Учебный год 22-23 / Sarbash_S_V_Ispolnenie_dogovornogo_obyazatelstv

В действующем российском гражданском законодательстве один из случаев исполнения обязательства третьим лицом за должника при отсутствии возложения урегулирован в п. 2 ст. 313 ГК РФ и ограничен обозначенными в этой норме условиями, но его следует рассмотреть лишь после отыскания ответа на более общий вопрос - в каком случае третье лицо может по своему собственному побуждению (proprio motu) исполнить обязательство за должника?

С теоретической точки зрения исполнение обязательства третьим лицом за должника может либо допускаться законодательством без каких-либо ограничений, либо такое исполнение может обставляться определенными условиями. В этом случае нельзя не придать юридического значения и отношению должника к такому исполнению, производимому третьим лицом. Очевидно, что должник может либо одобрять это исполнение, либо относиться к нему индифферентно, либо возражать против исполнения обязательства посторонним лицом. Отдельно следует выделить случаи, когда отношение должника к исполнению обязательства иным лицом на момент производства такого исполнения неизвестно, т.е. должник не знает о том, что третье лицо осуществляет за него исполнение обязательства. Точно так же необходимо выяснить, какие последствия для всех трех участников соответствующих правоотношений устанавливаются в обязательственном праве при отсутствии или наличии указанных условий.

Гражданскому праву известны различные подходы к решению очерченных вопросов <1>.

--------------------------------

<1> См.: Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. С. 103 - 104.

Исходя из презумпции заинтересованности кредитора в получении удовлетворения и от третьего лица, можно выделить прокредиторскую, продолжниковскую и сбалансированную концепции по возможности исполнения обязательства третьим лицом в зависимости от наличия или отсутствия согласия (одобрения) должника.

Прокредиторской концепции в гражданском праве придерживается большинство законодательств. Она исходит из того, что согласие должника на исполнение за него обязательства не требуется. Третье лицо может исполнить обязательство должника, даже если он возражает против этого, находится в неведении или никак не проявляет своего отношения <2>. Более старые законодательства прямо предусматривали возможность исполнения обязательства третьим лицом без согласия должника <3>. Соответственно, кредитор вправе принять такое исполнение, которое будучи надлежащим, приводит к прекращению обязательства, за исключением особых случаев перехода права к третьему лицу, о них будет сказано ниже особо. Таким образом, прокредиторская концепция совершенно игнорирует волю должника, несогласие которого с производимым за него исполнением третьим лицом может быть учтено лишь самим кредитором. Кредитор в случае несогласия должника с таким исполнением вправе отказаться принять его, не рискуя впасть в просрочку. Последнее правило отсутствует в ГК Латвии, который в этом вопросе, судя по тексту закона, занимает наиболее крайнюю прокредиторскую позицию. В ст. 1815 указано, что если предмет обязательства относится исключительно к личным действиям обязанного, то обязательство должно быть исполнено им самим. Во всех других случаях исполнение обязательства может быть совершено вместо должника, даже без его ведома и помимо его воли, третьим лицом. Согласно § 1423 Австрийского гражданского кодекса согласие должника на исполнение обязательства третьим лицом не требуется.

--------------------------------

<2> См., напр.: Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. S.

192.

<3> Статья 690 Саксонского гражданского уложения гласила: если требование простирается на исключительно личное действие должника, то этот последний сам обязан исполнить требование. В прочих случаях исполнение может быть учинено другим лицом вместо должника, даже без согласия последнего, и веритель обязан принять такое исполнение со стороны другого лица (см.: Саксонское гражданское уложение. СПб., 1885. С. 160).

О праве кредитора отказаться принять исполнение при несогласии должника здесь ничего не говорится.

Параграф 267 ГГУ устанавливает, что если должник не обязан исполнить обязательство лично, то исполнение обязательства может быть осуществлено третьим лицом. Согласия должника не требуется. Здесь же устанавливается, что кредитор может отказаться принять исполнение, если должник не согласен. Схожий подход закреплен в ст. 6.30 ГК Нидерландов, где также особо указывается, что кредитор не считается находящимся в просрочке при отказе принять исполнение, если должник не согласен. Однако в силу предписаний ст. 6.73 ГК Нидерландов голландскую правовую систему, на наш взгляд, все же следует отнести к группе, разделяющей сбалансированную концепцию, поскольку указанное выше правило не будет применяться, если третье лицо имеет законный интерес в исполнении обязательства за должника.

Несколько иной аспект выставлялся в ст. 1613 проекта Гражданского уложения Российской империи, где указывалось, что обязательство, не требующее непременно исполнения его лично самим должником, может быть исполнено вместо должника, даже без его ведома, посторонним лицом. Точно так же предусматривалось право кредитора отказаться от принятия исполнения при несогласии должника. Сам текст этой статьи, касаясь отчасти лишь неосведомленности должника, как будто не решал вопроса о случаях его несогласия с исполнением. Однако из объяснений к данной норме становится очевидным, что составители проекта считали верным игнорировать несогласие должника. "Интерес верителя состоит лишь в том, чтобы доставляемое ему удовлетворение вполне соответствовало возникшему в его пользу обязательству, но если такое соответствие не обусловливается личными качествами должника, то для верителя безразлично, производится ли исполнение самим должником или кем-либо посторонним. С этой точки зрения безразлично также, производит ли третье лицо исполнение по поручению должника или с его согласия, или же, напротив того, без его ведома, или даже против его воли" <1>.

--------------------------------

<1> См.: Гражданское уложение. Проект / Под ред. И.М. Тютрюмова; Сост. А.Л. Саатчиан. Т.

2.С. 212 - 213.

Кпрокредиторской концепции относятся также те новые Гражданские кодексы бывших союзных республик СССР, которые в отличие от Модельного кодекса Содружества Независимых Государств и ГК России испытали на себе большее влияние немецкой кодификации. Так, ст. 431 ГК Азербайджана устанавливает весьма схожее с германским регулирование исполнения обязательства третьим лицом. Почти такое же положение вещей обнаруживается в ГК Туркменистана (ст. 383).

Продолжниковская концепция стоит на защите интересов должника, требуя непременного согласия или одобрения должника исполнения обязательства за него третьим лицом. Этот подход за некоторыми частными исключениями во многом разделяется в общем праве. В английском праве исполнение без разрешения должника не допускается <1>. Платеж третьего лица только в том случае освобождает должника от обязательства, если третье лицо было уполномочено на это или этот платеж был впоследствии одобрен <2>.

--------------------------------

<1> Хотя на практике договорные обязательства очень часто исполняются третьим лицом посредством той или иной юридической техники (см., напр.: Whittaker S. Performance of Another's

Obligation: French and English Law Contrasted // http://ouclf.iuscomp.org/articles/whittaker.shtml). <2> Principles of European Contract Law. Part I and II / Ed. by Ole Lando, Hugh Beale. P. 340.

Сбалансированная концепция пытается примирить интересы всех трех участвующих в соответствующих правоотношениях лиц и основывается на некотором компромиссе. В наиболее общем виде она может быть разделена на три основных подхода.

Первый заключается в том, что третье лицо может исполнить обязательство за должника, а кредитор обязан его принять, если третье лицо имеет законный интерес в исполнении чужого обязательства (ст. 6.73 ГК Нидерландов), аналогичный подход наблюдается во французском праве <3>. Принципы европейского договорного права (ст. 7.106) ставят обязанность кредитора принять надлежащее исполнение от третьего лица и без согласия должника в зависимость от того, имеет ли третье лицо законный интерес в исполнении, и учитывая, исполнил ли должник обязательство или не следует ли с очевидностью, что он не исполнит его в срок.

правоотношениях лиц - и должника, и третьего лица, и кредитора.

Всвязи с этим представляется необходимым рассмотреть вопрос о целесообразности установления в обязательственном праве опровержимой презумпции наличия согласия должника на исполнение обязательства третьим лицом, возложив бремя опровержения и риск упущения в своевременности опровержения на должника. На наш взгляд, введение такой презумпции было бы полезным как для сохранения динамизма современного гражданского оборота, так и для защиты интересов добросовестных кредиторов.

Принятие кредитором исполнения, предложенного за должника третьим лицом, обязательно для кредитора, если у него отсутствуют основания полагать, что такое исполнение производится вопреки воле должника, а также если такое исполнение допускается законом вопреки воле должника (п. 2 ст. 313 ГК РФ). Действующее законодательство не предусматривает каких-либо специальных норм, позволяющих кредитору приостановить принятие исполнения, предложенного третьим лицом, или отказаться от его принятия до выяснения наличия согласия на то должника или факта возложения.

Обширная практика исполнения обязательств по поставке товаров и их оплате третьими лицами может привести к выводу о наличии обычая делового оборота, согласно которому кредитор не обязан проверять наличие факта возложения исполнения обязательства или согласия должника на его исполнение третьим лицом.

Представляется, что едва ли есть основания для отказа в таком подходе и для тех случаев, когда должник не был согласен с исполнением за него обязательства третьим лицом, однако кредитору об этом ничего известно не было.

Варбитражной практике встречаются дела, где вопрос о согласии должника на исполнение его обязательства третьим лицом был предметом судебного исследования. Так, при рассмотрении иска третьего лица к должнику о взыскании неосновательного обогащения, которое образовалось в связи с погашением третьим лицом долга ответчика перед банком по кредитному договору, ответчик возражал против удовлетворения предъявленного иска, мотивируя это отсутствием его предварительного согласия на принятие финансовой помощи от истца. Арбитражный суд кассационной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, которым в иске было отказано, в частности, указал, что материалы дела подтверждают, что с финансовой помощью истца ответчик молчаливо согласился, ибо задолженности по кредитному договору он не имеет, о чем свидетельствуют копии балансов ответчика <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 02.12.1999 N

КГ-А41/3963-99.

Вдругом деле было установлено, что третье лицо частично оплатило цену товара за покупателя, не указав в платежном поручении, что уплачивает продавцу сумму во исполнение обязательства покупателя перед продавцом. Арбитражный суд посчитал обязательство покупателя в части этого платежа прекратившимся, поскольку в судебном заседании представитель третьего лица (плательщика) подтвердил, что оплата производилась за покупателя,

иотрицал наличие каких-либо договорных отношений с продавцом, а последний не подтвердил какими-либо доказательствами наличие с третьим лицом договорных отношений, в счет которых можно было бы засчитать спорный платеж <2>.

--------------------------------

<2> Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 05.10.1999 N

А64-2095/98-12.

Несколько сложнее обстоит дело со случаями, когда должник доводит до сведения кредитора свое несогласие на исполнение за него обязательства третьим лицом. Обязан ли кредитор в этом случае воздержаться от принятия исполнения от третьего лица? Каковы последствия нарушения этой обязанности, если она существует?

Если согласиться с выводом о том, что по общему правилу исполнение обязательства третьим лицом вопреки воле должника (за исключением случаев, установленных законом) не допускается, то праву следовало бы иметь юридические средства для соблюдения этого правила.

Здесь мы можем отыскать, по крайней мере, два возможных подхода.

Первый заключается в признании юридической ничтожности исполнения третьего лица, принятого кредитором вопреки известной ему воле должника, возражающего против такого исполнения (общее право).

Второй основывается на известной степени пренебрежения волей должника, однако ограждает его от каких-либо имущественных притязаний со стороны третьего лица в связи с произведенным им исполнением (ст. 1236 ГК Бельгии).

Первый подход имеет такие преимущества, как соблюдение любых интересов должника. Здесь учитывается и морально-нравственный аспект, имея в виду возможное нежелание должника быть "облагодетельствованным" за чужой счет или от субъекта, чья помощь ему неприятна, а иногда может грозить определенными негативными последствиями <1>. Второй подход в большей степени учитывает имущественный интерес кредитора и игнорирует волю должника, защищая его тем не менее от имущественных потерь, ибо третье лицо не может иметь к должнику каких-либо материальных притязаний.

--------------------------------

<1> Интересный пример приводился немецкими юристами: "В жизни встречаются такие стечения обстоятельств, когда должник заинтересован в том, чтобы третье лицо за него не платило. Стоит вспомнить случай, когда роль должника играет судья, и его долги платит лицо, ведущее перед ним свою тяжбу". Хотя они же и находят выход из этого положения через институт неосновательного обогащения, воспользовавшись которым судья может снять с себя подозрения, уплатив по обязательству перед третьим лицом, однако, как верно отмечается, дело это все же имеет свои неприятные стороны (см.: Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. С. 244).

По нашему мнению, эти два подхода можно было бы попытаться соединить в один, вобрав положительные стороны как одного, так и другого. Исполнение обязательства третьим лицом вопреки известным кредитору возражениям должника признается надлежащим, если только должник не докажет, что таким исполнением ему наносится имущественный или иной вред. При этом третье лицо не получает каких-либо прав требования к должнику (п. 4 ст. 1109 ГК РФ) и несет ответственность за ненадлежащее исполнение, а вернее сказать, за неправомерное вторжение в частную сферу должника. Этот подход, с одной стороны, учитывает имущественные интересы кредитора, с другой - дает должнику возможность доказать неправомерность такого исполнения и защитить свои интересы, а с третьей - возлагает риск неблагоприятных последствий в связи с игнорированием воли должника на соответствующих субъектов. При этом у каждой из сторон появляется юридически побуждаемый стимул действовать добросовестно. Кредитор, и в особенности третье лицо, удерживается от нанесения вреда должнику, третье лицо за исключением случаев, установленных законом, не может вопреки воле должника получить к нему каких-либо требований, а должник не может необоснованно препятствовать исполнению обязательства третьим лицом.

Критика нашими оппонентами этой позиции представляется нам недостаточно обоснованной, хотя надо признать, что она оправданна, поскольку основана на неудачной редакции опубликованного ранее отдельной брошюрой фрагмента этого произведения <2>. Ф.О. Богатыреву не совсем ясно, на каком основании третье лицо будет нести ответственность за ненадлежащее исполнение обязательства, не являясь его участником (стороной в договоре), и как кредитор будет предъявлять требование об ответственности, основываясь на условиях договора, который третье лицо не заключало <3>. Во-первых, здесь мы вовсе не указывали на ответственность третьего лица, производящего исполнение вопреки воле должника, именно перед кредитором. Речь идет об ответственности перед должником, в чью имущественную сферу вторгается против его воли третье лицо. Во-вторых, вопреки сомнению Ф.О. Богатырева относительно того, что мы имели в виду деликтную ответственность третьего лица, на самом деле именно такого рода ответственность и имелась в виду. Представляется, что вторжение третьего лица в имущественную сферу должника, в то время как такое третье лицо не имеет законного интереса по исполнению обязательства должника и знает о его несогласии на исполнение обязательства за него, не должно поощряться правом. Напротив, такому недобросовестному вторжению в чужие дела должен быть поставлен барьер, лучшим цивилистическим средством

для этого и могла бы стать ответственность за неправомерные действия. В-третьих, наши рассуждения, полагаем, находятся более в сфере de lege ferenda, чем de lege lata.

--------------------------------

<2> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства третьим лицом. М., 2003.

<3> Богатырев Ф.О. Ценный вклад в учение об обязательствах // Журнал российского права. 2004. N 6. С. 164.

Представляется тем не менее, что даже при отсутствии в законе специальных норм для реализации данного подхода на практике его воплощение возможно и при таком положении вещей. Основаниями к тому могут послужить норма о надлежащем исполнении обязательств (ст. 309 ГК РФ) и положения ст. 10 ГК РФ о запрете злоупотребления правом в иных (помимо шиканы) формах.

В вопросе исполнения обязательства третьим лицом без согласия должника особо следует поставить случаи последующего одобрения должником такого исполнения, которые, на наш взгляд, не представляют особых трудностей хотя бы потому, что здесь отсутствует конфликт интересов, ибо должник на самом деле был согласен на такое исполнение, однако это согласие никак не было выражено вовне. Возможна, конечно, и иная ситуация, когда первоначально должник не был согласен на исполнение обязательства третьим лицом, но впоследствии изменил свою волю, заявив об одобрении исполнения. Практические аспекты, которые могут возникать в этих ситуациях, по большей части связаны с актом одобрения. Очевидно, что одобрение исполнения обязательства третьим лицом с юридической точки зрения влечет те же последствия, как если бы имело место возложение исполнения обязательства на третье лицо, и в этом смысле не затрагивает положение кредитора. Отношения же между должником и третьим лицом следует разбирать особо в каждом конкретном случае, смотря по основаниям действий третьего лица.

Особым случаем исполнения обязательства за должника третьим лицом выступают правоотношения, складывающиеся по поводу действий в чужом интересе без поручения. Из п. 1 ст. 980 ГК РФ прямо следует, что действия в чужом интересе без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица могут осуществляться, в частности, в целях исполнения его обязательства.

6. Опасность утраты прав на имущество должника как основание исполнения обязательства без согласия должника

Норма п. 2 ст. 313 ГК РФ представляет собой частный случай исполнения обязательства без согласия должника и требует особого рассмотрения не только потому, что исполнение третьим лицом может быть произведено на ее основании без упомянутого согласия, но и потому, что здесь устанавливаются основания для такого исполнения и его особые последствия - переход прав к третьему лицу.

Всоответствии с п. 2 ст. 313 ГК РФ третье лицо, подвергающееся опасности утратить свое право на имущество должника (право аренды, залога или др.) вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество, может за свой счет удовлетворить требование кредитора без согласия должника. В этом случае к третьему лицу переходят права кредитора по обязательству в соответствии со ст. 382 - 387 ГК РФ.

Влитературе приводится сколь очевидное, столь и верное наблюдение императивности нормы п. 2 ст. 313 ГК РФ <1>. По-иному, видимо, и не могло быть, ибо установленное регулирование адресовано не только сторонам обязательства, но и третьему лицу, где применить диспозитивный подход в общем-то затруднительно. Возможно, что законодатель использовал императивную модель исходя исключительно из интереса третьего лица. Однако чисто теоретически мы бы не стали отвергать возможность заключения соглашения должника с третьим лицом, согласно которому право третьего лица на реализацию правомочий, закрепленных в п. 2 ст. 313 ГК РФ, как-то изменялось бы или вовсе бы отменялось. На практике нам такие случаи не встречались, но если бы они обнаружились, их правомерность была бы поставлена под сомнение императивным характером названного предписания.

--------------------------------

<1> Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 17.

М.И. Брагинский указывает, что ГК РФ впервые ввел норму, которая решает вопрос об исполнении обязательства третьим лицом с позиций защиты интересов третьего лица. Причем здесь же обоснованно отмечается, что третье лицо производит удовлетворение требований кредитора собственной волей и за свой счет <1>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

<1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е, испр. С. 374.

Основанием исполнения обязательства третьим лицом за должника без согласия последнего является опасность утраты третьим лицом права на имущество должника. Причем эта опасность может быть вызвана согласно норме закона лишь обращением взыскания на имущество должника. Аналогичное основание исполнения обязательства установлено в Гражданских кодексах стран СНГ, основанных на Модельном кодексе СНГ (см., например, п. 2 ст. 294 ГК Белоруссии). Страны германской правовой семьи также устанавливают особые правила на случай возникновения опасности утраты права на имущество вследствие обращения взыскания на него кредитора <2>. Однако в силу прокредиторской позиции этих законодательств наличие таких обстоятельств необходимо не столько для исполнения обязательства третьим лицом без согласия кредитора, сколько для перехода прав кредитора к третьему лицу, исполнившему обязательства должника (§ 268 Германского гражданского уложения, ст. 431.3 ГК Азербайджанской Республики).

--------------------------------

<2> See: Larenz R. Lehrbuch des Schuldrechts. Bol. I. Allgemeiner Teil. 14, neubearb. Aufl. S. 192 -

193.

Более широкий подход демонстрируется в Принципах Европейского договорного права, где принятие исполнения обязательства третьим лицом обязательно для кредитора, если третье лицо имеет законный интерес в исполнении и должник не исполнил обязательство или с очевидностью не исполнит его в срок. Здесь мы не обнаруживаем связи только с таким обстоятельством, как обращение взыскания на имущество должника. Речь идет о наличии законного интереса у третьего лица. Таковой интерес комментаторы Принципов усматривают, в частности, в следующих случаях: оплата поручителем с целью избежать судебных издержек по делу о взыскании долга с должника <3>; оплата нанимателем долга наймодателя, обеспеченного сдаваемым внаем имуществом, для избежания принудительной продажи соответствующего имущества; оплата в интересах семьи женой долга мужа, за который она не отвечает; оплата материнской компанией долга дочерней для сохранения кредитного рейтинга последней.

--------------------------------

<3> Оплата долга поручителем в контексте исполнения обязательства за третье лицо может вызывать сомнения в том смысле, что поручитель имеет собственное обязательство перед кредитором по договору поручительства. Это последнее обстоятельство может несколько осложнить квалификацию отношений, имея в виду отыскание ответа на вопрос о возможности платежа поручителем в качестве третьего лица или в качестве поручителя.

Очевидно, что такой критерий, как наличие законного интереса в рассматриваемом нами вопросе, представляется более широким и гибким, ибо обнимает собой не только случаи возникновения опасности утраты имущества должника, на которое третье лицо имеет право, но и иные случаи подлежащего защите интереса третьего лица. По п. 2 ст. 313 ГК РФ этот интерес не

всегда может быть учтен.

Заслуживающий внимания пример в связи с этим приводится Г.И. Стрельниковой. По ее мнению, гипотезе п. 2 ст. 313 ГК РФ отвечает случай, когда поднаниматель вносит плату за нанимателя жилого помещения, поскольку просрочка может повлечь за собой прекращение договора жилищного найма, а следовательно, и договора поднайма <1>. Не отрицая для этого случая наличия заслуживающего уважения интереса поднанимателя в исполнении обязательства за нанимателя, следует отметить, что по буквальному смыслу п. 2 ст. 313 ГК РФ он здесь применяться не может, поскольку закон связывает право третьего лица на исполнение за должника с таким обстоятельством, как утрата права на имущество по причине обращения на него взыскания кредитором, а не по каким-либо еще основаниям.

--------------------------------

<1> Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. С. 368.

Рассматриваемая норма ГК РФ ставит право третьего лица исполнить обязательство за должника без его на то согласия в зависимость от опасности утратить право на имущество должника вследствие обращения на него взыскания. В связи с этим возникает вопрос о моменте наступления такой опасности.

Утрата права на имущество происходит после приобретения этого имущества покупателями

врезультате его реализации посредством обращения взыскания. Приобретение имущества должника в результате обращения на него взыскания прекращает все обременения этого имущества, поскольку такое получение имущества представляет собой первоначальный, а не производный способ приобретения права на имущество <2>. Например, обращение взыскания и продажа заложенного третьему лицу имущества по требованиям незалоговых кредиторов приводит к прекращению залога. В этом случае залоговое право следования (ст. 353 ГК РФ) не действует. Точно такие же последствия в изъятии из общего правила о сохранении арендных прав (ст. 617 ГК РФ) возникают и при аренде, которая прекращается, а приобретатели имущества должника реализованного при обращении на него взыскания получают его "чистым", т.е. свободным от каких-либо прежних обременений и долгов. Последнее не позволяет нам согласиться с необоснованной критикой А.А. Котом позиции В.В. Витрянского <3>, вопреки его мнению о наличии здесь права следования (а также вопреки мнению других исследователей <4>), как мы показали, публичные торги "очищают" обременения <5>. Правило же ст. 617 ГК РФ, на которую ссылается А.А. Кот, следует истолковать ограничительно, как не распространяющееся на специальный случай, установленный в п. 2 ст. 313 ГК РФ.

--------------------------------

<2> Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 134 - 135.

<3> Кот А.А. Понятие и характерные особенности перехода прав кредитора к третьим лицам

вгражданском праве России // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 6 / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. С. 268.

<4> Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. С. 183 (в сноске N 1).

<5> Поскольку концепция очистки проданного с публичных торгов имущества установлена главным образом для упрочения публичного порядка и защиты интересов добросовестных приобретателей, в современных условиях в русле дальнейшего развития теории гражданского права возможно было бы сделать исключение из правила об очистке для зарегистрированных в публичном реестре обременений, что, видимо, потребует разработки в известном смысле новой концепции, которая в этой части опиралась бы не столько на идею о первоначальном и производном приобретении права собственности, сколько на прагматичный взгляд необходимости сохранения обременения, если таковое публично известно и достоверно.

Трудно согласиться и с критикой нашего подхода Ф.О. Богатырева, который полагает, что обременения прекращаются лишь в том случае, если приобретатель имущества с торгов при обращении на него взыскания является добросовестным <6>. При таком подходе нужды в п. 2 ст. 313 ГК РФ вообще не было бы: зачем третьему лицу, опасающемуся утраты своего права на имущество должника, нести риск и расходы, исполняя обязательство должника, если можно было

бы уведомить всех участников торгов о наличии обременения и "лишить" их возможности оказаться добросовестными приобретателями. Все решалось бы, таким образом, значительно проще и со значительно меньшими издержками для третьего лица. Кроме того, по нашему мнению, положения п. 2 ст. 313 ГК РФ совершенно никак нельзя объяснить по-иному, не признав, что указанная опасность по утрате права потому и происходит, что обременения прекращаются, иначе о какой вообще утрате мог бы говорить законодатель.

--------------------------------

<6> Богатырев Ф.О. Ценный вклад в учение об обязательствах // Журнал российского права. 2004. N 6. С. 165.

Следует заметить, что закон связывает права третьего лица по исполнению обязательства должника без согласия последнего именно с утратой права на имущество, а не с владением им, как это предусматривает гражданское право Германии (абз. 1 § 268 ГГУ) <1> для определения основания перехода права к лицу, исполнившему обязательство за должника <2>.

--------------------------------

<1> Очевидно, это можно объяснить тем, что современная отечественная цивилистическая традиция исходит из защиты владения только при наличии соответствующего титула (т.е. права) и не защищает фактическое (беститульное) владение (см.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 299 и сл.).

<2> Поэтому требуют некоторого уточнения приводимые в литературе случаи. Например, арендатор из опасения, что объект аренды будет у него изъят в результате обращения взыскания по долгам арендодателя, может без согласия должника предложить кредитору принять сумму долга от него (см.: Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. С. 144 (автор главы - Г.Д. Отнюкова)). Право третьего лица на такое исполнение связано не с опасением изъятия объекта аренды, а с опасением утраты права на него, что не одно и то же. Четкость в этом вопросе здесь необходима не только с позиций научной точности, но и с практической точки зрения, например для определения момента возникновения такого права у третьего лица.

Право аренды и залоговое право не исчерпывают перечня прав на имущество, опасность утраты которых образует гипотезу п. 2 ст. 313 ГК РФ. Это лишь наиболее яркие и характерные примеры <3>.

--------------------------------

<3> Применительно к аренде В.В. Витрянский приводит следующую ситуацию: "ГК не исключает возможности сдачи в аренду имущества, обремененного правами третьих лиц (такими как сервитут, право залога и т.п.), которые сохраняют свою силу и в период действия договора аренды. Однако, учитывая, что реализация третьими лицами своих прав на сданное в аренду имущество может повлечь за собой негативные последствия для арендатора (например, обращение взыскания на арендованное имущество, являющееся одновременно предметом залога), ГК обязывает арендодателя предупредить арендатора о всех правах третьих лиц на сдаваемое в аренду имущество. В противном случае арендатор может потребовать от арендодателя уменьшения размера арендной платы либо расторжения договора и возмещения убытков (ст. 613). Кроме того, при определенных условиях, а именно: когда для арендатора имеется реальная опасность утратить свое право аренды на имущество должника вследствие обращения третьим лицом - кредитором арендодателя взыскания на сданное внаем имущество, - арендатор может за свой счет удовлетворить соответствующее требование кредитора без согласия должника-арендодателя. В этом случае права кредитора по обязательству, в котором арендодатель выступает в роли должника, перейдут к арендатору в порядке суброгации (ст. 313 ГК)" (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 467 - 468).

Опасность утраты права на имущество должника вследствие обращения на него взыскания кредитором в той или иной степени существует для третьего лица всегда, поскольку у должника имеется какой-либо долг. Должник отвечает перед кредиторами всем своим имуществом, за исключением имущества, на которое нельзя обратить взыскание. Поскольку в гражданском

обороте, и особенно в предпринимательском обороте, тот или иной субъект перманентно связан обязательствами с другими субъектами, можно было бы предположить, что уже при самом возникновении прав (аренды, залога и пр.) третьего лица на имущество должника возникает и опасность того, что должник не исполнит какое-либо свое обязательство и какой-либо из кредиторов обратит взыскание на имущество, обремененное правами третьего лица. Однако этот момент возникновения опасности представлялся бы нам слишком гипотетическим и не следующим из закона. При таком подходе в законе не было бы необходимости в упоминании о подверженности третьего лица опасности, ибо она присутствовала бы всегда. Следовательно, для точного определения момента возникновения опасности утраты прав на имущество необходимо отыскание иных обоснований.

Можно ли определить этот момент исходя из наличия просроченного обязательства со стороны должника? Думается, что и в этом случае ответ должен быть отрицательным. Хотя сам факт неисполнения должником обязательства перед кредитором и может представлять собой некоторую опасность для возможной будущей утраты прав на имущество должника вследствие обращения на него взыскания, вероятность этого не так уж и высока. Иными словами, степень опасности не столь велика, чтобы говорить о том, что третье лицо уже в этот момент подвергается реальной опасности утраты прав на имущество должника. Неисполнение обязательства должником перед кредитором само по себе еще не влечет с неизбежностью обращения взыскания на имущество, права на которое принадлежат третьему лицу. Поэтому утверждение О.Г. Ломидзе о том, что третье лицо не подвергается опасности, если срок исполнения обязанности должника перед кредитором еще не наступил <1>, подлежит уточнению, ибо наступление этого срока само по себе опасности для третьего лица еще не создает, а если и создает, то ее степень, как представляется, не является достаточно высокой для реализации положений п. 2 ст. 313 ГК РФ. В этой связи В.В. Витрянский верно упоминает о возможности третьего лица исполнить обязательство должника при наличии реальной опасности утраты своего права <2>.

--------------------------------

<1> Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. СПб., 2003. С.

366.

<2> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. С. 467.

Обращение взыскания на имущество должника и его реализация урегулированы по большей части процессуальным законодательством и законодательством об исполнительном производстве. Думается, что именно здесь возможно обнаружение момента, который с очевидностью бы означал возникновение реальной опасности утраты прав на имущество должника вследствие обращения взыскания на это имущество. Однако этим моментом следует считать не сам факт возбуждения исполнительного производства, а действия судебного приставаисполнителя по аресту и описи имущества, права на которое принадлежат третьему лицу.

Как уже упоминалось, в юридической литературе верно отмечается, что п. 2 ст. 313 ГК РФ направлен на защиту интересов третьего лица. Действительно, ГК РФ в этой части расширил возможности третьего лица защищать свои права на имущество должника. Однако отдельные авторы, на наш взгляд, не совсем обоснованно связывают этот случай с нахождением имущества у должника <1>. У кого именно находится имущество, права третьего лица на которое подвергаются опасности быть утраченными, юридического значения не имеет. Имущество действительно может находиться и у должника, когда тот является залогодателем и имущество оставлено у него (например, при ипотеке). Оно может находиться и у третьего лица (например, при аренде). Оно вообще может находиться, с позволения сказать, для нашего случая, у четвертого лица (например, при передаче предмета залога лицу, отличному от залогодержателя и залогодателя) (п. 3 ст. 338 ГК РФ). Таким образом, более точным будет сказать, что п. 2 ст. 313 ГК РФ расширяет возможности защиты интересов третьего лица на имущество, принадлежащее должнику, а не находящееся у него.

--------------------------------

<1> Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. С. 411