Экзамен зачет учебный год 2023 / 1Сборник_ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД В XXI ВЕКЕ ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ПРИМЕНЕНИЯ

111

характер. По крайней мере, из европейской Конвенции о защите прав человека со всей очевидностью не вытекает, что осуществление такой функции возложено на европейские органы.

Контрольная функция Европейского Суда по правам человека связана с разрешением обоснованных предположений частных лиц о том, что они явились жертвой нарушения одной из Высоких Договаривающих Сторон их прав, признанных в Конвенции или в Протоколах к ней (ст. 34 Конвенции), что предполагает исследование Судом фактических и юридических обстоятельств, послуживших основанием для обращения заявителя за конвенционной защитой. Следовательно, отвечая на поставленный перед ним в жалобе вопрос, Европейский Суд должен проанализировать конкретную, имевшую место в деле заявителя, правоприменительную практику и соотнести ее с вытекающими из конвенционных положений требованиями. Таким образом, именно каузально-правоприменитель- ная практика конкретного государства в конкретном деле является объектом контроля Европейского Суда.

Вместе с тем, поскольку правоприменительная практика имеет своим основанием национальное законодательное регулирование соответствующих общественных отношений, постольку, принимая решение по делу, Европейский Суд по правам человека неизбежно реализует и элементы конвенционно-надзорной функции в отношении национального законодательства, выявляя, в частности, нормативные правовые условия, ставшие поводом для оценки конвенционного правонарушения. Об этом свидетельствует и уже упоминавшееся постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 года № 5-П, согласно которому исполнение постановлений Европейского Суда по правам человека предполагает в том числе противодействие повторению нарушения прав и свобод человека и гражданина, установленного Европейским Судом.

Следует отметить, что соответствующие полномочия Европейского Суда конвенционно-надзорного характера могут быть реализованы лишь «попутно», в рамках конкретного дела по оценке правоприменительной практики государства – участника Конвенции. Напрямую же в функции Европейского Суда, как справедливо отмечается в одном из совместных отдельных мнений судей Европейского Суда Холмбэка, Роденбурга, Росса, Фавра и Бильге по делу де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии от 18 июня 1971 года14, не входит рассмотрение in abstracto соответствия законодательных или конституционных норм требованиям Конвенции, вследствие чего он не может выносить решение об общем соответствии норм национального законодательства Конвенции. Задача Европейского

14См.: Европейский Суд по правам человека: Избранные решения: В 2 т. Т. 1. М.: НОРМА, 2000. С. 34.

112

Суда состоит в определении того, привело ли применение национального законодательства к нарушению Конвенции, к ограничению в осуществлении прав, гарантируемых в соответствии с Конвенцией. Суд не уполномочен ни отменять национальные законы, ни давать указания национальному законодателю отменить те положения, которые обжалует заявитель. Он на основании толкования Конвенции должен рассмотреть в порядке контроля решения, вынесенные в соответствии с национальным законодательством.

Вто же время нельзя не отметить и определенную непоследовательность практики Европейского Суда по этим вопросам. Так, например, Европейским Судом по правам человека была признана приемлемой жалоба Класса и ряда других заявителей из Федеративной Республики Германии на предмет несоответствия положений абзаца 2 статьи 10 Основного закона Германии и Закона от 13 августа 1968 года (Закон G10) статьям 6 (п. 1), 8 и 13 Конвенции. При этом Суд указал, что «в принципе для индивидуального заявителя недостаточно утверждать, что само существование закона нарушает его право, установленное Конвенцией; необходимо, чтобы закон был применен с причинением ему вреда. Тем не менее… закон может сам по себе нарушать права отдельных лиц, если они испытывают его действие даже в отсутствие каких-либо конкретных мер по его применению». В решении по делу Маркс против Бельгии Суд отметил: «…статья 25 Конвенции предоставляет лицу право утверждать, что закон нарушает его права, если он подвергается риску быть непосредственным объектом таких нарушений… Именно таковой и является позиция заявительниц. Они возражают против нескольких статей Гражданского кодекса, которые автоматически применялись или применяются по отношению

кним. Утверждая, что эти статьи противоречат Конвенции и Протоколу № 1, заявительницы требуют от Суда не абстрактной оценки внутреннего законодательства, что не соответствовало бы статье 25 Конвенции».

Это неизбежно может приводить и приводит к конфликтам, столкновениям, противоречиям между Европейским Судом по правам человека и национальными властями, включая национальные конституционно-кон- трольные органы.

Вданном случае, вероятно, следует выяснять не «кто виноват?», а «что делать?». Необходима выработка конкретных механизмов, обеспечивающих конвенционный нормоконтроль. Например, в ряде стран уже сейчас эту функцию осуществляют национальные органы конституционного контроля, которые проверяют действующее законодательство не только на его соответствие основному закону государства, но и на соответствие европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В России, однако, сами по себе конвенционные нормы не могут быть критерием для оценки конституционности законодательства. Конституционный Суд РФ может лишь учитывать их при вынесении решения

113

и формировании конституционно-правовых подходов к поставленной перед ним проблеме.

Вместе с тем, если исходить из того, что Конституция РФ в целом не противоречит европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и в то же время является актом, преобладающим над Конвенцией по уровню юридической силы, то можно предположить, что осуществление Конституционным Судом РФ проверки той или иной нормы действующего права на соответствие Конституции означает, что конвенционный нормоконтроль состоялся, а потому с этого момента со стороны каких бы то ни было других субъектов он невозможен. По крайней мере, до тех пор, пока не будут выработаны иные, в том числе дополнительные, механизмы взаимодействия европейского конвенционного и национального конституционного нормоконтроля на договорных началах заинтересованных сторон в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права.

Все это, однако, не исключает активного влияния правовых позиций Европейского Суда как на саму по себе практику Конституционного Суда, так и – опосредованно – на национальную правовую систему.

4.О влиянии правовых позиций Европейского Суда на практику конституционно-судебного контроля в России

Воздействие правовых позиций Европейского Суда по правам человека на практику Конституционного Суда РФ различается в зависимости от формы конституционно-судебного нормоконтроля, а также от характера осуществляемых Конституционным Судом РФ полномочий.

4.1. Оценивая влияние решений Европейского Суда по правам человека на практику Конституционного Суда РФ в зависимости от формы осуществляемого Конституционным Судом РФ нормоконтроля, абстрактного или конкретного, следует заметить, что из 168 решений Конституционного Суда, в которых по состоянию на 1 мая 2010 года15 непосредственно использованы правовые позиции Европейского Суда по правам человека либо упоминаются принятые им решения, 160 решений приняты в порядке конкретного нормоконтроля, 4 – в порядке абстрактного и 4 – в рамках «совмещенного» нормоконтроля. И

15В данном случае речь идет о количественных показателях использования Конституционным Судом решений Европейского Суда. Что же касается самой Конвенции о защите прав человека и основных свобод, то она использовалась в практике Конституционного Суда Российской Федерации значительно чаще (таких решений более 550).

114

это вполне объяснимо, если иметь в виду, что, во-первых, предназначением Европейского Суда является именно защита предусмотренных Конвенцией прав и свобод от нарушений и потому именно в данной области он правомочен устанавливать правовые стандарты, обязывающие Договаривающиеся Стороны. Во-вторых, Европейский Суд является субсидиарным по отношению к национальному суду, включающему в себя в том числе и конституционно-судебный механизм защиты прав человека. И наконец, в-третьих, определяющим фактором движения дела в рамках конкретного конституционного нормоконтроля являются конституционные права и свободы человека и гражданина, с предполагаемым нарушением которых связаны инициирование конституционного судопроизводства и его развитие.

4.2. Влияние правовых позиций Европейского Суда на практику Конституционного Суда РФ в зависимости от характера реализуемых ими полномочий проявляется, прежде всего, в связи с оценкой конституционности оспариваемых законоположений.

В качестве непосредственного критерия оценки оспариваемых на соответствие Конституции РФ законоположений решения Европейского Суда по правам человека, по общему правилу, не могут использоваться Конституционным Судом РФ. Оно и понятно: исходя из статьи 125 Конституции РФ и конкретизирующих ее положений Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд проверяет оспариваемые законы и иные нормативные правовые акты на соответствие именно Конституции РФ, а не на соответствие общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации, которые, являясь, как уже было сказано, составной частью российской правовой системы, зачастую лишь опосредованно влияют на формирование правовой позиции Конституционного Суда РФ по делу.

Вместе с тем в отдельных случаях используемые Конституционным Судом для разрешения поставленного вопроса решения Европейского Суда по правам человека имеют столь существенный вес для конкретного дела, что оказывают во многом определяющее влияние на решение вопроса о конституционности. Так, например, в деле о проверке конституционности положений части второй статьи 170 и части второй статьи 235 Кодекса законов о труде РФ и пункта 3 статьи 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности»16

16См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 24 января 2002 года № 3-П по делу о проверке конституционности положений части 2 статьи 170 и части 2 статьи 235 Кодекса законов о труде Российской Федерации и пункта 3 статьи 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях де-

115

Конституционный Суд РФ оценивал установленный названными законоположениями запрет на увольнение работников, имеющих детей-инвали- дов или инвалидов с детства до достижения ими возраста восемнадцати лет, в случаях совершения ими дисциплинарных проступков, являющихся в соответствии с законом основанием для расторжения с ними трудового договора по инициативе работодателя. Конституционный Суд установил, что данный запрет, по существу, исключает для работодателя возможность доказывать в суде необходимость и обоснованность увольнения таких недобросовестных работников, совершивших дисциплинарный проступок, и тем самым лишает его возможности защищать в судебном порядке свои права и законные интересы, то есть существенно ограничивает его конституционное право на судебную защиту. Между тем, как указал Конституционный Суд, из Конституции РФ и международно-правовых актов следует, что правосудие должно отвечать требованиям справедливости и обеспечивать эффективное восстановление в правах, а судебная защита должна быть полной, что предполагает не только возможность для каждого обратиться в суд, но и обязанность суда вынести справедливое и обоснованное решение. Право на универсальную судебную защиту подтверждено Европейским Судом по правам человека, в частности в решениях от 21 февраля 1975 года по делу Голдер (Golder) против Соединенного Королевства и от 27 февраля 1980 года по делу Девеер (Deweer) против Бельгии. Исходя из этого, Конституционный Суд признал названные нормы не соответствующими Конституции РФ, в том числе по указанному основанию.

В ряде решений Конституционного Суда РФ конвенционные нормы в их интерпретации Европейским Судом по правам человека не только использованы для обоснования правовой позиции Конституционного Суда по делу, но и вынесены в резолютивную часть решения. Так, в Постановлении от 25 января 2001 года № 1-П по делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ (п. 1 резолютивной части)17 Конституционный Суд признал не противоречащим Конституции РФ положение, содержащееся в пункте 2 статьи 1070 Гражданского кодекса, согласно которому вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу, поскольку на основании этого положения подлежит возмещению государством вред, причиненный при осуществлении правосудия посредством гражданского судопроизводства в результате принятия незаконных судебных актов, разре-

ятельности» в связи с запросами Зерноградского районного суда Ростовской области и Центрального районного суда города Кемерово // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 7. Ст. 745.

17 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 7. Ст. 700.

116

шавших спор по существу. При этом Суд указал, что данное положение в его конституционно-правовом смысле, выявленном в данном Постановлении, и во взаимосвязи со статьями 6 и 41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не может служить основанием для отказа в возмещении государством вреда, причиненного при осуществлении гражданского судопроизводства в иных случаях (а именно, когда спор не разрешается по существу) в результате незаконных действий (или бездействия) суда (судьи), в том числе при нарушении разумных сроков судебного разбирательства, если вина судьи установлена не приговором суда,

аиным соответствующим судебным решением.

Всоответствии с данным Постановлением Конституционный Суд РФ вынес решения об отказе в принятии к рассмотрению ряда жалоб граждан, оспаривавших указанные положения Гражданского кодекса, поскольку соответствующий вопрос разрешен в конституционном производстве. Резолютивная часть соответствующих определений также включила в себя нормы европейской Конвенции (определения от 8 февраля 2001 года № 42-О18, от 8 февраля 2001 года № 43-О19).

Впункте 1 резолютивной части Постановления от 17 июля 2002 года № 13-П Конституционный Суд постановил: признать не соответствующими Конституции РФ, ее статьям 15 (ч. 4), 46, 49, 50 (ч. 1), 55 (ч. 3) и 123 (ч. 3) находящиеся в нормативном единстве положения пунктов 1 и 2 статьи 342, части 1 и пункта 1 части 2 статьи 371, пункта 2 части 1 статьи 378, части 1 статьи 379 и части 3 статьи 380 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, а также пунктов 1 и 2 статьи 36 Федерального закона «О Прокуратуре Российской Федерации» – в части, допускающей пересмотр и отмену в порядке надзора по протесту прокурора вступившего в законную силу оправдательного приговора ввиду односторонности или неполноты расследования или судебного следствия, а также несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела в случаях, когда в предшествующем разбирательстве не были допущены нарушения, которые отвечали бы критериям, предусмотренным пунктом 2 статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод20.

ВПостановлении от 11 мая 2005 года № 5-П по делу о проверке конституционности статьи 405 Уголовно-процессуального кодекса РФ предметом проверки являлась содержащаяся в названной статье норма, устанавливающая абсолютный запрет на поворот к худшему для осужденного в надзорном порядке. Конституционный Суд РФ разрешил это дело сообразно с постановлением Европейского Суда по правам человека от

18Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 15. Ст. 1530.

19Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 5. Ст. 1531.

20См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 31. Ст. 3160.

117

20 июля 2004 года по делу Никитин против России, в котором Европейским Судом отмечалось, что требования правовой определенности и стабильности не являются абсолютными и не препятствуют возобновлению производства по делу в связи с появлением новых или вновь открывшихся обстоятельств или при обнаружении существенных нарушений, которые были допущены на предыдущих стадиях процесса и привели к неправильному исходу дела21.

Признав оспариваемую норму не соответствующей Конституции РФ, Конституционный Суд использовал свое право на восполнение правового пробела, возникающего в результате признания оспариваемого положения неконституционным, указав, что впредь до внесения соответствующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство пересмотр в порядке надзора по жалобе потерпевшего, его представителя и по представлению прокурора обвинительного приговора, а также определения и постановления суда в связи с необходимостью применения уголовного закона о более тяжком преступлении, ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, а также оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела, допускается лишь в течение года по вступлении их в законную силу. Непосредственным основанием соответствующей позиции Конституционного Суда РФ – как прямо следует из его решения – явилась позиция Европейского Суда, сформулированная им по уже упомянутому делу Никитин против России, в соответствии с которой возможность рассмотрения требования о пересмотре оправдательного приговора только в течение одного года с момента вступления его в силу согласуется с требованиями Конвенции о защите прав человека и основных свобод (§ 39, 55 и 56 постановления).

4.3. Вместе с тем чаще всего Конституционный Суд обращается к практике Европейского Суда по правам человека в рамках конституционного истолкования норм текущего законодательства в целях подкрепления своей позиции в процессе уяснения, в частности: нормативного содержания того или иного правового института, его ключевых (универсальных) параметров22; юридической природы отдельных консти-

21См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. № 22. Ст. 2194.

22См., например: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 года № 9-П по делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г. А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа // Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. № 30 (ч. 2). Ст. 3200.

118

туционных прав23; пределов допустимого ограничения конституционных прав24 и т. д.

В ряде случаев Конституционный Суд РФ апеллирует к практике Европейского Суда по правам человека в целях определения надлежащего

порядка разрешения коллизий конституционных ценностей, воплощенных в конституционных правах, свободах и иных конституционных институтах. Так, при выработке Постановления Конституционного Суда от 30 октября 2003 года № 15-П, ключевым вопросом которого являлось

соотношение свободы слова и права на свободные выборы, активно было использовано решение Европейского Суда по правам человека от 19 февраля 1998 года по делу Боуман против Соединенного Королевства25. В данном решении, касающемся аналогичной проблемы, Европейский Суд отметил, в частности, следующее. Свободные выборы и свобода слова, в особенности свобода политической дискуссии, образуют основу любой демократической системы, оба права взаимосвязаны и укрепляют друг друга; по этой причине особенно важно, чтобы всякого рода информация и мнения могли циркулировать свободно в период, предшествующий выборам; тем не менее при некоторых обстоятельствах эти два права могут вступить в конфликт, и тогда может быть сочтено необходимым, чтобы до или во время проведения выборов были установлены определенные ограничения свободы слова, которые в обычных условиях были

23См.: Постановление Конституционного Суда РФ: от 30 июля 2001 года № 13 П по делу о проверке конституционности положений подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81 Федерального закона «Об исполнительном производстве» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 32. Ст. 3412; от 16 мая 2000 года № 8-П по делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 21. Ст. 2258; от 13 декабря 2001 года № 16-П по делу о проверке конституционности части второй статьи 16 Закона города Москвы «Об основах платного землепользования в городе Москве» в связи с жалобой гражданки Т. В. Близинской // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 52. Ст. 5014; и другие.

24См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 23 ноября 1999 года № 16 П по делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобами Религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. № 51. Ст. 6363.

25Application no. 24839/94, Bowman v. the United Kingdom, Judgment of 19 February of 1998.

119

бы неприемлемы; их цель – обеспечить свободное выражение мнений народа при избрании законодательной власти26.

Более того, зачастую решения Европейского Суда по правам человека интегрируются Конституционным Судом РФ в осуществляемое им конституционное истолкование оспариваемых законоположений.

Так, в Определении от 12 апреля 2005 года № 113-О по жалобе гражданина Маслова Александра Ивановича на нарушение его конституционных прав частями 1, 2 и 3 статьи 30.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях27 на основе, в частности, постановления Европейского Суда по правам человека от 15 ноября 2001 года по делу Вернер против Польши по вопросу процессуального равноправия и постановления Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2003 года по делу Рябых против Российской Федерации по вопросу принципа правовой определенности в приложении к процессуальным отношениям Конституционный Суд дал конституционное истолкование оспариваемым положениям Кодекса, согласно которому данные положения предполагают обязанность суда надзорной инстанции известить лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, о факте принесения протеста прокурора, предоставить возможность ознакомления с протестом и представить свои возражения на него.

Вэтом плане национальная конституционная юрисдикция в сочетании

сконвенционной юрисдикцией Европейского Суда по правам человека представляет собой важный фактор утверждения и развития общеевропейских конституционных ценностей. Это, однако, не исключает возможности возникновения конфликтных ситуаций между ними и, соответственно, необходимости повышенного внимания к проблемным вопросам, определенным коллизиям и противоречиям между общеевропейскими и национальными институтами гарантирования прав и свобод человека и гражданина, между конвенционной юрисдикцией Европейского Суда и компетенцией национальных органов конституционного контроля.

5.Акты конвенционного контроля как основания для пересмотра конкретного дела заявителя в национальной правовой системе: позиция Конституционного Суда Российской Федерации

Отношения между Европейским Судом по правам человека и Конституционным Судом РФ строятся на основе прямых и обратных связей и, соответственно, имеют двусторонний характер и сложное содержание. Это проявляется, в частности, в том, что правовые позиции Европейского

26См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 44. Ст. 4358.

27См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. № 22. Ст. 2195.

120

Суда, оказывая заметное воздействие на практику конституционного правосудия, в то же время во многом именно благодаря решениям Конституционного Суда приобретают качества внутригосударственной формальноюридической значимости и через конституционно-судебное правоприменение и нормативно-интерпретационную деятельность Конституционного Суда наращивают свой нормативный потенциал.

Речь в данном случае идет не только об использовании Конституционным Судом РФ практики европейского конвенционного контроля для целей конституционного судопроизводства, но и о конституционно-судебном обосновании решений Европейского Суда в качестве источника права. В постановлениях от 5 февраля 2007 года № 2-П и от 26 февраля 2010 года № 4-П Конституционный Суд прямо указал, что не только Конвенция о защите прав человека и основных свобод, но и решения Европейского Суда по правам человека – в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, – являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права28.

Такое конституционное понимание места и роли актов конвенционного контроля означает, в частности, что лицо, по жалобе которого вынесено постановление Европейского Суда по правам человека, во всяком случае должно иметь возможность обратиться в компетентный суд с заявлением о пересмотре вынесенных по его делу судебных постановлений и быть уверенным, что его заявление будет рассмотрено. Это тем более важно, если иметь в виду, что в силу особенностей полномочий Европейского Суда, осуществляющего свою деятельность на основе принципа субсидиарности, и специфики рассматривае-

28См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 года № 2-П по делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Нижнекамскнефтехим» и «Хакасэнерго», а также жалобами ряда граждан // Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. № 7. Ст. 932; Постановление Конституционного Суда РФ от 26 февраля 2010 года № 4-П по делу о проверке конституционности части второй статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А. А. Дорошка, А. Е. Кота и Е. Ю. Федотовой // Собрание Законодательства Российской Федерации. 2010. № 11. Ст. 1255.