§2. Институты, направленные на совершение юридических действий

Договор поручения

В отношении предмета данного договора приобретает особое значение проведенное во второй главе работы разграничение юридических и фактических действий, поскольку только то действие, которое носит юридический характер, может быть возложено на поверенного (п. 1 ст.971 ГК РФ).

Применяя сделанные ранее выводы к договору поручения, мы должны признать, что исполнение обязательства, взятое в отрыве от сделки, установившей данное обязательство, не обладает признаками юридического действия и не может являться предметом договора поручения по российскому праву. Это вывод очевиден для случаев, когда обязательство доверителя состоит в оказании какой-либо услуги третьему лицу, например, в экскурсионном обслуживании третьего лица. В ситуации же, когда один контрагент поручает другому передать третьему лицу известную вещь (или уплатить деньги), т.е. фактически возлагает на него исполнение собственных обязанностей перед этим третьим лицом, может возникнуть сомнение - не способен ли договор поручения служить основой для такой передачи вещи? Придерживаясь занятой нами позиции, ответ на данный вопрос может быть только отрицательным.

Основанием для совершения фактических действий в российском праве мы можем признать только договорный тип возмездного оказания услуг или какой-то иной, непоименованный в действующем законе, договорный тип.

Вместе с тем, нельзя отрицать, что в определенных случаях поверенный обязан не только совершить сделку с третьим лицом, но и исполнить ее_? в частности, уплатить цену за закупленный для доверителя товар. Можно ли говорить, что в данном случае договор поручения приобретает смешанный характер, т.е. в нем присутствуют элементы договора на оказание фактических услуг?

По всей видимости, такого рода вывод был бы преждевременным. Следует считать, что в действительности предмет договора поручения не состоит только из юридических действий, как указывается в действующем законе. Поверенный может выполнять всевозможные фактические действия, не сводимые только к исполнению обязательства доверителя по передаче вещей (уплате денег). К ним относятся поездка к месту совершения сделки, осмотр какого-либо объекта, телефонные переговоры, изучение всякого рода аналитических документов и прочие действия. Не случайно, что вряд ли можно найти аргументированные возражения против того, что поверенный вправе получить возмещение собственных расходов, направленных на совершение фактических действий. В частности, поверенному подлежат возмещению его расходы на проезд к месту заключения сделки или к месту расположения объекта недвижимости, который поверенный должен приобрести для доверителя, с целью его осмотра.

Как отмечал Б.С. Антимонов, наряду с действиями от имени доверителя любой поверенный в каждом договоре поручения совершает и обязан совершить такие действия, которые от чужого имени совершить нельзя. Поверенный ведет переписку с доверителем, отчитывается перед ним, дает ему советы, совершается поездки, осмотры и т.п.²⁹³ По результатам собственного исследования автор предлагал включать в предмет договора поручения не только действия поверенного от имени доверителя, как было указано в ГК РСФСР 1922 года, но и все другие действия поверенного, которые необходимы для исполнения поручения, независимо от чьего имени эти сопряженные действия совершаются и совершаются ли они вообще от чьего-либо имени²⁹⁴.

По мнению Б. И. Путинского поверенному приходится наряду с юридическими совершать определенные фактические, предметные действия, однако это не меняет природы обязательства. «Видовая сущность каждого договора определяется его основной целью, а не сопутствующими моментами. Поскольку выполнение одних лишь фактических действий не обеспечивает достижение цели поручения, то основными в нем приходится признавать юридические обязанности поверенного»²⁹⁵.

Таким образом, исполнение обязательств доверителя поверенным должно быть отнесено к фактическим действиям, совершаемым поверенным, тем более, что для этого не требуется изобретать новой категории, а можно отнести эти действия к числу ранее известных фактических действий поверенного, «сопряженных» с исполнением основного поручения.

Однако это не означает, что поверенный может исполнять любое обязательство доверителя по сделке, заключенной поверенным. Предположим, что поверенный заключил с третьим лицом от имени доверителя договор подряда, по которому у доверителя возникла обязанность отремонтировать вещь третьего лица. В данном случае исполнение такой сделки самим поверенным будет противоречить природе договора поручения, поскольку фактически отношения сторон будут направлены на самостоятельное выполнение работ поверенным и будут тождественны отношениям между генеральным подрядчиком, в роли которого выступает доверитель, и субподрядчиком, на место которого вступает поверенный. Таким образом, в предмет договора поручения могут входить лишь действия, связанные с передачей третьим лицам или с получением от третьих лиц соответствующего имущества.

Этот пример служит дополнительным подтверждением того, что исполнение каких-либо обязательств носит факультативный, дополнительный характер по отношению к основному предмету поручения - юридическим действиям, и тем более не может поручаться поверенному отдельно от них.

Затронутая проблема имеет непосредственное отношение к теме исследования, поскольку изучение договора поручения на предмет наличия в фигуре поверенного черт посредника может происходить только в отношении договора, в полной мере отвечающего законодательной конструкции поручения. Это означает, что постановка вопроса о том, является ли лицо, - на которое другим лицом было возложено исполнение своих обязательств, - юридическим посредником между последним и получателем исполнения, будет некорректной. Учитывая, что действия по исполнению обязательства третьим лицом, не отвечают признакам как юридического, так и фактического посредничества, можно сделать общий вывод о недопустимости применения категории «посредничество» к исполнению обязательств третьим лицом.

Практическим следствием такого вывода будет следующее: когда по сделке с заинтересованностью (ст. 81 Федерального закона «Об акционерных обществах») участие в совершенной сделке выражается в исполнении обязательств одной из сторон, это не означает, что в сделке участвует посредник.

Как было установлено во второй главе диссертации, посредническая деятельность заключается в контакте с будущим контрагентом клиента посредника и воздействии на образование воли последнего с той целью, чтобы он вступил в договорные отношения с заказчиком услуг посредника. Представляется, что деятельность поверенного, проистекающая на основании договора поручения, в полной мере отвечает всем из указанных признаков. При совершении сделок поверенный действует от имени своего доверителя и вместо него, поверенный проводит переговоры с третьим лицом и склоняет его к заключению сделки. Контрагентами в данной сделку будут третье лицо и доверитель, поскольку поверенный действует от имени последнего, будучи его представителем, а значит, права и обязанности по этой сделке возникают непосредственно у доверителя -представляемого (п.1 ст. 182 ГК РФ).

Отличие от фактического посредничества заключается лишь в позиции доверителя (клиента поверенного), который лишен возможности принять окончательное решение, вступать ли ему в конкретную сделку с третьим лицом, поскольку, наделив поверенного полномочиями, он передал ему и «последнее слово» при принятии решения. Однако этот аспект можно признать существенным для разграничения посредничества на фактическое и юридическое, но нельзя признавать таковым при решении вопроса об отнесении к числу посредников поверенного.

Применительно к договору поручения находит выражение и такой признак фактического посредничества, как посредническая деятельность при совершении конкретных сделок. Требование конкретности поручаемых поверенному действий присутствует в п. 1 ст. 971 ГК РФ, в котором сказано про «определенные юридические действия», а также в п.1 ст.973 ГК РФ, где установлено требование «конкретности» для указаний доверителя.

Порученные поверенному действия могут быть направлены как на установление обязательственных отношений, так и на изменение или прекращение их. В этом аспекте договор поручения не отличается от договора о фактическом посредничестве.

Далее следует остановиться на вопросе, во всех ли случаях поверенный выступает посредником? По нашему мнению, есть основания для того, чтобы отрицать всеобщность характеристики поверенного как посредника. Эти основания заключаются в том, что поверенному может поручаться не только совершение двусторонней или многосторонней сделки (договора), но и осуществление права доверителя либо изъявление воли в односторонней сделке, связывающей доверителя.

Необходимо подчеркнуть, что действия поверенного при совершении односторонней сделки не отвечают стержневому признаку посредничества, установленному ранее, - вступлению в контакт с контрагентом и воздействию на его волю с целью склонить к заключению договора. Фактически, поверенный при совершении односторонней сделки стоит как бы посреди, между доверителем (субъектом односторонней сделки) и третьим лицом, по отношению к которому совершается данная сделка. Однако это нахождение «посреди» не является достаточным для отнесения такого поверенного к числу посредников. Для посредничества существенное значение имеет «сведение» сторон, которого не наблюдается при односторонних сделках.

Ввиду того, что суть посредничества заключается в сведении двух контрагентов для того, чтобы между ними возникли обязательственные отношения или иной правовой результат, можно утверждать, что посредничество используется при совершении сделок, в которых участвуют две и более стороны, то есть договоров. Совершение односторонних сделок никак не предполагает участие посредника, поэтому в дальнейшем речь об односторонних сделках вестись не будет.

Предметом договора поручения могут быть не только сделки, но и иные правомерные юридические действия, в том числе в качестве самостоятельного предмета этого договора, то есть без связи с какими-либо сделками. В литературе отмечалось, что основным видом правомерных действий, не являющихся сделками, являются волеизъявления представителя (которым выступает в данной ситуации поверенный), адресованные третьим лицам от имени представляемого: сообщения, извещения, предупреждения, требования и т.д²⁹⁶. К действиям такого рода относятся заявления о недостатках купленной или изготовленной вещи, извещения о состоявшейся уступке права требования, предложение принять исполнение и проч. По мнению В.А. Рясенцева, такие действия создают предпосылки для

непосредственного возникновения прав и обязанностей представляемого или их прекращения, к этому сводится их юридический эффект. Указанный правовой результат, вызванный действиями поверенного, засчитывается представляемому²⁹⁷.

Если совершение такого действия поручается поверенному, при его выполнении он не приобретает свойств посредника.

Таким образом, исходя из содержания договора поручения, в каждом конкретном случае надлежит исследовать, имеет ли данный договор посреднический характер.

Следует дать оценку договору поручения с точки зрения того, допустимо ли выступление поверенного в качестве лица, действующего в интересах обеих сторон, как при двустороннем фактическом посредничестве. Как показывает изучение современного российского законодательства, такая ситуация возможна при определенных условиях. Поверенный в договоре поручения становится в результате выдачи ему доверенности уполномоченным лицом, т.е. представителем, а значит, на него распространяется действие п.З ст. 182 ПС РФ, согласно которому представитель не может совершать сделки в отношении другого лица, представителем которого он одновременно является, за исключением случаев коммерческого представительства.

Ввиду этого, правомерно утверждение, что если заключены два договора поручения с профессиональным коммерческим представителем, то такой представитель может в результате своего единственного волеизъявления установить обязательственные отношения между двумя своими доверителями. Ситуация с поверенным - коммерческим представителем являет собой самый своеобразный пример посредничества, при котором не просто один из субъектов сделки не делает волеизъявления, направленного на установление конкретного обязательства, а подобного волеизъявления не делает ни одна из сторон - только обоюдный представитель.

Эта ситуация косвенно подтверждает сделанный вывод, что субъект изъявления воли в сделке не имеет значения для квалификации оказанных услуг как посреднических.

Продолжая исследование посреднических черт в договоре поручения и учитывая, что в отдельных разновидностях договора о фактическом посредничестве вознаграждение посредника ставится в зависимость от совершения сделки, рассмотрим момент возникновения права поверенного на выплату ему вознаграждения.

во:

Фактически, раз последствия возникают в силу действии самого поверенного, здесь не возникает проблема, свойственная для фактического посредничества, где клиент посредника может и не вступить в соответствующие договорные отношения, подготовленные посредником. В договоре поручения поверенный, подготовив сделку и совершив все те действия, которые сделал бы на его месте фактический посредник, изъявляет свою юридически значимую волю и совершает саму сделку (иное юридическое действие). В момент окончания этого действия он признается исполнившим свои обязательства перед доверителем (полностью или в части), а следовательно, получившим право на соответствующее ^награждение. Вместе с тем, выплата вознаграждения поверенному не поставлена законом в зависимость от исполнения третьим лицом заключенной сделки или от иных обстоятельств, что позволяет говорить об отличии поручения от маклерской разновидности фактического посредничества, при которой вознаграждение посреднику поставлено в зависимость от известного условия (заключения сделки клиентом посредника с подысканным контрагентом),

В сравнении с договором комиссии или договором агентирования, которые признаются всегда возмездными, договор поручения содержит более гибкое правило, позволяющее презюмировать его возмездным либо безвозмездным в зависимости от состава участвующих в нем лиц и тех целей, которые эти лица преследуют. Когда договор поручения связан с осуществлением какой-либо из сторон предпринимательской деятельности, он презюмируется возмездным; во всех остальных случаях действует презумпция безвозмездности (п.1 ст.972).

Практически все авторы указывают на лично-доверительный характер отношений, возникающих между доверителем и поверенным по данному договору.

Е.А. Суханов полагает, что поскольку доверитель лишен возможности постоянного контроля за действиями своего поверенного, но автоматически, в силу закона, становится стороной заключенных им сделок, необходима высокая степень доверия в их взаимоотношениях. Утрата доверия к своему партнеру любым из участников договора поручения должна влечь его прекращение. Поэтому отношения сторон данного договора носят лично-доверительный характер, наиболее ярко проявляющийся в возможности одностороннего отказа от его исполнения даже без указания причин (п.2 ст.977 ГК)²⁹⁸. К аналогичным выводам приходит и В.А. Белов: «Договор поручения всегда имеет лично-доверительный характер и его цель - выражение воли доверителя во вне (перед третьими лицами) поверенным»²⁹⁹.

Представляется, что лично-доверительный характер отношений сторон по договору поручения не влияет на отнесение данного договора к числу посреднических, поскольку интересующая нас классификация проводится по признаку предметной деятельности услугодателя, а не по признаку каких-либо особенностей в отношениях между сторонами обязательства, примером которых является доверительность.

Поскольку договор поручения тесно связан с представительством, на поверенного может быть возложено совершение только таких действий, которые допускается совершать через представителя. По данному вопросу применяется п.4 ст. 182 ГК РФ: не допускается совершение через представителя сделки, которая по своему характеру может быть совершена только лично, а равно других сделок, указанных в законе.

Однако личный характер волеизъявления, образующего сделку, нельзя отождествлять с личным характером возникающего на основе сделки обязательства. В частности, в силу ст. 780 ГК РФ исполнитель в договоре возмездного оказания услуг, если иное не предусмотрено договором, обязан оказать услуги лично. Следовательно, заключенный без специальной оговорки договор будет носить личный характер. Но это не означает, что при совершении данного договора возмездного оказания услуг исполнитель не может прибегнуть к помощи представителя (поверенного).

Ввиду того, что установленное в п.4 ст. 182 ГК РФ ограничение применяется к деятельности поверенного, в этом можно видеть специфику посреднической деятельности поверенного по сравнению с фактическим посредником, который может оказывать содействие при совершении любой личной двусторонней сделки.

Рассмотрим институт передоверия, поскольку в результате осуществления передоверия в отношения с доверителем вступает новый субъект, что являет собой предусмотренное законом исключение из строго личного характера договора поручения. Согласно п.1 ст.976 ГК РФ поверенный вправе передать исполнение поручения другому лицу (заместителю) лишь в случаях и на условиях, предусмотренных статьей 187 ГК.

Не вдаваясь в детальное рассмотрение условий передоверия, мы предположим, что оно было правомерным. Если это так, то у доверителя возникает второй поверенный (представитель), и, поскольку отношения доверителя с первым поверенным не прекратились, в отношениях будут участвовать уже два посредника.

Мнение о том, что в результате передоверия изначальный договор поручения не прекращается, можно считать наиболее обоснованным из всех, которые представлены в литературе по этому поводу. Так, Б.С. Антимонов указывал, что если поверенный не отказался от поручения, он остается обязанным по договору и, как только отпадут препятствия, мешавшие личному исполнению поручения, должен продолжить исполнение, устранив ненужного теперь заместителя. Передоверие не фигурирует в качестве основания прекращения ни договора поручения, ни полномочия поверенного, основанного на доверенности. При передоверии нельзя говорить, что на стороне должника появляется новое лицо, так как здесь доверитель заключает через своего представителя новый договор поручения³⁰⁰.

Институт передоверия означает возможность включения посредника в отношения сторон даже без учета воли доверителя (например, первый представитель вынужден к этому силой обстоятельств для охраны интересов доверителя на основании п. 1 ст. 187 ГК РФ). Вместе с тем отсутствие воли доверителя восполняется волей первого поверенного, который заключает договор со своим заместителем от имени доверителя, а следовательно, основанием для действий нового поверенного служит точно такой же договор поручения. Таким образом, специфика передоверия нисколько не отражается на посредническом характере действий нового поверенного.

С учетом данного замечания следует полагать, что к заместителю первоначального поверенного, действующему на основании передоверия, применяются все сделанные в диссертации утверждения в адрес основного поверенного.

Следует подчеркнуть, что передоверие имеет в виду передачу основных действий, предусмотренных договором, поэтому передача другим лицам выполнения подсобных действия вполне допускается³⁰¹. По мнению Б.С. Антимонова, определять, какие действия поверенного являются подсобными необходимо в каждой конкретном случае. К числу последних относятся, с нашей точки зрения, любые фактические действия, возложенные на поверенного в связи с осуществлением юридических действий. Например, поверенный вправе поручить

другим лицам перепечатку или перевод текста договора; перевозку или переноску купленной вещи и т.п. Здесь речь идет не о заместителях, а о помощниках поверенного³⁰².

Представительство

Несмотря на то, что институт представительства уже был затронут применительно к отдельным вопросам, связанным с договором поручения, необходимо обратиться к этому институту более подробно.

Как отмечается в немецкой доктрине, сам по себе договор поручения устанавливает правовые отношения лишь между его участниками. У поверенного нет правовой власти действовать в отношении третьих лиц от имени доверителя. Если такая власть необходима для исполнения поручения, то поверенный должен получить полномочие на совершение сделок (§ 167 ГГУ) или, если речь идет только о распоряжениях имуществом, полномочие на распорядительные действия (§ 185 ГГУ). Полномочие и поручение, будучи в жизни тесно связанными между собой, строго различаются законом и по своему возникновению, основаниям и правовым последствиям всегда должны проверяться обособленно друг от друга³⁰³.

Тот же подход представляется наиболее разумным и в отечественной правовой системе. Более того, вслед за немецкими учеными этот подход высказывался отечественными цивилистами еще в начале XX века³⁰⁴.

Поскольку выше уже был сделан вывод о том, что поверенный, как правило, обладает признаками посредника, и что поверенный является добровольным представителем доверителя, можно предположить, что добровольный представитель в ряде случаев является посредником, и не будучи поверенным, если для этого не существует дополнительных препятствий.

Вместе с тем следует отметить, что случаи добровольного представительства, не основанного на договоре поручения (агентском договоре, построенном по модели поручения), крайне редки на практике, и даже те из них, которые можно выделить, оспариваются со стороны ряда авторов.

Так, по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) ведение общих дел товарищей может быть возложено на одного из них, при этом ему выдается доверенность на совершение действии от имени остальных участников товарищества.

Согласно п.2 ст. 1044 ГК РФ в отношениях с третьими лицами полномочие товарища совершать сделки от имени всех товарищей удостоверяется доверенностью, выданной ему остальными товарищами, или договором простого товарищества, совершенным в письменной форме. Таким образом, есть основания, чтобы рассматривать такого товарища как добровольного представителя остальных товарищей, и, следовательно, как посредника, если совершаемая им деятельность отвечает выделенным ранее признакам посредничества.

Соглашаясь с тем, что участник договора о совместной деятельности, ведущий общие дела, является представителем остальных участников данного договора, Е.Л. Невзгодина высказала мнение, что данный договор сам по себе отношений представительства не создает. Если каждый участник договора в течение всего времени действия договора принимает личное участие в ведении общих дел, договор прекратит свое действие с достижением поставленной цели, а отношения представительства так и не возникнут. Когда же ведение общих дел поручается одному из участников договора с выдачей ему для этих целей доверенности, подписанной остальными участниками, к договору о совместной деятельности присоединяется другой договор - поручения, и представительство возникает в силу последнего³⁰⁵.

Е.Л. Невзгодина совершенно верно обосновала, что сущность отношений по ведению дел товарищей лежит в сфере добровольного представительства, но она необоснованно, на наш взгляд, свела все случаи добровольного представительства только к договору поручения.

В условиях действующего регулирования с данным подходом нельзя согласиться. Если в договоре простого товарищества установлены полномочия какого-либо участника этого договора, возникают отношения, родственные отношениям поверенного и доверителя, но все же характерные для специального договорного типа, урегулированного законом, - договора простого товарищества.

В отношении посредничества представительство, которое не всегда связано с волей представляемого, как при договоре поручения, может иметь интерес в них, при этом ему выдается доверенность на совершение действий от имени остальных участников товарищества.

Согласно п.2 ст. 1044 ГК РФ в отношениях с третьими лицами полномочие товарища совершать сделки от имени всех товарищей удостоверяется доверенностью, выданной ему остальными товарищами, или договором простого товарищества, совершенным в письменной форме. Таким образом, есть основания, чтобы рассматривать такого товарища как добровольного представителя остальных товарищей, и, следовательно, как посредника, если совершаемая им деятельность отвечает выделенным ранее признакам посредничества.

Соглашаясь с тем, что участник договора о совместной деятельности, ведущий общие дела, является представителем остальных участников данного договора, Е.Л. Невзгодина высказала мнение, что данный договор сам по себе отношений представительства не создает. Если каждый участник договора в течение всего времени действия договора принимает личное участие в ведении общих дел, договор прекратит свое действие с достижением поставленной цели, а отношения представительства так и не возникнут. Когда же ведение общих дел поручается одному из участников договора с выдачей ему для этих целей доверенности, подписанной остальными участниками, к договору о совместной деятельности присоединяется другой договор - поручения, и представительство возникает в силу последнего³⁰⁵.

Е.Л. Невзгодина совершенно верно обосновала, что сущность отношений по ведению дел товарищей лежит в сфере добровольного представительства, но она необоснованно, на наш взгляд, свела все случаи добровольного представительства только к договору поручения.

В условиях действующего регулирования с данным подходом нельзя согласиться. Если в договоре простого товарищества установлены полномочия какого-либо участника этого договора, возникают отношения, родственные отношениям поверенного и доверителя, но все же характерные для специального договорного типа, урегулированного законом, - договора простого товарищества.

В отношении посредничества представительство, которое не всегда связано с волей представляемого, как при договоре поручения, может иметь интерес в части поиска черт посредника у представителя, не являющегося поверенным. К числу последних относятся законные представители.

Законным представителем является лицо, которое основывает свое полномочие не на сделке, совершенной представляемым, а на предписании закона. К их числу относятся, например, родители, усыновители или опекуны малолетних (п 1 ст.28 ГК РФ). Теоретически, законный представитель совершает те же действия, что и добровольный представитель, т.е. предмет их деятельности может быть одинаков.

Однако совпадение предметов деятельности само по себе не является достаточным для установления признаков посредничества в обоих случаях. Для случаев законного представительства мы не находим такого признака посредничества, как оказание посредником услуг клиенту на основании сложившегося между ними обязательственного отношения. Подробнее об этом речь шла в первой главе диссертации, и поэтому здесь мы лишь повторим сделанный ранее вывод.

К законному представительству некоторые авторы, в числе которых А.А. Кузьмишин³⁰⁶, относят случаи мнимого (кажущегося) полномочия одного лица на выступление от имени другого. Существо мнимого полномочия заключается в том, что представляемый в действительности представителя таким полномочием не наделял, но из внешних обстоятельств третьи лица могли рассматривать данного представителя как действующего с одобрения и по уполномочию представляемого.

В.А. Рясенцев указывал, что «определенные действия, выражающие или подтверждающие наличие уполномочия, состоят обычно в несовершении представляемым тех действий, которые совершил бы всякий, кто не желал бы, чтобы другое лицо выступало его представителем. В этом случае каждый на месте представляемого либо запретил бы этому лицу называть себя его представителем, либо помешал бы совершать сделки, либо оповестил третьих лиц, если были основания предполагать, что у них могло создаться неправильное мнение, что это лицо уполномочено представляемым»³⁰⁷.

Часто приводимый пример мнимого уполномочия - мошенник, проникшим в торговое помещение и реализующий товар владельца магазина под видом работника с целью присвоить выручку.

Основанием мнимого полномочия является, на наш взгляд, определенное вменение правопорядком неосторожно ведущему себя лицу правовых последствий от действий другого лица, что происходит исключительно в интересах добросовестных третьих лиц. При мнимом полномочии, как правило, нельзя вести речь о том, что такой «представитель» действует в интересах своего «представляемого». Практика показывает, что все бывает с точностью до наоборот: лицо, признаваемое правом представителем, действует в собственных интересах и нарушает интересы своего «представляемого». В таких действиях мнимого представителя часто присутствует неправомерный характер. Именно поэтому представителя, обладающего мнимым (кажущимся) полномочием, мы можем отнести к числу посредников только в случае его правомерного и целенаправленного выступления от имени представляемого, которое не направлено на причинение вреда последнему.

При правомерности действий мнимого представителя само правовое явление мнимого полномочия охватывается более общим институтом ведения чужого дела без поручения, при котором гестор может выступать в роли как фактического, так и юридического посредника. Частично предваряя выводы, которые будут сделаны далее по тексту, отметим, что гестор, совершающий двустороннюю сделку с третьим лицом в интересах хозяина дела на основании мнимого полномочия, может быть признан посредником.

Договор комиссии

Предметом данного договора является совершение комиссионером одной или нескольких сделок от своего имени, но за счет и по поручению комитента (п.1ст.990 ГК РФ).

По всем обязательствам, вытекающим из сделки, заключенной комиссионером от своего имени во исполнение договора комиссии, непосредственно отвечает перед своими контрагентами сам комиссионер, а комитент лишь принимает экономические последствия сделки. Как исполнитель поручения комитента, комиссионер может потребовать от последнего освободить его от тех обязательств, которые он принял на себя во исполнение комиссионного поручения (абз.4 ст. 1000 ГК РФ), а все уплаченные от своего имени суммы вправе взыскать с комитента.

Комиссионер продолжает оставаться стороной по договору, заключенному им с третьим лицом и после передачи комитенту предмета этой сделки (например, купленного для комитента товара), даже если он не получает от комитента удовлетворения по тем обязательствам, которые он принял на себя по отношению к третьему лицу при заключении с последним соответствующей сделки.

В этой связи особое значение приобретает вопрос о том, насколько правомерно признавать договор комиссии посредническим, если в результате осуществления этого договора не устанавливаются никаких обязательственных отношений между комитентом и третьим лицом. Разрешить кажущееся противоречие помогает взгляд на комиссионера как на лишь формально-юридического участника сделки с третьим лицом, в том время как действительной, экономической стороной является комитент. Именно в силу этого обстоятельства закон в п.1 ст.996 ГК РФ признает вещи, поступившие к комиссионеру от комитента либо приобретенные комиссионером за счет комитента, собственностью последнего.

С экономической точки зрения, воспользовавшись услугами комиссионера, собственник товара получает тот же экономический эффект от продажи товара, какой был бы получен при самостоятельной продаже или при продаже с помощью услуг представителя (поверенного). Такой взгляд на договор комиссии под углом зрения достигаемого экономического эффекта позволяет установить в нем признаки посредничества как деятельности, направленной на сведение контрагентов (сведение, понимаемого не только буквально, но и как обеспечение контакта имуществ двух контрагентов). Посредничество заключается и в воздействии на волю потенциального контрагента, чтобы он вступил в товарообмен, внешне - с комиссионером, но в действительности - с комитентом.

Если рассуждать абстрактно, то действия комиссионера, взятые в их предметной сущности, ничем существенно не отличаются от действий поверенного, о котором шла речь выше. Комиссионер точно также подыскивает контрагента, ведет с ним переговоры, склоняет его к вступлению в договорные отношения. Следовательно, его деятельность и по своим содержательным показателям отвечает признакам юридического посредничества.

Так как комитент не является участником договора, заключаемого комиссионером с третьим лицом, то между ним и этим третьим лицом не возникает из этого договора никаких правоотношений³⁰⁸. Права требования, вытекающие го такого договора, комитент может предъявить к этому третьему лицу лишь по переуступке их ему комиссионером. Само по себе вступление комитента в непосредственные отношения с контрагентом его комиссионера не является обновлением (новацией) сделки, заключенной между комиссионером и третьим лицом. Вне всяких сомнений, что вступление комитента в непосредственные отношения с контрагентом комиссионера может сопровождаться трехсторонним соглашением о переходе всех прав и обязанностей комиссионера на комитента, это будет означать выбытие комиссионера из данного отношения и замену его комитентом. Но такое соглашение, являясь уступкой прав требования и переводом долга одновременно, нисколько не влияет на природу первоначального комиссионного обязательства.

Все указанные правила закона направлены на то, чтобы максимально сблизить юридическую форму с лежащими в ее основе экономическим отношениями товарообмена. Комитент, являющийся субъектом товарообмена с третьим лицом (покупателем или продавцом товара), получает при неисполнении этим лицом своих обязательств точно такое же право требования, какое он имел бы к нему при заключении с ним договора купли-продажи. Согласно п.2 ст.993 ГК РФ комитент вправе требовать от комиссионера передачи ему прав требования к третьему лицу, если последнее не исполняет заключенную с комиссионером (посредником) сделку, интерес в которой имеет комитент. Указанное требование комитента может быть осуществлено в принудительном порядке, то есть уступка может состояться на основании решения суда, о чем указывали еще дореволюционные исследователи³⁰⁹.

Сказанное о правах по сделке во исполнение комиссионного поручения в полной мере касается обязанностей, принятых на себя комиссионером. Поскольку он действует от своего собственного имени, то третье лицо рассчитывает только на его кредитоспособность и не может предъявлять требований, вытекающих из договора, заключенного с комиссионером, непосредственно к комитенту. В этом проявляется требование устойчивости оборота, с которым необходимо считаться при выборе такой формы юридического посредничества, как договор комиссии. Но все же и по вопросу об обязанностях комиссионера перед третьим лицом законодатель делает уточнение, которое отчетливо характеризует природу отношений комитента и комиссионера как ведение одним лицом дел другого лица. Имеется в виду правило абз.6 ст. 1002 ГК РФ, согласно которому в случае объявления комиссионера несостоятельным (банкротом) его права и обязанности по сделкам, заключенным им для комитента во исполнение указаний последнего, переходят к комитенту.

В данной норме проявлено стремление к тому, чтобы обязанность, принятая на себя комиссионером по сделке, заключенной им для комитента, в конечном итоге не оказалась не исполненной, а права третьего лица, вступившего в отношения с посредником - нарушенными. Соответствующую обязанность принимает на себя в силу прямого указания закона комитент, поскольку только его можно признать субъектом происходящего товарообмена.

Несколько иначе расставляет акценты при толковании данной нормы кодекса В.Ф. Яковлев. По его мнению, абз.6 ст. 1002 ГК РФ был введен в закон с целью защиты прав комитента³¹⁰. Однако такой вывод правомерен, на наш взгляд, лишь для получения комитентом прав по сделке, заключенной комиссионером, но не для перехода на комитента обязанностей по ней, поскольку в последнем заинтересованы иные участники оборота, а не сам комитент.

Следует остановиться на вопросе, какие сделки могут являться предметом договора комиссии, поскольку абстрактное понятие «сделка» в п.1 ст. 990 ГК РФ требует толкования.

В односторонней сделке волю изъявляет лишь одна сторона, по общему правилу односторонняя сделка создает обязанности для лица, ее совершившего. В силу такой сделки какому-либо третьему лицу может оыть предоставлено право в отношении изъявившего волю лица, этому праву будет корреспондировать соответствующая обязанность последнего. Согласно ст. 155 ГК РФ односторонняя сделка может создавать обязанности для других лиц лишь в случаях, установленных законом или соглашением с этими лицами.

Анализ норм ГК РФ о договоре комиссии, с нашей точки зрения, однозначно свидетельствует о необходимости встречных обязанностей у третьего лица по его сделке с комиссионером во исполнение комиссионного поручения. При неисполнении третьим лицом своих обязанностей по сделке с комиссионером, а значит, невозможности для комиссионера передать результат совершенной им сделки комитенту, последний вправе получить права по этой сделке с соблюдением правил об уступке требования (ст.993 ГК РФ). Таким образом, поскольку по односторонней сделке никаких прав или выгод, которые возможно передать комитенту, комиссионер не получает, односторонние сделки не могут входить в предмет договора комиссии ввиду противоречия существу этого договора, его социально-экономическим основам и всей истории его возникновения.

Что касается двусторонних сделок, то, принимая во внимание историю возникновения комиссионных обязательств и их тесную связь с торговлей, полагаем, что договор комиссии должен иметь своим предметом лишь ограниченный круг сделок. К их числу необходимо отнести куплю-продажу или иную сделку, которая может быть исполнена самим комиссионером без помощи комитента, а также самому комиссионеру без привнесения каких-либо личных начал. Такой подход базируется на следующем.

Во-первых, цель и существо комиссионного договора состоит в самостоятельном приобретении комиссионером прав и обязанностей и передаче комитенту имущественного результата, поэтому предметом комиссионного обязательства может служить совершение лишь таких сделок, последствия которых могут быть, в случае надобности, переносимы на другое лицо, и которые могут оыть исполнены комиссионером без участия комитента. К числу такого рода сделок могут быть отнесены практически любые договоры, в которых комиссионер выступает лицом, вносящим в оплату встречного предоставления деньги.

Например, заказчиком в договоре подряда³¹¹ или возмездного оказания услуг, грузоотправителем в договоре перевозки, заказчиком по авторскому договору заказа, поклажедателем в договоре хранения, страхователем в договоре страхования, а также во всех иных аналогичных случаях.

На практике суды не усматривают каких-либо нарушений законодательства, когда комиссионеру дается поручение выступить от своего имени заказчиком по контракту на постройку судов³¹², заказчиком по контракту на переработку нефтепродуктов³¹³, пшеницы³¹⁴, заказчиком при капитальном ремонте недвижимости³¹⁵.

Во-вторых, комиссионеру может быть поручено совершить только такую сделку, в которой не присутствуют особые лично-доверительные отношения между ее сторонами, препятствующие исполнению этой сделки, как комитентом третьему лицу, так и третьим лицом в адрес комитента, а равно передаче комиссионером комитенту прав по данной сделке.

И, в-третьих, с практической точки зрения, чаще всего предметом выступает купля-продажа и сходные сделки, так как обязательства по отправке и страхованию грузов отошли от договора комиссии и стали предметом договора экспедиции; сделки по производству платежей и предоставлению кредита отнесены законодателем к институтам расчетно-кредитных правоотношений³¹⁶

Наиболее близкое нашей правовой системе германское право толкует договор комиссии непосредственно после купли-продажи, как особый ее вид. § 383 ГТУ определяет комиссионера как лицо, принимающее на себя в качестве промысла продажу или покупку товаров или ценных бумаг за счет другого лица (комитента), но от собственного имени. В то же время, предмет договора комиссии по германскому торговому праву не ограничивается сделками купли-продажи, как это может показаться, если не анализировать весь комплекс норм о договоре комиссии. Согласно абз.1 § 406 ПТУ, имеющему название «подобные (схожие) сделки», предписания раздела о договоре комиссии находят свое применение и в тех случаях, когда комиссионер в процессе осуществления своей торговой деятельности принимает на себя заключение за счет другого лица, но от собственного имени, сделки иного рода, нежели обозначено в параграфе 383 ГТУ. В качестве примеров в немецкой литературе приводят договоры о сдаче в прокат видеофильмов и иные подобные сделки.

Более строго подходит к вопросу о сделках, поручаемых комиссионеру, польский законодатель, включивший в предмет договора комиссии лишь сделки по покупке и продаже движимых вещей (ст. 765 ГК Польши)³¹⁷.

Тем не менее, по действующему российскому законодательству и в силу природы комиссионных отношений, комиссионер вправе совершить за счет комитента не любую двустороннюю сделку³¹⁸, что само по себе свидетельствует о специфике договора комиссии по сравнению с фактическим посредничеством. Фактический посредник может оказывать содействие своему клиенту при заключении любого договора.

По классификации, традиционно проводимой в законе и научной литературе двусторонняя сделка (договор) может быть направлена на установление обязательства; она может быть направлена на изменение существующего обязательства (например, соглашение об отсрочке платежа по договору займа, соглашение об изменении пределов поручения, возложенного по договору на данное лицо и т.д.); наконец, сделка может быть направлена на прекращение существующего обязательства³¹⁹. Следует признать, что в предмет договора комиссии может входить лишь сделка, направленная на установление прав и обязанностей. Комиссионер не может от своего имени совершать какие-либо действия, направленные на изменение либо прекращение уже существующих отношений между комитентом и третьим лицом, с тем, чтобы эти действия комиссионера производили свой эффект, поскольку это противоречит природе обязательства, в котором комиссионер не участвует. Изменять или прекращать свои отношения могут только соответствующие стороны или действующие от имени сторон представители. Аналогичный подход был использован для сходных отношений в п.6 информационного письма Президиума ВАС РФ № 57 от 23 10.2000 «О некоторых вопросах практики применения статьи 183 ГК РФ»: соглашение, заключенное во изменение или дополнение основного договора представителем, не имеющим надлежащих полномочий, не может обязывать самого представителя, а признается ничтожным по ст. 168 ГК РФ, поскольку «по своей природе является неотъемлемой частью упомянутого договора и не может существовать и исполняться отдельно от него»³²⁰.

Заметим, что в этом аспекте договор комиссии полностью соответствует договору фактического посредничества, для которого нормальным является содействие при установлении отношений между клиентом посредника и третьим лицом, а не при изменении или прекращении этих отношений. Возможность привлечения посредника для ведения переговоров об изменении или прекращении существующего договора нами не отрицалась, но распространенность в обороте такого фактического посредничества вызывает большие сомнения.

Договор комиссии не носит лично-доверительного характера, в связи с чем его исполнение может возлагаться на субкомиссионера, если в договоре комиссии это прямо не запрещено (п.1 ст.994 ГК РФ). Этот случай - пример возложения исполнения на третье лицо (п. 1 ст.313 ГК РФ)³²¹.

С момента привлечения субкомиссионера в отношениях появляется еще один посредник, действующий за чужой счет, но в интересах собственного комитента, которым является изначальный комиссионер. Комиссионер остается ответственным перед комитентом за действия избранного им субкомиссионера, с одной стороны, и, если он сам будет предпринимать действия по исполнению комиссионного поручения одновременно с субкомиссионером, несет риск заключения вместо одной нескольких сделок для комитента. Но в целом субкомиссия имеет тот же режим, что и основной договор комиссии, а значит, все выводы в отношении комиссии сохраняют свое значение для субкомиссии.

В русле проведенного для договора поручения сравнения изучим, в какой момент возникает у такого посредника, как комиссионер, право на вознаграждение

за оказанные услуги.

Как и в случае с договором поручения следует констатировать, что право на вознаграждение комиссионер получает с момента исполнения принятого на себя поручения, т.е. с момента совершения сделки с третьим лицом. А если комиссионер не исполнил свои обязательства (т.е. не совершил сделку), по причинам, зависящим от комитента, он также вправе претендовать на уплату ему вознаграждения, как указано в п.2 ст.991 ГК РФ. Было бы неправильно толковать указанную норму, как устанавливающую зависимость вознаграждения комиссионера от факта исполнения третьим лицом сделки с комиссионером, поскольку в ней речь идет об исполнении самого договора комиссии, а не заключенных во исполнение этого договора сделок.

Сказанное не означает, что если по условиям договора комиссии на комиссионера возлагается не только заключение сделки, но принятие по ней исполнения с передачей полученного комитенту (ст. 999 ГК РФ), договор признается исполненным комиссионером для целей появления у него права на вознаграждения только с момента передачи полученного комитенту. Такой подход, в частности, не мог бы объяснить правило п.2 ст.996 ГК РФ о праве удержания комиссионером вещей комитента в обеспечение требований комиссионера к комитенту (в счет права, которое возникнет в результате передачи имущества, само это имущество удерживать никак нельзя). Поэтому право на вознаграждение должно возникать у комиссионера с момента совершения основного действия, свидетельствующего об исполнении принятых обязательств, - заключения сделки с третьим лицом. Защита комитента от каких-либо недобросовестных действий комиссионера в этой связи, по-видимому, должна осуществляться через институт задержки комитентом собственного исполнения по выплате вознаграждения до исполнения по передаче всего полученного, которое последует от комиссионера.

Таким образом, возникшее право комиссионера при определенных обстоятельствах не может быть им реализовано.

То обстоятельство, что вознаграждение комиссионера не поставлено в зависимость от исполнения заключенной сделки, роднит комиссионера с маклером (фактическим посредником), на что указывал А.Г. Гусаков. Сн же отмечал, что если сделка заключена с отлагательным условием, то маклер не приобретает права на вознаграждение³²². Тот же самый принцип может быть, с нашей точки зрения, применен и в отношении комиссионера, что еще раз подтверждает единую природу фактических и юридических посредников.

В зарубежном законодательстве можно встретить иной подход. Согласно абз. 1 ст.432 ШОЗ комиссионер вправе требовать уплаты ему провизии только в том случае, когда исполнена совершенная им сделка, или она не исполнена, но по причинам, относящимся к комитенту. Согласно абз.2 той же статьи при неисполнении сделки по какой-либо другой причине комиссионеру причитается только возмещение за его труды в размере, обычном для соответствующей местности³²³.

В польском гражданском праве комиссионер приобретает право на выплату провизии в тот момент, когда комитент получает товар или уплачивает покупную цену. Если договор исполняется частично, то комиссионер получает право на вознаграждение соответственно степени исполнения договора. Комиссионер может требовать выплаты вознаграждения и тогда, когда договор не исполнен по причинам, которые касаются комитента (§ 1 и § 2 ст.772 ГК Польши)³²⁴.

Значительный интерес представляет вопрос о праве комиссионера самому выступить контрагентом по порученной ему сделке купли-продажи. Указанное право не закреплено действующим российским законом, но известно иностранному и дореволюционному законодательству, а также доктрине.

Согласно § 400 абз. 1 ГТУ, если комитент не установил иного, комиссия на покупку или на продажу товаров, которые имеют биржевую или рыночную цену, а равно ценных бумаг, рыночная или биржевая цена которых устанавливается официально, может быть исполнена комиссионером таким образом, что он сам поставит товар, подлежащий закупке, или сам приобретет товар, подлежащий продаже.

Аналогичное правило было воспринято дореволюционным российским законодательством (ст.54 Закона о договоре торговой комиссии от 14.04.1910 года), а также содержалось в проекте Гражданского уложения (ст.2093)³²⁵.

Как видно из содержания нормы, она позволяет комиссионеру выступать самостоятельным контрагентом не во всех случаях, а только тогда, когда товар имеет цену, которая может быть установлена объективно. Направленность ее на облегчение оборота видна невооруженным взглядом. А.Г. Гусаков писал: «Уклонение от строгих принципов комиссионного поручения, которое здесь допускается, в значительной степени оправдывается теми удобствами, какие проистекают из совмещения комиссионной торговли с собственной. Для комитента в большинстве случаев безразлично, у кого купит и кому продаст товар комиссионер. Ему необходимо лишь, чтобы сделка была заключена сообразно его указаниям, интересам и принесла ему те выгоды, которые он вправе был ожидать»³²⁶.

По поводу такого рода нормы в литературе А.Ф. Федоровым отмечалось, что комиссионное вознаграждение полагается за труд комиссионера по совершению порученной ему операции, по общему правилу комиссионеру запрещалось самому для себя покупать или сбывать, вместо купленного на стороне, свой собственный товар со взысканием соответственной в свою пользу комиссии³²⁷. Далее тот же автор указывал, что в тот же момент он теряет свойство комиссионера, а «...относящимся сюда ограничением обычай старается обеспечить возможное беспристрастие при выполнении поручения комитента»³²⁸.

С этой позицией следует согласиться. Более того, сомнительно, чтобы в рамках действующего российского законодательства у комиссионера было право выступить самостоятельным продавцом или покупателем по отношению к своему комитенту. Говорить о наличии такого права сложно даже в том случае, если стороны прямо оговорили данное право комиссионера. Исследуя правовую природу этого права, можно вести речь о происходящей вследствие реализации данного прав новации обязательства из договора комиссии в обязательство из договора купли-продажи. Происходить такая новация должна не по соглашению сторон, а в силу одностороннего волеизъявления комиссионера, что противоречит буквальному содержанию п.1 ст.414 (замена первоначального обязательства новым допускается лишь по соглашению сторон). Нормы общей части кодекса, посвященные изменению договоров, также не предусматривают возможности одностороннего изменения, что можно расценивать либо как недоработку законодателя, либо как его принципиальную позицию. В любом случае, для выступления комиссионера самостоятельным продавцом или покупателем по отношению к комитенту необходимо изменение заключенного договора комиссии³²⁹.

В момент такой новации, происходящей по соглашению обеих сторон, следует считать, что посредничество прекращается. Бывший комиссионер, поставляющий товар бывшему комитенту, действует как продавец, и каких-либо черт посредничества обнаружить уже нельзя. Аналогичных взглядов придерживался А.Г. Гусаков³³⁰. Однако, соглашаясь с тем, что выступивший самостоятельным контрагентом комиссионер перестает быть посредником, ученый не рассматривает действие комиссионера в качестве новации ранее существовавшего обязательства. По его мнению, выступление комиссионера в той сделке, заключение которой ему поручено, есть исполнение договора комиссии; «Всякая комиссия может быть исполнена либо через заключение сделки с третьим лицом, либо путем выступления комиссионера в качестве самостоятельного контрагента... ^Поэтому нет никаких оснований определять отношения комиссионера к комитенту, в случае самостоятельного выступления первого, иначе, чем в других случаях...»³³¹. Придерживаясь такого мнения, следует сказать, что комиссионер, выступивший продавцом, сохраняет право на комиссионное вознаграждение, возмещение понесенных расходов и т.п. Это вызывает возражение, т.к. конструкции договора купли-продажи противоречит получение продавцом от покупателя помимо покупной цены вознаграждения за услуги, которые фактически не были оказаны.

Фактически та же проблема обнаруживается в случае, если комиссионер не сообщает в отчете имя контрагента, с которым он заключил сделку. В проекте Гражданского уложения Российской Империи (абз.4 ст.2093) было записано: если комиссионер, уведомляя препоручителя об исполнении поручения, не назовет лица, с коим заключен договор, то препоручитель имеет право считать самого комиссионера покупателем или продавцом³³².

Следует ли здесь признавать заключенный договор между сторонами договором купли-продажи, а не комиссии? С точки зрения de lege ferenda, на этот вопрос следует дать положительный ответ. Но как следует поступить в рамках действующего российского законодательства? Заключен договор комиссии, но одна из сторон не исполняет по нему одну из своих обязанностей, что в обычной ситуации никогда не способно изменить юридическую природу заключенного договора. Ни законодательство, ни современная теория не рассматривают ненадлежащее исполнение одной из сторон своего обязательства как основание для происходящей в силу закона новации этого обязательства. Однако интересы комитента диктуют, чтобы он всегда имел перед собой обязанное лицо: либо самого комиссионера, либо лицо, с которым последний заключил сделку. В этой связи можно говорить о необходимости изменений в действующий российский Гражданский кодекс, направленных на разрешение такой проблемы.

В дореволюционной литературе по данному вопросу были высказаны два противоположных мнения. М.В. Кечеджи-Шаповалов воспроизводил в своей работе позицию, вошедшую потом в проект Гражданского уложения (цитированная выше норма)³³³. По мнению А.Г. Гусакова отказ комиссионера отрыть имя его контрагента комитенту являлся неправомерным³³⁴. Напротив, по мнению А.Ф. Федорова, комиссионер не обязан был сообщать имени своего контрагента комитенту в силу установившегося обычая - для предупреждения возможности комитенту войти в непосредственные сношения с найденным комиссионером лицом, миновав комиссионера и таким путем лишив его должного вознаграждения³³⁵.

С нашей точки зрения, если комиссионер не представит комитету доказательств того, что он совершил во исполнение поручения комитента сделку с третьим лицом, передаваемое комиссионером комитенту исполнение (закупленный товар или вырученные от продажи товара деньги) не будет связано с осуществлением договора комиссии. Такое исполнение необходимо будет рассматривать в рамках другого обязательственного отношения (по-видимому, купли-продажи), которое не будет обладать признаками юридического посредничества.

Даже если спрогнозировать, что в результате будущих изменений в законодательстве появится норма, допускающая самостоятельное вступление комиссионера в сделку купли-продажи с комитентом, деятельность такого комиссионера нельзя будет расценивать как посредническую, а значит, комиссионер не всегда должен будет признаваться юридическим посредником, как это происходит в современных условиях.

В начале данного параграфа рассматривался вопрос о возможности двустороннего посредничества применительно к договору поручения. То же самое целесообразно проделать для договора комиссии.

Выступление лица одновременно комиссионером как продавца товара, так и его покупателя, по двум самостоятельным договорам комиссии, строго говоря, не отвечает модели комиссионного договора. Такой вывод можно сделать, имея в виду, что комиссионеру поручается совершить сделку купли-продажи, действуя от своего имени, но за счет комитента.

Когда же комиссионер получает и передает своему комитенту товар, который ему поручено приобрести по договору комиссии, не в результате покупки этого товара у третьего лица, а в силу заключенного с последним договора комиссии на продажу, комиссионное поручение по первому договору комиссии нельзя считать исполненным, т.к. сделки купли-продажи не заключалось.

.здесь допускается выпадение своеобразного промежуточного звена, не нужного для экономической стороны отношений, но имеющего значение для юридического оформления. Однако такое выпадение сделки купли-продажи нельзя признать допустимым для комиссионной модели договорных отношений. В этой связи выступление лица двусторонним комиссионером, если такая потребность существует на практике, должно получить иное правовое закрепление.

Обращаясь к правовой природе такого двустороннего комиссионерства, мы должны признать, что комиссионер выступает самостоятельным контрагентом (покупателем или продавцом) в сделке с одним из своих комитентов. Это означает, что, в приведенном примере, продолжая оставаться комиссионером собственника товара (экономического продавца), он новирует второй договор комиссии с собственником денег (экономическим покупателем) в договор купли-продажи. Однако, поскольку такая новация по действующему российскому праву не допускается, что было показано вьшге, невозможно и так называемое двустороннее комиссионерство.

Причем оно было бы невозможным именно как двустороннее и в том случае, если бы такая односторонняя новация признавалась допустимой, поскольку тогда бы комиссионер прекращал быть посредником для второго комитента (экономического покупателя) и оставался таковым только в отношениях с экономическим продавцом (первым комитентом).

По данному вопросу А.Ф. Федоров полагал, что комиссионер сразу сделает две операции: продаст товар по отношению к одному комитенту и купит его по отношению к другому, удержав в свою пользу с каждого из комитентов подлежащее комиссионное вознаграждение полностью³³⁶. С этим мнением нельзя согласиться по той причине, что комиссионер должен заключить две сделки купли-продажи, о которых говорит указанный автор, с реальным, а не воображаемым лицом. Если же он заключит две такие реальные сделки со своими комитентами, стороны новируют два обязательства из договора комиссии в два обязательства из договора купли-продажи.

Затронутая проблема является дискуссионной и заслуживает самостоятельного исследования, однако, для целей работы, посвященной посредничеству, можно сделать вывод о том, что двустороннее посредничества комиссионера, будучи представленным в практике иностранных государств, по действующему российскому законодательству вызывает сомнение.

$ 3. Институты, направленные на совершение юридических н фактических действий

Ведение чужих дел без поручения

Институт ведения чужих дел без поручения относится к недоговорным, или квази-договорным, основаниям возникновения обязательств.

Согласно п.1 ст.980 ГК РФ действия без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица в целях предотвращения вреда его личности или имуществу, исполнения его обязательства или в его иных не противоправных интересах (действия в чужом интересе) должны совершаться исходя из очевидной выгоды или пользы и действительных или вероятных намерений заинтересованного лица и с необходимой по обстоятельствам дела заботливостью и осмотрительностью.

Как совершенно справедливо указывается в германской литературе, выражение «без поручения» является чересчур узким, поскольку подразумевается ведение дела, не находящее своего основания в уже существующем правовом отношении, которое может носить договорный характер или вытекать из закона (опека, конкурсное управление). Подобное, в определенной степени «спонтанное» ведение дела, не предопределенное ни самим заинтересованным лицом, ни договорной или законной обязанностью ведущего дело лица, происходит часто, если не всегда, из заботливого образа мыслей (fuersorgerlichen Gesinnung), намерения оказать любезность другому лицу, помочь ему в затруднительном положении или отвести от него (его имущества) угрозу причинения вреда³³⁷.

К тем же выводам, по существу, приходит отечественная доктрина, основываясь на п.2 ст.980 ГК РФ³³⁸.

Есть основания полагать, что деятельность гестора {лица, ведущего чужое дело без поручения) в тех случаях, когда она отвечает признакам предметных действий, совершаемых посредником, может быть названа посреднической.

При этом позволительно абстрагироваться от того обстоятельства, что эта деятельность осуществляется без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица (п.1 ст.980 ГК РФ). Основание, служащее для вьшолнения определенных действий, не играет роли при квалификации самих этих действий.

Действия гестора могут иметь как юридический, так и фактический характер. Такой вывод вытекает из закона, не устанавливающего характер действий в чужом интересе, а также находит отражение в литературе³³⁹.

Если действия гестора носили юридический характер, при решении вопроса о правах и обязанностях по заключенным им сделкам применяются правила ст.986 ГК РФ. В силу ч. 1 данной статьи обязанности по сделке, заключенной в чужом интересе, переходят к лицу, в интересах которого она совершена, при условии одобрения им этой сделки и если другая сторона не возражает против такого перехода либо при заключении сделки знала или должна была знать о том, что сделка заключена в чужом интересе.

Так, если гестор заключает сделку для заинтересованного лица с целью предотвратить ущерб имуществу последнего, например, закупает специальные приспособления, при помощи которых он попытается предотвратить неблагоприятные последствия надвигающегося природного явления для имущества заинтересованного лица, можно говорить о юридическом характере действий распорядителя чужого дела. Если лицо, в интересах которого гестор совершил соответствующую сделку купли-продажи (хозяин дела), одобрит эти действия, к отношениям сторон в дальнейшем применяются правила о договоре поручения (одно из оснований для юридического посредничества) или ином договоре, соответствующем характеру предпринятых действий (ст.982 ГК РФ).

Фактический характер действий гестора может присутствовать, в частности, в том случае, когда он выполняет посреднические действия в интересах другого лица.

Фактический посредник может действовать без поручения, например, сосед по даче может не заключить сделку о покупке специальных приспособлений самостоятельно (см. пример выше), а найти продавца этих приспособлений, провести переговоры с ним, выговорить наилучшую цену и попросить его приехать к тому моменту, когда заинтересованное лицо станет способно само вступить в договорные отношения с продавцом приспособлений. Нет оснований, при избранном нами взгляде на посредничество как таковое, признавать за одними и теми же действиями посреднический характер, когда их совершению предшествовал договор на оказание услуг, и не признавать на ними такой характер, когда действия совершаются без какого-либо договора, но в интересах соответствующего лица.

Безусловно, специфика действий в чужом интересе налагает на гестора обязанность связаться с заинтересованным лицом при первой возможности (п.1 ст.981 ГК РФ, также, например, § 681 ГГУ, § 753 ПС Польши³⁴⁰), т.е. недоговорное посредничество по общему правилу должно носить кратковременный характер и преобразовываться в договорное либо прекращаться. Однако этот довод не способен отразиться на характеристике соответствующих действий как посреднических.

Поскольку ведущий чужое дело осуществляет деятельность для другого, он вмешивается в сферу деловых интересов этого лица. Его непрошенное вмешательство может быть желаемыми или нежелаемым со стороны заинтересованного лица. Поэтому для правопорядка возникает нелегкая задача разграничить случаи, в которых спонтанное ведение чужого дела помогает, а значит, заслуживает признания и одобрения, и в которых оно является больше обременительным, чем полезным, а значит, заинтересованное лицо по возможности должно быть от него защищено.

Из этого проистекает проводимое в теории деление на правомерное и неправомерное ведение чужого дела. В первом случае возникает правоотношение, сходное с поручением (иным договором), а во втором случае возникают отношения из причинения вреда, а квази-договорное отношение не возникает³⁴¹. На требование правомерности действий в чужом интересе, т.е. чтобы они не преследовали противоправных целей и не носили противоправного характера, указывает В.Ф. Яковлев³⁴².

В этой связи следует внести уточнение, что посредничеством можно признать лишь такую деятельность, которая отвечает признакам правомерного ведения чужого дела. Эти признаки закреплены в п.1 ст.980 ПС РФ - а) очевидная выгода или польза для заинтересованного лица; б) действительные или вероятные намерения заинтересованного лица (предполагаемая воля); в) соблюдение необходимой заботливости и осмотрительности при ведении дела. Только соблюдение всех этих признаков означает правомерное основание возникшего обязательства.

Разновидностью неправомерных действий, внешне выступающих как ведение чужого дела, является так называемое «неподлинное ведение чужого дела» (unechte Geschaeftsfuehnmg - § 687 абз. 2 ГТУ). Неподлинное ведение чужого дела налицо, если кто-либо ведет чужое дело как свое собственное. «Как свое» он ведет объективно чужое дело тогда, когда действия совершаются исключительно для собственной выгоды, т.е. присутствует намерение присвоить результат только себе³⁴³. Например, принимается посылка для другого лица с целью ее присвоения, продается или сдается в аренду чужая вещь за счет мнимого гестора. Здесь отсутствует воля на ведение чужого дела, и поэтому применяются правила других институтов гражданского права. Если в действиях мнимого гестора присутствует та или иная форма вины, применяются правила о деликтах, если только ошибка -правила о неосновательном обогащении³⁴⁴. Однако и в том, и в другом случае, как за рубежом, так и в России, посредником мнимого гестора признать нет оснований.

Доктрина Германии различает так называемые «ооъективно чужие дела», которые, как можно установить уже по их содержанию, касаются другого лица или входят в сферу деловых интересов последнего, и поэтому при нормальном течении обстоятельств выполняются им самим или его доверенным лицом (оплата чужих счетов, принятие корреспонденции за отсутствующего получателя), и так называемые «субъективно чужие дела», которые становятся делами другого лица исключительно в силу соответствующей направленности воли действующего (покупка вещи для другого)³⁴⁵. В несколько иных выражениях, но о том же высказывался К.А. Граве³⁴⁶.

Судебная практика Германии презумирует волю действующего лица вести чужое дело для случаев объективно чужих дел, или по меньшей мере устанавливает минимальные требования для доказывания этой воли³⁴⁷. В то же время воля выполнять за другое лицо «субъективно чужое дело» должна выражаться в соответствующих действиях и подлежит доказыванию³⁴⁸.

Следует отметить, что посредничество, как юридическое, так и фактическое, в зависимости от конкретных обстоятельств может быть использовано как при ведении объективно чужого, так и субъективно чужого дела. В первом случае доказывание факта действия в чужом интересе не представляет особых сложностей, во втором - заинтересованное лицо должно будет доказать, что посредник вел данное дело исключительно в интересах соответствующего лица, а не в собственных интересах.

Договор агентирования

Рассмотрим понятие, правовую природу и характерные особенности агентского договора в российской правовой системе.

Согласно п. 1 ст. 1005 ГК РФ по агентскому договору одна сторона (агент) о обязуется за вознаграждение совершать по поручению другой стороны (принципала) юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала либо от имени и за счет принципала.

Как видим, агентский договор был сконструирован законодателем таким образом, что он совместил в себе определенные черты как договора поручения, так и договора комиссии, поставив субсидиарное применение норм об этих договорах в зависимость от того, от чьего имени совершает сделку агент (ст. 1011 ПС РФ). Нельзя не заметить здесь определенного сходства такой концепции с тем, как этот договор регулируется в англо-американском праве, не знающем в качестве самостоятельных разновидностей договоры комиссии и поручения.

Сопоставление предмета агентского договора с предметом договора комиссии и договора поручения приводит к определенным результатам. Формально предметом договора комиссии являются только сделки, а агент обязан совершать от своего имени юридические действия, под которыми, при всей неопределенности этого понятия в науке гражданского права, логично понимать нечто более широкое по своему содержанию, чем сделка. Однако столь формальное истолкование норм об агентском договоре нельзя признать правомерным. Применение к агентскому договору в соответствующих случаях правил о договоре комиссии свидетельствует в пользу обратного вывода - агенту не может быть поручено совершение от собственного имени никаких юридических действий, кроме сделок. Более того, приведенные ранее рассуждения по поводу состава тех сделок, которые могут быть поручены комиссионеру, в полном объеме сохраняют свое значение для агентского договора по модели договора комиссии.

По вопросу ограничения видов сделок при агентском договоре по модели комиссии интересно рассмотреть п.З ст. 1007 ГК РФ: «Условия агентского договора, в силу которых агент вправе продавать товары, выполнять работы или оказывать услуги исключительно определенной категории покупателей... являются ничтожными». В этой норме нас должно интересовать не столько ее содержание, сколько форма изложения. Получается, что агент вправе по агентскому договору продавать товары, выполнять работы, оказывать услуги. Косвенно из этой фразы следует, что агент может совершать все эти действия от своего имени: агент выполняет работы, агент оказывает услуги и проч. Но это было бы принципиальной ошибкой.

Если в отношении продажи понятно, что имел в виду законодатель (агент обязан заключить сделку и исполнить ее, если принципал не исполняет ее сам), то в отношении выполнения работ и оказания услуг возможно смешение понятии. Агент не должен выполнять работу (в смысле совершения фактических действий по обработке, например, материальной вещи), в отношении которой он заключил договор как подрядчик. Не должен, если рассматривать структуру отношений агент - принципал, но, безусловно, обязан в отношении своего контрагента, если действовал от собственного имени. Если мы допустим, что по агентскому договору можно не только поручать совершить сделку, но и выполнить работу (исполнить эту сделку) вместо принципала, то это будет противоречить правовой природе агентского договора: оказание юридических услуг и связанных с ними иных действий.

На примере с выполнением работ отчетливо видно это противоречие природе агентского договора, как договора на оказание юридических услуг, ведение чужих дел. Из этого следует вывод, что агенту нельзя поручать совершать действия, составляющие предмет заключенной агентом сделки. Есть только два исключения: а) агент может уплачивать деньги по любым обязательствам, в установлении которых он принимал участие; б) агент может исполнять обязанность принципала по передаче товаров (вещей) покупателям, с которыми заключил сделку агент.

Предмет договора поручения также составляют юридические действия, но законодатель использует оборот «определенные юридические действия», формально не говоря об определенности применительно к действиям агента. Возникает вопрос о том, как должна быть истолкована воля законодателя в последнем случае: как допускающая агентские договоры на совершение любых (без какой-либо конкретизации) действий в интересах и от имени принципала на оговоренной территории; или как сохраняющая для агентского договора значение всех ограничений, которые установлены в законе для договора поручения, к правилам о котором сделана отсылка в ст. 1011 ПС РФ.

На наш взгляд, неотъемлемым признаком любого предмета договора должна быть его определенность. Таким образом, неопределенность предмета агентского договора, т.е. не придание действиям агента необходимой степени конкретизации, должно приводить к признанию агентского договора незаключенным ввиду согласованности его предмета. Так, следует рассматривать в качестве незаключенного агентский договор, возлагающий на агента обязанность «покупать для принципала любые вещи, продаваемые по цене ниже 75% от их среднерыночной стоимости».

Наряду с юридическими действиями к предмету агентского договора относятся фактические действия агента. В порядке толкования нормы п.1 ст. 1005 ГК РФ целесообразно признать, что не любые фактические действия могут входить в предмет агентского договора.

Так, если агент реализует театральные билеты, безразлично, от своего имени или от имени принципала, в числе фактических действий агенту не может быть предложено принимать участие в спектакле. Точно так же, по агентскому договору нельзя возложить на агента оказание любых иных фактических услуг (медицинских, туристических, консультационных и т.п.) вместо его принципала. Следовательно, круг фактических действий агента сводится к таким действиям, которые имеют связь с его основной юридической задачей - сделками во исполнение принятого им поручения.

Е.А Суханов указывает в качестве примера фактических действий агента проведение рекламной кампании и других мероприятий по изучению и освоению рынка (маркетинговых). В культурно-творческой сфере фактические действия агента могут выражаться в организации и проведении различных театральных, концертных, гастрольных и тому подобных мероприятий³⁴⁹.

К этому, несомненно, верному замечанию можно лишь добавить, что само по себе проведение рекламной компании может выражаться не только в фактических действиях. Фактический характер носят действия агента, лично участвующего в пресс-конференции, организованной им для презентации товаров принципала, и отвечающего на вопросы интересующихся лиц. Однако для проведения этой пресс-конференции агенту потребовалось совершить множество юридических действий: арендовать зал, заключить договоры на обеспечение синхронного перевода выступления, на изготовление рекламных буклетов, на демонстрацию слайдов, на обеспечение видео и фотосъемки участников пресс-конференции и иных сопутствующих любому подобному мероприятию услуг.

Точно так же импрессарио основные свои действия совершает в юридическом аспекте - арендует концертные площадки, договаривается с электриками, монтажниками сценического оборудования, операторами осветительных приборов, сотрудниками охраны и проч. Подавляющее большинство фактических действий импрессарио в рамках договора с принципалом направлено на обеспечение юридических действий.

С вопросом о составе фактических действий агента тесно связан вопрос о том, допускается ли совершение по агентскому договору одних только фактических действий, то есть возможно ли появление агентов, не обязанных совершать ни одного юридически значимого действия?

С формальной точки зрения, в определении агентского договора юридические и фактические действия агента соединены союзом «и», что можно истолковать как неразрывное единство этих действий.

Однако представляется, что по данному вопросу можно отступить от формализма. Более корректно истолковать употребленное построение «юридические и иные действия» как свидетельствующее о воле законодателя указать на связь этих юридических и фактических действий между собой. А, следовательно, если значение имеет связь между юридическими и фактическим действиями, целесообразно установить в законе допустимость поручения агенту только фактических действий, обладающих признаками такой связи.

Существенную роль среди фактических действий агента играет фактическое посредничество - сбор сведений о потенциальных контрагентах, вступление с ними в переговоры, принятие их предложений о заключении договоров и прочее.

Именно для таких действий можно установить наличие их связи с юридическим действиями, которые может совершить как сам агент, так и его принципал. Из этого следует, что агенту может быть поручено совершение одних фактических действий, что иногда происходит на практике.

Например, в Германии в силу данного законом определения (§ 84 абз. 1 ЛГУ) рговыи представитель (агент) может осуществлять на постоянной основе только фактические посреднические действия для другого лица, не обязательно будучи уполномоченным на заключение сделок.

В Швейцарии агентом признается лицо, которое принимает на себя обязательство на продолжительной основе посредничать при заключении сделок принципалом или заключать такие сделки от его имени и за его счет (ст. 418а ШОЗ)³⁵⁰. Таким образом, не исключены агенты, не наделенные правом совершать от имени принципала какие-либо юридические действия.

В силу действующего Гражданского кодекса Польши (ст. 758) по агентскому договору принимающее поручение лицо (агент) обязуется постоянно посредничать при заключении договоров определенного вида в интересах своего доверителя или заключать такие договоры от его имени за вознаграждение (провизию). Агент лишь тогда вправе заключать договоры от имени доверителя, а равно принимать исполнение для него, если он уполномочен на это³⁵¹.

В Директиве Европейского Сообщества «О независимых торговых агентах»³⁵² нашло отражение именно это понимание агента, оно же было реализовано в силу положений указанной Директивы в законодательстве всех стран - участников Европейского Сообщества и, таким образом, можно говорить о едином европейском понимании агента. Абз.2 ст. 1 данной Директивы гласит: Торговым представителем (агентом) является лицо, которое на постоянной основе и в качестве самостоятельного промысла занимается посредничеством при заключении сделок купли-продажи для другого лица или их заключением от имени и за счет этого лица.

Сделанный ранее вывод о возможности, - как с точки зрения de lege ferenda, так и при определенном расширительном истолковании норм действующего закона, - оказания агентом только фактических услуг находит подтверждение не только во многих законодательствах континентальной Европы, но и в российской истории.

По приведенному в работе А.Г. Гусакова определению Правительствующего Сената, основанному на воззрениях торговой практики, агентами признавались лица, которые в виде промысла занимались посредничеством для торгового предприятия определенного купца или, в качестве посредников, заключали (если к тому особо уполномочены) торговые сделки чужим именем и за чужой счет (реш.1880 г. №978)³⁵³.

Одним из признаков агентского договора, выработанным в то время и сохраняющим свое значение до настоящего времени, является постоянство выступления агента в интересах своего клиента. «Отношение, устанавливаемое агентурным договором, рассчитано на длительное существование, - писал Л. С. Таль - Фактически оно по тем или иным причинам может очень скоро прекратиться, но при самом заключении договора стороны должны иметь в виду установление прочной связи»³⁵⁴.

В дореволюционной практике, а равно во времена НЭПа существовал также институт коммивояжеров (разъездных агентов), чья деятельность сильно напоминала по существу разносную торговлю, но была более эффективна с практической точки зрения: коммивояжер не возил с собой большого количества товара, а лишь пробы и образцы. Поэтому коммивояжер не имел возможность тотчас исполнить сделку купли-продажи, а значит, не заключал такой сделки, лишь принимая заказ от покупателей, исполняемый позднее самой фирмой, в интересах которой действовал коммивояжер.

«Отыскать покупателя, довести до его сведения возможность купить такую-то нужную ему вещь у такого-то фабриканта или оптового торговца, уговорить, склонить его к сделке и доказать ему всю выгодность ее - вот главный нерв в деятельности коммивояжеров»³⁵⁵, - эти слова М.В. Кечеджи-Шаповалова как нельзя лучше характеризуют фактический характер действий коммивояжера, безоговорочно признаваемого при этом видом торгового агента.

В торговле нэповского периода, по данным, приводимым Т.Е. Магнутовой, определенную роль играли такие посредники, как торговые агенты и коммивояжеры (разъездные агенты). Деятельность указанных лиц регулировалась Постановлением ЦИК и СНК СССР от 29 октября 1925 года «О торговых агентах»³⁵⁶, Инструкцией НКТ и ВСНХ СССР от 16 февраля 1926 года по применению этого постановления³⁵⁷, Декретом СНК от 2 января 1923 года

утвердившим «Положение о коммивояжерах государственных торговых и промышленных предприятий».

В соответствии с этими нормативными актами, государственным торговым и промышленным предприятиям в целях расширения сбыта товаров, разрешалось пользоваться услугами агентов или коммивояжеров, если они не состояли на государственной службе. Для этого государственные предприятия заключали с коммивояжером особый договор, в силу которого последний обязывался от их имени в определенном районе продавать товары и принимать заказы по образцам и ценам предприятий.

В соответствии с законодательством торговыми агентами признавались юридические и физические лица, которые, не работая в торговом, или промышленном предприятии, оказывали ему содействие по заключению торговых сделок или совершали торговые действия от его имени³⁵⁸.

Таким образом, высказанные нами предложения о корректировании действующего законодательства путем включения норм, допускающих оказание фактических посреднических услуг по агентскому договору и регулирующих порядок их оказания, не являются предложением абсолютно новых и не известных мировому опыту идей.

Однако с точки зрения действующего законодательства, de lege lata, поручение по агентскому договору одних фактических действий способно вызывать сложно разрешимые практические проблемы. Они вытекают из того, что нормы об агентском договоре, взятые сами по себе, неполным образом регулируют агентские отношения ввиду использованного приема отсылки к правилам о договоре комиссии или договоре поручения в зависимости, от чьего имени действует агент. Но правила ни одного из этих договоров не могут применяться * субсидиарно к фактическим действиям. Остается лишь возможность применять к этим действиям нормы о возмездном оказании услуг, толкуя п.2 ст.779 ГК РФ, но, как уже было показано во второй главе диссертации, эти нормы не приспособлены Для регулирования посреднических действий фактического характера.

Все эти доводы направлены на то, чтобы показать необходимость внесения изменений в действующее законодательство, устанавливающих самостоятельное регулирование фактического посредничества как важной составной части фактических услуг в агентском договоре. При этом, безусловно, единый режим должен быть создан ддя агента - фактического посредника и агента, наделенного правом заключать сделку, только в плане внутренних отношений между агентом и принципалом. Действиям агента по отношению с третьим лицам (внешняя сторона) должна даваться оценка в зависимости от того, наделен ли агент полномочием действовать от имени принципала. В частности, Принципы европейского договорного права четко определяют в абз. 1 ст. 3:101₃ что правила третьей главы указанных Принципов, касающиеся полномочий агента, подлежат применению только к таким агентам, которые уполномочены связать своими действиями непосредственно принципала и третье лицо³⁵⁹.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что, будучи предназначенным в первую очередь для установления договорных связей в сфере предпринимательского оборота, агентский договор может применяться все всякой связи с предпринимательской деятельностью, на что обращается внимание в литературе³⁶⁰. В этом еще одно проявление универсального характера агентского договора, способного оформлять посредническую деятельность как на коммерческой, так и на некоммерческой основе.

Договор транспортной экспедиции

Еще одним видом договоров на оказание юридических и фактических услуг является договор транспортной экспедиции. Ввиду связи данного договора с перевозочным процессом он урегулирован в действующем законе непосредственно после договора перевозки, хотя по своей правовой природе он стоит значительно ближе к группе договоров, в которую входят договоры поручения, комиссии, агентирования и доверительного управления имуществом.

Такой вывод можно сделать, несмотря на не столь явное указание на юридический характер действий экспедитора в законодательном определении данного договора по сравнению с договором поручения или договором комиссии. Экспедитор обязуется выполнить или организовать выполнение определенных договором экспедиции услуг, связанных с перевозкой груза, и действует при этом за счет клиента (п. 1 ст. 801 ГК РФ).

Как справедливо указывается в современной литературе, в экспедиционном обязательстве присутствуют элементы различных договоров. В частности, ГЛ. Савичев обращает внимание на черты договоров поручения, подряда, хранения, агентирования, присущие транспортной экспедиции³⁶¹. Переплетение в договоре экспедиции черт различных договоров вызвано тем, что законодателем избран несколько иной взгляд на предмет данного договора, чем это происходит в других случаях. Например, договор поручения считается заключенным, когда согласованы действия, подпадающие под понятие «юридических», независимо от того, в какой сфере человеческих отношений они будет осуществляться на транспорте, в торговле, в сфере гостиничного обслуживания и т.п. Напротив, для договора транспортной экспедиции в качестве первоочередного признака законодатель устанавливает сферу общественных отношений, с которой должны быть связаны услуги экспедитора - а именно, перевозку. И не просто перевозку, а только перевозку груза.

В дореволюционной отечественной доктрине был представлен несколько иной взгляд на экспедиционную деятельность. Так, М.В. Кечеджи-Шаповалов указывал, что экспедиционное дело составляет особый вид комиссионерства или посредничества по транспорту товаров в тех пунктах, где они должны перегружаться, например, с железных дорог на корабли и обратно, а также в таможнях³⁶². В комментарии к ст. 2077 составители проекта Гражданского уложения заняли однозначную позицию, что экспедиционные сделки по характеру возникающих между участвующими в них лицами отношений тождественны со всеми другими комиссионными сделками. На этом основании было признано за лучшее не выделять экспедиционных сделок из общей массы сделок комиссионных, а придать правилам о договоре комиссии такую редакцию, чтобы они могли быть применяемы и к сделкам по получению и отправке товаров³⁶³.

Тем не менее, и в действующем законе можно обнаружить отголоски ранее господствовавшего взгляда на транспортную экспедицию, когда, например, идет речь об обязанности экспедитора заключить от своего имени договор перевозки груза (абз. 2 п.1 ст.801 ГК РФ). И, конечно, новым, если проводить сравнение с дореволюционной практикой, является использование в договоре экспедиции черт договора поручения. На это указывает как абз.2 п.1 ст.801 ГК РФ, упоминающий заключение сделок экспедитором от имени клиента, так и п.2 ст.802 ГК РФ, закрепляющий обязанность клиента выдать экспедитору доверенность, если она необходима для исполнения им своих обязанностей.

Специалисты, комментирующие нормы ГК РФ о договоре транспортной экспедиции, подчеркивают, что независимо от отсутствия в действующем законе прямых отсылочных правил, аналогичных п.2 ст. 105 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 года, к договору транспортной экспедиции применяются в зависимости от его условий положения о договоре поручения, договоре комиссии или агентском договоре³⁶⁴.

В этой связи представляется нецелесообразным воспроизводить в данном разделе соображения, которые высказывались выше по поводу договоров поручения, комиссии и агентирования. В части своих действий, направленной на заключение экспедитором сделки с третьим лицом (перевозчиком) за счет клиента, экспедитор должен быть признан юридическим посредником. Такой посредник действует строго в интересах указанного законом лица - грузоотправителя или грузополучателя - и никого более. Сфера деятельности экспедитора, как посредника, на замыкается на совершении одной единственной разновидности сделок (договора перевозки), но включает в себя совершение любого рода сделок, которые могут потребоваться для надлежащего обеспечения процесса перевозки и сопутствующих моментов. Действуя за счет клиента, экспедитор будет, например, на основании соответствующего договора привлекать экспертную организацию для оценки причин возникшего повреждения груза при перевозке и совершать любые иные сделки, которые необходимо совершить для надлежащего исполнения поручения.

Одновременно, - и в этом наблюдается родство с договором агентирования, - каких-то случаях экспедитор может осуществлять лишь деятельность, связанную фактическим посредничеством, то есть подготавливать сделку для своего клиента, но не принимать в этой сделке участия в качестве субъекта волеизъявления. Такие случаи нельзя, видимо, назвать типичными для оборота, поскольку интерес в использовании услуг экспедитора заключается преимущественно в том, чтобы клиент мог освободить себя от всех забот, связанных с перевозкой собственного груза. Но эти случаи и не исключены законом, а следовательно, должны получить свое отражение в рамках научного исследования.

Взгляд на договор транспортной экспедиции как на посреднический договор, с теоретической точки зрения, позволяет критически оценить норму ч.2 ст.803 ГК РФ. В силу этой нормы, если экспедитор докажет, что нарушение его обязательства вызвано ненадлежащим исполнением договоров перевозки, ответственность экспедитора перед клиентом определяется по тем же правилам, по которым перед экспедитором отвечает соответствующий перевозчик.

Данная норма устанавливает значительно более суровую ответственность экспедитора по сравнению с ответственностью, в частности, комиссионера, который по общему правилу (п. 1 ст. 993 ГК РФ) не несет ответственности за неисполнение заключенных им для комитента сделок. Повреждение груза перевозчиком, когда груз находится вне какого-либо контроля экспедитора, означает нарушение перевозчиком принятых на себя обязательств, их ненадлежащее исполнение. Поскольку экспедитор ведет дело другого лица, а не свое собственное, он не может в полном объеме нести риск в связи с данным делом и отвечать за убытки, причиненные его клиенту третьими лицами. В противном случае, стирается грань между экспедитором и перевозчиком: экспедитора следует признавать принявшим обязательство доставить груз в известное место (то есть никак не посредником), а исполнять свою обязанность он будет путем возложения исполнения на третье лицо (фактического перевозчика) в силу п.1 ст.313 ГК РФ. Однако такой подход противоречил бы законодательной конструкции договора транспортной экспедиции.

Договор доверительного управления имуществом

Согласно ст. 1012 ГК РФ по договору доверительного управления имуществом одна сторона (учредитель управления) передает другой стороне

(доверительному управляющему) на определенный срок свое имущество в доверительное управление, а другая сторона обязуется осуществлять управление этим имуществом в интересах учредителя управления или указанного им лица (выгодоприобретателя).

В силу закона (ст. 1026 ГК РФ) доверительное управление имуществом может быть основано не на договоре, а на иных юридических фактах, указанных в законе. Такая характеристика отношений из договора доверительного управления роднит их с отношениями представительства, возможного как в силу сделки, так и по прямому указанию закона. Как и для представительства, во всех случаях «законного» доверительного управления суть выполняемых доверительным управляющим действий не отступает от управления в силу договора, однако, обязательственное отношение между посредником и его клиентом устанавливается только при «договорном» доверительном управлении и поэтому доверительный управляющий, действующий в силу закона, посредником не является.

Еще одно сходство с представителем заключается в невозможности, исходя из природы этих отношений, совершения доверительным управляющим сделки с самим собой, в частности, продажа самому себе объекта доверительного управления, сдача этого объекта себе в аренду и т.д. Помимо аналогии с представительством можно усмотреть здесь сходство с договором комиссии. В этой связи приведенные ранее соображения в отношении последнего (о том, что это не предусмотренная законодательством и вызывающая сомнения в своей допустимости разновидность новации обязательства, производимая, к тому же в одностороннем порядке и лишающая комиссионера признаков посредника, и др.) могут сохранять свою силу и для доверительного управления имуществом.

Обращаясь к вопросу о разграничении доверительного управления и агентирования, заметим следующее. Как справедливо подчеркнул В.А. Белов, в отличие от агентского договора, в котором передаваемое имущество является теми средствами, которые призваны способствовать достижению агентом целей, поставленных принципалом, в договоре о доверительном управлении само сохранение и приумножение ценности переданного в управление имущества является целью деятельности управляющего. Следует полностью согласиться, что ели сферой деятельности агента является круг интересов принципала, объединенных признаком сферы деятельности, территории или крута лиц, то управляющий обеспечивает интересы принципала (собственника), связанные с имуществом, переданным им в управление³⁶⁵.

Как во всяком договоре на ведение чужих дел, интересы услугополучателя имеют для договора доверительного управления имуществом большое значение. Своеобразие этого договора среди других договоров, устанавливающих юридическое посредничество, заключается, в частности, в том, что доверительный управляющий в определенных случаях должен учитывать интересы не одного, а сразу двух лиц (учредителя управления и выгодоприобретателя). Несмотря на формально иное регулирование (п. 1 ст. 1012 ГК РФ), природа договора доверительного управления, относящегося к договорам на ведение чужих дел, не позволяет в ряде случаев сделать заключение, что управление имуществом осуществляется только лишь в интересах выгодоприобретателя.

Ввиду того, что учредитель управления, передавая имущество, сохраняет свое вещное право в отношении этого имущества³⁶⁶, действия управляющего, направленные, например, на поддержание данного имущества в исправном состоянии, следует признавать осуществленными в интересах именно учредителя управления, а не выгодоприобретателя. Точнее говоря, интересы выгодоприобретателя не имеют в данной ситуации правового значения. Напротив, охраняемые правом интересы самого выгодоприобретателя могут заключаться в получении дохода от передачи доверительным управляющим данного имущества в аренду, а также от иных действий³⁶⁷.

Безусловно, поддержание объекта недвижимости в надлежащем состоянии влияет также на уровень получаемого для выгодоприобретателя дохода, поскольку арендная плата за отремонтированный объект, по общему правилу, бывает выше, чем за не отремонтированный. Однако может быть и обратная связь управляющий может принять решение о проведении ремонта недвижимости, используя для этого средства, поступающие от сдачи ее в аренду. Тогда интересы выгодоприобретателя, особенно, при молчании на этот счет самого договора доверительного управления, могут вступить в определенную коллизию с интересами учредителя управления. В необходимости предотвращения подобных столкновений интересов видно наличие двух полюсов интересов в договоре доверительного управления имуществом, предусматривающем наличие бенефициара.

С этой проблемой, обращаясь к теме данного исследования, тесно связан вопрос: между кем и кем доверительный управляющий выступает посредником? Анализ действующего регулирования показывает, что, совершая какие-либо сделки с переданным в управление имуществом, доверительный управляющий сам получает по этим сделкам встречное удовлетворение, и лишь затем передает обусловленную в договоре часть этого имущества в пользу выгодоприобретателя. Передача полученного дохода передается бенефициару в силу данного заранее предписания учредителя управления.

На этом основании доверительный управляющий должен признаваться посредником, действующим по поручению и за счет учредителя управления. При совершении таких действий, обладающих признаками двусторонних сделок, доверительный управляющий не осуществляет никаких особенных действий, по сравнению с комиссионером, агентом, экспедитором или поверенным, ввиду чего нет оснований противопоставлять доверительного управляющего всем перечисленным юридическим посредникам.

Интересы выгодоприобретателя или учредителя управления могут подразделяться на два вида. Во-первых, это интересы, о которых доверительному управляющему известно. Во-вторых, это предполагаемые (подразумеваемые) интересы соответствующего лица. Подразумеваемость интересов означает, что такие интересы существуют у большинства разумных участников оборота. Классическим примером подразумеваемого интереса может служить продажа имущества по более высокой цене.

Следует полагать, что известные доверительному управляющему интересы выгодоприобретателя или учредителя управления имеют преимущество в случае столкновения (конфликта) с подразумеваемыми интересами выгодоприобретателя или учредителя управления. Поведение доверительного управляющего в случае подобного «конфликта» интересов нисколько ни отличается, по своему существу, от поведения поверенного, комиссионера или агента - он должен предпочесть известные ему интересы.

Интересно, что германский подход к управлению имуществом в качестве основополагающей содержит мысль о том, что интересы клиента подлежат проработке и, по возможности, письменному закреплению, поскольку нередко субъективные установки клиента могут значительно отличаться от его подразумеваемых (объективно понятых) интересов³⁶⁸. Фактически к тому же выводу приходит в своей работе П.В. Турышев: «Поскольку понятие «интересы учредителя управления или указанного им лица» не имеет легального определения и может толковаться произвольно, стороны должны согласовывать его в договоре»³⁶⁹. Мы не склонны, как данный автор, признавать цели доверительного управления в качестве существенных условии соответствующего договора³⁷⁰, но предпочтительность определенного указания на интересы учредителя управления или выгодоприобретателя в самом соглашении сторон не вызывает, с нашей точки зрения, сомнений.

Согласно п.2 ст. 1012 ПС РФ, осуществляя доверительное управление имуществом, доверительный управляющий вправе совершать в отношении этого имущества в соответствии с договором доверительного управления любые юридические и фактические действия в интересах выгодоприобретателя.

Юридические действия управляющего, выражающиеся в сделках с переданным в управление имуществом, обладают признаками посредничества, поскольку он сам определяет контрагента, ведет с ним переговоры, воздействует на его волю, склоняя к заключению сделки, и совершает сделку от своего имени за чужой счет. Круг сделок, которые вправе совершать доверительный управляющий, как и круг сделок комиссионера, не безграничен. Критерий выделения таких сделок весьма неопределенный, но он существует - связь с конкретным имуществом, переданным в управление. Связь, которая устанавливается в каждом случае специально, но не носит субъективный характер. Если управляющий акциями выступит поручителем по обязательствам соответствующего акционерного общества, отдаленная связь его действий с поддержанием высоких котировок данных акций (в виду пользующейся доверием кредитоспособности данного общества, вызванной в том числе и данным договором поручительства), не может оправдать такой договор поручительства в качестве действия, связанного с управлением этими акциями.

Среди всех юридических действий управляющего основной упор должен быть сделан на совершение сделок, приносящих определенный доход, часть которого впоследствии подлежит передаче выгодоприобретателю. Поэтому вызывает сомнение правовая квалификация договора в качестве доверительного управления имуществом, если по данному договору в управление передаются акции акционерного общества для соответствующего голосования по этим акциям и, в конечном итоге, управления акционерным обществом. Управление ценными бумагами должно означать формирование пакета этих ценных бумаг, в рамках которого должна происходить своевременная и обусловленная ситуацией на рынке покупка или продажа бумаг определенного вида. Именно так этот вопрос управления имуществом в виде ценных бумаг рассматривается в Германии³⁷¹. Когда же суть «управления» акциями сводится к управлению предприятием, а вознаграждение управляющего исчисляется в зависимости от эффективности функционирования общества - эмитента акций, выражающейся в размере выплачиваемых дивидендов, налицо пример, не характерный для распространенного за рубежом понимания «управления имуществом».

Следует признать обоснованным мнение Л.Г. Ефимовой, что договор доверительного управления имуществом не может заключаться для совершения какой-нибудь разовой сделки. Она привела пример договора, по которому «управляющий» обязался продать на фондовом рынке вексель своего клиента за определенную сумму. Указанный документ был назван договором доверительного управления, с точки зрения Л.Г. Ефимовой, неправомерно по следующим причинам. Во-первых, его предметом не является деятельность по управлению чужим имуществом. Во-вторых, он был заключен для выполнения посреднической операции, носящей разовый характер, что не характерно для рассматриваемого договора³⁷².

У Л.Г. Ефимовой находим еще один важный признак договора доверительного управления: в определенных законом и договором пределах доверительный управляющий самостоятельно определяет характер и виды тех юридических и фактических действий, которые необходимо совершить для достижения цели доверительного управления. Учредитель управления не вправе вмешиваться в деятельность по управлению имуществом в случаях, не предусмотренных договором, и не может давать доверительному управляющему обязательные указания³⁷³. Такой же подход мы находим у немецких ученых. По мнению Петера Бальцера, преобладает понимание управления имуществом как руководства или наблюдения за совокупными имущественными позициями в форме вещественной ценности или прав требований, которое выполняется принявшим на себя это поручение управляющим³⁷⁴. Этот автор вводит еще один уточняющий признак в приведенное определение в русле замечаний, сделанных

Л.Г. Ефимовой, - только такое руководство имущественными ценностями, при

котором управляющий управомочен совершать распоряжение этими ценностями

без предварительного обращения к своему клиенту (владельцу имущества).

Далее рассмотрим фактические действия доверительного управляющего. Необходимо признать, что они не состоят в сведении сторон, - доверительный управляющий, в отличие от агента, не может выступать фактическим посредником. Содержание фактических действий доверительного управляющего состоит, например, в изучении спроса на рынке³⁷⁵ и в иных вспомогательных действиях.

С другой стороны, сложно возражать против позиции, что доверительный управляющий не обязан собственными усилиями устранять неисправности в объекте управления, например, последствия протечки в загородном доме, т.к. законодатель не имеет в виду под фактическими действиями операции, сводимые к подрядным работам или традиционным возмездным услугам. Суть этих действий- в их вспомогательном характере по отношению к совершению юридических актов.

Таким образом, фактические действия доверительного управляющего должны носить связь с его юридическими действиями. В этом смысле не совсем точным является буквальное понимание действующего закона как допускающего совершение доверительным управляющим «любых» фактических действий³⁷⁶. На наш взгляд, действительно, заранее невозможно предугадать и закрепить в договоре, какие фактические действия должен совершать доверительный управляющий, преследуя интересы учредителя управления или выгодоприобретателя, и это соображение оправдывает термин «любые», использованный законодателем. Вместе с тем, связь этих действий с юридическими действиями управляющего должна присутствовать.

Норма п.2 ст. 1012 ГК РФ позволяет в договоре доверительного управления установить перечень действий с объектом управления, которые доверительный управляющий совершать не вправе. Вместе с тем, можно выдвинуть тезис, что возможность существования договора доверительного управления, по которому управляющий будет вправе совершать одни фактические действия, не является бесспорной. По нашему мнению, требование, чтобы управляющий имел возможность совершать с переданным ему имуществом юридические действия, проистекает из природы ведения чужого дела, и только в таком ключе должен быть истолкован термин «управление» имуществом.

Исследование момента возникновения права доверительного управляющего на вознаграждение позволяет сделать вывод, что в данном договоре -единственном из всех договоров юридического посредничества, - уплата вознаграждения поставлена в зависимость от результата действий посредника. Вознаграждение управляющему причитается только при условии, что управление соответствующим объектом принесло доход. Именно так построено регулирование ст. 1023 ГК РФ, ставящее зависимость вознаграждения от результата действий, совершенных управляющим. Это позволяет говорить о специфике договора управления имуществом среди других договоров, направленных на оказание услуг, поскольку одним из отличий обязательств на оказание услуг от обязательств на выполнение работ, как правило, признается исполнение должником своих обязательств в виде осуществления соответствующей деятельности, а не в достижении результата этой деятельности.

По данному вопросу были высказаны различные мнения. Так, В.В. Чу баров полагает, что содержащаяся в ст. 1023 ГК РФ норма не носит императивного характера, и следовательно, доверительный управляющий вправе выполнять свои обязанности безвозмездно, и, во-вторых, в договоре может быть изменен порядок выплаты ему вознаграждения и покрытия расходов³⁷⁷. Утверждение В.В. Чубарова носит двоякий характер, поэтому анализировать высказанные в нем предложения следует по отдельности. Во-первых, это утверждение о возможности выполнения управляющим своих действий на безвозмездной основе. С выводом В.В. Чубарова, как таковым, в этой части следует согласиться, однако, аргументация должна, как представляется, быть выстроена несколько по-иному. Потенциальная безвозмездность договора доверительного управления имуществом следует не из диспозйтивности ст. 1023 ГК РФ, а из ст.1016 ГК РФ. Правильное применение этих норм в совокупности предложено, на наш взгляд, В.В. Витрянским. Суть его позиции сводится к следующему: в договоре доверительного управления имуществом должно быть прямо определено, возмездный он или нет, но возможность выбора, безусловно, присутствует. И если происходит выбор в пользу возмездное™, следует определить форму вознаграждения и порядок его уплаты. В противном случае договор нельзя признать заключенным. Не заключен договор и в том случае, если стороны прямо не установили, возмездный он или нет (обошли этот вопрос молчанием)³⁷⁸.

В части же второго предложения В.В. Чубарова, поддержанного Л.Ю. Михеевой, следует заявить о своем несогласии. Так, Л.Ю. Михеева утверждает, что «не исключена вероятность, что стороны предусмотрят в договоре обязанность учредителя выплачивать вознаграждение из собственных средств... Желая снять с себя заботы об имуществе, учредитель может привлечь управляющего и оплачивать его услуги за счет собственных средств»³⁷⁹. Автор не может согласиться с этим подходом ввиду его противоречия буквальному тексту закона.

По нашему мнению, раз законодатель не сделал оговорки о диспозитивном характере нормы ст. 1023 ГК РФ, ее следует предполагать императивной, по крайней мере, до тех пор, пока на этот счет не появится противоположное толкование, данное компетентными органами, или пока в текст закона не будут

внесены изменения.

Более того, передача имущества с целью снятия с себя заботы об этом имуществе и без всякой цели извлечения прибыли от выгодного управления самим имуществом или вещественной ценностью, которая в этом имуществе заключается, противоречит природе договора доверительного управления имуществом и должна происходить на основе иных договорных моделей. В частности, может быть заключен договор поручения, если «забота» об имуществе (как правило, недвижимом) подразумевает совершение сделок с третьими лицами (подрядчиками и т.п.) и иных юридических действий, либо договор о возмездном оказании услуг, если забота должна осуществляться путем фактических действий.

Напротив, из ст. 1023 ГК РФ можно сделать вывод, что управление имуществом должно быть направлено на его преумножение, а не просто сохранение в надлежащем состоянии. Передача недвижимости собственником на время своего отъезда в командировку «под присмотр» соседа, наделенного правом привлекать подрядные организации для ремонта, но не управомоченного использовать имущество в целях получения дохода, как уже было отмечено, по-видимому, должна происходить не на основании договора доверительного управления имуществом.

С точки зрения нормотворческой техники, нельзя не отметить недостаточную корректность построения нормы ст. 1023 ГК РФ: доверительный управляющий имеет право на вознаграждение..., а также на возмещение необходимых расходов, произведенных им при доверительном управлении имуществом, за счет доходов от использования этого имущества. Такое построение фразы дает основания для двоякого толкования: а) и вознаграждение, и необходимые расходы возмещаются только за счет доходов; б) за счет доходов возмещаются только необходимые расходы, а вознаграждение выплачивается независимо от доходов. Из предыдущего изложения ясно, что автор диссертации придерживается первой позиции, поскольку считает только такое толкование

206

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТ ОЧНИКОВ Нормативные материалы

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.94 № 51-фз (ред. от 15.05.2001) // Собрание законодательства Российской Федерации, 1994, №32, ст. 3301

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.96 № 14-фз (ред. от 17.12.99) // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, №5, ст.410.

3. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30.04.1999 № 81-фз (ред. от 26.05.2001) // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999, №18, ст. 2207.

4. Федеральный закон «Об акционерных обществах» от 26 декабря 1995 года (ред. от 7.08.2001) // "Российская газета", N 248, 29.12.1995

5. Закон РФ от 23.09.1992 № 3520-1 «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров» (ред. от 30.12.2001) // "Российская газета", N 228, 17.10.1992

6. Закон РФ от 20.09.1992 № 2383-1 «О товарных биржах и биржевой торговле» (ред. от 19.06.1995) // "Ведомости СНД и ВС РФ", 07.05.92, N 18, ст. 961.

7. Федеральный закон «О переводном и простом векселе» от 11 марта 1997 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 11. Ст. 1238.

8. Федеральный закон «О рынке ценных бумаг» от 22.04.96 № 39-фз (ред. от 07.08.2001) // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, № 17, ст. 1918.

9. Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1937 г. «О введении в действие Положения о переводном и простом векселе» // СЗ СССР. 1937. №

52. Ст. 221.

10. Правила комиссионной торговли непродовольственными товарами, утверждены Постановлением Правительства РФ от 26 сентября 1994г. №

(ред. от 22.02.2001) // Собрание законодательства Российской Федерации, 1994, №23 ст.2569

П. «Положение о доверительном управлении ценными бумагами и средствами инвестирования в ценные бумаги», утв. постановлением ФКЦБ России от 17.10.1997 № 37 // Вестник ФКЦБ России, 05.11.1997, № 5 12. «Порядок лицензирования отдельных видов профессиональной деятельности на рынке ценньгх бумаг Российской Федерации», утв. постановлением ФКЦБ *■ РФ от 15.08.2000 , Jft 10 (ред. от 18.07.2001) // Российская газета, Ко 205 24.10.2000.

13. «Правила осуществления брокерской деятельное™ ир_{и совершешш} некоторьис сделок „а „вносе „е„нв_К бумах», утв. постановлением _ФКЦБ России от 23.03.200! № 6 // Российская газета, № 101 29 05 2001

.4. «Правила осуществления брокерской деятельности „а рвшке ценн^ бумаг с иснолвзованнем денежнь-х средств клиентов», утв. постановлением ФКЦБ России от 22.09.2000 № 8 // Российская газета, № 239 ₁₉ 12 2000

209

Монографическая литература

1 Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940.

2. Агарков М.М. Основы банковского права; Курс лекций. Учение о ценных бумагах: научное ислледование. Изд.-е 2-е. - М., 1994.

3. Александровский И.В., Миллер М.Н. Закон о договоре торговой комиссии, М., 1910.

4. Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования / Антология уральской цивилистики. 1925-1989; Сборник статей. - М.: «Статут», 2001.

5. Ансон В. Договорное право. - М.: "Юрид. лит.", 1984.

6. Антимонов Б.С. Договор поручения. В кн.: Отдельные виды обязательств. Серия: Курс советского гражданского права. М., 1954.

7. Бахчисарайцев X., Граве К., Эйбушитц П. Вопросы законодательства во внутренней торговле. М., 1925.

8. Безрук Н.А. Договор комиссии по советскому праву. Лекция для студентов ВЮЗИ. -М., 1955.

9. Белов В.А. Банковское право России: теория, законодательство, практика: Юридические очерки. - М.: «ЮрИнфоР», 2000.

Ю.Белов В.А. Практика вексельного права. - М.: Учебно-консультационный центр «ЮрИнфоР», 1998.

11. Белов В.А. Ценные бумаги в российском гражданском праве. М., 1996.

12. Биржевое дело: Учебник / Под ред. В.А. Галанова, А.И. Басова. - М.: Финансы и статистика, 1998.

13. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. - М.: Издательство «Статут», 1998.

14. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая; Договоры о передаче имущества. - М.: «Статут», 2000.

15.Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М._э 1950.

6.Витрянский В.В. Договор доверительного управления имуществом. - М: «Статут», 2001.

17-Гавзе Ф.И. Обязательственное право (общие положения). - Минск, 1968. 18.Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М: Юрид. лит., 1948. 19.Гойхбарг А.Г. Торговая комиссия. Практический комментарий к закону о договоре торговой комиссии., Спб., Право., 1914.

20. Гольмстен А.Х. Очерки по русскому торговому праву. СПб., 1895.

21. Гордон А. Представительство в гражданском праве. С.-Пб., 1879.

22. Гордон А. Фактическое представительство. С.-Пб., 1876.

23.Граве К.А. Деятельность в интересе другого лица без его поручения. В кн.: Отдельные виды обязательств. Серия: Курс советского гражданского права. М., 1954.

24.Граве К.А. Договор комиссии. В кн.: Отдельные виды обязательств. Серия: Курс советского гражданского права. М, 1954.

25. Гражданское и торговое право капиталистических государств, под ред. Е.А.Васильева, М.: "МО", 1993.

26. Гражданское и торговое право капиталистических стран., М., 1980.

27. Гражданское право: В 2т. Том 1: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М: Издательство БЕК, 1998.

28. Гражданское право: В 2т. Том 2. Полутом 1. Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М: Издательство БЕК, 2000.

29. Гражданское право: В 2т. Том 2. Полутом 2. Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Издательство БЕК, 2000.

30. Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: Сборник нормативных актов: гражданские и торговые кодексы. Учеб. пособие / Под. ред. В.К. Пучинского, М.И. Кулагина. - М.: Изд-во УДН, 1986.

31. Гражданское Уложение. Проект Высочайше утвержденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Под ред. И.М. Тютрюмова. Т.2.СП6., 1910.

.Гузикова СВ. Доверительное управление: гражданско-правовые отношения и их юридическое содержание / Актуальные проблемы гражданского права. Под ред. С.С. Алексеева; Исследовательский центр частного права. Уральский филиал. - М.: «Статут», 2000.

33 Гуляев A.M. Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства, кассационной практики Правительствующего Сената и Проекта гражданского уложения. СПб., 1913.

34. Гусаков А.Г. Конспект лекций по торговому праву. 4.2. СПб, 1912.

35. Дождев Д.В. Римское частное право. - М: "Норма", 1997.

36. Дювернуа Н.А. Чтения по гражданскому праву. 4-е изд. Т.1 Вып.З. СПб., 1902.

37. Ефимова Л.Г Банковские сделки. Комментарий законодательства и арбитражной практики. - М.: Юридическая фирма «Контракт», «ИНФРА-М», 2000.

38. Ефимова Л.Г. Доверительные (трастовые) операции коммерческих банков. - В кн. Гражданско-правовое регулирование банковской деятельности. Учебное пособие. Под ред. проф. Е.А. Суханова. - М.: Учебно-консультационный центр ЮрИнфоР, 1994.

39. Иоффе О.С. Обязательственное право. М., «Юрид. лит.», 1975.

40. Иоффе О.С. Советское гражданское право, - М: "Юрид. лит.", 1967.

41. Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. - М; "Юрид. лит.", 1984.

42. Исаченко В.Л. Вопросы права и процесса (сборник цивилистических статей). Т.1 Материальное право. Петроград: Типография «Правда», 1917.

43.Казанцев Л. Учение о представительстве в гражданском праве, Ярославль, 1876.

44. Калугин В.К. Организационно-экономическое проектирование структур

коммерческого посредничества. Дисс... канд. экон. наук, С.-Пб., 1996. 45.Каравайкин А. Исполнение договоров. М., 1934. 46. Кечеджи-Шаповалов М. В. Торговые посредники (маклеры, экспедиторы,

комиссионеры, агенты и коммивояжеры). Юридические и практические основы

торгового посредничества. СПб., 1910.

.Кокорев Р.А. Посредничество как институт рынка в переходной экономике.

Дисс... канд. экон. наук, М, МГУ, 1993.

48. Комаров А.С Договор о коммерческом представительстве, М, 1994.

49. Комаров Б.К. Договор комиссии по советскому праву., М., 1961.

48. Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР. 3-е изд. Под ред. проф. Братуся С.Н., Садикова О.Н. М. 1982

212

51. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) // Под ред. О.Н. Садикова - М, Инфра-М - Норма, 1996.

52. Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. - М.: Фонд Правовая культура, 1996.

53. Красавчиков О. А., Якушев B.C. Договор комиссии по советскому гражданскому праву. Свердловск, 1957.

54.КраснокутскийВ.А. Договор комиссии., М., 1925.

55. Ландкоф С.Н. Торговые сделки. Теория и практика. - Харьков, 1929.

56. Ласк Г. Гражданское право США. М., 1961.

57. Магнутова Т.Е. Правовое регулирование отношений по торговому посредничеству. Дисс. ... канд. юрид. наук, МГУ, 1988..

58. Майфат А.В. Понятие и организационно-правовые формы посредничества в гражданском праве. Дисс. ... канд. юрид. наук, Екатеринбург, 1992.

59.Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2-х ч.). По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902. М.: «Статут», 1997.

60. Метелёва Ю.А. Правовое положение акционера в акционерном обществе, М.: «Статут», 1999.

61. Нарышкина Р.Л. Доверительная собственность в гражданском праве Англии и США. М, 1965.

62. Научно-практический комментарий к части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. 2-е изд., доп. и перераб. - М.; Издательство «Спарк», Редакция журнала «Хозяйство и право», 1999.

бЗ.Невзгодина Е.Л. Представительство по советскому гражданскому праву. Томск,

1980.

64. Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в

гражданском праве. М.: Статут (в серии «Классика российской цивилистики»), 1998.

65. Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М, 1954.

66. Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М, 1950.

>7. Новоселова Л.А. Денежные расчеты в предпринимательской деятельности. -М.: «ЮрИнфоР», 1996.

5. Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. - М.: «Статут». 2000.

213

69.0йгензихт В.А. Воля и волеизъявление. (Очерки теории, философии и психологии права). Душанбе, 1983.

70. Основные институты гражданского права зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование. - М.: Издательство НОРМА, 1999.

71. Павлов В.П. Некоторые вопросы теории гражданского правоотношения в части первой нового Гражданского кодекса РФ. В кн.: Сборник научных трудов, посвященных памяти В.А. Рясенцева. М., 1995.

72.Пиголкин А.С. Юридическая терминология и пути ее совершенствования. -«Учен, зап.» (ВНИИСЗ), вып. 24. М., 1971.

73. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998.

74. Правовые основы рынка ценных бумаг / под ред. проф. А.Е. Шерстобитова. -М.: Фонд Международный институт правовой экономики» (МИРПЭ), 1997, -М.: Финансовый издательский дом «Деловой Экспресс», 1997.

75. Практика Международного коммерческого арбитражного суда. Научно-практический комментарий / Составитель и автор комментария М.Г. Розенберг. - М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1997.

76. Принципы международных коммерческих договоров / Пер. с англ. А.С.Комарова - М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996;

77. Путинский Б.И. Коммерческое право России. - М.: Юрайт, 2000.

78. Руководство по составлению коммерческих агентских контрактов. Публикация № 410. Серия: ''Издания Международной Торговой Палаты". Пер. с англ. - М., 1996.

79. Руководство по составлению международных дистрибьюторских соглашений. Публикация № 441 (Е). Серия: «Издания Международной Торговой Палаты». Пер. с англ. - М.: Издательство АО «Консалтбанкир», 1996.

80. Рябиков СЮ. Агентские соглашения во внешнеэкономических связях., М., 1992.

ясенцев В.А. Понятие и юридическая природа полномочия представителя в гражданском праве. Методические материалы (ВЮЗИ), вып. 2. М., 1948. .2. Рясенцев В.А. Представительство в советском гражданском праве. Дисс... докт. юрид. наук. Т. 1 и Т. 2, М. 1948.

214

83 Рясенцев В.А. Происхождение представительства и его сущность в оуржуазном гражданском праве. - Вопросы гражданского права. Ученые записки ВЮЗИ.

Вып. 10. М., I960.

84 Саркисян М.Р. Биржевое посредничество по законодательству Российской Федерации. Дисс... канд. юрид. наук, Краснодар, 2000.

85. Свод кассационных положений по вопросам русского гражданского материального права за 1866-1910 годы. Сост.: Исаченко В.Л., СПб., 1911.

86.Сидорова А.И. Посредническая деятельность на рынке ценных бумаг. Дисс... канд. экон. наук, М., 1999.

87. Синайский И.В. Русское гражданское право, Киев, 1915., т.2.

88. Скловский К.И. Представительство в гражданском праве и процессе (вопросы теории: сущность, содержание, структура). Дисс. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Дону, 1981.

89. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. Учебно-практическое пособие. - М.: Дело, 1999.

90. Советское гражданское право, Учебник под ред Д.М. Генкина, М: «Высшая школа», 1967.

91.Сохновский А.Ф. Комиссионная торговля. Правовые вопросы. М., 1989.

92. Сохновский А.Ф. Правовое регулирование торгового посредничества в советском гражданском обороте. Дисс. на соиск. учен, степени канд. юрид. наук. Саратов, 1972.

93. Стучка П.И. Курс гражданского права. Т.2. М., 1930.

94. Суханов Е.А. Договор доверительного управления имуществом. - В кн.: Правовое регулирование банковской деятельности. М.: ЮрИнфоР, 1997.

95. Таль Л.С. Договор доверенности или поручения в проекте Гражданского Уложения. -С.-Пб.., 1911.

96. Таль Л.С. Торговый агент и агентурный договор как правовые типы. - М., 1914. >7. Типовой дистрибьюторский контракт. Монопольный импортер-дистрибьютор.

Публикация № 518 / Серия: «Издания Международной Торговой Палаты». На рус и англ. яз. - М.: Издательство АО «Консалтбанкир», 1996. 98.Толстой B.C. Исполнение обязательств. - М.: "Юрид. лит.", 1973.

215

99. Турышев П.В. Траст и договор доверительного управления имуществом. Дисс... канд. юрид. наук, М., МГУ, 1997.

100. Устав торговый с разъяснениями по решениям 4-го Судебного, Гражданского Кассационного Департаментов и Общих собраний Правительствующего Сената / Составил присяжный поверенный ЯМ. Гессен.

СПб, 1914.

101. Федоров А.Ф. Торговое право. Одесса, 1911.

101. Федоров И.В. Юридическая природа договора комиссии // Труды Томского университета, 1966, т. 183.

101. Флейшиц Е.А. Расчетные и кредитные правоотношения. М., 1956.

102. ХалфинаР.О. Современный рынок: правила игры. М., 1993.

103. Хаснутдинов А.И. Договор транспортной экспедиции. - Иркутск, 1974.

101. Хвостов В.М. Система римского права. Учебник. - М: Издательство «Спарк», 1996.

102. Хромушин СВ. Доверительное управление в качестве профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг. Автореф. дисс... канд. юрид. наук, 2000.

101. Цитович П.П. Очерк основных понятий торгового права. Киев, 1886.

102. Цитович П.П. Учебник торгового права. Вып.1. Киев, 1891.

ПО. Черепахин Б.Б. Органы и представители юридического лица. - «Учен, зап.» (ВНИИСЗ),вып.14, 1969.

111. Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому праву. - М.: Госюриздат, 1962.

111. Шапп Я. Основы гражданского права Германии. - М: "Бек", 1996.

ИЗ. Шахназаров А. Договор комиссии. В кн.; Вопросы торгового права и практики. Сб. статей. Л., 1926.

• Шерешевский Н.В. Представительство, поручение и доверенность, комментарий к ст. 38-40 и 251-275 ГК-1922г., М., Право и жизнь., 1925.

• Шерстобитов А.Е. Гражданско-правовое регулирование обязательств по передаче информации. Дисс... канд. юрид. наук, М., МГУ, 1980.

16. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907

г.). М.: Издательство «Спарк», 1995. 117. Шершеневич Г.Ф. Учебник торгового права. - М.: "Спарк", 1994.

216

118. Шешенин Е.Д. Классификация гражданско-правовых обязательств по оказанию услуг / Антология уральской цивилистики. 1925-1989: Сборник статей. - М.: «Статут», 2001.

119. Шешенин Е.Д. Общие проблемы обязательства по оказанию услуг / Антология уральской цивилистики. 1925-1989: Сборник статей. - М.: «Статут»,

2001.

120. Шмиттгофф К. Экспорт: право и практика международной торговли. - М:

"Юрвд. лит.", 1993.

121. Шретер В.Н. Советское хозяйственное право. М.-Л., 1928.

122. Юлдашбаева Л.Р. Правовое регулирование оборота эмиссионных ценных бумаг (акций, облигаций). - М.: «Статут», 1999.

123. Юридический справочник по торговому мореплаванию / Под редакцией к.ю.н. А.С. Кокина. - М.: Издательство «Спарк», 1998.

Публикации в периодических изданиях

124. Беликова Н.К. Договоры комиссии и поручения // Внешняя торговля. 1990, №7.

125. Брагинский М.И. Договор поручения и стороны в нем // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, 2001, № 4.

126. Дмитревский Н.П. Доверительное поручение (трест), как институт англо­американского права // Право и жизнь, 1925, кн. 7 - 8.

127. Дозорцев В.А. Доверительное управление // Вестник ВАС РФ. 1996. № 12.

128. Ем В., Козлова Н., Сургучева О. Фьючерсные сделки на фондовой бирже; экономическая сущность и правовая природа. // Хозяйство и право. 1999, № 2.

129. Иншев АЛ. Доверительное управление денежными средствами // Право и экономика. 2000_э № 10.

130. Кузьмишин А.А. Виды представительства и полномочия в гражданском праве // Журнал российского права. 2000. № 11.

• Кузьмишин А.А. Основания возникновения представительства и полномочия в гражданском праве // Журнал российского права. 2000, № 8.

Ли А.С. Разграничение сделок представительства и посредничества // Законодательство и экономика, 1995 № 11-12.

217

133. Логунов Д.А. Правовое регулирование договора комиссии. Законодательство. 1999. № 2.

134. Маковский А.Л. О концепции и некоторых особенностях второй части Гражданского кодекса // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, 1996, № 5.

135. Метелева Ю.А. Номинальное держание и доверительное управление на рынке ценных бумаг. // Право и экономика. 1998. № 9.

136. Миловидов Н.С. О договоре комиссии // Юридический вестник. М., 1879, №

11.

137. Михеева Л. Содержание договора доверительного управления имуществом //

Хозяйство и право. 1999, № 7.

138. Михеева Л. Ответственность доверительного управляющего // Законодательство и экономика. 1999, № 7.

139. Михеева Л. Ценные бумаги и денежные средства как объекты доверительного управления. // Хозяйство и право. 1998, № 9.

140. Носырева Е.И. Посредничество в урегулировании правовых споров: опыт США. // Государство и право. 1997. № 5.

141. Павлодский Е.А. Взаимоотношение сторон по договору комиссии // Право и экономика. 2000, № 5.

142. Павлодский Е.А. Правовое регулирование договора комиссии. // Право и экономика. 1998, № 2.

143. Пятков Д. Договорная практика доверительного управления недвижимостью. // Хозяйство и право. 1998. № 12.

144. Романец Ю.В. Общая характеристика договоров оказания юридических услуг (поручение, комиссия, агентирование). // Законодательство, 2001, № 4.

145. Садовский B.C. Договор комиссии // Журнал гражданского и уголовного права, 1891, кн. 2.

• Садовский B.C. Договор комиссии по нашим законодательствам и по нашей судебной практике // Журнал гражданского и уголовного права, 1891, кн. 8.

Скловский К.И. Некоторые вопросы квалификации отношений, возникающих при реализации имущества на торгах // Журнал российского права. 1999, № 3/4

218

148. Сулейменов М.К. Хозяйственно-посреднические договоры услуг. // Советское государство и право, 1973, № 3.

149. Суханов Е.А. Агентирование, доверительное управление, франшиза. // Хозяйство и право. 1996. №11.

150. Хабаров С.А. Комментарий к Федеральному закону «О рынке ценных бумаг» // Право и экономика, 1999, № 2 - 4.

151. Щорс М.В. Доверительное управление ценными бумагами. Особенности правового регулирования. // Законодательство и экономика. 1997. № 9 - 10.

152. Ясус М. Новый взгляд на доверительное управление // Законодательство и экономика. 2000, № 5.

153. Ясус М. О доверительном управлении имуществом // Законодательство и экономика. 1999, № 3.

Нормативные материалы и литература на иностранных языках

154. Balzer, Peter: Vermoegensverwaltung durch Kreditinstitute : eine Untersuchung der Rechtsbeziehung zwischen Kreditinstitut und Anleger bei der Verwaltung von Wertpapierveraioegen / von Peter Balzer. - Muenchen: Beck, 1999.

155. Brox, Hans. Handelsrecht und Wertpapierrecht. - 11., verbesserte Aufl. -Muenchen: Beck, 1994.

156. Canaris, Claus-Wilhelm: Handelsrecht: ein Studienbuch. - 22., ueberarb. Aufl. -Muenchen: Beck, 1995.

157. Detzer, Klaus Vertraege mit auslaendischen Handelsvertretern und Vertragshaendlern: Hinweise zur Vertragsgestaltung und zu wichtigen auslaendischen Rechtsordnungen. - Frankfurt am Main: Metzner, 1982.

158. Gruenewald, Barbara. Gesellschaftsrecht. - 3., vollst. ueberarb. Aufl. - Tuebingen: Mohr Siebeck, 1999.

159. Handbuch des gesamtes Aussendienstrechts: [3 Baende] - Heidelberg: Verl. Recht und Wirtschaft. Bd. I. Kustner, Wolfram: Das Recht des Handelsvertreters. - 2., neubearb. und erw. Auflage - 1992.

160. Larenz, Karl. Lehrbuch des Schuldrechts. Bd. 1. Allgemeiner Teil. - 14., neubearb. Aufl. - Muenchen, Beck, 1987.

219

161. Larenz, Karl: Lehrbuch des Schuldrechts. - Muenchen, Beck. Band 2. Besondere Teil. Halbbd.1. - 13., woellig neubearb. Aufl. - 1986.

162. Obligationenrecht. Vollstaendige Textausgabe - Zuerich, Liberalis Verlag AG, - 6 Auflage 1997.

163. Palandt. Buergerliches Gesetzbuch. 57., neubearb. Auflage. - Verlag C.H. Beck Muenchen 1998.

164. Polnische Wirtschaftsgesetze. 4. aktualisierte u. erw. Auflage. - Wydawnictwc C.H.Beck. Warszawa. 1999.

165. Principles of European Contract Law, Parts I and П, ed. by O. Lando and H. Beale - The Hague: Kluwer Law International, 2000.

220

Переплет изготовлен

в издательстве АО "Диалог-МГУ".

ЛР № 063999 от 04.04.95 г.

Тел. 928-2227, 928-1042. Факс 924-3384.