Алексис де токвиль о демократии в америке. М., 1897 Выгоды федеративной системы вообще и польза ее специально для Америки

...Для того, чтобы соединить вместе различные выгоды, происходящие от большой и от малой величины наций, и была создана федеративная система.

Достаточно взглянуть на Американские Соединенные Штаты, чтобы заметить все хорошие следствия, вытекающие для них от принятия этой системы.

В больших централизованных нациях законодатель принужден давать законам единообразный характер, не соответствующий различию местных условий и нравов; не будучи никогда знаком с частными случаями, он может действовать только установляя общие правила; тогда людям приходится приноравливаться к требованиям законодательства, потому что законодательство не способно примениться к потребностям и нравам людей; и это составляет важную причину для беспорядков и несчастий.

Этого неудобства не существует в странах с федеративным устройством. Конгресс устанавливает лишь правило для главных актов общественной жизни; все подробности предоставлены провинциальному законодательству.

Трудно себе представить, до какой степени такое разделение верховной власти способствует благосостоянию каждого штата, входящего в состав Союза. В этих маленьких обществах, не заботящихся ни о защите, ни об увеличении, вся общественная сила и вся индивидуальная энергия обращаются на внутренние улучшения. Находясь совсем близко к управляемым, центральное правительство каждого штата ежедневно имеет сведения об ощущаемых нуждах; поэтому ежегодно появляются новые планы, которые, обсуждаясь в общинных собраниях или в законодательном собрании штата и затем перепечатываясь в газетах, возбуждают к себе общий интерес и заботливость граждан. Эта потребность в улучшениях постоянно волнует американские республики, но не производит в них беспорядка; стремление к власти уступает в них место стремлению к благосостоянию, представляющему собою страсть более низменную, но менее опасную. В Америке всюду распространено убеждение, что существование и прочность республиканских форм в Новом Свете зависят от существования и прочности федеральной системы. Большую часть печальных условий, в которых находятся новые южноамериканские государства, приписывают тому, что там хотели устроить большие республики, вместо того чтобы разделить верховную власть по частям.

Действительно несомненно то, что в Соединенных Штатах склонность и привычка к республиканскому образу правления зародилась в общинах и в среде провинциальных собраний. В маленькой нации, как, например, в Коннектикуте, где важным политическим делом считается открытие канала или проведение дороги, где государство не должно ни платить на содержание войска, ни вести войну и не может дать своим правителям ни большого богатства, ни большой славы, нельзя выдумать ничего более естественного и более соответствующего природе вещей, чем республика. Но именно этот-то республиканский дух и эти нравы и привычки свободного народа, которые зарождаются и развиваются в отдельных штатах, и применяются потом легко ко всей стране. Общественный дух Союза сеть в некотором роде ни что иное как равнодействующая провинциальных патриотических чувств. Каждый гражданин Соединенных Штатов переносит, так сказать, интерес, внушаемый ему его маленькой республикой, в сферу любви к общему отечеству. Защищая Союз, он защищает возрастающее благополучие своего околотка, свое право распоряжаться сто делами и свою надежду пронести в нем такой план улучшений, который должен обогатить его самого, т.е. все такие веши, которые обыкновенно более трогают людей, чем общие интересы стран и слава народа.

С другой стороны, если дух и нравы жителей делают их более чем других способными устроить благосостояние большой республики, то федеративная система делает уже эту задачу гораздо менее трудной. Союз всех американских штатов не имеет обыкновенных неудобств больших скоплений людей. По своему пространству Союз есть большая республика, но его можно было бы некоторым образом приравнять к маленьким республикам по небольшому числу предметов, которые подлежат ведению его правительства. Действия его важны, но они редки. Так как верховные права Союза стеснены и неполны, то пользование этими правами не представляет опасности для свободы. Точно так же оно не вызывает тех неумеренных стремлений к власти и к шуму, которые так гибельны для больших республик. Так как в нем нет необходимости всему стремиться к общему центру, то нет ни обширных столиц, ни громадных богатств, ни большой нищеты, ни неожиданных переворотов. Политические страсти, вместо того, чтобы, подобно расходящемуся пламени, распространиться мгновенно по всему пространству страны, разбиваются об индивидуальные интересы и страсти каждого штата.

Однако же в пределах Союза, веши и мысли обращаются свободно, как бы в среде одного и того же народа. Ничего не останавливает там порыва предприимчивого ума. Правительство Союза призывает к себе таланты и образованность. Внутри границ Союза царствует глубокий мир, как внутри страны, находящейся под одной державой; во внешних делах Союз занимает место в ряду самых могущественных наций земного шара; он представляет более восьми сот лье берегов для заграничной торговли и держит в своих руках ключи от целого мира; он заставляет уважать свой флаг на самых дальних морях.

Союз свободен и счастлив как маленькая нация, силен и славен как большая.

Отчего федеральная система не применима ко всем народам и что дало возможность принять ее американцам

...Я указал на выгоды, получаемые американцами от их федеративной системы. Мне остается объяснить, какие условия позволили им принять эту систему, потому что не всякий народ способен воспользоваться ее благодеяниями.

В федеративной системе существуют случайные недостатки, происходящие от законов; такие недостатки могут быть исправлены законодателями. Есть и другие, которые, будучи неразрывно связаны с системой, не могут быть уничтожены народами, вводящими ее у себя. Нужно, следовательно, чтобы эти народы нашли в самих себе силу, необходимую для перенесения естественных несовершенств своего правительства.

В числе недостатков, тесно связанных со всякой системой федерации, наиболее явный из всех есть сложность употребляемых ею средств. Эта система необходимо сопоставляет две верховные власти. Законодатель может достичь того, что действия их будут наивозможно более просты и равны; он может заключить ту и другую в точно очерченные сферы деятельности; но он не может сделать, чтобы была только одна власть и чтобы они где-нибудь не соприкасались.

Значит, как бы то ни было, федеративная система основывается на сложной теории, применение которой требует от управляемых ежедневного употребления их разумных способностей.

Вообще в народный ум могут проникать только простые понятия. Ложная, но ясная и определенная идея всегда будет иметь в обществе больше силы, чем верная, но сложная. От этого происходит, что партии, составляющие как бы маленькие нации внутри большой, тотчас избирают своим девизом имя или принцип, которые часто далеко не вполне выражают собою цели, намеченные партиями, и употребляемые ими средства, но без которых они не могли бы ни существовать, ни действовать. Правительства, опирающиеся на одну идею или на одно легко определяемое чувство, не суть, может быть, самые лучшие, но несомненно наиболее сильные и прочные.

Напротив, рассматривая конституцию Соединенных Штатов, самую совершенную из всех известных союзных конституций, становится страшно от того количества разных знаний и той рассудительности, которые она предполагает у управляемых. Почти все управление Союза основано на легальных функциях. Союз есть идеальная нация, существующая, так сказать, только в умах и пространстве и границы, которой определяются только разумом.

Если хорошо понята общая теория, то остаются трудности применения, и они бесчисленны, так как верховная власть Союза настолько смешана с верховной властью штатов, что с первого взгляда невозможно различить их границ. В подобном управлении все условно и искусственно, так что оно может быть пригодно только для народа, с давнего времени привычного самостоятельно вести свое дело и у которого политическая наука проникла до последних слоев общества. ...

Второй и наиболее вредный порок, который я считаю присущим самой федеративной системе, есть относительная слабость союзного правительства.

Принцип, на котором основаны все союзы, есть раздробление верховной власти. Законодательство делает это раздробление мало чувствительным; оно даже скрывает его до некоторого времени от глаз, но оно не может сделать, чтобы его вовсе не было. Между тем раздробленная верховная власть всегда будет более слабою, чем нераздельная.

При изложении конституции Соединенных Штатов мы видели, с каким искусством американцы хотя и ограничили власть Союза кругом дел союзного управления, однако сумели ей дать внешний вид и, до известной степени, также и силу национального правительства.

Действуя таким образом, законодатели Союза уменьшили естественную опасность, заключающуюся в федеративном устройстве; но они не могли совершенно ее уничтожить.

Говорят, что американское правительство не обращается к штатам; оно предъявляет свои требования непосредственно гражданам, которых заставляет каждого в отдельности подчиняться общей воли.

Но если бы союзный закон резко задевал интересы и предубеждения какого-нибудь штата, то не следует ли опасаться, что каждый из его граждан сочтет себя заинтересованным в защите того человека, который отказывается повиноваться? Если таким образом все граждане штатов будут одинаково и одновременно чувствовать себя обиженными союзной властью, то союзное правительство напрасно будет стараться для борьбы с ними разъединить их; они инстинктивно будут сознавать необходимость соединиться для защиты и могут для этого найти готовую организацию в той части верховной власти, пользование которой было предоставлено их штату. Функция тогда исчезла бы, уступив место действительности, и мы увидели бы организованную власть одной части территории в борьбе с центральной правительственной властью.

То же самое я могу сказать и относительно союзной конституции. Если бы в каком-нибудь частном процессе союзные суды нарушили важный закон одного из штатов, то явилась бы если не явно видимая, то действительная борьба между обиженным штатом, представляемым одним гражданином, и Союзом, представляемым его судами. ...

...Значит, американские законодатели хотя и сделали борьбу между двумя верховными властями менее вероятною, но не уничтожили ее причин.

Можно, идя еще далее, сказать, что они не могли в случае борьбы и обеспечить перевес за союзной властью.

Они дали Союзу деньги и солдат, но за штатами остались любовь и предубеждения народа.

Верховная власть Союза есть отвлеченное понятие, связанное лишь с немногими внешними предметами. Верховная власть штатов ясно чувствуется всеми. Она понимается без труда, и действия ее видны ежеминутно. Одна власть новая, а другая возникла вместе с самим народом Верховная власть Союза есть дело искусства; верховная власть штатов естественна; она существует сама собой, без усилий, подобно власти отца семейства.

Верховная власть Союза касается только до некоторых обширных интересов людей; она представляет собой огромное, далекое отечество и чувство неясное и неопределенное. Верховная власть штатов окружает, некоторым образом, каждого гражданина и ежедневно касается частных случаев его жизни. Ей принадлежит обязанность охранять его собственность, свободу и жизнь. Она ежеминутно оказывает влияние на его благосостояние или нищету. Верховная власть штатов опирается на воспоминания, привычки, местные предрассудки, провинциальный и семейный эгоизм, — одним словом, на нес то, что делает инстинкт патриотизма столь сильным в человеческом сердце. Как же сомневаться в ее преимуществах?

Так как законодатели не могут помешать тому, чтобы между двумя верховными властями, поставленными рядом в федеративной системе, не возникли опасные столкновения, то нужно, чтобы к их усилиям, направленным к устранению союзных народов от войны, присоединены были еще особые условия, которые направляли бы их к миру.

Из этого следует, что союзный договор не может существовать долго, если в народах, к которым он применяется, не найдется нескольких условии соединения, которые бы делали удобной совместную жизнь и облегчали бы задачу правительства.

Таким образом, федеративная система для своего успеха нуждается не только в хороших законах, но и в благоприятных обстоятельствах.

Все народы, вступавшие в союзы, имели некоторые общие им интересы, которые составляли как бы духовные связи ассоциации.

Но кроме материальных интересов, у человека есть еще мысли и чувства. Для продолжительного существования союза не менее важно, чтобы у различных, составляющих его народов была такая же однородная цивилизация, как и однородные потребности...

Существует один факт, удивительно облегчающий в Соединенных Штатах деятельность союзного правительства. Различные штаты не только имеют приблизительно одинаковые интересы, одинаковое происхождение и один язык, но, кроме того, и степень цивилизации их тоже одинакова, что и делает почти всегда легким соглашение между ними. Я не знаю, есть ли хоть одна маленькая европейская нация, которая в различных своих частях не представляла бы большего разнообразия, чем американский народ, занимающий территорию, по величине равную половине Европы. ...

К этим удобствам, представляемым американским законодателям нравами и привычками народа, присоединились другие, возникавшие из географического положения страны. Последним в особенности следует приписать принятие и сохранение федеративной системы.

...В федеративной системе не только нет административной централизации или чего-нибудь на нее похожего, но даже правительственная централизация существует только в неполном виде, что всегда бывает причиной слабости, когда приходится защищаться против народов, у которых она существует вполне.

Даже в союзной конституции Соединенных Штатов, в которой центральное правительство облечено более действительной силой, зло это все еще сильно чувствуется.

...Великое счастье Соединенных Штатов заключается, следовательно, не в том, что они изобрети такую союзную конституцию, которая давала бы им возможность вести большие войны, а в том, что они занимают такое положение, при котором им нет причины опасаться войны.

Никто больше меня не ценит преимуществ федеративной системы. Я вижу в ней одну из самых могущественных комбинаций для достижения благосостояния и свободы людей. Я завидую судьбе народов, которым удалось ее применить. Но я, однако, отказываюсь верить, чтобы народы, имеющие федеративную организацию, могли, при равенстве сил, долго бороться с нацией, у которой правительственные силы были бы централизованы.

Мне кажется, что народ, который в присутствии больших европейских военных монархий раздробил бы свою верховную власть, отрекся бы тем самым от своей силы, а может быть, и от своего существования и даже имени.

Удивительное положение Нового Света, делающее то, что у человека нет еще врагов, кроме его самого. Чтобы быть счастливым и свободным, ему достаточно этого пожелать.

(С. 126-136)

А.С. Я ЩЕНКО

ТЕОРИЯ ФЕДЕРАЛИЗМА.

ОПЫТ СИНТЕТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА.

Юрьев, 1912