§ 2.Раст0ржение договора в зарубежных странах.

Расторжение договора имеет столь же древнюю историю, как и само гражданское право. Его следы можно обнаружить ещё в римском частном праве. Правда, в римском праве не было еди­ного подхода к регулированию вопросов расторжения. В так на­зываемых безымянных контрактах (мена, комиссия, инспекция) каждая сторона связана договором, только если он исполнен дру­гой стороной. Поэтому сторона, исполнившая договор, считалась сделавшей это в силу несуществующего обязательства и имела право истребовать переданные ценности, в случае невыполнения контрагентом своих обязательств по договору. По отношению к договорам, носившим определённые названия, подход "был иным. Так, в договоре купли-продажи продавец был обязан сообщить по­купателю о недостатках товара и лежащих на вещи обременениях. Если же обнаруживались пороки, о которых продавец не преду­предил покупателя либо убедил его в их отсутствии, покупатель имел возможность воспользоваться правом на иск о расторжении договора (actio redhibitoria). Иск мог быть предъявлен в течение шести месяцев. Если продавец противился решению суда о рас­торжении договора, то с него взыскивалась условленная цена в двойном размере. По сообщению римского государственного дея­теля и знатока права Домиция Ульпиана (Д.21.1.1,2), курульные эдилы (должностные лица, в обязанности которых, кроме проче­го, входил надзор за работой рынков), добиваясь большей ста­бильности оборота, возложили на продавца ответственность по actio redhibitoria также в тех случаях, когда он и сам не знал о не­достатках вещи, поскольку покупателю не легче от того, что ему досталась вещь с недостатками, не известными продавцу.

Стороны могли присоединить к договору соглашения, ви­доизменявшие сделку и позволявшие учесть их особые интересы. Как указывает Д. В. Дождев, такие соглашения входили в струк­туру основной сделки и защищались непосредственно исками из соответствующих контрактов'. Наиболее значимы среди них три. Это - lex comissoria, in diem addictio и pactum displicentiae.

Lex comissoria - это дополнительное соглашение о праве продавца расторгнуть договор, если покупатель не уплатит по­купную цену в определённый срок.

In diem addictio - это дополнительное соглашение о праве продавца расторгнуть сделку, если до условленного срока посту­пило более выгодное предложение от другого покупателя, даже если он его и не принял.

Pactum displicentiae - это дополнительное соглашение о праве покупателя купить товар на пробу и вернуть его продавцу, расторгнув сделку, если вещь ему не понравится.

В послеримскую эпоху римское частное право продолжало оказывать существенное влияние на формирование европейской юридической мысли. Как указывает Годэмэ, парламенты местно­стей обьиного права пришли к тому, чтобы подразумевать со­глашение о расторжении как молчаливое резолютивное условие, и это решение было распространено с продажи на все двусторон-необязывающие договоры¹. Договор не расторгался автоматиче­ски в силу закона. Основания для расторжения нужно было дока­зать на суде.

Длительное время в договорном праве господствовал унас­ледованный из римского частного права принцип «святости договора» (pacta sunt servanda). Договор мог быть расторгнут только по соглашению сторон или по инициативе кредитора, в случае нарушения должником своих обязательств. Это соответст­вовало тогдашней стабильной системе хозяйства и поэтому дан­ный принцип прочно вошёл в цивилистику. Так, статья 1134 Французского гражданского кодекса (далее ФГК) гласит, что со­глашения «могут быть отменены лишь по взаимному согласию сторон или по причинам, в силу которых закон разрешает отмену (обязательств)».

Экономика общества периода промышленного капитализ­ма была достаточно устойчивой, предсказуемой, предпринимате­ли работали в условиях свободной конкуренции, не опасаясь по­пасть в водоворот кризиса и потерять всё, причём не по своей вине. Достаточной гарантией от стихийных бедствий было стра­хование возможных потерь. Считалось, что как бы ни осложни­лось положение должника, каким бы обременительным ни стало

¹ Дождев Д.В. Римское частное право. Учебник для вузов./ Под редакцией члена-корр. РАН, профессора B.C. Нерсесянца. М.: Издательская группа ИНФРА М - НОРМА. 1996. С.520.

20

¹ Годэмэ Е. Общая теория обязательств. Юридическое издательство Мини­стерства юстиции СССР. М. 1948. С.425.

21

для него исполнение договора в связи с изменением рыночных цен, технических условий и т.п., его обязанностей по договору это не затрагивает. Принцип «святости договора» предполагал, что вероятность резкого изменения конъюнктуры может и долж­на учитываться в деловых отношениях. В подобной ситуации сторона, оказавшаяся в невыгодном положении, могла расторг­нуть договор, только если его текст содержал соответствующую оговорку. Этого принципа придерживались суды не только во Франции, но и в других странах, в частности, в Германии.

Резкие перемены произошли с началом первой мировой войны. Экономике того периода стало присуще всё то, чего не знала экономика эпохи свободной конкуренции: неравномер­ность развития, катастрофические колебания рыночной конъюнк­туры, девальвация валюты, скачки цен, глубокие и продолжи­тельные кризисы и многое другое.

Всё чаще стали возникать ситуации, когда, несмотря на предусмотрительность сторон, договор нельзя было выполнить без серьёзного ущерба для той или другой стороны. Пришло осознание того, что в таком положении может когда-либо ока­заться любой субъект гражданского права, причём не из-за не­достатка заботливости и осмотрительности, а по причине суще-. ственного изменения обстоятельств.

Возросла уязвимость договора перед лицом экономических и социальных катаклизмов в связи с тем, что увеличивается коли­чество долгосрочных, сложных, комплексных, соглашений. Все эти обстоятельства настоятельно потребовали выработать вместо принципа «святости» договора, предполагавшего исключительно строгое исполнение договорных обязательств, другой, более реа­листичный подход. Несмотря на то, что законодательство и су­дебная практика и сейчас требует неукоснительного соблюдения обязательств, вытекающих из некоторых видов договоров (на­пример, с участием потребителей или по поводу недвижимости) «определяющей тенденцией, которая характерна для изменений в правовом регулировании исполнения договорных обязательств, является всё же не усиление юридических средств, направленных на стимулирование исполнения, а тенденция к сужению действия принципа «святости» договора»¹. Основным вектором развития

правового регулирования расторжения договора в различных за­рубежных правовых системах стал постепенный переход к кон­цепциям, обосновывающим право стороны договора требовать его расторжения по причине неожиданного изменения обстоятельств, из которых исходили контрагенты, заключая договор.

В странах системы романо-германского (континентального) права должник, как правило, мог быть освобождён от ответст­венности только в случае наступления объективной невозможно­сти исполнения обязательства. Первоначально эта юридическая конструкция охватывала непреодолимую силу (force major), т.е. природное или общественное явление (извержение вулкана, зем­летрясение, наводнение, война, революция, изменение закона и т.п.), которое нельзя ни предвидеть, ни предотвратить в данных обстоятельствах, а также случай, т.е. событие, в принципе пре­дотвратимое при наличии реальной возможности его предвидеть, но такой возможности нет (следует иметь в виду, что случай, в отличие от непреодолимой силы, далеко не всегда освобождает должника от ответственности). Для приспособления уже имею­щихся правил о невозможности исполнения было выработано понятие так называемой «экономической невозможности испол­нения», означавшее, что договор в связи с резким изменением внешних экономических условий может быть исполнен надле­жащим образом только ценой неоправданных экономических по­терь. В конечном счёте всё это ведёт к подрыву экономической системы общества, базирующегося на частной собственности. На основе этого общего подхода была разработана доктрина о «не­изменности обстоятельств» (clausula rebus sic stantibus), смысл которой состоит в том, что стороны предполагают испол­нять договор при определённых обстоятельствах, которые суще­ствуют на момент его заключения. В случае, если по независя­щим от сторон причинам эти обстоятельства изменились, стороны имеют право расторгнуть договор или изменить его содержание.

Основную роль в отходе от принципа «святости договора» сыграла не законодательная, а судебная власть. Подобные изме­нения в праве, как указывает Р. С. Халфина, «происходили и нарастали постепенно, они не отразились на законодательстве, но очень заметны в практике»¹. Можно отметить следующую

'Кулагин М.И. Избранные труды. М.: Статут. 1997. С.273.

22

'Государственно-монополистический капитализм и буржуазное право. М. 1969. С.З.

23

закономерность: в результате пассивности законодателя, растор­жение договора в связи с изменением исходных обстоятельств необоснованно включалось в институт прекращения договора в связи с объективной невозможностью исполнения обязательства. Однако в разных странах этот процесс происходил неодинаково.

Весьма консервативными оказались суды Франции. Касса­ционный суд, являющийся во Франции высшей инстанцией по гражданским делам, строго придерживался принципа «святости договора». Первыми восприняли доктрину о «неизменности об­стоятельств» суды административной юстиции. Государственный совет - высшая судебная инстанция Франции по административ­ным делам - стал применять её в отношении «договоров на обще­ственные работы, имеющих жизненно важное значение концес­сионных соглашений, договоров по общественному снабжению газом, водой, электроэнергией»¹, необходимых для нормального обеспечения жизни общества.

Как уже было сказано выше, законодатель, как правило, был равнодушен к доктрине о «неизменности обстоятельств». Расторжение договора во Франции допускается, как уже было сказано, по соглашению сторон (статья 1134). Договор также мо­жет быть расторгнут в случае его нарушения контрагентом. Эти нормы входят в разделы ФГК, посвященные отдельным видам договора, например купле-продаже (статьи 1610, 1622, 1625, 1636, 1638, 1644 и др.). Тем не менее, в 1918 и 1920 годах во Франции были приняты законы, предоставившие право на рас­торжение договоров, заключённых до первой мировой войны (т.е. до 1 августа 1914 года), если их исполнение приводило к ущербу, далеко выходящему за пределы того, что стороны могли предви­деть в момент заключения таких договоров. После этого граж­данские и торговые суды тоже начали применять в практике док­трину о «неизменности обстоятельств», которая во Франции из­вестна как «теория непредвиденных фактов».

Эти законы касались только торговых сделок. В 1925 и 1927 годах тот же порядок пересмотра и расторжения довоенных

договоров был распространён на договоры аренды городской не­движимости и на договоры аренды сельской недвижимости соот­ветственно.

Вторично принятие такого закона потребовалось после второй мировой войны, когда возникла аналогичная экономиче­ская ситуация. Такой закон и был принят в 1949 году в отноше­нии договоров, заключённых до второй мировой войны.

Однако этим проблема не исчерпывалась, так как множест­во договоров не подпадало под действие упомянутых законов. Суды, тем не менее, и в этих случаях стали применять оговорку о «неизменности обстоятельств», основываясь на статье 1244 ФГК, дающей им право, «учитывая экономическую обстановку», предоставлять должнику отсрочку и рассрочку исполнения¹. Французские суды вынужденно шли на расширительное (и не вполне законное) толкование кодекса Наполеона из-за отсутствия необходимых положений в самом Кодексе.

Препятствием являлось процитированное выше положение статьи 1134 ФГК, требующее безусловного соблюдения договор­ных обязательств. Чтобы выйти из этого затруднения, стали ис­ходить из предположения, что доктрина о «неизменности обстоя­тельств» соответствует предписаниям статьи 1134 ФГК, посколь­ку часть третья её содержит также требование добросовестного исполнения обязательств. В целом же, подводя итог формирова­нию французской юридической, в том числе и судебной практи­ки, касающейся вопросов расторжения договора, уместно привес­ти слова И. С. Перетерского о том, что она, как правило, «прояв­ляя последовательный консерватизм в деле охранения законода­тельного текста, обнаруживает виртуозную изворотливость в де­ле толкования статей и приспособления старого текста к вновь возникающим жизненным отношениям»².

Сходные процессы происходили и в Германии. В герман­ском законодательстве имеется немало норм, посвященных рас­торжению договора. Как и во Франции, они допускают растор­жение по соглашению сторон (пункт 2 § 397) ив связи с нару­шением договора другой стороной. Часть норм (§§ 325, 326,

'Комаров А.С. Изменение обстоятельств и договорные отношения (сравни­тельно-правовые аспекты)// Сборник: Гражданский кодекс России. Пробле­мы. Теория. Практика/ Отв. ред. А.Л.Маковский; Исследовательский центр частного права. - М.: Международный центр финансово-экономического развития. 1998. С.337. 24

Гражданское и торговое право капиталистических государств/ Отв. ред. Е.А. Васильев. М. 1993. «Международные отношения». С.289. ²Перетерский И.С. Вступительная статья к Французскому Гражданскому Кодексу 1804 г. М. Госюриздат. 1941. С.8.

25

346-361) регулирует вопросы общего характера, другая часть рассредоточена по главам, касающимся отдельных видов догово­ра (например, §§ 462, 467, 470 и др. -купля-продажа; §§ 542 - 544, 553 - 554а - наём, аренда). Однако этих норм оказалось недоста­точно для ситуации, сложившейся в результате Первой мировой войны. Война привела к полному развалу хозяйства и катастро­фической инфляции. Германские суды также отказались от прин­ципа «святости договора» и необходимости безусловного соблю­дения договора и стали считать допустимым расторжение дого­вора в случаях «экономической невозможности». К невозможно­сти исполнения стали относить и крайнюю затруднительность, порождённую чрезвычайными обстоятельствами. Так, в 1917 го­ду высшая судебная инстанция Германии - Рейхсгерихт - признала, что нельзя требовать от поставщика медной проволо­ки выполнения им своих обязательств по поставке указанного товара при отсутствии его на рынке, поскольку поставщик не обязан строить плавильные печи и скупать медный лом ради ис­полнения договора.

Немецкие судьи, также, как и французские, действовали в условиях недостаточной законодательной базы и обосновывали свои решения ссылкой на § 157 Германского гражданского уло­жения (далее ГГУ), требующий добросовестно толковать догово­ры, и на § 242 ГТУ, требующий от должника добросовестного исполнения обязательства.

Германские юристы разработали также собственную док­трину «отпадения оснований сделки», являвшуюся вариантом доктрины о «неизменности обстоятельств», исходившую из того, что договор может быть расторгнут, если «ожидания, предполо­жения, имевшиеся у сторон в момент заключения договора, ока­зались не реализованными в силу наступивших событий»¹.

Доктрина clausula rebus sic stantibus получила распростра­нение и в других европейских странах. Наиболее гибкий подход в регулировании расторжения договора обнаруживает Граждан­ский кодекс Нидерландов - один из самых молодых в мире, по­скольку Книги 3, 5 и 6 Кодекса вступили в силу 1 января 1992 г. Именно в силу своей «молодости» он более других отвечает со­временным потребностям регулирования хозяйственного оборота

' Комаров А.С. Указ. соч. С.338. 26

и является весьма прогрессивным документом. Согласно статье 258 Книги 6 ГК, сторона может в судебном порядке расторгнуть договор, сославшись на непредвиденные обстоятельства, при ко­торых от неё уже нельзя ожидать исполнения договора в неиз­менном виде, исходя из соображений разумности и справедливо­сти. Верховный Суд Нидерландов достаточно широко трактует непредвиденные обстоятельства, относя к ним и новые сообра­жения, которые не были приняты во внимание при заключении контракта. Так, в 1993 году было признано право органа управле­ния Антильских островов расторгнуть договор аренды земли с владельцем гостиницы, которая находилась на этой земле. Не­смотря на то, что договор был заключён на постоянной основе, суд поддержал требования органа управления, поскольку расторжение контракта было необходимо ему для расширения соседнего кон­тейнера-терминала¹ . В Нидерландах, как и в других странах, воз­можно расторжение договора в случае нарушения другой сторо­ной своих обязательств по договору (статьи 265-277 Книги 6 ГК), за исключением тех случаев, когда нарушение договора, прини­мая во внимание его особую природу или незначительность, не может служить основанием для расторжения договора (ста­тья 265, абзац 1). Эта конструкция напоминает принятое в Рос­сийской Федерации понятие существенного нарушения договора, но построенное как бы «от противного». Однако регулирование такого расторжения в Нидерландах имеет существенную особен­ность. Расторжение договора в случае его нарушения вообще не требует судебного решения, и для расторжения достаточно пись­менного заявления уполномоченной на это стороны (статья 267). При этом среди голландских юристов существует мнение, что в более сложных ситуациях было бы предпочтительным потребо­вать вынесения судебного решения².

Довольно подробно расторжение договора урегулировано в Японии. Стороны свободно могут расторгнуть договор своим соглашением, которое именуется договором о расторжении или встречным договором. Верховный суд Японии в своём решении

' Hoge Raad, 10 September 1993//Nederlandse Jurisprudentie, 1996, 3. ²Тиллема М.М. Обязательственное право в новом Гражданском кодексе. Система и первый судебный опыт.// Сборник: Правовая система Нидерлан­дов/ Ответственные редакторы В.В.Бойцова и Л.В.Бойцова. М. «Зерцало». 1998. С.244, 255-256.

27

от 21 февраля 1963 года указал, что заключение договора о рас­торжении не должно нарушать прав третьих лиц¹.

Для отдельных видов договора предусматриваются специ­альные нормы, касающиеся вопросов их расторжения. Все они исходят из признания нарушения договора основанием его рас­торжения.

Признаётся в Японии и право одной из сторон договора рас­торгнуть его на основании изменившихся обстоятельств. В Японии в XX веке, как и в большинстве других стран, правовое регулиро­вание расторжения договора развивалось по пути отказа от прин­ципа неуклонного соблюдения договора и восприятия юридиче­ской практикой так называемой оговорки об «изменившихся об­стоятельствах». Однако, произошло это, в отличие от европейских государств, сравнительно поздно. Первая мировая война, в которой Япония принимала участие, не привела, тем не менее, к таким тя­жёлым последствиям, какие имели место в Европе. Поэтому до Второй мировой войны ни судебная практика, ни законодательство Японии не допускали расторжения договора в связи с изменением обстоятельств. Только после вступления в силу Указа о контроле над ценами Верховный суд своим решением от 6 декабря 1944 года признал право одной из сторон договора расторгнуть его в случае резкого непредвиденного изменения экономического положения после заключения договора. Позже этот новый принцип был при­знан законодательством (статья 12 Закона об аренде земли, ста­тья 7 Закона о найме жилых помещений, статьи 3 и 4 Закона о лич­ном представительстве, статья 23 Закона о сельскохозяйственных землях и другие акты). А после того, как Верховный суд Японии вынес своё решение от 28 января 1954 года, право расторжения договора на основании изменившихся обстоятельств было призна­но общим принципом японского договорного права .

Китайская Народная Республика как социалистическое государство принадлежит к так называемой социалистической правовой семье. Однако целесообразно рассматривать особенно­сти расторжения договора по китайскому законодательству вме­сте со странами романо-германской правовой семьи, к которой ранее принадлежали все соцстраны и с которой, как отмечается в

' Сакаэ Вагацума, Тору Ариидзуми. Гражданское право Японии. Книга вто­рая. М. «Прогресс». 1983. С.45.

²Сакаэ Вагацума, Тору Ариидзуми. Указ. соч. С. 22, 27. 28

литературе , они сохраняют много общего. Свойственные китай­скому законодательству особенности правового регулирования договорных отношений, вообще, и расторжения договора, в част­ности, определяются тем, что в Китае успешно осуществляется экономическая реформа и провозглашена задача построения «со­циалистической рыночной экономики». Государство активно вме­шивается в сферу частного права, при этом «правовая система Ки­тая остаётся по сути публично-правовой»².

Основным актом, регулирующим отношения хозяйствен­ного оборота, является Закон КНР о хозяйственном договоре³. Согласно подпункту 1 статьи 26 этого Закона, разрешается рас­торжение договора по соглашению сторон, при условии, что это не причинит ущерба государственным и общественным интере­сам. Подпункт 3 позволяет одной из сторон расторгнуть договор, если другая сторона не исполнила договор в течение установлен­ного срока.

Анализ подпункта 2 той же статьи показывает, что доктри­на о «неизменности обстоятельств» ещё не признана в полной мере китайским законодателем. Это и не удивительно, так как гражданское законодательство Китая пребывает, судя по всему, пока в довольно-таки «сыром» виде. Сторона может требовать расторжения договора, в случае если действие непреодолимой силы привело к невозможности исполнения всех обязательств, вытекающих из хозяйственного договора; непреодолимой же си­лой, согласно статье 153 Общих положений гражданского права КНР , являются объективные обстоятельства, которые невозмож­но предусмотреть, избежать, а также преодолеть. Можно пола­гать, что на этой основе в будущем китайской юридической прак­тикой будет сформулирована норма, позволяющая расторгать договор и в случаях чрезвычайной затруднительности исполне­ния, а не только полной невозможности.

' Общая теория права и государства. Учебник/ Под ред. В.В.Лазарева. М. Юрист. 1994.С.227.

Пащенко Е.Г. О гражданском законодательстве КНР. Введение к сборнику «Гражданское законодательство КНР». М. Международный центр финансо­во-экономического развития. 1997. СП.

"Гражданское законодательство КНР. М. Международный центр финансово-экономического развития. 1997. С.238-252. ⁴Указ. сборник. С. 19-44.

29

\

Своеобразно решалась проблема расторжения договора в государствах англо-американской правовой семьи или системы «общего права». Английское право знает расторжение по согла­шению сторон, а также расторжение в связи с нарушением дого­вора другой стороной. Право потерпевшей стороны расторгнуть договор первоначально зависело от характера нарушенного усло­вия. Суд выяснял, является ли данное условие для сторон суще­ственным (condition), т.е. относящимся к сущности договора или, простым (warranty). И если нарушение существенного ус­ловия предоставляет пострадавшей стороне право считать дого­вор расторгнутым, то нарушение простого условия позволяет только требовать возмещения убытков, причинённых нарушени­ем этого условия. Такой подход сложился ещё в XIX веке, но от него в настоящее время отказались в пользу более гибкого крите­рия, основывающегося на тяжести нарушения и его последствий. Что же касается расторжения договора в связи с непредвиденным изменением обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, то здесь английское право отличается ещё большим своеобразием. Ещё в XVII веке в судах общего права был сформулирован принцип «абсолютной» договорной от­ветственности, согласно которому договоры должны испол­няться при любых условиях и независимо от вины должника. Любые случайности сторона может предусмотреть в договоре, принятые же на себя обязательства она должна, несмотря ни на что, выполнить.

Постепенно в английском праве на основе судебной прак­тики сформировалась своеобразная доктрина «тщетности» («отпадения смысла», «недостижимости цели») договора (frustration). В настоящее время этот термин «охватывает все случаи прекращения соглашения вследствие последующих собы­тий вне контроля какой-либо из сторон... Не требуется, строго говоря, наличия буквальной невозможности исполнения, при условии, что исполнение не может быть правомерно потребовано в принципиально иной ситуации, которая возникла непредвиден­но» .

Юридическая доктрина и практика США, как государ­ства системы «общего права», придерживаются в основном тех

же принципов, что и английское право. Американскому преце­дентному праву известно понятие невозможности исполнения договора, но здесь оно стало пониматься не только как невоз­можность в буквальном смысле, но и как нецелесообразность вследствие чрезвычайных и несоизмеримых трудностей, расхо­дов, убытков, потерь, к которым привело бы его исполнение (§ 459 Свода договорного права США). В американской юриди­ческой литературе также отмечается эта «тенденция расширить пределы невозможности исполнения и охватить ею как случаи, когда исполнение стало для должника практически нецелесооб­разно, ибо вследствие непредвиденных обстоятельств исполнение не будет иметь ценности для кредитора, так и некоторые случаи, когда должник освобождается от обязанности исполнения вследст­вие того, что оно связано с чрезвычайными неразумными трудно­стями, затратами, ущербом или потерями»¹. В США на основе английской доктрины «тщетности» была разработана концепция «неосуществимости» (impractibility) исполнения. Понятие «не­осуществимости» было включено в Свод договорного права США и в Единообразный торговый кодекс США (ЕТК). Так, § 261 Свода освобождает сторону от обязанности исполнить до­говор, если после его заключения исполнение стало неосущест­вимым без её в этом вины, в силу события, ненаступление кото­рого было основной предпосылкой заключения договора. ЕТК, относительно договоров поставки, говорит о неосуществимости исполнения, возникающей вследствие не только непредвиденных обстоятельств, но и добросовестного выполнения предписаний применимого иностранного или отечественного правительствен­ного акта, независимо от возможного последующего признания его недействительности (пункт »а» статьи 2-615); следствием не­осуществимости исполнения договора поставки может быть рас­торжение договора в порядке, установленном статьёй 2-616 ЕТК. По мнению Л. А. Лунца, положения Свода договорного права США (§§ 454, 467) по рассматриваемому вопросу являются сочетанием германской доктрины и доктрины «общего права»: «с одной стороны, невозможность исполнения трактуется широко как крайняя затруднительность, требующая чрезвычайных затрат; но, вместе с тем, подчёркивается, что должник не освобождается

'Ансон В, Договорное право. М. «Юридическая литература». 1984. С.306. 30

'Ласк Г. Гражданское право США. (Право торгового оборота). М. Изд. иностр. лит. 1961.С.250.

3]

вследствие таких обстоятельств, которые требуют от него боль­ших усилий и затрат, чем того ожидали стороны при заключении договора»¹.

Концепция «неосуществимости» исполнения всё же пре­доставляет мало возможностей для расторжения договора, даже в случаях серьёзных и неблагоприятных изменений рыночной конъюнктуры, ведь слишком многое зависит от усмотрения суда, не руководствующегося никакими обязательными правилами. Недостатки такого подхода привели к распространению в США теории «эффективного нарушения договора» , которая вообще отвергает принцип обязательного исполнения договора и заменя­ет его принципом «экономической эффективности». Привержен­цы этой теории исходят из того, что все коммерческие договоры заключаются во имя достижения наибольших прибылей. Поэто­му, если для одной из сторон расторжение договора будет более выгодным, чем его надлежащее исполнение, право должно спо­собствовать ей в выходе из договорных отношений. На стороне, требующей расторжения, лежит лишь обязанность компенсиро­вать убытки. Не допускается понуждение неисправной стороны к исполнению в натуре или применение к ней штрафных санкций, поскольку это идёт вразрез с экономическими законами и сущно­стью самого договора. В рамках этой теории оправдываются даже любые нарушения договора, при условии, что они ведут к заклю­чению другого, более выгодного договора (отсюда и её странное название). Эта концепция носит не только сугубо научный харак­тер, применялась она и в практике американских судов.

Последствием расторжения договора в праве стран кон­тинентальной Европы всегда была двусторонняя реституция. Ка­ждая из сторон должна была возвратить другой всё полученное по договору (см.. например, § 346 Германского Гражданского уложения (ГТУ)). Суд, таким образом, возвращал их в положе­ние, в котором они находились до заключения договора. Это пра­вило позволяет защитить интересы стороны, исполнившей свои обязательства по договору к моменту расторжения в большей сте­пени, чем её контрагент. Особенно большое значение это правило

имеет в том случае, когда другая сторона вовсе не приступала к исполнению договора.

В Великобритании к проблеме реституции сложилось двойственное отношение. С одной стороны, британские суды с давних пор признают, что в случае расторжения договора вслед­ствие его нарушения исправная сторона имеет правомочие на реституцию. Сторона же нарушившая договор не имеет права требовать реституции, даже если она выполнила определённую часть своих обязательств по договору¹. С другой стороны, анг­лийское право вплоть до второй мировой войны не признавало реституции в случаях тщетности договора: считалось, что, по­скольку договор прекращается только на будущее время с момента возникновения обстоятельств, приведших к тщетности договора, то, следовательно, всё, что было сделано до этого, совершалось во исполнение данного договора и не должно возвращаться. Ис­тец в британском суде не мог взыскать сумму, уплаченную ещё до наступления события, приведшего к тщетности договора. Да­же в английской литературе ещё в 30-е годы указывалось на не­последовательность такого подхода. Как пишет Э. Дженкс: «Здесь, очевидно, рассуждали так: что с воза упало, то пропало»². Всё это потребовало принять специальный закон - Закон о право­вой реформе (тщетные договоры) 1943 года (Frustrated Contract Act 1943). Этот закон предусматривает правила на случай, если исполнение договора, подчинённого английскому праву, стало невозможным или иным образом тщетным. Он фактически ввёл в английское право реституцию как последствие признания дого­вора тщетным и устранил указанные выше проблемы в её регу­лировании.

Этих же принципов по вопросу о реституции придержива­ется и судебная практика США.

'Лунц Л.А. Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран. Юридическое издательство Министерства юсти­ции СССР. М. 1948. С.69-70.

²Кулагин М.И. Избранные труды. М: Статут. 1997. С.277. 32

'См.: Ансон В.Договорное право. М. «Юридическая литература». 1984.С.363-364.

²Дженкс Э. Английское право. Юридическое издательство Министерства юстиции СССР. М. 1947. С.347.

33 3—2414

§ З.РАСТОРЖЕНИЕ ДОГОВОРА В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ

Большое значение в современных условиях расторжение договора имеет и на международно-правовом уровне, а именно в сфере международного частного права. Наиболее значительным нормативным актом в этой области, на котором удобно проиллюстрировать ту роль, которую играет расторжение договора в ме­ждународных сделках, является Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года (Венская конвенция) .

В силу своего международного характера подобные докумен­ты всегда готовятся специалистами из разных стран, стран не толь­ко с различным национальным гражданским законодательством, но и порой относящихся к разным правовым семьям. Поэтому эта Конвенция опирается на различные концепции, сложившиеся в праве различных стран. Поскольку эти концепции часто не сов­падают друг с другом, особенно по вопросу расторжения догово­ра (что видно из предшествующего обзора), при разработке по­ложений Конвенции активно использовалась преобладающая коммерческая практика.

Расторжение договора по Конвенции замкнуто на на­рушении договора, хотя договор может быть расторгнут и путём простого соглашения сторон (статья 29). Практически все другие статьи Конвенции, посвященные расторжению (их более десят­ка), в качестве основания расторжения договора указывают на его нарушение. Так, покупатель вправе заявить о расторжении дого­вора, если неисполнение продавцом любого из его обязательств по договору или по Конвенции составляет существенное наруше­ние договора (статья 49). При частичном неисполнении или несо­ответствии части товара договору покупатель может заявить б расторжений договора, если это действие является существенным нарушением договора (статья 51). Продавец также может заявить о расторжении договора, если неисполнение покупателем любого из его обязательств по договору или по Конвенции составляет существенное нарушение договора (статья 64). Таким образом, право на расторжение договора возникает у них при наличии

'Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Вып.

XLVII.-M., 1994. С. 335-357.

34

лишь существенного нарушения договора. Нарушение договора, допущенное одной из сторон, согласно статье 25 Конвенции, яв­ляется существенным, если оно влечёт за собой такой вред для другой стороны, что последняя в значительной степени лишается того> на что была вправе рассчитывать на основании договора, за исключением случаев, когда нарушившая договор сторона не предвидела такого результата и разумное лицо, действующее в том же качестве при аналогичных обстоятельствах, не предвиде­ло бы его. «Нарушение договора, допущенное одной из сторон, представляет, по смыслу данной статьи, неисполнение или не­надлежащее исполнение одной из сторон своих обязательств, причём это может быть нарушение самого договора, положений Конвенции, применимых норм соответствующего закона, обще­принятых обычаев и практики сложившихся взаимоотношений» .

Конвенция стремится придать возможно большую стабиль­ность международным договорным отношениям. Поэтому и вклю­чена оговорка о непредвиденности результата нарушения дого­вора, уменьшающая шансы на расторжение договора вследст­вие его нарушения. При этом неисправная сторона, исходя из смысла статьи, может даже сознавать, что её поведение выходит за рамки договора, но не должна предвидеть столь тяжких последст­вий своего нарушения. Этот подход наглядно иллюстрирует при­нятый в Венской конвенции принцип favor contractus, который заключается в стремлении «к ограничению числа случаев, когда существование договора или его действительность могут быть по­ставлены под вопрос или он может быть прекращён досрочно»².

Однако авторы Конвенции вовсе не стремятся защитить неисправного контрагента. Как известно, сторона, нарушившая обязательство, должна сама доказать факты в свою защиту; в противном случае она несёт ответственность за совершённое на­рушение. Следовательно, для того, чтобы сослаться на непредви­денность результата нарушения, нарушившая договор сторона должна доказать невозможность предвидеть вредоносный ре­зультат не только ею самой, но также и разумным лицом, дейст­вовавшим в том же качестве при аналогичных обстоятельствах, а это не так-то просто.

'Венская конвенция о договорах международной купли - продажи товаров. Комментарий. М. «Юридическая литература». 1994. С.74. ²Комаров А.С.Указ. соч. С.347.

35

Венская конвенция содержит неизвестное пока действую­щему законодательству России положение о «предвидимом» на­рушении контракта. Согласно пункту 1 статьи 72 Конвенции, если до установленной для исполнения договора даты становится ясно, что одна из сторон совершит существенное нарушение до­говора, другая сторона может заявить о его расторжении. Однако эта норма возлагает серьёзную ответственность на сторону, наме­ревающуюся заявить о расторжении договора в связи с предвиди­мым существенным нарушением договора. В комментарии к Кон­венции указывается, что если к сроку исполнения договора суще­ственное нарушение отсутствовало, то нельзя считать, что нару­шение было очевидным ранее¹. Если сторона безосновательно зая­вит о расторжении договора в связи с предвидимым нарушением, она сама окажется нарушителем договора со всеми вытекающими из этого последствиями. В этом также проявляется принцип favor contractus, ограничивающий свободу расторжения договора.

Вообще же система ответственности сторон при не­исполнении своих обязательств построена на принципе ре­ального исполнения договора. Расторжение не приветствует­ся, но подробно урегулировано. В случае неисполнения контр­агентом обязательств по договору Конвенция предлагает другой стороне воспользоваться мерами, стимулирующими нарушителя к реальному исполнению договора.

Несмотря на приверженность принципу реального испол­нения, Конвенция, тем не менее, учитывает возможность возник­новения ситуации, когда договорные обязательства стороны не исполнены в силу такого препятствия вне её контроля, что от неё нельзя было разумно ожидать принятия этого препятствия в рас­чёт при заключении договора либо избежания или преодоления этого препятствия или его последствий (пункт 1 статьи 79). Ста­тья 79 Конвенции показывает общую направленность междуна­родного частного права вообще и данного документа, в частно­сти, на создание гибкого правового регулирования договорных отношений, максимально уравновешивающего разновекторные интересы участников коммерческой сделки. Данная статья не от­вергает основополагающий принцип обязательности договора

'Венская конвенция о договорах международной' купли - продажи товаров. Комментарий. М. «Юридическая литература». 1994. С. 169. 36

для лиц, его заключивших, но позволяет при этом защитить сто­рону, ставшую жертвой непредвиденных обстоятельств.

Однако в соответствии с пунктом 5 статьи 79 Конвенции, положения данной статьи об освобождении от ответственности не затрагивают иных прав сторон, которыми они обладают в слу­чае нарушения договора, кроме требования возмещения убытков. Сторона, нарушившая свои обязательства по договору в силу об­стоятельств, находящихся вне её контроля может добиваться только освобождения от обязанности возместить убытки. Таким образом, нет даже речи о возможности требовать расторжения договора. Напротив, другая сторона, потерпевшая от нарушения договора, не утрачивает права расторгнуть договор (если, конеч­но, нарушение является существенным), но, соответственно, не может взыскать убытки.

Исходя из сказанного, видно, что Конвенция не предос­тавляет возможности расторжения договора вследствие чрезвычайной обременительности исполнения для одной из сторон, в отличие от гражданского законодательства многих государств, и в этом смысле представляет собой достаточно жёсткий нормативный акт. Статья 79 рассчитана только на абсолютную невозможность исполнения. Часто бывает весьма затруднительно провести границу между абсолютной невозмож­ностью и чрезвычайной обременительностью исполнения, возни­кающей вследствие существенного изменения обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, иногда называемой также «экономической» невозможностью исполне­ния. Очевидно, «эта проблема, весьма сложная в теоретическом плане, ... должна решаться при применении Конвенции индиви­дуально в каждом конкретном случае»¹.

В Конвенции (статьи 81-84) урегулированы также послед­ствия расторжения договора, когда в соответствии с Конвен­цией одна из сторон заявляет о расторжении договора. Согласно пункту 1 статьи 81, стороны освобождаются от своих обяза­тельств в отношении того, что ими ещё не исполнено, но что они должны были бы исполнить в случае сохранения действия дого­вора. Таким образом, обязательства сторон прекращаются на будущее время. При этом право сторон на взыскание убытков,

' Венская конвенция о договорах международной купли - продажи товаров. Комментарий. М. «Юридическая литература». 1994. С. 186

37

могущих подлежать возмещению в соответствии со статьями 74-79 Конвенции, сохраняется.

В соответствии с пунктом 2 статьи 81, стороне, исполнив­шей договор полностью или частично, предоставляется право по­требовать от другой стороны возврата всего поставленного или уплаченного ей по расторгнутому договору. Часто договор оказы­вается в какой-то мере исполнен обеими сторонами. В таком слу­чае и той, и другой стороне предоставляется такое право, и, соот­ветственно, обе они обязываются к взаимному возврату всего по­лученного по договору, причём сделать это они должны одновре­менно. Таким образом, Конвенция предусматривает реститу­цию в качестве основного последствия расторжения договора.

Другим важным документом современного международного частного права, регулирующим договорные отношения, являются Принципы международных коммерческих догово­ров (Принципы УНИДРУА)¹, разработанные Международным институтом унификации частного права (УНИДРУА), имеющим статус межправительственной организации, членом которой яв­ляется также и Российская Федерация. Этот документ издан в 1994 году. Не вдаваясь в подробности, следует заметить, что его нормы, касающиеся расторжения договоров, практически совпа­дают с соответствующими нормами Венской конвенции, поэтому повторное их рассмотрение будет излишним. Следует, тем не ме­нее, отметить конкретизацию правил о реституции. Пункт 1 ста­тьи 7.3.6. Принципов предусматривает, что если возврат сторо­нами друг другу всего полученного по договору в натуре невоз­можен или это неприемлемо, соответствующее возмещение должно быть произведено в денежной форме, когда это является разумным.

Таким образом, подробное регулирование расторжения до­говора в Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров и Принципы УНИДРУА показывают, насколько важное значение приобретает расторжение договора в междуна­родном частном праве.