что эти принципы соответствуют постановлениям Предсоборного совета и московского съезда мирян и духовенства, а потому будут приняты на грядущем Соборе42.

Котляревский входил в Особое совещание для подготовки проекта Положения о выборах в Учредительное собрание. Он активно участвовал в разработке важнейших правовых актов Временного правительства, в частности по вопросам международных договоров и местного самоуправления. Его имя часто встречается в стенограммах заседаний Юридического совещания при Временном правительстве.

Борьба за правовое государство в условиях большевистской диктатуры

После большевистского переворота 25 октября 1917 года Котляревский стал участником оппозиционного большевизму движения, являясь членом таких организаций, как Правый центр и Всероссийский национальный центр (ВНЦ), действовавший в Москве и на юге России под руководством М. М. Федорова, Д. Н. Шипова, Н. Н. Щепкина, П. Д. Долгорукова и других видных либеральных деятелей. Представляя его Московское отделение, Котляревский участвовал в конспиративных совещаниях, на которых в 1918–1919 годах обсуждалась программа борьбы с большевизмом. Заседания ВНЦ проходили в Институте экспериментальной биологии на Сивцевом Вражке, директором которого являлся профессор Н. К. Кольцов. На них (вплоть до ареста и казни активных участников антибольшевистского подполья в 1919 году) обсуждались проблемы устройства России после свержения большевиков, в частности: вопросы гражданского права, управления и самоуправления, национального и религиозного устройства, международного положения, а также экономического блока – финансов, промышленности и транспорта, земельный и рабочий вопросы, ситуация в области образования.

Котляревский, руководивший разработкой законопроектов, пригласил к участию в обсуждении земельного вопроса, состояния финансов и налогов известных экономистов, в частности Л. Б. Кафенгауза. На заседании ЦК Конституционно-демократической партии 3 мая 1918 года он говорил о необходимости «иметь наготове проект о возможном устройстве окраин России» и усматривал необходимость «приступить к обсуждению вопроса немедленно», учитывая его сложность43. На заседаниях ВНЦ в Москве речь велась, собственно, не о непосредственной подготовке переворота и организации нового правительства, а о разработке законопроектов, которые могли бы быть использованы им в переходный период. «Вся работа, – не без иронии отмечал профессор Н. К. Кольцов на следствии в ВЧК, – шла на тот случай, если Советская власть сложит свои полномочия и кому-то другому придется организовывать русскую жизнь»44.

По этим направлениям был подготовлен ряд законопроектов, обсуждение которых являлось, по свидетельству Котляревского, «главным предметом совещаний На-

ционального центра в последние месяцы 1918 и начале 1919 гг.». Разработанная программа действий включала задачи восстановления государственного единства, предусматривала созыв национального собрания для решения вопроса о форме правления, введение военной диктатуры как переходной формы власти для установления порядка, восстановление личной собственности и решение социально-экономических проблем. Эти положения вынужденно имели довольно общий и компромиссный характер, объединяя позиции более и менее радикальных политических групп, оппозиционных большевизму, и могли получить различную интерпретацию в зависимости от итогов гражданской войны в России. Основные принципы, на которых могла консолидироваться оппозиция, говорил Котляревский на допросе в ВЧК 2 марта 1920 года, состояли в следующем: «единство России, национальный характер власти: диктаториальный в переходный период с последующим созывом Национального собрания»45. Котляревский, разделяя и активно формулируя эти идеи, привлекался к суду по делу так называемого «Тактического центра» (небольшой координационной группы, названный так чекистами) и получил в то время условный срок наказания.

Позднее Котляревский, оставив политическую деятельность, как и ряд других либералов, которые не смогли или не захотели бежать за границу, сделал попытку продолжать научные исследования в условиях советского режима. Он работал в Институте советского права и МГУ, являлся короткое время консультантом советских учреждений и автором ряда публикаций. Н. Устрялов, вернувшись в Россию в период нэпа, даже счел, что Котляревский как ученый пользуется известным авторитетом у большевиков46. Другой наблюдатель, бежавший из России, оставил в Париже (1922) не столь оптимистический образ: «С. Ан. Котляревский у большевиков в почете, но живет он плохо, душевное настроение его тяжелое.

ВРоссии кадетской партийной жизни нет никакой»47. Потеряв возможность заниматься теоретическими

проблемами конституционного и международного права, Котляревский сосредоточил свои занятия на изучении проблем федерализма, хозяйственного развития – бюджетного права и местного хозяйства, а также истории внешней политики. Первое из этих направлений было связано с предшествующей деятельностью Котляревского как исследователя проблем областной автономии и ад- министративно-территориального деления. Как и ранее, он выступал против одностороннего предпочтения централизма или децентрализации, поскольку неопределенность трактовки федерализма в советском праве открывала возможности для диаметрально противоположных его интерпретаций. Реальная дилемма нового государства, считал он, заключается не в выборе между абсолютным централизмом (унитаризмом) и децентрализацией (федерализмом), а в нахождении оптимальной и эффективной системы их сочетания. Демаркационная линия, отделяющая сферы Союза и союзных республик, перемещается и будет перемещаться. Важно только, чтобы это перемещение всегда было и осознавалось как наиболее

отвечающее экономическим, политическим и культурным интересам и не вызывалось стремлением «во что бы то ни стало водворить в Союзе полное единство или создать между союзными республиками полную раздельность. То

идругое – только средство – не более»48. Политический федерализм может стать реальностью лишь в том случае, если будет дополнен системой бюджетного федерализма – четким юридическим разграничением центрального

ирегиональных бюджетов: источников их поступления, распределения и контроля за их расходованием. Необходима «с одной стороны, бюджетная самостоятельность союзных республик, с другой – их внутренняя связь с Союзом».

Срешением этой проблемы связано второе направление деятельности Котляревского – разработка бюджетного права. Вероятно, Котляревский, приняв всерьез новую экономическую политику, как и другие либеральные ученые, группировавшиеся вокруг структур Наркомфина (например, Н. Д. Кондратьев), предполагал возможность сотрудничества с новым режимом в этой области. Преподавая правовые дисциплины в учреждениях послеоктябрьского периода, он даже стал автором учебников для вузов «Бюджетное право РСФСР и СССР» (1924) и «Бюджетное право СССР» (1925)49. В этих работах он разъяснял коммунистам, что представляет собой научный подход к бюджету как утвержденному плану государственных доходов и расходов и бюджетному планированию, используя такие категории, как «бюджетное равновесие», «бездефицитный бюджет», и доказывая, что последний не может быть получен без проведения принципа «единства кассы» (вопреки сопротивлению аморфных советских ведомств) и «оздоровления валюты» (вопреки сопротивлению партбюрократии, отстаивавшей приоритет политики над законами экономики)50. Суть проблемы выражалась известным понятием «бюджетная дисциплина», без соблюдения которой, как стремился показать Котляревский, невозможно осуществить модернизацию страны рациональными правовыми способами.

Трудность состояла в отсутствии (или крайней неопределенности) при номинальном советском федерализме реального разграничения бюджетных прав центра, союзных и автономных республик, а также местных администраций (поскольку институты земского самоуправления были ликвидированы). Важной стороной исследования стал поэтому анализ региональных и местных бюджетов – соотнесение их с центральным бюджетом, их структура (обязательства и налоговые поступления в них), гарантии местам в отношении доходных источников, помощь им со стороны государства (в виде дотаций и субвенций), контроль исполнения местных бюджетов. В данном направлении ученый пытался работать и в первые послеоктябрьские годы («Как волость собирает средства и как их расходует. Изложение законов о волостном бюджете» [1925]). В числе выделенных им вопросов: виды местного бюджета; почему важен волостной бюджет; районирование и расходование волостных бюджетов, их составление, исполнение и контроль над ним. В их изложении чувствуется влияние идеологии земского движения: «Бюджет

волости – общее дело, без точного бюджета нельзя наладить и волостное хозяйство. На благосостоянии волости держится сила государства, и, не наладив волостное хозяйство, нельзя прочно поставить народное хозяйство

вего целом»51.

Впериод сталинского террора Котляревский был обвинен в контрреволюционной деятельности и, как явствует из недавно обнародованных материалов, по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР расстрелян

в1939 году52.

Актуальность интеллектуального наследия Котляревского

Главная проблема интеллектуального наследия Котляревского – возможность существования правового (конституционного) государства при резком и неблагоприятном изменении международного права. Принятие либеральной концепции конституционных преобразований и создание внутренних условий для ее реализации является необходимым, но недостаточным условием ее осуществления. Как показывает опыт России начала XX века, конституционная трансформация политического режима может быть сорвана в результате войны и революции как ее побочного продукта. Стратегия либерального движения, ориентированная на ситуацию стабильного общества и классические стандарты парламентаризма, оказывается неработоспособной в экстремальных условиях кризиса международного права, крушения парламентаризма и торжества экстремистских сил.

Поэтому должна быть разработана система международного права – система стабильных международных договоров и соглашений, основанных на общепризнанных ценностях демократического общества, которая выступает гарантией принципов и норм правового государства на уровне отдельных стран и оказывается способной преодолеть деструктивные эгоистические устремления отдельных государств или военно-политических блоков. Этой системы не существовало в начале XX века: процессы интеграции и дезинтеграции развивались спонтанно, международное право находилось в ситуации кризиса, а последующие попытки его консолидации оказались безуспешными.

Это стало причиной крушения демократических парламентских режимов в межвоенной Европе даже в тех странах, где либеральная демократия имела стабильные внутренние традиции. Особенно разрушительными оказались проявления дезинтеграции в странах Центральной

иВосточной Европы, связанные с распадом крупнейших мировых империй – Германской, Австро-Венгерской, Османской и Российской. В ходе русской социальной катастрофы 1917 года, одной из причин которой (если не главной) явилась мировая война, решение внутренних социальных задач было особенно тесно связано с решением международных проблем. Раскол политических партий проходил, прежде всего, по линии отношения к войне

исоюзническим обязательствам старого режима. Неспособность демократического Временного правительства

решить этот вопрос привела к его свержению и установлению большевистской диктатуры.

В начале XX века, как показал Котляревский, система международных договоров и соглашений оказалась заблокированной деструктивными тенденциями в мировой политике, связанными с развитием процесса неправовой интеграции (классового интернационализма) и его антитезы – дезинтеграции (национализма). В послевоенный период сложившаяся международно-правовая система также оказалась неэффективной и не смогла предотвратить Вторую мировую войну. Основная причина дестабилизации заключалась в том, что система международного права базировалась не на общих ценностях прав человека, а на деструктивных эгоистических интересах отдельных государств или военных блоков. Это вело к дестабилизации системы мировой безопасности, институты которой (в виде Гаагских конференций или Лиги Наций) не могли остановить новые попытки передела мира, связанные с изменением баланса сил и стремлениями пересмотреть итоги предшествующей мировой войны.

На современном этапе постсоветских реформ, начавшихся после крушения коммунизма в конце XX века, курс либеральных преобразований вновь сталкивается с трудностями, связанными с пересмотром системы международного права, а также вызовом национализма, сепаратизма и терроризма, ставшими обратной стороной глобализации. При решении проблемы правового государства важно поэтому учитывать международно-право- вой контекст реформ и избежать ошибок прошлого.

Андрей Медушевский – доктор философских наук, профессор Государственного университета – Высшей школы экономики, академик РАЕН.

1 Медушевский А. Н. Европейская интеграция: механизмы взаимодействия // Вестник Европы. 2006. Т. XVII. С. 5–19.

2Модели общественного переустройства России. М.: РОСС­ ПЭН, 2004.

3Котляревский С. А. Францисканский орден и Римская курия в XIII и XIV веках. М., 1901. С. 208.

4 Котляревский С. А. Ламеннэ и новейший католицизм. М., 1904. С. 540.

5 Там же. С. 9–97.

6Котляревский С. А. Конституционное государство: опыт по- литико-морфологического обзора. СПб., 1907.

7Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя политика. М., 1909.

8 Съезды и конференции Конституционно-демократической партии. М.: РОССПЭН, 1997. Т. 1 (1905–1907 гг.). С. 29.

9 Там же. С. 31.

10Выступление С. А. Котляревского см.: Либеральное движение в России 1902–1905 гг. М.: РОССПЭН, 2001. С. 346–347.

11Там же. С. 358–360.

12Съезды и конференции Конституционно-демократической партии. Т. 1 (1905–1907 гг.). С. 24.

13Там же. С. 104–105.

14Там же. С. 161–162.

15Там же. С. 301–302.

16Там же. С. 541.

17Государственная Дума России: Энциклопедия: В 2 т. Т. 1: Государственная Дума Российской империи (1906–1917). М.: РОССПЭН, 2006. С. 308.

18Котляревский С. А. Конституционное государство. Опыт по- литико-морфологического обзора. СПб., 1907; Он же. Юридические предпосылки русских Основных законов. М., 1912; Он же. Государственное право иностранных государств. М., 1910; Он же. Сущность парламентаризма. М., 1913.

19Котляревский С. А. Власть и право. Проблема правового государства. М: Мысль, 1915. С. 22.

20Там же. С. 234.

21Котляревский С. А. Конституционное государство. С. 27–28.

22Котляревский С. А. Власть и право. С. 318–319.

23Котляревский С. А. Конституционное государство. С. 9–10.

24Котляревский С. А. Совещательное представительство. Рос- тов-на-Дону: Донская Речь (изд. Н. Парамонова), 1905. С. 5.

25Там же. С. 11.

26Конституционные проекты в России, XVIII – начало XX в. М.: ИРИ РАН, 2000.

27Котляревский С. А. Конституционное государство: опыт по- литико-морфологического обзора. СПб.,1907; Он же. Государственное право иностранных государств. М., 1910; Он же. Юридические предпосылки русских Основных законов. М., 1912; Он же. Сущность парламентаризма. М., 1913; Он же. Власть и право. Проблема правового государства. М., 1915.

28Котляревский С. Национально-областной вопрос в программе Конституционно-демократической партии // Российские либералы: кадеты и октябристы. М.: РОССПЭН, 1996. С. 114–117.

29Выступление Котляревского на Общероссийском съезде зем- ско-городских деятелей 6–8 июля 1905 года // Либеральное движение в России. С. 288.

30Либеральное движение в России. С. 484.

31Котляревский С. А. О суде и опеке у крестьян. По поводу проектированной реформы этих учреждений // Журнал Министерства Юстиции. 1905. № 9. С. 84.

32Подробнее об этих спорах см.: Медушевский А. Н. Проекты аграрных реформ в России. XVIII – начало XXI в. М.: Наука, 2005.

33Протоколы Центрального Комитета Конституционно-демо- кратической партии. М.: РОССПЭН, 1997. Т. 2 (1912–1914). С. 31, 35–36.

34Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя политика. М., 1909. С. 426–428, 296.

35Котляревский С. А. Государственное право иностранных держав. М., 1910.

36Котляревский С. А. История международных отношений в Новое время (Очерк из истории дипломатических сношений). Лекции, читанные в 1916–17 учебном году: Записки слушательниц. М.: Издательское общество при Историко-филоло- гическом факультете Московских Высших женских курсов, 1917. С. 81–82.

37Котляревский С. А. Война и демократия. М.: Культура, 1917. С. 7.

38Котляревский С. А. Развитие международных отношений в новейшее время. М.: Русский книжник, 1922. С. 95.

39Котляревский С. А., Фельдштейн М. С. Политическая карта Европы после Версальского мира (с комментарием). М.: Берег, 1922. С. 1–2.