сахаров раздел 3

1

376 Раздел III. Россия в Новое время

логабаритные, переносные органы появляются и на народных торжествах и игрищах, что вызывало неудовольствие церкви.

Во второй половине XVII в. при дворе создаются и профессиональные оркестры, исполняющие на утеху придворных произведения западных, в том числе польских, композиторов. К сочинению музыкальных пьес приступают и русские музыкальные самородки. Один из первых русских композиторов — дьяк Василий Поликарпович Титов (ок. 1650—1710?), положивший на музыку «Псалтырь рифмованную» и «Месяцеслов» Симеона Полоцкого. В 1677 г. был сконструирован первый нотный печатный станок, и в России начинается нотопечатание.

Состояние быта. Однако заметный прогресс во всех отраслях русской культуры мало влиял на общую культурную панораму страны. Новые веяния слабо доходили до миллионов людей, живущих по селам и деревням или в небольших городках и слободах. Эти веяния оставались «верховными», элитарными, и лишь подчеркивали огромную пропасть между состоянием жизни широких народных масс и крестьян, особенно крепостных

ипосадских людей, и чрезвычайно узким слоем тянущихся к образованию

икультуре представителей верхов общества. И все же храмы и дома стояли на виду у всех, вход в церкви был открыт для всех прихожан, и с их стен смотрели потрясающие душу живописные творения. Все это не могло пройти мимо сознания народа и накладывало на его облик свой цивилизационный отпечаток.

Похожее положение сложилось и в области русского быта. Новизна и здесь коснулась только верхушки города (царский двор, боярские хоромы, быт богатах посадских людей — торговцев, предпринимателей).

Постепенно европейская модель жизни проникала в материально обеспеченную русскую среду. Главной чертой новшеств стала забота о комфорте и удобствах человека, о красоте и разумной функциональности его одежды и обуви. Изживались варварские черты и в быту — обычай есть из общей миски, брать пищу руками. За столом появились приборы для еды, салфетки, скатерти. Появилась и индивидуальная посуда, индивидуальные предметы туалета, отдельные комнаты для каждого члена семьи, где он мог побыть в одиночестве. Можно сказать, что в Европе с приходом буржуазных обычаев среди людей даже невысокого достатка прекратила свою жизнь «коммунальная квартира», когда несколько семей жили, по существу, в общих помещениях, с общими туалетами. Эти же тенденции, хотя и в редких случаях, стали наблюдаться и в России.

В больших каменных домах с высокими потолками бояр Голицыных, Нарышкиных, Одоевских, Троекуровых, Морозова, Матвеева, в палатах дьяков Ордина-Нащокина, Украинцева, в приуральских дворцах Строгановых стены были покрыты дорогими обоями, тканями, кожей, коврами. В простенках висели зеркала и картины как европейского, так и русского происхождения. Люстры с сотнями свечей освещали помещения. В комнатах стояла красивая мебель — диваны, кресла. Отдельные помещения занимали библиотеки. Ели в таких домах на дорогой изящно сервированной посуде.

Под стать таким домам была и одежда хозяев и их слуг — не долгополая и неудобная по русскому обычаю, а короткая, легкая, красивая, по западным моделям, из дорогих тканей, украшенная золотым и серебряным шитьем, драгоценными камнями.

Изменились и экипажи — не старые кареты-колымаги, а легкие на рессорах западные коляски с холопами на запятках.

В дома богатых людей входит практика концертов, развлечений, игр,

Наиболее европеизированные люди начинают брить лицо, стригут голову не «под горшок», как прежде, а делают прическу; некоторые даже начинают использовать парики.

Скромнее жили и одевались представители посадской верхушки (суконное платье, скромная мебель и посуда), но и в их среде наблюдалось стремление к комфорту, к индивидуализации жизни для себя и членов своей семьи.

Ивсе же подобные явления быта — капля в море старорусских обычаев

итрадиций. Миллионы людей, в том числе и на посадах, жили в черных, или курных, избах, с бычьим пузырем в окне вместо стекла или даже слюды (что позволяли себе зажиточные люди). Здесь по-прежнему горела по вечерам лучина в общей комнате, по-прежнему сидели на лавках вокруг общей миски крестьянские или посадские семьи и хлебали щи или ели кашу деревянными ложками по сигналу главы семейства.

Здесь, как и раньше, одежда — из домотканого холста или грубого сукна, лапти носили летом и валенки зимой. Спали на лавках в общих комнатах. И трудились, трудились не покладая рук и зимой, и летом — на государство, на помещика, а оставшееся время — на себя. В редкие же дни отдыха, церковных праздников люди наслаждались старинными языческими обрядами и игрищами — ряженьем и гаданием, плясали и пели песни и частушки, радовались представлениям скоморохов, кукольному театру Петрушки, бросали заезжим актерам свои трудовые копейки.

А дальше на северо-восток, на восток, в Сибирь уходили бескрайние просторы страны, где местные люди еще пользовались каменными орудиями труда, жили в чумах и юртах. Для них и изба русского крестьянина казалась верхом комфорта и совершенства.

ГЛАВА 3. ЭПОХА ПЕТРА I

Период российской истории с конца XVII в. до 1725 г. мы не случайно называем эпохой Петра I. В эти годы вся история страны была буквально пронизана его личностью. Он наложил яркий и глубокий отпечаток на все области жизни страны. Судьба миллионов российских людей всех рангов и сословий, всех национальностей и в центре страны, и на далеких ее окраинах, судьба каждого отдельного человека в огромном Российском государстве были связаны с деятельностью Петра, с его решениями, указами. Россия до Петра была одной страной, Россия после Петра стала во многом другой.

§1. Первые годы правления

Сприходом к власти в 1689 г. Петра I и его родственников жизнь страны поначалу как бы повернулась вспять. Все реформы Софьи — Голицына были остановлены. Все, что было сделано предыдущим правительством, подвергалось критике и осмеянию. Нарышкины держались за старину. Страной практически стали управлять мать царя — Н. К. Нарышкина и ее ближайшая родня — противники нововведений, люди малообразованные, заскорузлые. Долгое пребывание в селе Преображенском, вдали от большой московской политики не пошли им на пользу. Зато новые властители быстро освоили старое искусство расхищения государственной казны, дележа выгодных должностей. Изголодавшись по власти, они безудержно

обогащались. Милославские, их родня и друзья беспощадно оттеснялись в сторону. Места в Боярской думе, в приказах, воеводские должности делились между Нарышкиными, Лопухиными — родственниками жены молодого царя, их друзьями.

А что же Петр? В первые годы своего правления он почти не занимался государственными делами. В свои семнадцать лет он с головой окунулся в прежние забавы. Петр по-прежнему много времени уделяет «потешным» войскам. Военное дело все более становится его первой и всепоглощающей страстью. Но игры становятся все серьезней. «Потешные» солдаты взрослеют вместе с царем.

Все чаще Петр устраивает маневры, смотры, совершенствует вооружение своих солдат, привлекает к их обучению иностранных офицеров. Он и сам истово овладевает военным делом, учится стрелять из ружей и пушек, бить военную дробь на барабане, копать окопы, закладывать пороховые заряды под крепостные стены.

На Переяславском озере под Москвой по указу царя строится несколько военных кораблей, и вместе со своими соратниками он осваивает мореходное искусство и искусство морского боя.

Уже в эти годы страсть к морю, о котором он знал лишь понаслышке от моряков в Немецкой слободе, к созданию флота и к вождению морских судов становится второй сильной страстью Петра.

Всем этим он заставляет заниматься и своих сподвижников, которые прежде, чем в будущем стать генералами, адмиралами, проходят вместе с царем все тяготы солдатской и матросской службы. Таким образом, вместе с царем мужает целый слой способных армейских и морских офицеров, по-новому обученных, вооруженных и обмундированных солдат, закладываются основы новой русской армии и флота.

С каждым месяцем «потешные» полки все больше начинают напоминать регулярные европейские воинские части. Одетые в новые удобные короткие кафтаны, в ботфорты — высокие сапоги с глубокими раструбами, в треугольные шляпы на головах, вооруженные и снаряженные по последнему слову тогдашней военной техники, «потешные» полки становятся по существу ядром будущей русской регулярной армии.

В те же годы развивается и третья страсть Петра, которая впоследствии проходит через всю его жизнь, — увлечение физическим трудом, рукоделием. С юности он обретает интерес к созидательной работе: с увлечением плотничает, столярничает, увлекается кузнечным ремеслом. А после он освоил токарный станок, и его любимым занятием стало вытачивание из дерева разных полезных предметов. Царь сам мог сделать стол и стулья, участвовать с топором в руках в строительстве корабля, выковать из металла добротную саблю, якорь или лемех плуга.

Предоставленный в течение долгих лет самому себе в селе Преображенском, Петр так и не получил систематического образования. От природы любознательный, способный, схватывавший все буквально на лету, он теперь походя продолжает восполнять пробелы в знаниях, использует любую возможность, чтобы узнать что-то новое, полезное. Все чаще и чаще Петр проводит время в Немецкой слободе, встречается там с интересными, бывалыми людьми — иностранными военными специалистами, мастерами, инженерами, торговцами. Он близко сходится с шотландским генералом Патриком Гордоном (1635—1699), швейцарцем Францем Лефортом (1655/1656—1699). Если вдумчивый основательный Гордон был для него кладезем военных знаний, то Лефорт — весельчак и знаток европейских нравов, вводил его в мир европейских обычаев, традиций.

Он жадно знакомится в домах обитателей Немецкой слободы с книгами — и не только с художественной литературой, но и с руководствами по военному делу, астрономии, медицине. В это же время Петр быстро осваивает языки — немецкий и голландский, и порой объясняется с обитателями слободы на их родном языке.

Здесь начинается его первое постижение Европы и отторжение старорусской жизни с ее дворцовыми, кремлевскими интригами, боярскими перебранками, грязью и неустроенностью московских улиц, скрытой ненавистью и лютой завистью людей друг к другу. Все это приводит к разладу в семье, где уже родился наследник престола — царевич Алексей. Недовольна и мать, так как ее любимый «Петруша» все дальше уходит от милого ее сердцу старомосковского, кремлевского теремного быта.

Это отторжение порой принимает странные формы. Как бы издеваясь над старорусскими порядками, над старой системой управления, Петр создает шутовско-маскарадные органы власти для своего окружения — «все-

380 Раздел III. Россия в Новое время

шутейший и всепьянейший собор» во главе с «папой», на должность которого он определил своего бывшего наставника, любителя выпить Никиту Зотова. Петр ввел также шутовскую должность «князя-кесаря» — как бы официального главы русского государства, на которую назначил старого боярина Федора Юрьевича Ромодановского. Пьяная компания участников «собора» во главе с царем нередко появлялась на улицах Москвы, удивляя и пугая обывателей.

Но дни проходили, Петр взрослел. Летом 1693 г. со своими соратниками он отправляется в Архангельск — единственный, но, увы, замерзающий на долгую зиму русский порт в устье Северной Двины. Очарование моря, страсть к мореходству, строительство настоящего «большого» флота неодолимо тянуло его на север.

Для него это путешествие стало вторым после Немецкой слободы «открытием Европы». В Архангельске стояли на рейде английские, голландские, немецкие торговые суда. Ожили расположенные здесь иностранные конторы и склады. Город наполнился разноязыким европейским говором. Петр запросто заходил в дома к зарубежным торговцам, шкиперам, матросам, кораблестроителям, посещал корабли, выходил на яхте в открытое море. Он был потрясен всем увиденным. С этих пор море, морские дела еще больше захватывают его. В нем укореняется подлинный культ корабля, флота.

ВАрхангельске он заказывает голландским специалистам постройку корабля, а на местной верфи закладывает два первых русских фрегата.

В1694 г. умерла Н. К. Нарышкина. Петр тяжело переживал ее смерть. Заперся в палатах и несколько дней не выходил к людям, не желая показать свою слабость.

Во время новых для него встреч, военных маневров, лихорадочного овладения знаниями, первого путешествия на север, Петр все больше ощущает глубокий разрыв между русской жизнью XYI1 в. и теми веяниями, которые идут из-за границы, все яснее понимает отсталость России во всех областях жизни. Это глубоко уязвляет его как монарха, пробуждает желание вытянуть Россию из трясины средневековой дремотной жизни, где так удобно устроились кремлевские обитатели, приказное чиновничество, воеводы, церковные иерархи.

Так Петр постепенно приходит к тем же мыслям о необходимости коренных перемен в жизни страны, продвижения России по пути европейской цивилизации, которые овладевали просвещенными деятелями правительств царей Алексея и Федора, а также царевны Софьи.

Азовские походы. С 1694 г. вся ответственность за судьбы страны легла на плечи молодого царя. Еще в течение года он как бы по инерции продолжал свои юношеские увлечения. Весной этого же года он снова отправляется в Архангельск. Петру нетерпелось посмотреть на результаты своей первой поездки и первые усилия по созданию собственного флота. И, о счастье! На верфи его уже ждал новый, только что построенный корабль. По прибытии царя его спустили на воду. Через месяц на водах Северной Двины качался уже второй корабль, а вскоре прибыл заложенный год назад в Голландии третий фрегат. Это был уже флот! Царь придумывает для него

флагом российского торгового флота, а сегодня является флагом России. Со всех сторон на царя надвигались старые российские проблемы, ко-

торые надо было решать безотлагательно. Союзники по антитурецкой Священной лиге требовали от России активных действий. Пришлось отложить милый сердцу Архангельск, прекратить «потешные» походы и маневры и готовиться к настоящей большой войне. Петр вынужден был продолжить то дело, которое начал В. В. Голицын своими крымскими походами.

Но в отличие от прежнего правительства он не хотел останавливаться лишь на выполнении союзнических обязательств. Петр смотрел дальше. На юге его манила не только перспектива сокрушения векового врага России — Крымского ханства, но и овладение берегами Азовского и Черного морей, чтобы обеспечить России выход в Южную Европу. Здесь тоже было море. Здесь тоже нужен был флот.

Весной 1695 г. на юг двинулись две русские армии. Дворянская конница под руководством Бориса Петровича Шереметева вместе с запорожскими казаками направились в низовье Днепра, где стояли опорные турецкие крепости. Вторая армия направилась прямо на Азов. Ею командовали друзья Петра — Ф. Лефорт, Ф. А. Головин и П. Гордон, с нею шел и сам царь. Он командовал бомбардирской ротой под именем Петра Алексеева.

Петр начинает первую настоящую войну, которая, как окажется в дальнейшем, растянется на всю его жизнь. Из 52 прожитых лет 32 года он проведет в нескончаемых войнах. Так юношеские увлечения переросли в большую политику страны и определили ее судьбу на четверть века.

Царь не стал повторять маршрутов Голицына и вести армию по выжженой солнцем и бесплодной степи на Крым. Шереметев внезапно обрушился на турецкие крепости в низовьях Днепра и овладел двумя из них, а две разрушил.

Другая армия по суше и водой — по Дону быстро достигла Азова. Три месяца русские полки осаждали крепость. Они захватили две каланчи, прикрывающие Азов с моря, но на этом успехи и кончились. Три военачальника все время ссорились между собой, турки по морю постоянно подвозили резервы, боеприпасы и продовольствие. Штурмы и подкопы не дали результата. Пришлось отступить.

Неудача не сломила Петра, а лишь заставила его действовать более разумно и решительно. Армию он подчиняет одному командующему — генералиссимусу Александру Семеновичу Шеину. Всю осень, зиму и весну он проводит то в Москве, то в Воронеже, Козлове, других южных городах, готовя армию, флот к новому походу. Петр широко открыл двери для иноземных инженеров, «подкопных мастеров», готовых помочь в штурме вражеских крепостей, пригласил с Запада корабельных плотников. Именно в эту пору, к началу 1696 г., у России появился и свой южный флот. В Москве построили двадцать две галеры и четыре брандера и в разобранном виде доставили их на Дон. Близ Воронежа тысячи согнанных сюда работных людей за зиму и весну соорудили тысячу триста стругов, триста лодок, сто плотов. Петр принял личное участие в строительстве русского дон- ско-азовского флота. С топором в руках он целые дни проводил на верфи.

382 Раздел III. Россия в Новое время

В апреле 1696 г. по свежей воде новенькие суда появились в виду Азова, закрыли устье Дона, блокировав крепость с моря. Турецкий флот не смог подойти на помощь. После артиллерийского обстрела Азова и нескольких штурмов, в которых участвовал сам царь, турки сдали крепость Петру. Это был первый большой успех молодого царя. Для опоры нового флота была заложена крепость и гавань Таганрог.

Но одновременно с первыми победами Петр приводит в движение и старую крепостническую систему. Единственным источником его преобразований становится старая подневольная Россия, ее посадский люд, крепостные и государственные крестьяне. Вводятся новые налоги на строительство флота, проходит насильственная мобилизация населения для обживания захваченного Азова и строительства Таганрогской гавани. Тысячи крестьян сгоняют в воронежские леса на постройку флота. Бежавших приводят обратно в оковах и с клеймами раскаленным железом на лице. Открывается печальный список человеческих жизней и человеческих судеб,

Великое посольство. Победы на юге и захват Азова — крупный военный успех России, создававшей опорную базу для дальнейшего наступления на Крым и отвоевание выхода к Черному морю. Но война с Турцией продолжалась. Конца ей не было видно. Союзники России — европейские державы — действовали вяло, а потом и вообще начали с Турцией мирные переговоры, так как готовились к борьбе за испанский трон, где умирал пожилой и бездетный король.

Поэтому Петр решил снарядить посольство на Запад — для выяснения перспектив антитурецкой лиги и подтверждения антитурецкого союза. Но это была лишь одна из задач посольства.

Второй его целью стало ознакомление царя и его соратников с Европой, с тамошними порядками, промышленностью, военным делом, культурой, обычаями и бытом. Петр хотел воочию увидеть не осколок этого мира в виде Немецкой слободы, но весь этот неведомый, притягательный и захвативший его западный мир.

Третья цель посольства заключалась в обучении входивших в его состав участников, в том числе и самого царя, европейскому военному делу, инженерии, кораблестроению и другим ремеслам, необходимым России. Одновременно с этим Петр планировал пригласить в Россию военных специалистов, мастеров корабельного дела, капитанов, матросов, специалистов горнорудного дела, закупить для армии и флота современное оружие

иоборудование.

Всоответствии с намеченными целями был сформирован состав посольства. Оно было названо Великим и состояло из 250 человек. Такого количества высоких сановников государства, членов посольства из России еще никогда не выезжало. Сам Петр путешествовал в его составе как уряд- ник-волонтер, среди других 35 молодых людей, под именем Петра Михайлова. Это был первый случай в истории России, когда царь выезжал за рубеж.

Петр стремился сохранить инкогнито, чтобы не отвлекаться на официальные ритуалы, приемы, чествования и использовать время для освоения европейского промышленного, военного, кораблестроительного, научного и культурного опыта. Он ехал учиться и настойчиво требовал того же от своих подданных и соратников — членов посольства. Официально же посольство возглавляли Ф. Лефорт, руководитель Посольского приказа Ф. А. Головин и дьяк П. Б. Возницын — опытный дипломат, не раз выполнявший высокие поручения.

Конечно, за спиной официальных послов стоял сам царь. Он руководил всей работой посольства, всеми переговорами.

За несколько недель до отъезда в Москве был раскрыт стрелецкий заговор против Петра. Царь принял активное участие в допросах обвиняемых. Эти допросы сопровождались зверскими пытками. Петр проводил в застенках долгие часы, лично разработал изуверский ритуал казни заговорщиков. Можно сказать, что в Европу Петр вступил с обильно обагренными кровью руками.

И в то же время на землях Курляндии, Бранденбурга, Голландии, Англии, Австрии, где побывало посольство, он жадно впитывал неведомую ранее жизнь, примерял ее к российской действительности.

Пока посольство тщетно пыталось склонить западные государства к активизации действий против Турции, Петр вел то тайные, то полуофициальные переговоры с властелинами тех стран, где оно побывало. Но очень часто он долгие дни проводил совсем не в посольских занятиях: в Голландии плотничал на верфях Саардама, учился мастерству на бумажной мельнице. Вместе с ним учились кораблестроительному делу и другие волонтеры, его сподвижники — А. Д. Меншиков, Г. И. Головкин. В Амстердаме Петр посетил театр, побывал в анатомическом музее. Посетил в Гааге и Генеральные штаты — тогдашний голландский парламент. Уже с курфюрстом Бранденбургским он изъяснялся без переводчика, поражал своих собеседников природным умом, любознательностью, но одновременно отсутствием какого бы то ни было воспитания. Так, он удивлял своих высоких хозяев тем, что не умел пользоваться салфеткой во время еды.

В Англии Петр побывал в парламенте, но наблюдал за его работой через слуховое окно и остался недоволен тем, что «мужики» здесь управляют государством. Он посетил Английское королевское общество, бывшее тогда центром английской науки, познакомился с Оксфордским университетом, Гринвичской обсерваторией; на Монетном дворе несколько раз встречался с его управляющим — великим Ньютоном. Много времени проводил Петр на английских верфях, где постигал профессию инженера-корабле- строителя, учился артиллерийскому искусству и получил сертификат артиллериста.

Результаты Великого посольства были впечатляющими. За границей было нанято более 800 мастеров разных специальностей. Сам царь и его сподвижники многому научились и многое узнали. Петр наконец-то воочию увидел европейскую цивилизацию во всем ее блеске: города, университеты, лаборатории, музеи, мощенные плиткой улицы, великое могущество британского флота. Но особенно его потряс своей красотой и необыч-

384 Раздел III. Россия в Новое время

ностью Амстердам — город каналов и тысячи мостов. Позднее Санкт-Петербург он попытается построить по типу полюбившегося ему голландского города.

Возвращаясь в Россию, Петр был охвачен всепоглощающей мыслью превратить свою страну в развитую, просвещенную, сильную державу — такую же, как увиденные им передовые европейские страны. Теперь все, что связывалось в его сознании с русской косностью и стариной, подлежало разрушению или по меньшей мере коренной перестройке.

Однако не все понравилось русскому царю на Западе; он либо враждебно, либо равнодушно встретил европейские демократические традиции: парламент, систему народного представительства, выборов. Он так и не осознал, что именно эти коренные политические перемены в Англии, Голландии и выдвинули эти страны в ряд ведущих промышленных держав Европы. Свобода личности, гражданские свободы, свобода предпринимательства — эти понятия остались для него чуждыми. Вернулся он в Россию таким же, как и был: самодержцем, абсолютным монархом, возвышающимся над своими подданными — холопами, которые трепетали при одном его грозном взгляде.

Будучи в Европе, Петр отчетливо понял, что европейские державы не намерены выполнять свои союзнические обязательства по борьбе с Турцией. В их расчеты вовсе не входило появление на Востоке Европы сильной и защищенной от крымско-турецкой опасности России. Переговоры держав с Турцией велись полным ходом в тайне от Петра.

Русский царь сориентировался быстро. Он сам взял курс на мирное урегулирование дел с Турцией и повернул свои взоры на Север. Выход к Балтике, прорыв к морю на северном направлении постоянно находились в сфере российской политики еще со времен Ивана III. Теперь же союзниками России здесь могли стать Польша, Бранденбург, Дания, Саксония, чей курфюрт стал польским королем. Они испытывали сильнейшее давление могущественной Швеции, захватившей огромные территории по берегам Балтики, в том числе и у России.

Так вместо антитурецкого союза Петр увозил с собой из Европы тайную договоренность с рядом северных стран о борьбе против Швеции. Это был смелый и расчетливый поворот всей внешней политики России.

Обратно путь царя лежал через Амстердам, Лейпциг, Дрезден, Прагу, Вену. Из Вены Петр собирался двинуться в Венецию. Но вдруг его маршрут круто изменился: в Вене он узнал о восстании четырех стрелецких полков. Разосланные после взятия Азова по разным городам, стрельцы так и не вернулись к своим семьям и привычным промыслам. Это вызвало их недовольство, а потом стрельцы взбунтовались и, воспользовавшись отсутствием царя, двинулись на Москву. Их знаменем по-прежнему являлась царевна Софья.

Из Вены Петр стремглав, загоняя лошадей, помчался обратно. Но уже в Польше он получил известие о том, что мятежники разбиты полками А. С. Шеина и П. Гордона. Началось следствие.

Бунт стрельцов вызвал в нем прежний страх и ненависть к старому укладу русской жизни, который они грозили вернуть.