4. Классово-волевая (или марксистско-ленинская) теория права, конституции.
В основе марксистско-ленинской доктрины лежат две концептуальные идеи: экономическая обусловленность конституции (права) и классовый подход. Согласно взглядам К. Маркса и Ф. Энгельса, которые обосновывались ими в таких работах как «Капитал» (К. Маркс), «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (Ф. Энегельс); «Манифест Коммунистической партии» (совместная работа), и др.: конституция, как и государство и право — это надстроечные явления, которые предопределены состоянием производственных отношений, составляющих в своей совокупности экономический базис общества; конституция (государство и право в целом) — это надстройка над экономическим базисом. Другая идея марксовской концепции конституции заключалась в том, что, согласно этому учению, конституция любого государства рассматривается «как продукт классовой борьбы», как инструмент, с помощью которого тот или иной класс (блок, коалиция, союз классов) закрепляет свое политическое господство. То есть конституция, по сути, рассматривается как акт насилия (принуждения) одного класса над другим (в отношении другого). Такой методологический подход был разработан в ряде произведений К. Маркса и Ф. Энгельса и применен для анализа современных им конституций2: в работе К. Маркса «Классовая борьба во Франции»; в работе Ф. Энгельса «Письмо И. Блоку 21-22 сентября 1890 г., др. Так, согласно формулировке К. Маркса: первые буржуазные конституции как продукт революционного антимонархического движения принимались когда в процессе общественного переворота достигалось равновесие, когда новые классовые отношения становились устойчивыми и борющиеся фракции господствующего класса прибегали к компромиссу, который позволял им продолжать между собой борьбу и вместе с тем отстранить от нее обессилевшую народную массу»3. Ф. Энегельс, анализируя Прусскую конституцию 1847 г., указывал, что она «знаменует падение абсолютизма и дворянства, переход к власти буржуазии». По мнению Ф. Энгельса: конституции есть результаты классовой борьбы, «установленные победившим классом после одержания победы»4.
Критически оценивая «конституционную формулу» К. Маркса и Ф. Энегельса, еще в начале XX столетия Е.В. Спекторский писал, что: по Марксу «конституционные и всякие иные правовые и государственные идеи и установления не имеют ни решающего, ни вообще существенного значения, ибо главное в общественной жизни - это борьба экономических классов, преимущественно капиталистов и рабочих, за хозяйственные блага. В этой борьбе конституции и кодексы как бы сами собою, автоматически надстраиваются над экономическим фундаментом общества, отражая существующее в нем реальное соотношение их»5.
Анализ конституции с чисто классовых позиций дается и в работах В.И. Ленина. Если говорить более конкретно о специфике ленинских взглядов, то она заключается в том, что В.И. Ленин объединил концепцию Лассаля со своим учением о классовой борьбе. В известной статье: «Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социалистам-революционерам» (написана в 1913 г.) - Ленин заявлял, что конституция - не «абстрактное благо подобно «законности», «правовому порядку», «общему благу» либеральных профессоров и т.д. и т.п.», а конституция - это новое поприще ... новая форма классовой борьбы». В этой связи он дал следующее определение конституции: «сущность конституции в том, что основные законы государства вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их компетенции и пр., выражают действительное соотношение сил в классовой борьбе»1. Согласно ленинским определениям (опирающимся, в определенной их части на теорию Лассаля) «фиктивна конституция, когда закон и действительность расходятся; не фиктивна, когда они сходятся. В России эпохи III Думы конституция менее фиктивна, чем в России эпохи I и II Думы... Конституция может быть черносотенной, помещичьей, реакционной и в то же время менее фиктивной, чем иная «либеральная» конституция»2.
Негативные практические последствия определения сущности Конституции как соотношения сил в том, что, по сути, соответствующая концепция отрицала необходимость юридической конституции - коль скоро и так все предопределено естественным образом. Не случайно, что В. И. Ленин - один из сторонников этой концепции не сразу пришел к мысли о необходимости юридической Конституции для новой, социалистической России - конституционная комиссия была создана не сразу после октябрьской революции 1917 года, а конституция была принята лишь в июле 1918 года. Тем не менее, сформулированное Лениным определение классовой сущности конституции, как отмечают специалисты, «стало методологической основой науки конституционного права в социалистических странах, а также леворадикальных конституционных доктрин на Западе и в развивающихся странах. Понятие «классовая сущность конституции» использовалось для определения типа конституций и их классификации (буржуазные, социалистические, буржуазно-феодальные, пробуржуазные, революционно-демократические и иные)»3.
С конца 90-х годов XX столетия (постперестроечный период российской истории) «марксистская методология, применявшаяся при исследовании конституции подвергается справедливой критике». Прежде всего, объектом ее «стало разработанное на основе этой методологии понятие «классовая сущность конституции»4.
Так, известный российский государствовед Н.А. Михолева, предлагает следующую «неклассовую» версию понятия сущности конституции: конституция — это «форма выражения народных, а не классовых интересов, правовой регулятор общесоциальных процессов». В ее представлении: «Конституция — это всегда общественный компромисс», вызванный политическими реалиями. Она служит средством целенаправленного воздействия на общественные отношения, условием согласованных действий всех социальных слоев общества»5. По мнению Ю.А. Юдина: «критикуя марксистскую доктрину за узкоклассовый подход», нельзя впадать в другую крайность; раскрывая общее понятие конституции, нельзя полностью исключить из анализа классовые факторы и определять конституцию только как форму выражения народных (национальных) интересов, как «продукт высокой степени политического и юридического согласия»6. Ю.А. Юдин считает, что определяющим в характеристике сущности конституции «является то, что конституция выражает социальный компромисс или согласие, достигаемые в момент ее принятия различными социально-политическими силами по коренному вопросу, который она решает - ограничение пределов вмешательства государства в жизнь общества и индивидов»7.
Весьма интересны определения сущности конституции, данные известными учеными и практиками: Председателем Конституционного суда РФ М.В. Баглаем и судьей Конституционного суда РФ Б.С. Эбзеевым. Предложенные этими авторами определения сущности конституции имеют две отличительные особенности, несут в себе «два отрицания», два «не» марксовой методологии: во-первых, они предполагают отказ от марксистко-ленинского определения конституции как инструмента политического государства (насилия) одного класса над другим; взамен выдвигается иное понимание конституции — как документа политического компромисса согласия классов, социальных групп; во-вторых, М.В. Баглай и Б.С. Эбзеев предлагают отказаться от лассальянского определения конституции «как соотношения силы, а не права». Этот тезис они заменяют другим: «конституция — это соотношение (баланс) не силы, а интересов».
Так, еще в 1990 г. (когда еще существовала советская социалистическая система, но уже началась ее радикальная реформа) Б.С. Эбзеев писал следующее: «В советской государственно-правовой теории до недавнего прошлого неизменным оставался акцент не на ценностях и интересах, свойственных советскому обществу в целом и его членам в отдельности, а на пролетарско-классовом подходе к оценке сущности и содержания Основного Закона. Гипертрофия таких оценок в их нередко социологическом истолковании вели к обеднению сущностных характеристик конституции, игнорированию и даже противостоянию новой системы закономерностей социально-исторического развития как в национальном, так и интернациональных масштабах»1. Б.С. Эбзеев отметил тем не менее, что: «Сказанное не означает исчезновения или растворения классовых интересов или социально-классовых оценок сущности конституции. Но, несомненно, то, что воплощенные в ней интересы и потребности различных классов и социальных слоев не могут быть осуществлены в противопоставлении с общенародными и общечеловеческими интересами и потребностями. Именно эти ценности способны интегрировать общество и направить активность его различных социальных и национальных структур в русло общих целей социально-исторического прогресса»2. Общий вывод автора, основанный на приведенных выше размышлениях: «Конституция может и должна выступать в качестве юридически узаконенного баланса интересов всех классов и социальных слоев советского общества, а также наций и этнических групп, образующих единую государственно-правовую общность»3.
В определении конституции, данном М.В. Баглаем помимо указанных двух новелл (о конституции как о политическом компромиссе и балансе интересов) отмечается характер компромисса, положенного в основу конституции. По версии М.В. Баглая: «В демократическом обществе создаваемый конституцией механизм власти — это всегда компромисс, поскольку в общественной жизни участвуют или ведут борьбу за власть различные политические силы. Этот компромисс, хотя и вынужденный для многих, но все же добровольный, выражает общую (за исключением деструктивных сил) заинтересованность решать проблемы власти и свободы на основе закона, а не применения силы. Конституция поэтому не может действовать в интересах только одного, пусть даже могущественного, класса, она воплощает гражданское согласие и противостояние насилию»4.