Экзамен зачет учебный год 2023 / 1Сборник_ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД В XXI ВЕКЕ ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ПРИМЕНЕНИЯ

71

ство единого европейского правового пространства, созданного под эгидой Европейского Суда.

3. Государственная суверенность и права человека

В отличие от XIX века, концепции национальной и международно-право- вой государственной суверенности не могут больше рассматриваться как непроницаемая оболочка. В знаменитой фразе Луиса Хенкина четко отмечено изменение: «…то, как относятся к людям где-то, касается каждого и везде»15. Права человека стали не только важной частью международного права, но и начинают проникать в другие области права. И здесь европейская Конвенция указывает революционный путь. Учитывая то, что отдельные лица имеют право подавать заявления против государств в международный суд и, таким образом, действовать на основе международного права, они тем самым обретают частичную международную правосубъектность.

Революционный подход Конвенции к отношениям между государством и отдельными лицами имеет важные последствия. В результате переосмысливается понятие государственной суверенности как ввиду обязательств государств в сфере прав человека16, так и по причине динамичной интерпретации договоров по правам человека. Несмотря на основной консенсус по ограничению государственной суверенности в сфере международных прав человека, проведение соответствующих границ остается сложной задачей. Конфликты возникают каждый раз, когда Европейский Суд отметает решения национальных конституционных судов по чувствительным вопросам.

Хорошим примером служит Федеральный конституционный суд Германии, чьи окончательные решения довольно часто отвергаются Европейским Судом. В 1995 году Европейский Суд десятью голосами судей против девяти постановил, что немецкие «запреты на профессию» несовместимы с европейскими правами человека17. Федеральный конституционный суд Германии провозгласил их в свое время соответствующими Основному закону. Много критики вызвало решение по делу фон Ганно-

15Henkin L. International Human Rights as «Rights» // Pennock J. R., Chapman J. W. Human Rights. New York; London: New York University Press, 1981. P. 257.

16О концепции «ответственность по защите», выдвинутой Генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном, см.: The Responsibility to Protect: Report of the International Commission on Intervention and State Sovereignty (http:/www.iciss.ca/ report-en.asp).

17См.: Application no. 17851/91, Vogt v. Germany, Judgment of 2 September 1996.

72

вер против Германии18, в котором Европейский Суд не признал компромисс между правом на неприкосновенность частной жизни и свободой прессы, выработанный Федеральным конституционным судом Германии. В отличие от немецких судей Европейский Суд разрешил дело в пользу прав на частную жизнь публично известных персон, даже если тем самым ограничивались права бульварной прессы. В последнее время Европейский Суд не раз противостоял Федеральному конституционному суду Германии и в ряде других важных дел: о статусе биологических отцов19, о защите от увольнения на основе нравственных причин20, о превентивном заключении21.

В знаменитом решении по делу Гёргюлю в 2004 году Федеральный конституционный суд Германии ответил на столкновения между различными толкованиями конкретного значения прав человека и различными разрешениями конфликтующих прав, выработанных, с одной стороны, Европейским Судом и, с другой стороны, Федеральным конституционным судом Германии:

«К обязательности законов и права (абзац 2 статьи 20 Основного закона Германии) относится также учет гарантий Конвенции и решений Европейского Суда по правам человека в рамках методически оправданного толкования законов. Отсутствие принятия во внимание решения [Европейского] Суда, как и противоречащее вышестоящему праву схематическое исполнение его решений, могут нарушать основные права в сочетании с принципом правового государства»22.

«Основной закон стремится к принятию Германии в правовое сообщество мирных и свободолюбивых государств, но не отказывается от закрепленного в последнем слове немецкой Конституции суверенитета. В этой связи не создается противоречия целям приверженности нормам международного права, когда законодатель в порядке исключения не учитывает международное право, если только таким образом можно избежать нарушения основополагающих принципов конституции»23.

Это решение поддерживает эволюцию единого европейского пространства, но в то же время устанавливает ее пределы. Оно является про-

18См.: Application no. 59320/00, Von Hannover v. Germany, Judgment of 28 June 2005.

19См.: Application no. 58364/00, Lück v. Germany, Judgment of 15 May 2008.

20См.: Application no. 1620/03, Schüth v. Germany, Judgment of 23 September 2010 (нарушение ст. 8); Application no. 425/03, Obst v. Germany, Judgment of 23 September 2010 (без нарушения ст. 8).

21См.: Application no. 19359/04, M. v. Germany, Judgment of 17 December 2009.

22Решение Федерального конституционного суда Германии от 14 октября 2004 года 2 BvR 1481/04.

23Там же.

73

грессивным, поскольку аргументирует, что принцип правового государства, закрепленный в немецкой Конституции, нарушается, если практика Европейского Суда не принимается во внимание при толковании немецких законов. В нем, правда, уточняется, что решения Европейского Суда должны, в свою очередь, основываться на «принятом правовом толковании». Вместе с тем оно четко создает запасной выход для национального законодателя, если в противном случае «основные принципы конституции будут нарушены». Федеральный конституционный суд Германии предъявляет право на возражение. Новое европейское правовое пространство должно развиваться на базе диалога. Формулируем кратко: не автоматизм, а критическое размышление и диалог о создании нового единого правового пространства в Европе.

Похожая оговорка по отношению к практике Европейского Суда по правам человека в данный момент стала предметом дискуссии в России, что является следствием решения по делу Маркин против России, в котором Европейский Суд впервые отверг аргументацию Конституционного Суда Российской Федерации как «неубедительную»24. Председатель российского Конституционного Суда утверждает в статье, опубликованной в «Российской газете», что пример Федерального конституционного суда Германии должен послужить прецедентом. Однако, в то время как в Карлсруэ всего лишь приоткрыли запасной выход и сформулировали оговорку для случаев, когда исполнение решений Страсбургского суда повлекло бы за собой нарушение основных принципов Основного закона, Председатель Конституционного Суда РФ прибегает к другому подходу. Он утверждает, что толкование российской Конституции российским Конституционным Судом не может отвергаться Страсбургским судом: «Конституция в статье 15 устанавливает приоритет международного договора над положениями закона, но не над положениями Конституции. Монополия на истолкование положений Конституции и выявление конституционного смысла закона принадлежит Конституционному Суду. И поэтому истолкование Конституции, данное высшим судебным органом государства, не может быть преодолено путем толкования Конвенции, поскольку ее юридическая сила все-таки юридическую силу Конституции не превосходит»25.

Вто же время он рекомендует быть «предельно тактичными, умными

иуступчивыми» для того, чтобы «своими действиями [не] разрушать наметившиеся позитивные международные тенденции». Обсуждаемая здесь

24См.: Application no. 30078/06, Konstantin Markin v. Russia, Judgment of 7 October 2010, para. 57.

25Зорькин В. Предел уступчивости // Российская газета. Федеральный выпуск. № 5325 (246). 2010. 29 октября (http://www.rg.ru/2010/10/ 29/zorkin.html).

74

«российская модель» в корне отличается от «немецкой модели» и, повидимому, преобразует правило в исключение, а исключение в правило.

Все эти идеи должны обсуждаться в свете статьи 27 Венской конвенции о праве международных договоров, которая звучит так: «Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора». Напряженность между правилом «pacta sunt servanda» и динамичным толкованием договорных обязательств, которое может создавать конституционные проблемы, должна разрешаться путем конструктивных диалогов, похожих на диалог между Судом Европейских сообществ в Люксембурге и Федеральным конституционным судом Германии, развивавшийся на протяжении нескольких десятков лет.

До сих пор пределы тому не установлены, они лишь обсуждаются. Готовность к дебатам и диалогу, критике и противоречиям должна рассматриваться как еще одно характерное свойство единого европейского правового пространства.

Формирование системы ценностей на базе Конвенции о защите прав человека и основных свобод является незавершенной работой. Но успех все же ошеломляет: множество барьеров было преодолено, множество вопросов было разрешено, а многие невообразимые изменения стали возможными. Однако до сих пор значительное количество вопросов остается без ответов, а некоторые ответы не признаются всеми.

В то время как кратковременный эффект революций является очевидным, долговременный эффект трудно оценить, особенно если революция продолжается. Подводя итог, процитируем Чжоу Эньлая, который, как говорят, отвечая на вопрос о последствиях Французской революции, сказал: «Еще слишком рано судить».

Перевод с английского А. Линова.

Татьяна Нешатаева

Судья Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, профессор, доктор юридических наук

Права человека и судебный прецедент

1. О категории естественных (основных) прав человека

В правовой доктрине под естественными правами понимается совокупность прав, биологически принадлежащих человеку от рождения (на жизнь, свободу, стремление к счастью), позволяющих ему идентифицировать себя отдельной человеческой личностью. В международно-право- вую доктрину категорию естественных прав человека ввел голландский юрист Гуго Гроций, полагавший, что «мать естественного права есть сама природа человека и… сам Бог не может изменить естественного права человека на жизнь, как не может он изменить то, что дважды два – четыре»1. Далее, по мысли Гроция, соответственно, и позитивное право на войну не может отменить естественное право человека на жизнь. Заслуга Г. Гроция заключается в том, что он предложил считать недействующими законы, противоречащие естественным правам. Дело в том, что деление прав на естественные (природные) и позитивные (писаные) было предложено задолго до Г. Гроция средневековыми учеными-теологами, а до них учеными Античности. Так, Фома Аквинский выделял фундаментальные принципы естественного права, касающиеся человека: право на жизнь, свободу, счастье. Для того чтобы эти фундаментальные основы реализовались, по учению Фомы Аквинского человек должен стремиться к общему благу, не причинять ущерба другим, воздавать каждому свое, то есть в учении монаха эти правила нашли характер морально-нравственных требований. Однако перевод таких постулатов в правовую форму оказался очень не прост и потребовал длительного времени как для осознания необходимости правового оформления, так и для поиска самой формы. Прежде всего, по происхождению естественные права отличаются от позитивных. В отличие от первых, связанных с биологическим, природным началом в человеческой личности и оформляемых в право обычным путем, вторые связаны с разумом, мыслительным процессом и закрепляются в писаном

1Гроций Г. О праве войны и мира: В 3 кн. Кн. 1. М.: Изд. Министерства юстиции

СССР, 1948. XVI; См. также: Аквинский Ф. Сумма теологий. М., 2002.

77

прав. Русские ученые, философы, теологи и правоведы признавали приоритет за естественными правами. Для многих из них данная категория наиболее тесно связана с теологическими нормами и оформлялась в праве в виде норм-принципов, имеющих приоритет над позитивным правом. По их мнению, норма позитивного права не всегда заключает естественное, справедливое правило по отношению к конкретному человеку. Так, в позитивном праве закреплялись правила о рабстве, торговле людьми и т. д. Подобные правовые состояния противоречили естественным правам человека, которые в русской интерпретации особо связаны с понятием справедливости и свободы.

Согласно учениям русских юристов, правовые нормы, соответствующие требованиям морали и справедливости, называются естественным правом, то есть правом, соответствующим «естеству человека» как духовно нравственного биологического существа4.

Как указывал русский философ Ильин, «когда человек имеет дело с такими нормами, то он получает возможность повиноваться им не только за страх, но и за совесть… потому что право предписывает во внешнем поведении то самое, что голос совести одобряет как нравственное и справедливое». Однако позитивное право зачастую не отражает этих основ, ибо «создается в таких условиях, при которых содержание его подвержено влиянию конкретной воли, неосведомленности, ложной теории и надмения»5. Возможно, по этой причине русские ученые-юристы (например, профессор Московского государственного университета Комаровский) в разработке этой проблематики особое внимание уделяли институциональному механизму защиты прав человека. Задолго до западноевропейских международников-функционалистов русскими учеными высказывалась идея о необходимости защиты прав человека в международном суде6. Впоследствии подобная идея была развита Д. Митрани, подчеркнувшим, что права человека будут защищены, если их судебная защита будет контролироваться гражданским обществом и международным судом7. При этом особо выделялось естественное происхождение прав человека.

Русские философы-богословы под естественными правами понимали прежде всего свободу, свободную жизнь каждого, в том числе право за-

4См.: Соловьев В. Три разговора. М.: АСТ; АСТ Москва; Хранитель, 2007. С. 32; Бердяев Н. Философия свободы. М.: АСТ, АСТ Москва, 2010. С. 219–238;

Ильин И. О русском национализме. М.: Российский фонд культуры, 2007. С. 113–125.

5Ильин И. А. О сущности правосознания // Теория государства и права. М., 2003. С. 95.

6 См.: Комаровский Л. А. О международном суде. М.: Зерцало, 2007.

7См.: Mitrany D. A Working Peace System. London: Royal Institute of International Affairs, 1943.

78

ботиться о своей безопасности, имуществе, семье. Эти ценности, по их убеждению, не должны зависеть от государственной власти и представляют собой сферу частной жизни. Николай Бердяев особо подчеркивает природный (надгосударственный) источник происхождения прав человека, заметив, что «декларация прав Бога и декларация прав человека, по сути, одна и та же декларация»8. Великий русский философ заметил ту же особенность происхождения естественных прав – природную общность, всечеловечность, что и задолго до него в Древней Греции Сократ (469– 399 годы до н. э.), доказавший, что неписаные законы свободной жизни человека являются общими для всего человечества, ибо такой закон не может быть составлен людьми, не имевшими возможности общаться, собираться и говорить на одном языке. «Законы эти, очевидно, установлены Богом», – сделал свой вывод греческий мыслитель.

Таким образом, догадка о том, что права человека могут иметь различное происхождение – от природы, биологии (Бога – в прежних учениях) и от законодателя, судьи, государства – прошла долгий путь от Г. Гроция, а до него Франсуа Суареса и Франсуа Виттория, далее – к святым Фоме Аквинскому и святому Августину, затем к Цицерону, стоикам, Сократу и Софоклу и получила свое оформление в философских работах европейских и русских ученых богословского и правового направлений. Содержательный анализ позволяет установить, что применительно к трем правам – на жизнь, свободу, счастье (эффективное поведение) – достигнут консенсус в доктринальных исследованиях. При этом все известные доктрины выделяли естественные права как приоритетные, имеющие общечеловеческое происхождение и в силу этого обладающие верховенством над правами, установленными в законах, договорах, судебных решениях: законодательные нормы не должны отрицать право на жизнь, свободу, счастье (эффективное поведение и продолжение рода). Предлагалось считать ограничение таких прав юридически недействительным, а защиту естественных прав возложить на международный суд.

Со временем обозначенные идеи начали закрепляться в некоторых национальных законах. При этом особо выделялось естественное происхождение прав человека. Так, Билль о правах штата Виргиния от 12 июня 1776 года содержал следующую формулировку: «Все люди по природе являются в равной степени свободными и независимыми и обладают определенными прирожденными правами». Впоследствии эти формулировки были повторены в Конституции Соединенных Штатов Америки, конституциях иных государств. Однако внедрение подобных положений в национальное законодательство не привело к верховенству и абсолютной

8Четвернин В. А. Современные концепции естественного права. М.: Наука, 1988.

79

защите естественных прав по причине произвольного их нарушения государственной властью. Это трагически подтвердили две мировые войны, произошедшие в XX веке. Последствия этих войн продемонстрировали объективную необходимость закрепления естественных прав на общечеловеческом уровне в международно-правовой категории основных прав человека. Уже 1 января 1942 года 26 стран – союзниц по антигитлеровской коалиции подписали Декларацию Объединенных Наций, в которой провозгласили: «Полная победа над врагами необходима для защиты жизни, свободы, независимости, свободы религии и для сохранения прав человека и справедливости в их собственных странах, а равно и в других странах».

О том, сколь высокое значение приобрели естественные права человека в XX веке, можно судить хотя бы по замечанию Черчилля о том, что именно в этом столетии их возвели «на престол человеческих прав» путем создания Организации Объединенных Наций, Устав которой подписан в Сан-Франциско 26 июня 1945 года и вступил в силу 24 октября 1945 года, и которая обратилась к народам мира с призывом «вновь утвердить веру

восновные права человека». Положения Устава ООН приобрели силу общепризнанных и общеобязательных норм международного права, поскольку, по своей правовой природе являясь многосторонним юридически обязывающим договором, имели обычное правовое происхождение и длительное практическое развитие. Именно в документах ООН идея о естественных правах человека трансформировалась в основные права и свободы и утвердилась в качестве фундаментального и важнейшего института международного права.

Основные права человека – это естественные права, оформленные в позитивное право, признанные и защищенные международным сообществом, которое тем самым взяло на себя миссию гаранта, толкователя и контролера соблюдения этих прав. Сегодня основные права – это та стадия правового развития, на которой появилась реальная возможность воспользоваться естественными правами, несмотря на продолжающуюся практику явного пренебрежения ими со стороны многих государственных властей. Более того, на государства возложены обязанности по защите этих прав, а также позитивная обязанность обеспечения их соблюдения.

Следует отметить, что, несмотря на то что на данный момент в ООН представлены практически все государства мира, а с ними и цивилизации,

всвоей деятельности эта всемирная организация руководствуется преимущественно европейской традицией права и той системой ценностей, которая порождена европейской цивилизацией. Так, принцип защиты права человека на жизнь, ведущий начало от Г. Гроция, получил не только нормативное закрепление, но и защитный санкционный механизм в виде обязанности Совета Безопасности ООН принимать принудительные, в том числе вооруженные, меры к государствам, допускающим массовые на-

80

рушения права человека на жизнь, что, согласно Уставу, оценивается как угроза миру и человечеству. Таким образом, функциональный суверени-

тет государств, подписавших Устав ООН, оказался ограниченным по двум направлениям: а) объявление войны, то есть применение вооруженной силы (кроме самообороны) и б) осуществление произвола в отношении права на жизнь человека в своей и иных странах. У современных государств отсутствует суверенное право объявления войны и нарушения естественных прав. Государства, нарушившие запрет, подвергаются международной ответственности. Так как право на жизнь получило глобальную универсальную регламентацию и защиту в самом Уставе ООН и конвенционных органах (первоначально в Комиссии, а затем в Совете по правам человека и подкомиссии по поощрению и защите прав человека), необходимо заметить, что в отношении иных естественных прав человека универсального (всемирного) согласия до сих пор не достигнуто.

В общечеловеческом плане процесс оформления естественных прав можно считать лишь начавшимся, ибо общий документ, подробно определяющий естественные права, имеет рекомендательный характер. Всеобщая декларация прав человека была принята в Париже 10 декабря 1948 года на 183 м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Этому акту эпохального значения предшествовал изнурительный правовой марафон, измеряющийся в общей сложности 1 400 раундами бесплодных голосований. Документ готовился рабочей группой в составе Э. Рузвельта (США), Р. Кассена (Франция), Ш. Малика (Ливан), П. Чунь Чан (Китай), Э. С. Круса (Чили), А. Богомолова и А. Павлова (СССР), лорда Дьюкстона и Д. Вильсона (Соединенное Королевство), В. Ходжсона (Австралия), Д. Хамфри (Канада). А всего авторский коллектив этого знаменитого документа насчитывал 80 человек. Несмотря на идеологические расхождения некоторых государств-участников, Декларация действительно отражала общие ценности всего человеческого сообщества – представление о свободе и правах человека. Но для внедрения естественных прав в правовую реальность согласие государств не было достигнуто: из 56 государств «за» проголосовало 48, в то время как 8 представителей воздержались. Очевидно, что для появления универсальной сверхимперативной международно-правовой нормы время еще не пришло. Однако в дальнейшем Декларация, провозглашавшая основные права, действовала как международный обычай, что вполне соответствует общей практике развития естественных прав. Так, например, не менее 120 национальных конституций, принятых после Второй мировой войны, содержат формулировки об основных правах, впервые упомянутые в Декларации. На принципы акта ссылаются в национальных судах (например, дело «The Paquete Habana» в судах США), рассматривающих принципы Декларации в качестве международно-правового обычая. Последовавшее за Декларацией принятие ООН в 1966 году Международного пакта об эко-