Учебный год 22-23 / Дополнительная литература для чтения / Убытки / Т. Драгунова - Конкуренция договорных и деликтных требований в сфере предпринимательских отношений

Свободная трибуна

договора оказания услуг, к которому подлежат применению нормы, регулирующие договорную ответственность, и, руководствуясь тезисом о существенном различии правовой природы обязательств по основанию их возникновения (из договора и из деликта), пришел к выводу, что в рассматриваемом случае необходимо было исследовать вопрос о наличии оснований договорной, а не деликтной ответственности, что существенно влияет на предмет и объем доказывания.

В итоге дело было направлено на новое рассмотрение, в результате которого суд первой инстанции взыскал с ответчика убытки ровно в том же размере, в котором они были присуждены истцу после первоначального рассмотрения169. Таким образом, ссылка кассационной инстанции на то, что «природа обязательств по основанию их возникновения в рассматриваемом случае существенно влияет на предмет и объем доказывания и, соответственно, на результат рассмотрения спора» является не более чем формальным цитированием позиции ВС РФ, тем более что ответчик в кассационной жалобе никоим образом не ссылался на то, что наличие договора между ним и истцом изменяет основания или объем его ответственности перед последним. В такой ситуации отмена кассационной инстанцией решений нижестоящих судов представляется неоправданной с точки зрения защиты законных интересов истца и процессуальной экономии.

Вместе с тем правоприменительной практике известны случаи, когда требование истца к контрагенту по договору о возмещении убытков из нарушения договорной обязанности оказывается неудовлетворенным по причине того, что суд не соглашается с договорным основанием иска и направляет дело на новое рассмотрение с целью проверки наличия оснований для удовлетворения деликтного требования. В деле № А19-13195/2013 предметом спора являлись убытки, составляющие затраты арендодателя на ремонт повреждений сданного в аренду имущества. В качестве основания иска истец (арендодатель) указал неисполнение ответчиком (арендатором) условий договора аренды, а именно обязательства по проведению текущего ремонта арендуемых помещений после произошедшего пожара (ответчиком не устранены повреждения, возникшие в результате пожара).

ФАС Восточно-Сибирского округа пришел к выводу, что в данном случае убытки истца вызваны не расходами на текущий ремонт как таковыми, а недостатками арендуемого имущества, возникшими после произошедшего пожара. Таким образом, спорные отношения возникли вследствие причинения внедоговорного вреда (отношения находятся за рамками обязательственных правоотношений) и регулируются нормами главы 59 ГК РФ. Вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению причинившим его лицом. В связи с этим с учетом предмета и основания заявленного иска, а также подлежащих применению норм права в предмет доказывания по настоящему делу входит определение виновного лица, состояния спорного объекта найма в момент его передачи арендатору, качественного соотношения имущества при его передаче и возврате, размера убытков170.

Позиция в отношении квалификации природы обязательства из причинения вреда объекту аренды, изложенная в приведенном деле, представляет собой, скорее, ис-

169См.: постановление АС Северо-Западного округа от 26.09.2018 по делу № А66-19843/2017.

170См.: постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 18.07.2014 по делу № А19-13195/2013.

141

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2020

ключение из общепринятой практики. Тем не менее это решение свидетельствует о том, что истец, следующий принципу недопустимости конкуренции требований и преимущества договорного требования, рискует получить отказ в удовлетворении своих требований со ссылкой на неправильную квалификацию правового основания иска.

2.2.3. Исключение из правила — дело НПО «Сатурн»

Нужно отметить, что в некоторых делах суды все же признают возможность одновременного существования нескольких требований, обладающих различной природой, но направленных на удовлетворение одного и того же интереса между одними и теми же лицами. Так, в деле № А82-7538/2012 иск был основан на ст. 15, 387, 965, 1064 и 1096 ГК РФ и мотивирован тем, что к истцу (страховой компании) в порядке суброгации перешло право требования возмещения убытков в связи с ущербом, причиненным по вине ответчика. По мнению истца, предъявленный к взысканию ущерб подлежал возмещению за счет ответчика (НПО «Сатурн»), поскольку страховое событие — крушение самолета Ту-154М, принадлежавшего иранской авиакомпании Сaspian Airlines, — произошло вследствие разрушения детали двигателя в связи с наличием дефекта конструктивно-производственного характера. Требования истца основывались на деликтных нормах.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении иска, придя к выводу, что истец не доказал факт причинения ущерба истцу именно по вине ответчика и причинноследственную связь между действиями (бездействием) ответчика и наступлением ущерба, а также размер причиненного ущерба. Суд апелляционной инстанции решение нижестоящего суда отменил и удовлетворил исковые требования, отметив, что НПО «Сатурн» несет (1) деликтную ответственность, так как, являясь производителем, установившим срок службы двигателя, он не обеспечил возможность его эксплуатации в течение данного срока, (2) и в то же время договорную ответственность, поскольку он проводил капитальный ремонт, послуживший основанием для продления срока службы двигателя до максимального, и на момент аварии межремонтный интервал не истек. Указанные два вида ответственности обусловлены установлением двух видов сроков — срока службы и межремонтного срока, что ввиду совпадения установившего их субъекта в рассматриваемом случае не ведет к конкуренции деликтной и договорной ответственности171.

Ответчик обжаловал решение в ФАС Волго-Вятского округа, ссылаясь, в частности, на допущенное судом апелляционной инстанции нарушение, выразившееся в

том, что суд смешал договорные и деликтные основания для ответственности.

ФАС Волго-Вятского округа установил, что авиационный двигатель и диск были выпущены правопредшественником ответчика и обслуживались ответчиком (локальные и капитальные ремонты) на основании заключенных между ним и авиакомпанией контрактов. На момент крушения воздушного судна (1) летный ресурс, назначенный ответчиком, не был выработан до конца, (2) не был выработан и межремонтный ресурс.

171Говоря об отсутствии конкуренции, суд, вероятно, в данном случае имеет в виду отсутствие конкуренции лиц, а не материально-правовых требований.

142

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Свободная трибуна

Суд кассационной инстанции подтвердил, что ответчик, с одной стороны, являясь производителем, установившим срок службы двигателя и не обеспечившим возможность его эксплуатации в течение данного срока, в силу ст. 37 Воздушного кодекса РФ несет деликтную ответственность. С другой стороны, он несет обязан-

ность по возмещению убытков, вытекающую из договорных правоотношений, так как не истек межремонтный интервал, назначенный в связи с проведением последнего капитального ремонта двигателя, и проведение капитального ремонта послужило основанием для продления срока службы двигателя до максимального. Таким образом, ответчик является лицом, ответственным за наличие конструктивно-про- изводственного дефекта, приведшего к возникновению убытков, компенсированных посредством страхования, и должен возместить расходы страховщика в силу ст. 15, 397 и 965 ГК РФ.

ФАС Волго-Вятского округа также отметил, что арбитражный суд апелляционной инстанции, выяснив, что правоотношения сторон (в части, касающейся установления межремонтного периода после проведения последнего капитального ремонта) урегулированы контрактами, при рассмотрении иска верно руководствовался положениями главы 25 ГК РФ. Несмотря на то, что истец обратился с иском о взыскании ущерба на основании ст. 15 и 1064 ГК РФ, суд в соответствии с АПК РФ с учетом обстоятельств, приведенных в обоснование иска и установленных в процессе рассмотрения спора, должен был самостоятельно определить характер спорного правоотношения, возникшего между сторонами по делу, а также нормы законодательства, подлежащие применению. Правильная квалификация судом правоотношений сторон не является изменением предмета и основания иска. Решение кассационной инстанции было подтверждено определением ВС РФ172.

Таким образом, в деле НПО «Сатурн» суды отступили от принципа невозможности одновременного существования договорного и деликтного требований, направленных на удовлетворение одного интереса между одними и теми же лицами. Напротив, суды признали за истцом право ссылаться на нормы о деликте в подтверждение требований к контрагенту по договору и даже обосновывать иск, одновременно ссылаясь и на обязательства, возникшие из причинения вреда, и на нарушение договора. Одновременно за судом признано право квалифицировать заявленное требование по своему усмотрению173, в том числе подкреплять решение об удовлетворении требований истца ссылками одновременно и на деликт-

172См.: постановление ФАС Волго-Вятского округа от 05.08.2014 по делу № А82-7538/2012; определение ВС РФ от 23.01.2015 № 301-ЭС14-4810.

173Вопрос о допустимости квалификации или переквалификации заявленного истцом требования по усмотрению суда долго был предметом споров в российской доктрине и судебной практике. В последнее время возобладал подход, согласно которому суд, определив, из какого правоотношения возник спор и какие нормы права подлежат применению, обязан сообщить сторонам о своей позиции в судебном заседании и отложить рассмотрение дела в соответствии с ч. 5 ст. 158 АПК РФ, указав, какие дополнительные доказательства могут быть представлены сторонами, и обозначив тем самым предмет доказывания (см.: абз. 2 п. 9 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25). Однако на практике суды игнорируют приведенное разъяснение ВС РФ. Стороны часто узнают о том, что суду не понравилась квалификация иска, только по факту изготовления и публикации решения в полном объеме (см.: Основные положения гражданского права. С. 1118–1120 (автор комментария к ст. 12 ГК РФ — А.Г. Карапетов). В литературе также высказывается идея о предоставлении истцу права заявлять альтернативные и факультативные иски, см.: Кашкарова И.Н. К вопросу о возможности предъявления альтернативных (факультативных) исков в состязательном процессе // Закон. 2014. № 3. С. 151–159.

143

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2020

ные, и на договорные нормы. Примененный в деле НПО «Сатурн» подход к разрешению спора и в материально-правовом, и в процессуальном отношении гораздо ближе к описанной выше практике английских судов, нежели к традиционным подходам, используемым российской доктриной и судебной практикой. По мнению автора, нельзя не признать, что такой подход, не нарушая принципов стабильности и определенности договорных отношений и права ответчика на защиту, обеспечивает оперативное разрешение спора по существу и удовлетворение справедливых требований истца.

2.2.4. Квалификация правового основания ответственности в зависимости от вида нарушенной договорной обязанности

Вопределенной степени подход к квалификации правового основания требования зависит от того, связано ли причинение вреда с нарушением основного договорного обязательства или с нарушением вспомогательных обязанностей, не связанных с предоставлением кредитору экономического блага, составляющего предмет договора.

Впервом случае суды, как правило, квалифицируют требование в качестве договорного. В частности, российские суды практически всегда квалифицируют иск поклажедателя к хранителю о возмещении убытков в связи с гибелью сданной на хранение вещи как договорный, а не деликтный. Большинство правоведов разделяют эту позицию174. С практической точки зрения такое положение дел представляется вполне оправданным, по крайней мере пока речь идет о правоотношениях между сторонами договора.

Открытым остается теоретический вопрос о природе обязательства хранителя, возникающего в связи с виновным причинением вреда поклаже. С одной стороны, обеспечение сохранности переданного на хранение имущества, безусловно, составляет предмет договора хранения. С другой стороны, если исключить существование договора (допустим, он признан недействительным или незаключенным), обязательство из виновного причинения вреда никуда не исчезнет, так как оно вытекает из общегражданской обязанности neminem laedere и положений главы 59 ГК РФ.

Собственно договорный характер носит ответственность хранителя за вред, причиненный переданной на хранение вещи в отсутствие его вины. Ответ на вопрос о природе ответственности хранителя за виновно причиненный поклаже вред, вероятно, не столь принципиален, когда речь идет о правоотношениях между сторонами договора хранения. С позиции доказывания убытков истцу в большинстве случаев выгоднее обосновывать договорное требование. Использовать деликтный иск для обхода условий договора хранения об ограничении размера ответственности хранителя, например об исключении ответственности за упущенную выгоду, истцу вряд ли удастся. Во-первых, доктрина и гражданское законодательство признают правомерность ограничения деликтной ответственности на основании

174См.: Основные положения гражданского права. С. 1127 (автор комментария к ст. 12 ГК РФ — А.Г. Карапетов).

144

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Свободная трибуна

соглашения сторон. Во-вторых, приведенные выше примеры свидетельствуют о том, что судебная практика последовательно противодействует попыткам обойти договорные правила посредством ссылки на нормы о деликтах. В то же время установление природы ответственности будет иметь принципиальное значение для правоотношений между хранителем (а равно и арендодателем / арендатором, подрядчиком и т.п.) и страховой компанией, застраховавшей его ответственность. Подробнее об этом чуть ниже.

Во втором случае, когда причинение вреда одновременно представляет собой нарушение явной или подразумеваемой дополнительной обязанности, не связанной с основным предоставлением по договору, доктрина и правоприменительная практика не так однозначны. Так, следует отметить, что российская теория обязательственного права, вслед за зарубежными правопорядками, в частности французским и немецким, признает концепцию обязанностей обеспечить безопасность175. Такие обязанности направлены на сохранение в том же состоянии уже имеющихся у кредитора благ и обязывают должника воздерживаться от причинения вреда кредитору в ходе исполнения основных обязательств. Например, подрядчик, обязавшийся покрасить стены в доме заказчика, обязан воздерживаться от причинения вреда другому имуществу.

Как было описано выше, во Франции судебная практика обратилась к фикции подразумеваемой обязанности обеспечить безопасность, чтобы заполнить правовой вакуум, образующийся вследствие применения принципа некумуляции, понимаемого как исключение действия деликтного права из правоотношений между сторонами договора, и создать договорное основание ответственности за причинение побочного (или в терминологии, предложенной Р.Ж. Потье, внешнего) вреда кредитору в процессе исполнения основных обязательств. При этом если иное прямо не предусмотрено договором, обязанность обеспечить безопасность не является обязанностью с гарантируемым результатом, подразумевает необходимость доказывания вины должника и дает последнему право ссылаться на случай как на обстоятельство, освобождающее от исполнения / ответственности за неисполнение.

Влияет ли воспроизведение общегражданской обязанности в тексте договора на ее природу и, следовательно, основания возникновения? В российской правовой литературе высказывается точка зрения, что смысл включения обязанностей обеспечить безопасность в рамки договора состоит в том, чтобы перевести ответственность за причинение побочного вреда в режим договорной ответственности, которая может принципиально отличаться от ответственности деликтной, например с точки зрения требования о наличии вины. Если они не закреплены в договоре или законе прямо, может возникнуть вопрос: являются ли они предметом некоего относительного правоотношения между должником и кредитором, или причинение вреда при исполнении каких-либо основных договорных обязательств следует рассматривать как деликт? Этот вопрос в российском праве пока однозначно не решен, хотя в контексте вступления в силу с 01.06.2015 п. 3 ст. 307 ГК РФ, обязывающего должника при исполнении обязательства учитывать права и законные интересы кредитора, появляются сильные аргументы в пользу выделе-

175См.: Договорное и обязательственное право (Общая часть). С. 28, 42 (автор комментария к ст. 307 ГК РФ — А.Г. Карапетов); Основные положения гражданского права. С. 1212 (авторы комментария к ст. 15 ГК РФ — А.Г. Карапетов, В.В. Байбак).

145

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2020

ния таких обязанностей в качестве особых договорных обязательств, а ответственности за их нарушение — в качестве ответственности за неисполнение обязательства (ст. 393 ГК РФ)176.

Судебная практика пока идет по иному пути. Например, в определении от 08.12.2016 № 302-ЭС16-16441 ВС РФ подтвердил право истца предъявить деликтные требования к контрагенту по договору, если вред причинен имуществу, которое не является объектом договора: «Поскольку имущество истца, находившееся в помещении ответчика, в силу существующих между ними правоотношений по аренде, было уничтожено (повреждено) в результате пожара, возникшего от светильника помещения общего пользования, суд пришел к правомерному выводу о наличии оснований для наступления деликтной ответственности».

2.2.5. Квалификация ответственности за косвенные внешние потери, вызванные нарушением основного договорного обязательства

Еще одну категорию дел, в которых возможна коллизия договорной и деликтной ответственности, представляют иски о возмещении убытков в связи с косвенным внешним вредом, причиненным в результате неисполнения основного договорного обязательства.

В качестве примера в литературе приводится казус, когда поставленная партия скота оказалась зараженной опасным заболеванием и после доставки ее покупателю спровоцировала заражение, за которым последовало вынужденное уничтожение или падеж другого принадлежащего покупателю скота. Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из недоказанности совокупности условий, свидетельствующих о возникновении права требования взыскания убытков с ответчиков (производителя и поставщика зараженной партии). Отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя исковые требования, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о поставке истцу товара ненадлежащего качества, что подтверждено неоднократными лабораторными исследованиями отобранных проб поставленной продукции, а проведенные исследования проб товаров, поставленных другими поставщиками, не подтвердили наличие вируса. Установив причинно-следственную связь между возникновением у истца убытков и неправомерными действиями ответчиков, проверив размер убытков и признав его обоснованным, апелляционный суд взыскал убытки.

Отменяя постановление апелляционного суда, АС Московского округа сделал вывод, что возмещению комбинату в качестве прямого ущерба подлежит только стоимость поставленной ответчиком (поставщиком)177 в рамках договора продукции, в отношении которой установлен факт заражения вирусом АЧС (9 свиней). В остальной части требования комбината суд округа счел не подлежащими удов-

176См.: Договорное и обязательственное право (Общая часть). С. 28 (автор комментария к ст. 307 ГК РФ — А.Г. Карапетов).

177Суд округа указал, что Закон РФ от 14.05.1993 № 4979-1 «О ветеринарии» не устанавливает солидарную ответственность за качество поставляемых товаров производителей продуктов животноводства по отношению к ответственности поставщика в рамках договора поставки.

146

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Свободная трибуна

летворению, указав, что убытки, причиненные в связи с уничтожением животных, осуществленным на основании акта органа государственной власти, подлежат возмещению за счет средств региональных бюджетов. Судебная коллегия по экономическим спорам (СКЭС) ВС РФ решение суда округа отменила и оставила в силе решение апелляционного суда, отметив, что, поскольку в данном случае все поставленные ответчиком живые свиньи признавались опасными как носители вирусов АЧС (прямые носители вируса и пребывающие в периоде инкубации АЧС), вывод окружного суда о том, что возмещению комбинату в качестве прямого ущерба подлежит только стоимость поставленной ответчиком в рамках договора продукции, в отношении которой установлен факт заражения вирусом АЧС, является ошибочным178.

Таким образом, существующая судебная практика склоняется к квалификации требований о компенсации косвенного внешнего вреда, причиненного в результате неисполнения основного договорного обязательства, в качестве договорного. Аналогичную позицию суд занимает по требованиям о взыскании убытков в связи с поломкой двигателя автомобиля из-за поставки некачественного топлива179 или в ситуации, когда наземные службы аэропорта случайно причиняют вред самолету заказчика, например по причине проседания лестницы пассажирского трапа180.

2.2.6. Запрет конкуренции лиц

Следует отметить, что в современной судебной практике нашла свое отражение и высказанная И.Б. Новицким и Л.А. Лунцем идея о недопустимости конкуренции лиц. Так, в постановлении от 03.06.2014 № 2410/14 Президиум ВАС РФ подтверждает тезис о запрете выбора требования из договора и деликта по усмотрению истца и развивает его, приходя к выводу о том, что «при несохранности (порче, повреждении) переданного на хранение имущества поклажедатель вправе предъявить требование об убытках хранителю на основании заключенного с ним договора, но не третьим лицам по нормам о деликтной ответственности. Лицами, обязанными перед хранителем за повреждение имущества, являются арендодатель и управляющая компания, с которыми у него заключен договор аренды, что исключает рассмотрение между названными субъектами споров с применением норм о деликтной ответственности. В то же время выгодоприобретатель [поклажедатель], имея к хранителю требование из договора хранения, не может возместить те же убытки за счет арендодателя и управляющей компании из деликтных отношений». Аналогичная позиция высказана и ВС РФ в определении от 02.09.2016 № 305-ЭС16-10782. В определении от 05.06.2017 № 306-ЭС16-5941 ВС РФ подтвердил, что «при наличии действующего в отношении поврежденного имущества договора аренды общество не является потерпевшим в правоотношениях вследствие причинения вреда».

По мнению автора, запрет на предъявление иска из внедоговорного основания при наличии возможности предъявить иск к другому лицу из договорного основа-

178См.: определение СКЭС ВС РФ от 09.06.2016 № 305-ЭС16-1712 по делу № А41-5917/2015.

179См.: постановление 9-го ААС от 08.10.2014 по делу № А40-21529/13.

180См.: постановление АС Поволжского округа от 25.12.2015 по делу № А55-20703/2014.

147

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2020

ния приводит к несправедливому ограничению права истца на судебную защиту. Недопущение конкуренции лиц, установленное приведенными выше решениями, не имеет убедительного доктринального обоснования, так же как и аналогов в развитых зарубежных правопорядках, в частности во Франции, Англии и Германии181.

Обосновывая решения о недопустимости взыскания убытков с причинителя вреда при одновременном существовании договорного требования к другому лицу, обязанному компенсировать этот вред по условиям договора, суды ссылаются на то обстоятельство, что «возмещение лицом, имеющим договор с арендатором, вреда непосредственно арендодателю по правилам о деликтной ответственности, в обход договора аренды, недопустимо в силу того обстоятельства, что такое возмещение не прекращает обязанности возместить убытки третьим лицом — арендатору, а арендатора — арендодателю»182.

С такой аргументацией трудно согласиться. Во-первых, и отечественная183, и зарубежная доктрина исходят из того, что, получив возмещение от одного из ответчиков, потерпевший утрачивает право на возмещение за счет другого ответчика, так как, поскольку один и тот же ущерб служит условием образования обоих обязательств, то, как только обеспечивается его возмещение за счет одного обязательства, нет уже вреда, а потому прекращается и другое обязательство.

Во-вторых, российской судебной практикой выработаны подходы, позволяющие не допустить взыскание одного и того же убытка одновременно с нескольких ответчиков. Так, в определении от 09.10.2017 по делу № А32-29459/2012 ВС РФ со ссылкой на п. 16 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы 111.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» указано, что закон допускает защиту конкурсной массы как посредством взыскания стоимости вещи со стороны первоначальной сделки по реституции, так и с помощью предъявления иска о виндикации данной вещи от третьего лица. В этом смысле параллельное использование возможных способов защиты принципиально не исключается. При этом решение суда о применении последствий недействительности первой сделки в виде взыскания с контрагента стоимости вещи не препятствует удовлетворению иска о ее виндикации. Однако если к моменту рассмотрения виндикационного иска стоимость вещи будет уже фактически полностью уплачена должнику стороной первой сделки, суд отказывает в виндикационном иске. Аналогичный подход применяется в спорах об обязанности директора возместить имущественные потери юридического лица. Двукратное имущественное возмещение в пользу организации предотвращается указанием на то, что в требовании к директору может быть отказано, если юридическое лицо фактически получило возмещение своих имущественных потерь по-

181Во Франции принцип преимущества договорной ответственности перед деликтной не действует в ситуации, когда истец обладает правами требования не к одному, а к нескольким ответчикам; обратное означало бы необоснованное ограничение прав истца, см.: Laroche H. Op. cit. P. 311–312. Аналогичным образом обстоит дело в Англии и в Германии. Вместе с тем в ряде случаев ответчик может для своей защиты против деликтного иска пользоваться теми же возражениями, которые он имел бы против кредитора по договору; см., напр.: Markesinis B., Unberath H. Op. cit. P. 330–338.

182Определение ВС РФ от 02.09.2016 № 305-ЭС16-10782.

183См.: Иоффе О.С. Указ. соч. С. 869.

148

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Свободная трибуна

средством использования иных мер защиты (например, применения последствий недействительности сделки, истребования имущества юридического лица из чужого незаконного владения, взыскания неосновательного обогащения)184.

Н.В. Тололаева предлагает решать проблему конкуренции лиц через институт солидаритета обязательств. Обоснованное ею понимание пассивного солидаритета позволяет разрешать конкуренцию нескольких требований кредитора к разным должникам в ситуации, когда последние случайным образом оказались должны удовлетворить один и тот же экономический интерес кредитора в полном объеме185. В последней судебной практике можно отметить случаи применения концепции солидаритета186.

2.2.7. Влияние запрета конкуренции требований между сторонами договора на правоотношения с третьими лицами

Как уже было отмечено, квалификация обязательства в качестве договорного или деликтного имеет значение не только для сторон этого обязательства, но и для третьих лиц, для которых в силу закона или договора признание ответственности должника является условием возникновения их собственной обязанности возместить убытки, причиненные должником. Речь, в частности, идет об ответственности саморегулируемых организаций по ч. 5 ст. 60 ГрК РФ, а также об обязанности страховщика выплатить страховое возмещение по договору страхования гражданской ответственности (ст. 931 и 932 ГК РФ). Вопрос состоит в том, применимы ли принципы квалификации ответственности, а именно правило некумуляции, и преимущества договорной ответственности, используемые для установления природы ответственности между сторонами обязательства, для целей определения обязательств третьих лиц.

Вюридической литературе эта проблема не получила должного освещения. Судебная практика идет по пути применения принципа некумуляции в спорах из регрессных требований к саморегулируемым организациям и из договоров страхования ответственности.

Водном из изученных дел вследствие аварийного взрыва было уничтожено здание кислородно-наполнительной станции. Уничтоженное здание являлось объектом аренды по договору, заключенному между истцом как собственником здания и арендатором. Согласно договору в обязанности арендатора входило обеспечение сохранности здания и передача его арендодателю после прекращения договора в исправном состоянии с учетом нормального износа. Гражданская ответственность арендатора за причинение вреда вследствие использования опасного объекта, каковым является станция, была застрахована ответчиком.

184Подробнее о предотвращении двойного взыскания убытков см.: Крюкова М.А. Угроза неосновательного обогащения истца как основание отказа в иске // Закон. 2018. № 4. С. 174–187.

185Тололаева Н.В. Пассивные солидарные обязательства: российский подход и континентально-европей- ская традиция: дис. … канд. юрид. наук. М., 2017. С. 153–154.

186См., напр.: постановление АС Волго-Вятского округа от 06.10.2020 по делу № А17-10364/2019.

149

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов

Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2020

Суды первой и апелляционной инстанций признали, что истец, являясь собственником утраченного в результате аварии на опасном объекте имущества и потерпевшим, правомерно предъявил иск к ответчику, который застраховал ответственность арендатора как владельца опасного объекта за причинение вреда, поскольку истец имеет право выбора, на каких правоотношениях основывать требование — страховых или деликтных. При этом суды сочли не имеющим правового значения наличие между обществом и третьим лицом договора аренды в отношении утраченного имущества в связи с тем, что в силу главы 34 ГК РФ ответственность арендатора за утрату арендованного имущества не предусмотрена и убытки не связаны с ненадлежащим исполнением обществом обязанностей арендатора. ВС РФ пришел к выводу, что утраченное имущество является объектом обязательственных правоотношений, а не правоотношений вследствие причинения вреда. Отменяя решения нижестоящих судов об удовлетворении требований истца о выплате страхового возмещения, СКЭС ВС РФ пришла к выводу об отсутствии у истца статуса выгодоприобретателя в договоре страхования ответственности за его причинение. При этом Коллегия указала, что исходя из содержания договора страхования ответственности и норм ст. 932 ГК РФ ответственность истца за нарушение договорных обязательств предметом страхования в данном случае не являлась187.

В другом деле саморегулируемая организация (страхователь) заключила со страховщиком договор страхования гражданской ответственности за причинение вреда вследствие недостатков работ, которые влияют на безопасность объектов капитального строительства. Суд установил, что подрядчик передал заказчику проект с недостатками в проектной документации, что вызвало деформацию бетонного пола, которая, в свою очередь, повлекла необходимость демонтажа части изготовленной плиты пола и установленной бытовой и производственной канализации. Ответственность подрядчика возникла в связи с ненадлежащим исполнением им своих обязательств по договору на выполнение проектно-изыскательских работ (глава 25 ГК РФ), а не вследствие причинения вреда (глава 59 ГК РФ). Исходя из содержания п. 1 ст. 932 ГК РФ, ст. 60 ГрК РФ саморегулируемая организация может выступать страхователем по договору, в котором предметом является страхование ответственности ее членов за причинение вреда личности или имуществу граждан, имуществу юридического лица вследствие разрушения, повреждения здания или сооружения, нарушения требований к обеспечению безопасной эксплуатации здания, сооружения (деликтная ответственность). Согласно п. 2 ст. 932 ГК РФ по договору страхования риска ответственности за нарушение договора может быть застрахован только риск ответственности самого страхователя. Договор страхования, не соответствующий этому требованию, ничтожен.

Из совокупности приведенных обстоятельств и буквального толкования условий договора страхования апелляционная инстанция делает вывод о том, что страхование риска ответственности за нарушение договора подрядчиком не входит в предмет договора. В противном случае договор следовало бы признать ничтожным по основаниям ст. 932 ГК РФ. Таким образом, саморегулируемая организация не страховала и не могла страховать ответственность своих членов за неисполнение ими их договорных обязательств перед заказчиками работ. Таким образом, не подтверждается наличие установленных законом оснований для истребования истцом

150

28.01.2021-14:09 185.72.224.147 Артем Карапетов