Экзамен зачет учебный год 2023 / 1Сборник_Имплементация решений Европейского Суда по правам человека в практике конституционных судов стран Европы

вовые позиции Европейского Суда по правам человека не действуют автоматически. Необходимо их глубокое понимание, раскрытие смысла и включение в процесс аргументации и принятия решения по конкретному делу.

Европейский Суд по правам человека, прежде чем формулировать свои правовые позиции, предварительно разрабатывает теоретические основы тех или иных институтов права, имеющих общезначимое звучание, а также принципы права и правосудия. Конституционный Суд РФ, Вер­ ховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ используют теоретиче­ ские разработки Европейского Суда для того, чтобы применять их в на­ циональных правовых системах. Это относится, прежде всего, к опреде­ лению характера вреда, наносимого индивиду или юридическому лицу, к вопросу возмещения различных видов вреда, к признанию конфискации имущества в качестве меры уголовного наказания и др.

Самая сложная задача, которую должен решить для себя судья, пра­ воприменитель, состоит в том, чтобы ответить на вопрос о допустимости использования тех или иных содержащихся в постановлениях Евро­ пейского Суда правовых позиций.

Дела, рассмотренные Европейским Судом, являются индивидуальны­ ми с точки зрения фактических обстоятельств дела и их правовой квали­ фикации с позиций национального права, что, по существу, исключает автоматическое использование решения Суда по конкретному делу в ко­ ординатах других национально-правовых систем. В этих случаях требует­ ся большая аналитическая работа, направленная на уяснение юридиче­ ских фактов, ставших предметом рассмотрения, их оценки с позиций Конвенции и Протоколов к ней и содержания постановления, в целях из­ менения, совершенствования законодательства, исправления конкретной правовой ситуации (пересмотр решений, приговоров), принятия органи­ зационных мер.

При использовании правовых позиций Европейского Суда следует учитывать время принятия решения, возможность развития правовых позиций, содержащихся в нем, наполнения их новым смыслом и даже из­ менения. Правовые позиции Европейского Суда помогают судье и суду сформулировать собственную правовую позицию; они выступают в ка­ честве дополнительных правовых аргументов при формулировании ито­ говых решений. Как бы ни был высок авторитет Европейского Суда по правам человека, может встать вопрос о качестве его решения по конк­ ретному делу, о пределах применения правовой позиции, касается ли она лишь принципа материального или процессуального права или, возмож­ но, и каких-либо иных деталей и аспектов материального права и про­ цедуры его применения.

Нельзя согласиться с профессором В. А. Тумановым, предлагающим исключить из предмета рассмотрения Европейского Суда по правам че­

ловека вопросы процедур, процессуального права. Это объясняется тем, что нарушение государством – участником Конвенции принципов судо­ производства в конечном итоге ведет к нарушению прав и свобод, за­ крепленных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, к невозможности их восстановления, то есть деформирует суть права и правосудия.

Таким образом, решения Европейского Суда содержат констатацию факта нарушения Конвенции о защите прав человека и основных сво­ бод государством-ответчиком. Данное обстоятельство может привести к определению компенсации человеку, который стал жертвой нарушения Конвенции, а также к формулированию правовых позиций по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. Следователь­ но, решения Европейского Суда выявляют факты нарушения прав и сво­ бод человека и гражданина в национальных государствах и национальных правовых системах. Они ориентируют как государство-ответчика, так и иные государства – участники Конвенции, в которых возникают анало­ гичные правовые ситуации, на устранение условий и причин, вызвавших указанные дефекты, и на творческое применение правовых позиций Суда.

Конституционный Суд РФ, используя правовые позиции Европейского Суда, ориентирует законодательный процесс, судебную и иную правопри­ менительную практику на то, чтобы она соответствовала современному пониманию прав и свобод человека и гражданина. Данные права закреп­ лены в Конвенции о защите прав человека и основных свобод и в Прото­ колах к ней, в интерпретации Европейского Суда. Правовые позиции Ев­ ропейского Суда способствуют становлению и упрочению российской конституционности и законности как составной части единого европей­ ского правопорядка.

Обсуждаемые проблемы ставят новые актуальные задачи в области юридического образования, в подготовке юристов новой формации. Вряд ли можно ограничиться увеличением часов на изучение международного права либо чтением отдельных спецкурсов, созданием в вузе кафедры гу­ манитарного или европейского права (хотя и это важно). Необходима пе­ рестройка юридического образования в теоретико-методологическом на­ правлении, в формировании нового правового мировоззрения будущих юристов, навыков по использованию Конвенции о защите прав человека, решений и содержащихся в них правовых позиций Европейского Суда по правам человека в теоретической и практической деятельности.

Протоколов к ней». В отечественной научной литературе этот вопрос также не имеет однозначной оценки. Однако в ряде зарубежных исследо­ ваний высказывается точка зрения, согласно которой, несмотря на то что формально решения Европейского Суда не обязательны для неучаство­ вавших государств, фактически государства следуют сформированной им практике, поскольку контрольные органы Конвенции признают себя свя­ занными прецедентом .

Очевидно, однако, что готовность государств – участников Конвенции добровольно следовать практике Европейского Суда по правам человека вызывает много вопросов. Сформированная без учета рассмотрения дел в отношении соответствующих государств, она вряд ли носит общеобяза­ тельный характер. Это же относится и к нормативным решениям конвен­ ционно-судебного органа в рамках конкретного дела. Таким образом, ны­ нешняя позиция государств – участников Конвенции демонстрирует сте­ пень их собственного усмотрения при решении вопроса о признании таких решений Европейского Суда как имеющих для них обязывающий харак­ тер.

Об отсутствии универсальной обязательности решений Европейского Суда по правам человека свидетельствует и то обстоятельство, что сам конвенционный орган рассматривает себя связанным с ранее сформули­ рованными положениями и выводами, приобретшими значение преце­ дента. Это объясняется тем, что прецедентный характер имеет не всё су­ дебное решение в целом, а лишь содержащаяся в нем фундаментальная (основная) правовая позиция (или ряд таких позиций), в которой заклю­ чено ядро обоснования разрешения судом новой юридической ситуации.

В связи с этим нельзя не отметить и то обстоятельство, что сам Евро­ пейский Суд дает поводы для утверждения, что его собственные решения не всегда воспринимаются им как имеющие абсолютное значение преце­ дентов. В качестве примера можно привести известное решение Европей­ ского Суда о приемлемости жалобы А. И. Рябых на нарушение статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции (известное как дело о восстановлении сбе­ режений граждан). По прошествии нескольких месяцев Суд принял ре­ шение от 29 августа 2002 года о признании абсолютно аналогичной жа­ лобы В. М. Апполонова не приемлемой к рассмотрению .

См., например: Канашевский В. А. Прецедентная практика Европейского Суда по правам человека как регулятор гражданских отношений в Российской Феде­ рации // Журнал российского права. 2003. № 4.

См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия. М., 1998 . С. 29.

Application 52854/99, Ryabikh v. Russia, Judgment of 3 December 2003.

См. об этом: Карапетян Л. М. Метаморфозы в решениях Европейского Суда по правам человека // Журнал российского права. 2005. № 7. С. 107–108 .

И это несмотря на то, что Европейский Суд признает свои решения, впервые вынесенные по определенной категории дел, значимыми и под­ лежащими учету при разрешении последующих споров по соответствую­ щим вопросам, и в своих решениях зачастую прямо указывает на сфор­ мировавшую прецедентную практику. Например, решения Европейского Суда по правам человека от 12 февраля 198 5 года по делу Колоцца про­ тив Италии , от 9 декабря 1994 года по делу Греческие нефтеперерабаты­ вающие заводы «Стрэн» и Стратис Андреадис против Греции , от 23 ап­ реля 1997 года по делу Ван Мехелен и другие против Нидерландов , от 30 октября 1998 года по делу Стирановски против Польского государст­ ва , от 28 июля 1999 года по делу «Иммобилиаре Саффи» против Ита­ лии10 и др. Вместе с тем в ряде случаев Европейский Суд полагает необхо­ димым учитывать контекст того или иного своего прецедентного решения и, по существу, не исключает пересмотра ранее сформулированной им по­ зиции при существенном изменении юридически значимых для понимания и оценки сути конкретного дела обстоятельств. Наиболее отчетливо дан­ ный подход Европейского Суда проявился в рамках рассмотрения им спо­ ров, касающихся коллизии свободы слова и свободы совести и вероиспо­ ведания. Так, в своем решении от 20 сентября 1994 года по делу Институт Отто-Премингер против Австрии11 Европейский Суд указал следующее. Поскольку по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции всякий, кто пользу­ ется предусмотренными в пункте 1 данной статьи правами и свободами, берет на себя обязанности и ответственность, в число которых в контек­ сте религиозных мнений и убеждений правомерно может быть включена следующая обязанность. Избегать, по мере возможности, выражений, ко­ торые беспричинно оскорбительны для других, могут ущемить их права и не привносят в публичные обсуждения ничего, что способствовало бы прогрессу в делах человеческих. По принципиальным соображениям в не­ которых демократических странах может быть сочтено необходимым под­ вергать санкциям или предотвращать неподобающие нападки на предме­ ты религиозного культа при непременном соблюдении требования, что любые «формальность», «условие», «ограничение» или «санкция» бу­ дут соразмерны с преследуемой правомерной целью. Как и в случае с мо­

Application 9024/80, Colozza v. Italy, Judgment of 12 February 1985.

Application 13427/87, Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece, Judgment of 9 December 1994.

Application 21363/93, 21364/93, 21427/93, Van Mechelen and Others v. the Ne­ therlands, Judgment of 23 April 1997.

Application 28616/95, Styranowski v. Poland, Judgment of 30 October 1998.

10Application 22774/93, «Immobiliare Saffi» v. Italy, Judgment of 28 July 1999.

11Application 13470/87, Otto-Preminger-Institut v. Austria, Judgment of 20 September 1994.

ралью, невозможно вычленить единообразное для всей Европы представ­ ление о значении религии в обществе; даже внутри одной страны такие представления могут быть различны. По этой причине невозможно прий­ ти к всеохватывающему определению того, что представляет собой допу­ стимое вмешательство в осуществление права на свободу слова там, где такое слово направлено против религиозных чувств других лиц. Поэтому национальные власти обладают широким полем усмотрения при оценке потребности и степени такого вмешательства. Таким образом, Европей­ ский Суд прямо указывает на корреляцию применимого к делу правового подхода культурной среде соответствующего государства, а также – в случае возможности выделения таковых – общеевропейским культурным представлениям. Их изменение, безусловно, потребует от Европейского Суда корректировки ранее принятых решений. Европейский Суд в реше­ нии от 2 сентября 2003 года по делу Гишар против Франции более опреде­ ленно указал на возможность пересмотреть выработанные позиции. Суд напомнил о нормах прецедентного права Европейской Комиссии, которые существовали до реформирования европейского контрольного механизма

иносили обязательный характер при вынесении решений Европейским Судом. Эти нормы касались права на уважение семейной жизни. Суд от­ метил, что не видит в данном случае никаких оснований для отступления от этих норм прецедентного права12. Аналогичная позиция была сформу­ лирована в решении от 28 октября 1994 года по делу Мюррей против Со­ единенного Королевства13.

Для того чтобы решить вопрос о значении актов Европейского Суда для государств, не участвовавших в конкретном деле, необходимо уяснить специфику статуса данного конвенционного органа, реализующего дву­ единую функцию по контролю за соблюдением положений Конвенции по­ средством установления наличия или отсутствия их нарушения государ­ ствами – участниками (правоприменительная функция), с одной стороны,

ипо толкованию положений Конвенции в рамках каждого конкретного дела (функция толкования) – с другой. Этим предопределяется необ-

ходимость учета двуединой юридической природы судебных актов Европейского Суда по правам человека: во-первых, как казуальных ре­ шений конкретных дел, находящихся в сфере юрисдикции европейского судебного органа; во-вторых, с точки зрения содержащегося в них офици­ ального толкования положений Конвенции, имеющих значение не только для разрешения данного конкретного спора, но и – в силу сложившегося

12См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2004. № 1.

13Application 14310/88, John Murray v. the United Kingdom, Judgment of 28 October 1994.

ответственно, и в свете его обязательного толкования) установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяется международный договор. Из этого следует, что правовые позиции Европейского Суда как конвенционно-толковательные положения имеют большую по отношению к положениям национального законодательства юри-

дическую силу. Это подтверждается и общепризнанными принципами права международных договоров, сформулированными, в частности, в Венской конвенции о праве договоров между государствами и междуна­ родными организациями или между международными организациями, за­ ключенной в Вене 21 марта 198 6 года15. Согласно положениям пункта 1 статьи 27 Венской конвенции, государство – участник договора не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправда­ ния для невыполнения им этого договора.

Вместе с тем вопрос о том, что решения Европейского Суда по правам человека имеют по отношению к федеральным законам большую юриди­ ческую силу, остается открытым в контексте его соотношения с норма­ ми Конституции РФ. Принципиальные подходы к решению этого вопроса были сформулированы Конституционным Судом РФ в Постановлении от 30 ноября 2000 года № 15-П по делу о проверке конституционности от­ дельных положений Устава (Основного закона) Курской области в редак­ ции Закона Курской области от 22 марта 1999 года «О внесении измене­ ний и дополнений в Устав (Основной закон) Курской области»16. Признав не соответствующим Конституции РФ ряд положений Устава Курской об­ ласти, регламентирующих вопросы государственного контроля местного самоуправления, Конституционный Суд РФ указал следующее. На оцен­ ку конституционности оспариваемых норм не влияет то, что некоторые из них, по существу, воспроизводят положения Европейской хартии о мест­ ном самоуправлении, устанавливающей минимальные гарантии самосто­ ятельности местного самоуправления. Конституция РФ и федеральные законы закрепляют более высокий, чем это предусмотрено международ­ ными обязательствами России, уровень гарантий самостоятельности ме­ стного самоуправления, который субъекты Российской Федерации не вправе занижать или ограничивать. Данная правовая позиция Конститу­ ционного Суда РФ имеет универсальный характер и в полной мере при­ менима к правовым позициям Европейского Суда по правам человека. Она предполагает, что если Конституция РФ предусматривает более вы­ сокий стандарт гарантирования прав и свобод человека и гражданина, не­ жели конвенционные положения Европейского Суда, то применению под­ лежат нормы Конституции РФ, и, соответственно, наоборот. Если более

15См.: Международное публичное право. Сборник документов. Т. 1. М.: БЕК, 1996. С. 8 7–113.

16См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 50. Ст. 4943.

высокий уровень обеспечения прав и свобод человека и гражданина вы­ текает из правовой позиции Европейского Суда по правам человека, то она имеет приоритетное значение перед конституционными нормами.

Однако эта правовая позиция Конституционного Суда РФ ни в коей мере не может рассматриваться как ставящая под сомнение положение части 4 статьи 15 Конституции РФ. Ведь в данном деле речь шла не о со­ отношении принципов и норм международного права с национальными нормами Российской Федерации, а о конституционной оценке конкрет­ ных норм проверяемого закона субъекта Российской Федерации, которые произвольно расширяли пределы государственного контроля деятельно­ сти органов местного самоуправления. Они допускали, в частности, такой контроль с точки зрения не только законности, но и целесообразности принимаемых решений, что противоречит требованиям Конституции РФ. Справедливости ради следует признать, что такого рода ситуации, когда международные стандарты в области прав человека, уступая Российской Конституции и тем самым дезориентируя законодателя, как бы «прово­ цируют» его на принятие неконституционных актов, носят исключитель­ ный характер. Об этом свидетельствует и практика Конституционного Су­ да РФ, в том числе связанная с использованием решений Европейского Суда по правам человека при проверке конституционности нормативных правовых актов как федерального, так и регионального уровня.

Что же касается характера влияния решений Европейского Суда на практику Конституционного Суда РФ, то это во многом предопределяется особенностями юридической природы конвенционно-толковательных по­ ложений, в которых находит свое воплощение специфическая форма реа­ лизации Европейским Судом нормоконтрольной функции.

2.Конвенционное толкование в соотношении с национальным конституционным нормоконтролем

Рассматривая соотношение конвенционного нормативного толкования с национальным конституционно-судебным нормоконтролем, необходимо следующее. Во-первых, определить пределы полномочий Европейского Суда по правам человека, связанные с его вторжением в национальноправовую сферу при рассмотрении конкретных дел. Во-вторых, выявить значение правовых позиций Европейского Суда для Конституционного Суда РФ.

Определяя пределы допустимого вторжения Европейского Суда по правам человека в национально-правовую сферу, следует учиты­ вать, что Европейский Суд по своему юридическому статусу, вытекающему из положений Конвенции, является конвенционным органом, реализую­ щим контрольную функцию, которая направлена на обеспечение соответ­ ствия национальной публично-властной практики положениям Конвен­